— Что такое, мой мальчик?

Ник вздрогнул. Он был настолько поглощён исчезновением Герольда, что не заметил, как к нему подошёл викарий.

— Там был Герольд. Потом он вскочил на коня и пролетел на нём над домом, — Ник всё ещё никак не мог отойти от поразительного вида поднимавшегося вверх коня.

— Конь с Холмов… — Хэдлетт присоединился к Нику у окна. Теперь снаружи ничего не было видно, кроме части стены, ярко освещенной солнцем. — Ты читал Киплинга, Шоу? В наши дни он не так любим — новые философы обвиняют его в расизме. Но в его сказках о Народе с Холмов упоминается о том, как они мчатся на своих конях сквозь бурную ночь, — Киплинг знал старые легенды, может быть, он даже чуточку верил в них. Тебе нужно только прочитать его «Холм Пака из Пука», чтобы понять, насколько сильно его воображение было захвачено этими легендами старой Англии. Да, этот Народ с Холмов и их летающие по воздуху кони… Были до Киплинга и другие, кто знал о них, — например, Томас–Стихоплёт.

Когда–то в них верили в Британии, как и во всех кельтских королевствах. Их следы найдёшь также и в Бретани, которая ближе кельтской Британии, чем к Франции галлов. Должно быть, в те далёкие дни между нашим миром и этим имелись какие–то связи…

— Сэр, — Ник перевёл взгляд от окна на ястребиное лицо старика, обрамлённое серебристыми волосами, — как вы думаете, Герольд или те, кто стоит за ним, — наши враги, как и люди из летающей тарелки?

Хэдлетт ответил не сразу. В это мгновение он смотрел не на Ника, а скорее куда–то мимо американца, за окно. Викарий отвечал медленно, словно тщательно взвешивая каждое слово:

— Люди с летающих тарелок, как ты их называешь, несут угрозу нашим телам, и мы не можем от этого отмахнуться. Герольд не являет нам видимую угрозу, он приходит к нам как искуситель. Если мы примем его предложение стать союзниками, то есть измениться, стать другими, то нас действительно поглотит этот мир. Мы не останемся людьми, и возврата к нашему предыдущему состоянию не будет… не может быть. Это — отказ от всего, во что мы верим. Те, кто принял это предложение, отошли от нас так далеко, словно они не нашей крови. Это, как я уже говорил тебе, род смерти.

— А Рита… если именно с Ритой мы встретились… — Ник услышал в голосе собеседника нотки, предупреждающие, что тому хочется замять разговор, однако он не мог допустить этого, хотя не понимал также, что всё–таки заставляет его дальше говорить на эту тему. — Она… она плакала. И возможно, именно она и спасла нас от той летающей тарелки.

— Да. Она плакала, когда приходила к нам в последний раз, и Кроккер даже не взглянул в её сторону. В ней, даже после изменения, осталось что–то человеческое. И это тоже сохранилось в легендах, повествующих о любви эльфов, фей и простых смертных. Но никогда эти истории не заканчивались счастливым концом, лишь разлукой и печалью.

Ты говоришь, что Герольд следил за домом. Это означает, что он знает о тебе и Линде, и что он сделает вам своё предложение. Ты предупреждён, мой мальчик, — Хэдлетт положил руки на оконную раму и выглянул наружу. — Такая прекрасная и светлая эта земля. Должно быть, построивший эту ферму много лет жил здесь, никем не потревоженный, потому что он обрабатывал эти поля, собирал урожай, построил этот дом–крепость, который защищал его от ночных тварей. Хотелось бы знать, как давно это было?

Нику пришлось смириться с переменой темы. Хэдлетта было не переделать, и американец не мог больше пытаться вернуть его к предмету, к которому с таким нескрываемым отвращением относился викарий.

— Вам встречались места, вроде этого, но только где жили бы сейчас люди?

— Нет. Этот край приходит в упадок. Наверное, в этом виновны летающие охотники. Города как будто процветают и стоят нетронутыми. Но на открытой местности полным–полно разных ловушек. Не все из этого Народа имеют дружелюбный характер, или по крайней мере нейтрально относятся к людям. Вспомни наши сказки о людоедах, великанах, ведьмах и троллях. И здесь имеются следы действия сил зла, видимые и невидимые, хотя и в меньшей степени, чем мы встречали в Англии до того, как нас схватили. Это, наверное, более юная земля, и эти силы не успели широко распространиться. И всё–таки мы видели здесь развалины — башен, одного замка, который наверняка не из той Америки, которая тебе известна. Это была плодородная, густонаселённая страна. Теперь же здесь остались одни лишь города и места, вроде этого. По земле кочуют бродяги, а в небе — охотники.

