Ник погладил руль мотоцикла. Оставить его здесь означало для него ещё крепче захлопнуть дверь перед какой–либо надеждой на возвращение. Но Страуд был прав, он не сможет вести его с собой по бездорожью, да и в любом случае он окажется бесполезным, как только кончится бензин. Ник откатил машину обратно в укрытие и как только мог замаскировал его там.

На следующей день ещё до рассвета они начали готовиться к обратному путешествию к месту, где, как полагали англичане, находилось самое безопасное убежище. Ночь прошла беспокойно. Они по очереди стояли на часах, с тревогой всматриваясь в небо: не появятся ли летающие охотники, и вслушиваясь, не донесётся ли с земли какой–нибудь звук, говорящий о том, что за ними следят.

Ночь была безоблачной, и в свете луны вокруг играли какие–то странные тени, от вида которых начинало играть воображение, что нисколько не унимало тревогу.

А тут ещё во время его дежурства, спустя час после полуночи, мимо него проскользнула мохнатая фигурка Джереми за порог. Огромный кот уселся около хижины, вытянув по земле прямой хвост и явно прислушиваясь. Потом, без всякого предупреждения, кот замахал хвостом с одной стороны в другую и издал тихое урчание. Это урчание ни разу не поднялось до пронзительной высоты вопля, каким Джереми вызывал врага на поединок, оставаясь всё время негромким, но хвост продолжал бить по песчаной почве.

Ник уже решил было посветить фонариком, который он достал из своей сумки, но всё–таки, хотя ему и очень хотелось посмотреть, что же так заинтересовало кота, он так и не рискнул включить свет, чтобы не привлечь внимание того, что скрывалось там, в ночи.

Сам он не слышал ничего, кроме обычных ночных звуков. То, что видел или слышал Джереми, оставалось недоступным для его менее совершенных органов чувств.

Потом кот припал к земле, хвост его замер. Он больше не урчал. На фоне неба тихо планировало что–то огромное и тёмное. Раздался тихий хлопок крыльев, а затем это существо исчезло. Джереми стремительно рванулся назад, перепрыгнул через колени Ника и спрятался в хижине.

Но вот звук, раздавшийся после возвращения в дом кота… Смех? Чуть слышный, едва ли громче злобного хихиканья. И Нику показалось, что он пришёл сверху, не с земли. Та летающая штука? Ник призвал на помощь логику и разум… однако логика и разум из прошлого мало чем могли помочь в этом мире. Что тут реально, а что — просто игра воображения?

Теперь, утром, когда они готовились к уходу, он решил, что у него действительно просто разыгралось воображение.

— Жалко, что тебе придётся бросить здесь свой великолепный мотоцикл, — миссис Клапп пыталась запихнуть Джереми в плетёную корзину, но кот яростно протестовал против принудительного заточения. Внезапно кот извернулся и схватил зубами руку пожилой женщины, хотя и не пытался по–настоящему укусить её.

— Ну, хватит, ты же не хочешь, чтобы тебя оставили здесь, старина? — и она ласково почесала кота за ухом. — Давай–ка полезай. Знаешь же, что именно я понесу тебя. А когда тебе было со мной плохо в путешествии?

Тут она всё–таки закрыла крышку и проворно закрепила её.

— Да, — женщина снова обратилась к Нику. — Этот замечательный мотоцикл, наверное, обошёлся тебе в приличную сумму, если глаза меня не обманывают. Но в этих краях особо не разъездишься… если только мы не раздобудем тех белых зверей…

— Белых зверей? — переспросил Ник и, повесив свои связанные вместе сумки на плечо, повернулся спиной к мотоциклу, стараясь позабыть о его существовании.

— Которые есть у Народа с Холмов. Ах, с какой же гордостью и красотой они скачут на этих белых животных. Они как лошади, по крайней мере они достаточно похожи на лошадей, чтобы называть их так. Мы дважды видели этик всадников, оба раза после захода солнца, но когда полная темнота ещё не наступила. Красота! — она протянула руку к лежавшему рядом маленькому свёртку, но Ник положил свою руку на него, прежде чем она успела его взять.

— Вам хватит хлопот и с Джереми, — сказал он.

Миссис Клапп хихикнула.