— А не являются ли эти города или Герольд причиной нашего появления здесь? — Ник хотел знать всё, что Хэдлетт мог сказать ему. Ему показалось, что викарий — единственный из трёх мужчин, который пытался обнаружить первопричину всего происходящего здесь. Страуда слишком заботили конкретные дела, ну а Кроккера Ник ещё совсем мало знал.

— Если серьёзно относиться к древним легендам, — ответил Хэдлетт, — то Народ с Холмов действительно вмешивался в нашу жизнь. Однако неизвестно, осуществляют они это, проникая в наш мир, используя для достижения своих целей различного рода колдовство, или просто с помощью физических похищений. Тогда как мы переносимся сюда совсем по–другому. Вне всякого сомнения, эти города представляют высшую форму того, что мы могли бы назвать за неимением лучшего слова технологией. Тем не менее, даже при первом взгляде их невозможно соотнести с городами, созданными нашей цивилизацией. Возможно, они генерируют силы, с помощью которых в определённых местах и осуществляются перемещения.

— И если мы сможем узнать, каким образом они перенесли нас сюда, то мы найдём способ вернуться в свой родной мир? — спросил Ник.

Но снова викарий несколько секунд помедлил с ответом.

— Ты забываешь о факторе времени, о том, что стало нам ясно после вашего прибытия сюда. По нашим подсчётам мы провели здесь около четырёх лет — а вы утверждаете, что в нашем мире прошло тридцать. И кроме того, ведь есть легенды о людях, которые действительно возвратились, но уже старыми, и вскоре после возвращения они умирали, поскольку менялся их способ существования.

Ник быстро просчитал в уме: три — нет, четыре дня — прошло с тех пор, как они оказались в этом мире. А сколько же прошло там: недели или, может, месяцы? Он вздрогнул, потому что было очень трудно поверить в это. Но он упрямо вернулся к насущному вопросу.

— Но охотники с «тарелок» не в силах причинить вред этим городам…

— Да. Мы дважды становились свидетелями воздушного нападения. Да ты и сам видел, как одна из них пыталась поразить Герольда. Похоже, те, кто находится внутри этих тарелок, испытывают смертельную ненависть или страх по отношению к здешним городам — и не только к ним, но и ко всему, что имеет к ним отношение… и к этому Народу.

Ник попытался переварить услышанное. Города были надёжно защищены, а местность вокруг них полна опасностей. А что, если им удастся проникнуть в город, не заключая сделку с Герольдом? Юноша задал этот вопрос.

Хэдлетт улыбнулся.

— Конечно, это логично, но ты не думай, мой мальчик, что такая мысль не приходила нам в голову Только этого не осуществить. Потому что войти в город можно только в компании с Герольдом — иного способа нет. Каждый город окружён невидимым силовым экраном. И чтобы войти в него, приходится платить слишком высокую цену. Ты ещё увидишь Герольда, рано или поздно он появится и сделает тебе своё предложение, и тогда уже ты сам решишь, принимать его тебе или отвергнуть. Но к этому моменту ты будешь знать, как должен поступить.

Одно дело, когда тебе говорят, совсем другое — испытать всё на себе. Бросив ещё пару слов, викарий возвратился в большую комнату. Однако Ник остался. Всё–таки интересно, почему это изменение формы тела тех, кто принял предложение Герольда, вызывает такой ужас? Англичане, все как один, утверждают, что этого нельзя делать. Но всё же, что бы они ни говорили, Ник никак не мог взять в толк, что в этом такого ужасного. Для него опасность, исходившая от летающих тарелок, виделась куда более страшной — возможно, потому что он лучше понимал их.

Вспоминая происшедшее с ними ночью, Ник решил, что со стороны Риты им не угрожала никакая опасность. К тому же он никак не мог забыть её слёз. Нику припомнились и другие детали. И ему очень хотелось верить, что именно вмешательство Риты спасло их от пленения.

Безопасные города — в них можно войти только в сопровождении Герольда. «Только в сопровождении Герольда» — эта мысль снова и снова повторялась в его голове. А разве нельзя захватить Герольда в качестве заложника?

Хотя, конечно же, англичане должны были рассмотреть этот вопрос со всех возможных сторон Они не глупы, а чтобы выжить, им пришлось использовать в полную силу все свои природные способности и ум. И всё же он снова и снова возвращался к той мысли. Так ли велико могущество Герольда — а в этом мире нет таких сил, которые можно считать невероятными или невозможными, — что не найдётся никакого способа захватить его в плен, кем бы он ни был: вестником, путешествующим по воздуху, стражником или кем–то ещё? Слишком мало было известно Нику: лишь то, что города надёжно защищены. Проверять же это ему самому что–то не очень хотелось.

Он немного поспал после полудня на полу у окна, а когда проснулся, то увидел рядом с собой застывшую загадочную фигуру кота Джереми, аккуратно положившего хвост на лапы и не сводящего своих немигающих зелёных глаз с лица Ника. И что–то в этом взгляде заставило молодого человека почувствовать себя весьма неуютно. На секунду даже мелькнула невероятная мысль, что кот точно знает, о чём он думает, и просто забавляется с высоты своего положения, как может забавляться взрослый, слушая рассуждения ребёнка о предмете, недоступном для его понимания.

Ник всегда любил кошек. Старина Джордж прожил у него двенадцать лет. И одним из самых крепких камней в стене между ним и Марго было то, что она усыпила Джорджа, когда Ник год назад находился в Нью–Йорке. Да, Джордж был стар, его приходилось носить к ветеринару, он доставлял беспокойство. Поэтому кот и умер, а ему сладким голосом объяснили, что неправильно дальше сохранять жизнь старому и страдающему животному. Однако Ник знал, что Джорджа можно было спасти. Но он ничего не сказал ей тогда, не доставил ей удовольствия видеть, насколько он взбешён от этого нового поражения. Джордж умер, и ничего нельзя было с этим поделать. Но Ник мог вспомнить его — как сейчас — во всех подробностях.

Джереми заворчал, прижав уши, всё так же пристально глядя в лицо Ника. Ник выдохнул воздух сквозь зубы, зашипев почти также, как рассерженная или растревоженная кошка.

Этот кот — понимает! Джереми читает его мысли! Ник был уверен в этом, как если бы кот говорил вслух. Однако именно Ник заговорил первым:

— Ты понимаешь?

Он и сам не знал, что ему ожидать в ответ. Подаст ли Джереми какой–нибудь знак того, что он действительно понимает? Но кот не шевелился и не издавал никаких звуков. И уверенность в том, что с котом произошла какая–то перемена, начала потихоньку исчезать. Просто разыгралось воображение… И всё же он не мог поверить до конца в то, что ошибался. В наши дни нельзя полностью отмести прочь саму идею телепатии или паранормальных способностей отдельных людей — психометрии, предвидении и прочее. К тому же считают, что и животные могут быть медиумами, особенно кошки. Ник перебрал в уме все рациональные объяснения того, что, как он полагал, только что произошло. И всё же ни одно из них не могло до конца объяснить это… и ведь сам–то он во всяком случае не был медиумом. Тогда каким образом Джереми смог прочитать его мысли, его воспоминания и как–то на них отреагировать?

И тем не менее, понимал Джереми его или нет, Ник продолжал тихонько говорить огромному серому коту:

— Джордж не был похож на тебя. У него были длинные лапы, и сколько бы он ни ел, а ел он будь здоров как, — Ник улыбнулся, вспомнив, как однажды Джордж с наслаждением прикончил добрую тарелку индюшатины, — он никогда не толстел. Ты бы скорее подумал, что мы морим его голодом. Он тоже был охотником. И ему нравилось спать на постели, но не нравилось, если ты переворачиваешься и беспокоишь его, о чём он тут же заявлял.

Джереми всё так же следил за ним. А потом вдруг огромный кот зевнул, встал и побрёл прочь, каждым своим движением выражая скуку. Ник почувствовал себя глупо. Было совершенно очевидно, что Джереми больше не интересует рассказ о Джордже, которого он, вне всякого сомнения, причислял к низшему типу кошачьих, И в каждом подрагивании задранного вверх хвоста явно читалось презрение к нему. Казалось, что он говорил: не рассказывайте мне о других котах, в мире есть только один Джереми!