— Верно. Коту уже лет десять. Нет… — в её глазах показались следы неодобрения. — Тридцать лет прошло — так ты сказал? Тридцать лет… никак не могу поверить в это. Тогда мне должно быть девяносто пять, но я — то не старушка, греющаяся у очага. А Джереми… Боже, он бы уже давно помер. Но он — вот здесь, а я всё такая же бойкая. Так что я не могу поверить в эти ваши тридцать лет.

— Да и почему вам обязательно верить? — заметил Ник в ответ. — Они прошли там, не здесь. Я читал что–то о подобном: то ли мы идём во времени, то ли наоборот — оно в нас? И мы теперь можем добавить: насколько быстро или насколько медленно?

— Медленно, я точно говорю: медленно! — пожилая женщина улыбнулась. — Подай–ка мешочек для запасов. Сейчас я его пристрою. Здесь много чего можно найти, чем ублажить желудок; просто идёшь по пути и собираешь потихоньку. Бросишь в похлёбку — и вы будете пальчики облизывать и протягивать тарелку за добавкой.

Она перекинула через плечо сплетённую из травы верёвку, на которой висели корзинка и мешочек с припасами, тоже плетёный. И, крепко сжимая ручку корзины с Джереми, засеменила прочь. Ник двинулся за ней.

Подобные мешки висели у каждого из англичан на плече или за спиной, как рюкзаки. И Ник отметил, что у каждого под рукой имелся какой–нибудь железный оберег: либо что–то из инструментального набора из джипа Ника, либо, как у Страуда, небольшой, нож с открытым лезвием.

Линда снова вела Ланга на поводке. Пекинес держался поближе к своей хозяйке, но голову вздымал высоко, вертя ею по сторонам, словно определял и заносил в каталог различные запахи этого края.

Они шли по берегу Потока в порядке, по всей видимости, ставшем для них привычным: Хэдлетт и Страуд впереди, потом миссис Клапп и Джин Ричардс вместе с Линдой, а Кроккер и леди Диана замыкали шествие. Ник присоединился к последним.

— Бегущая вода, — Леди Диана посмотрела на Поток. — Её здесь больше, чем можно использовать, молодой человек. Ты её пьешь, ею моешься, и она ещё может оказаться преградой для кого–нибудь, кто служит Тьме.

— Если не считать того, — проворчал Кроккер, — что встретив новый тип этих тварей, не знаешь, боятся они воды или нет.

— Да, конечно, — согласилась леди Диана. — Здесь действительно во всём приходится полагаться на удачу или случай. Пока что нам большей частью везло. Но иногда приходилось очень туго…

И снова Кроккер добавил:

— Это как посмотреть. В какие только передряга мы не попадали, и не раз. Я полагаю, что мы полностью израсходовали свой запас везения, когда унесли ноги после катастрофы.

— Ох, что это? — Ник едва слушал разговор, больше обращая внимание на окрестности. И теперь он уставился, не скрывая полнейшего своего изумления на то, что лежало частью на берегу, частью в воде.

Пароход, слегка накренившийся, так что нижнюю палубу с одного бока заливала вода. Подумать только — пароход! И каким образом он оказался здесь, ведь Поток — слишком узкая и мелкая речка для него?

Когда они подошли поближе, он увидел, что на пароходе прошёл сильный пожар, и чёрные отметины бушевавшего пламени остались даже на кормовом колесе, с помощью которого пароход передвигался вперёд. Но как же он оказался здесь… и когда?

Нику довелось однажды увидеть подобный пароход на Огайо, совершавший летом ностальгические путешествия. Неужели один такой пароход тоже попал в ловушку?

— Он слишком большой для этого ручья… — заявил юноша протестующе, не веря тому, что видел.

— Но не в половодье, — Леди Диана несла толстую палку, и ею она указала на следы гораздо более высокого уровня воды, оставшиеся на берегу, по которому они шли, доказывавшие, что когда–то в прошлом здесь протекал намного больший поток.

— Мы уже видели его, когда проходили здесь в первый раз, — сказал Кроккер. — Похоже, что произошёл взрыв. Хэдлетт говорит, что подобные штуки часто взрываются, если из них пытаются выжать слишком много. Если кто и спасся, — лётчик пожал плечами, — то они ушли. Он стоит здесь уже давно.

— Дальше к югу эта речка впадает в другую, побольше, — кивнула Леди Диана. — Она берёт начало из озера и течёт на юго–восток. Когда они попали в этот мир, то вполне могли повернуть пароход сюда… — она покачала головой. — Потом отчего–то началась паника, они включили двигатель на полную мощность, тот перегрелся — и вот здесь всё и кончилось.