И впервые с момента их прибытия в этот мир Ник рассмеялся. С Джереми можно отлично общаться — только по своему. Даже если кот и читает мысли Ника, то он всё равно не может отойти от привычных стандартов и логики своего вида. Ник может сомневаться, но он должен также поверить в то, что видит, и не отмахиваться от этого.

С наступлением темноты, быстро поев, они отправились в путь. Хлеб Ника уже давно кончился, осталось лишь немного сыра и ветчины, а англичане несли с собой маленькие твёрдые лепешки из спресованных вместе земляных орехов и сушёных ягод, а также полоски вяленого жёсткого мяса.

Выход, как с удивлением обнаружил Ник, прятался в камине, самом большом из когда–либо виденных им. В задней его стенке крепились вместе четыре огромных камня, служивших чем–то вроде двери. Ник предложил свой фонарик, и Страуд тут же взял его.

— Обождите, пока я не посвечу вам снизу, — отдал распоряжение уполномоченный гражданской обороны. — Ступеньки здесь ненадёжные.

Он исчез, и Ник увидел начало узкой лестницы, ведущей вниз, выложенной в толстой стенке дымохода. Они подождали, пока снизу не поднялся яркий луч. Затем в лаз протиснулась Леди Диана вместе с корзиной с Джереми, а за ней — миссис Клапп, Джин и Линда с Лангом на руках. Потом начал спускаться Хэдлетт, едва протиснувшись в узкую дыру, и Кроккер подтолкнул локтем Ника.

— А теперь ты. Мне ещё нужно будет поставить камни на место.

Ну и узкий же это был ход! Должно быть, особенно мучительно было пробираться по нему отнюдь не отличавшимся стройным телосложением миссис Клапп и Страуду. Но ход не был слишком длинным. Внезапно Ник оказался в горизонтальном коридоре, стены которого тоже были выложены из камня, рядом со Страудом, который по–прежнему освещал фонариком путь для лётчика.

Кроккер появился не сразу. Дважды до них доносилось невнятное бормотание, указывая, что у того возникли проблемы с установкой на прежнее место камней. Наконец он присоединился к ним, и Страуд, светя фонариком вперёд, повёл их по коридору. Идти приходилось гуськом, но всё же этот коридор был шире, чем полуразрушенная лестница.

Светлое пятно фонарика уносилось вдаль, и Ник шёл почти в темноте. Воздух был промозглым, на стенах собирались капли тумана, и везде стоял скверный запах. Казалось, что нет конца этому коридору. Одни сплошные стены, ни входа в какой–нибудь подвал, ни боковых ответвлений. Ник спрашивал себя, как же те, с кем он сейчас путешествует, смогли обнаружить проход. Они называли его «тайным лазом», и название это казалось вполне подходящим. Но сколько же труда пришлось затратить на его строительство, и это ясно указывало, что строившие его чувствовали необходимость в подобном скрытом выходе во внешний мир.

Через некоторое время каменные стены сменились поставленными в ряд деревянными столбами, за которыми виднелась земля; и это уже была более грубо выполненная работа. Ник бросил взгляд вверх и увидел перекрещивающиеся толстенные брёвна, способные выдержать огромный вес. Он понадеялся, что дерево пока ещё не сгнило от времени.

А ещё через некоторое время, которое Нику показалось очень долгим, свет фонарика упал на новую лестницу, похожую на приставную, но сделанную более грубо, чем в дымоходе. Страуд начал взбираться по ступенькам, и через несколько секунд луч фонарика осветил дорогу тем, кто последует за ним. Хэдлетт и Леди Диана помогали как могли миссис Клапп, и это заняло много времени.

Но вот, наконец, дорога освободилась для более молодых членов отряда, которые взобрались наверх с большей проворностью и скоростью и снова оказались среди каменных стен. Высоко над их головами виднелся кусочек ночного неба, и одна–две звезды ободряюще мигали им. Как хорошо вдохнуть свежий воздух после затхлого коридора!

Прежде чем Страуд выключил свет, Ник успел заметить обгорелые остатки того, что некогда было брёвнами, служившими перекрытием для двух верхних этажей. А внизу под ногами в большом количестве валялись обломки, так что им пришлось взяться за руки и с немалой осторожностью направиться вперёд к открытому проёму двери.

Снаружи густая растительность хорошо скрывала развалины. Когда последний человек прошёл через дверь, Страуд опустил ветви кустарника, которые до этого отвёл в сторону и бережно придерживал, и они полностью скрыли из виду вход. А Ник теперь увидел позади гряду холмов.

Ночь, в которую они вышли из башни, оказалась гораздо светлее, чем должна была быть. Радужное сияние исходило от какого–то источника, находившегося на земле впереди и скрытого деревьями и зарослями кустарника, который так же надёжно укрывал и эти развалины.

По приказанию Страуда они стали держаться поближе друг к другу. Если уполномоченный гражданской обороны и не был опытным охотником, он всё–таки изо всех сил стремился провести свой отряд незаметно для чужого глаза, и все остальные, следуя его примеру, пробирались по тропе, стараясь производить как можно меньше шума. Они отклонялись вправо, и с каждым шагом растительность вокруг них становилась реже, а свет — ярче, пока наконец перед Ником не оказался последний куст на опушке, сквозь ветки которого он увидел город.

И это было такое удивительное зрелище, что он на несколько секунд замер, совершенно поражённый, так что на него налетел Кроккер. Но он не обратил внимания на лётчика, завороженный тем, что увидел.

На равнине, посреди чистого поля стоял город, без каких–либо разбросанных вокруг зданий. Его башни возносились в небо на такую высоту, что Нику показалось, что их шпили почти достигают звёзд. Потому что весь город состоял из башен и шпилей, словно копья вытянутых в небо, к чудесам, таящимся в космосе.

Из чего были построены эти далёкие здания, Ник не мог даже и представить себе. Он не мог соотнести камень и непрекращающуюся игру цвета. Потому что сверкающее сияние, исходившее от стен, освещая ночь в округе, нигде не оставалось неизменным. Разноцветные тени, светлые и тёмные, зыбились и вспыхивали, чтобы исчезнуть, а затем снова вспыхнуть.

Несмотря на всю свою странность, этот город не казался чуждым земле, на которой он стоял. Сама земля здесь, радуя глаз приятным сочетанием, сияла всеми цветами радуги: здесь смешивались и зелень лесов, и золото цветов на лугу, и пыльная краснота коры деревьев, и серебристая голубизна воды, и светлая розоватость цветущих фруктовых деревьев вместе с чудесным румянцем их спелых плодов.

Город не пугал и даже не внушал благоговейный страх. И Ник весь проникся, взирая на это чудо, счастливым возбуждением. Теперь перед ним, гордо и величественно, стояло то, что он так долго искал, что представлялось ему на короткий миг, возможно, только во сне.

— Ну, пошли дальше, ты, дурак! — Кроккер схватил его за руку и с силой дёрнул, так что Ник сразу пришёл в себя. — Что это с тобой?

— Он прекрасен! — воскликнул Ник, и ему захотелось броситься бегом прямо по полю к этому городу.

— Это ловушка! — голос лётчика прозвучал непреклонно и жёстко. — Устроенная для нас. Не смотри на него.

Неужели Кроккер прав? Ник не мог поверить ему. Те далёкие башни действительно притягивали его к себе. Однако теперь, когда прошло первое изумление, он с подозрением отнёсся к этому желанию.

И всё же он направился вперёд с какой–то неохотой, вслед за Страудом и остальными, постоянно двигаясь в восточном направлении. Кроккер шёл рядом с ним, словно опасаясь, что Ник может неожиданно сорваться с места и броситься к городу.

Но они не далеко продвинулись, когда Страуд издал предупреждающий свист, и они остановились. На западе, освещенные светом, показались очертания каких–то фигур. Они сразу же узнали длинноногое существо, которое шагало впереди всех — «коня» Герольда.

Но на нём никто не сидел; его хозяин в сверкающем одеянии шёл позади. И с ним рядом шагали ещё трое — весьма странно подобранная группа.

Там был мужчина, одетый в желтовато–коричневую форму — как один из тех, что были пойманы в сеть летающим охотником, а за ним… ну да, конечно же, следом шёл и сам охотник, облачённый в скафандр. Однако шествовали они так, будто никогда не являлись врагами, не сводя глаз с Герольда. Третьей была женщина.

— Рита! — вскрикнул Кроккер.

Нику показалось, что эта странная группа слишком далеко от них, чтобы можно было кого–нибудь узнать. Но на лице лётчика ясно читалась убеждённость, что та фигура в зелёном — его потерянная подруга.

С неба донёсся пронзительный вой. Но на этот раз из ниоткуда возникла не летающая тарелка, а сигарообразный аппарат.

Он стрелой понёсся к земле, словно собираясь вонзиться в почву, выстреливая короткими вспышками света. Они яростно били вокруг приближавшегося отряда — который совершенно не обращал на это внимания — и от обожжённых полосок земли поднимались струйки дыма. Лучи явно отклонялись и поражали землю справа, слева и позади идущих пешком существ.

Аппарат судорожно метался над их головами, словно его лётчик решил любым способом остановить эту группу, даже если придётся пойти на таран. Однако при каждом таком нырке корабль мотало из стороны в сторону, и было видно, с каким трудом удавалось пилоту сохранять контроль над управлением.

И всё это время четверо людей и «конь», казалось, совершенно не замечали нападения. Они направлялись прямым ходом к городу, нигде не отклоняясь от своего пути. И Ник мог представить разочарование нападавшего.

В конце концов пилот, должно быть, смирился с поражением, аппарат скользнул обратно к гребню и исчез с невероятной скоростью. А пеший отряд продолжал двигаться ровным шагом — спокойно и бесстрашно.

На Ника это произвело огромное впечатление. Вот уж у кого действительно надёжная защита, так это у Герольда. Да, так он может путешествовать повсюду и ничего не бояться. Если бы только можно было понять, как это происходит! Ник задумчиво смотрел на Герольда, задаваясь вопросом, почему же он сейчас идёт пешком, а не едет. Может, это сделано для того, чтобы прикрыть защитным полем и тех, кого он вёл? О, если бы они только узнали его тайну!

Герольд и город — один или другой являлись ключом к разгадке. И Ник был уверен, что они заслуживают тщательного изучения. Герольд покидает город, поэтому справиться с ним будет легче. Люди не могут войти в город без Герольда… но можно ли захватить Герольда в плен?

Может быть, это совершенно невозможно. Только что они видели, насколько Герольд и его компания, находясь под защитой поля, оказались неуязвимыми для атаковавшего их противника, пытавшегося захватить их силой. И бесполезно пытаться уговорить англичан предпринять подобную попытку — до тех пор, пока Ник не придумает план, который действительно мог бы сработать. У него ещё будет время поразмышлять над этим.

Похоже, отряд Герольда двигался быстрее, чем это казалось на расстоянии, или же город оказался ближе — потому что теперь маленький отряд уже почти достиг города.

— Это действительно Рита! — простонал Кроккер. — Она помогает им заманиванить в ловушку бедных дурачков, ведёт их туда! — одну кисть он сжал в кулак и с силой ударил им по раскрытой ладони другой руки. — Она помогает им!

— Почему бы и нет? — спросила Джин. — Ведь теперь она одна из них.

Девушка стояла по другую сторону от Кроккера и глядела не на него, а на город. Затем она произнесла, понизив голос, то, что не предназначалось для Ника, и от чего он пришёл в смущение, однако он не мог отойти в сторону, не выслушав этого.

— Её больше нет, Барри. И ты не можешь вернуть её назад — так забудь о ней. Ты не будешь самим собой, пока не сделаешь этого.

— Оставьте меня в покое! — Кроккер взмахнул рукой. Он не коснулся Джин, но сила его голоса была такой, что тот прозвучал, как удар. — Я знаю, что её нет… так оставьте меня в покое! — он бросился вперёд мимо девушки, и остальные тоже задвигались. Страуд повёл их на восток, и через некоторое время сияние города поблекло в сгущавшейся темноте, которая казалась теперь вдвое более плотной и мрачной, потому что странное сияние–обещание осталось позади.

Ник поймал себя на этой полуосознанной мысли. Нет, он не должен позволять минутному очарованию первого взгляда на город влиять на него теперь. Здесь и без того множество ловушек, чтобы попадаться в столь явную.