— Такие пароходы ходили, — Ник отвёл глаза в сторону от обгорелого остова, — больше ста лет назад.

— Мы повидали и более удивительные вещи, — сказала Леди Диана и пошла ровным быстрым шагом, так что Нику стоило некоторого труда не отставать от неё. — По ту сторону океана, — она не продолжила свою мысль, а Ник не спрашивал.

Где–то через милю от места катастрофы их отряд свернул от реки и вскоре начал подниматься по склону холма. И здесь Ника ожидало второе потрясение: линии, разделявшие долину на части. Неровные, местами почти не видимые, но всё же останки каменных стен, когда–то огораживавших поля! А выше по склону холма, прямо над ними — следы дороги, засыпанной землёй и поросшей бурьяном; но всё же это точно была дорога, которая некогда шла прямо по этим заброшенным полям.

Страуд махнул рукой. В тот же миг весь отряд, как один, упал на землю, распластавшись среди зарослей кустарника, росшего здесь. На равнине появилась ещё одна группа странников.

У них имелись лошади, меньшие, по сравнению с теми, каких доводилось видеть Нику; на одних ехали всадники с поклажей, остальные бежали свободно, направляемые этими всадниками, а дальше двигалось сооружение, подобного которому Ник ещё никогда не видел, так что он не мог даже подобрать название для него. На платформе, которую тянули двадцать переутомлённых животных, находилась куполообразная постройка. Эта повозка медленно и неуклюже ползла по земле, а всадники сдерживали своих норовистых скакунов, чтобы они не умчались вперёд этой еле двигавшейся повозки.

Отряд свернул на дорогу, избегая обнесённых стенками полей, — помеху, преодолеть которую с их повозкой не было никакой надежды. Ник обрадовался, что караван удаляется от них. Он заметил у всадников луки и копья, и у них был такой дикий вид, что вряд ли они составят приятную компанию другим путешественникам.

— Монголы, — Леди Диана лежала плечом к плечу с юношей. — Настоящие монголы… наверное, какой–то клан.

— Вы хотите сказать, — начал Ник, — что это народ Чингиз–хана… здесь?

Увидеть пароход уже было для него потрясением. Но отряд монголов почти так же не поддавался никакой логике, как и странные животные в лесу. Вид монголов не внушал того трепета, который охватил его среди гигантских деревьев в лесу, в котором эти животные казались как раз на своём месте.

— Это юрта — их передвижной дом, — продолжила Леди Диана.

Он оглянулся. Её обветренное, с резкими чертами лицо выражало интерес.

— Здесь перед нами оживает прошлое, — она, казалось, разговаривала сама с собой. — Наверное, эти воины в самом деле когда–то скакали вместе с Чингиз–ханом. Если бы мы могли поговорить с ними…

— То получили бы удар копьём промеж глаз, — ответил Кроккер. — Кроме того, если мне не изменяет память, они ещё и отлично стреляли из лука.

— Они, — согласилась Леди Диана, — перебили половину рыцарства Европы. И могли покорить весь материк, если бы пожелали.

— Уж скорее бы они убрались, — с чувством пожелал Ник.

Но ещё какое–то время им пришлось пролежать в своих поспешно выбранных укрытиях (которые, наверное, ничуть не спасли бы их, вздумай хотя бы один из всадников поехать осмотреть окрестности), пока монголы не скрылись из виду. Сколько же ещё осколков прошлого попало сюда?

— Эти поля, дорога… — Ник напряжённо всматривался вдаль, пытаясь проследить, куда ведёт древний путь. — Кто всё это построил?

— Кто знает? — ответил Кроккер. — Здесь много похожих мест. Однажды мы встретили настоящий замок. А ещё есть города, где обитает Народ с Холмов.

— Города? — Ник припомнил, что уже слышал о них раньше. — Те самые, которые бомбят летающие аппараты?

— Не бомбят, — Кроккер, казалось, вышел из себя. — Они летают в небе, зависают и обстреливают их лучами. Причём, не видно, чтобы они чего–то этим достигали. Это не бомбёжка, как мы её понимаем. Я могу поручиться.

— Города, — задумчиво проговорила леди Диана, — они здесь совсем другие. Наши города расползаются во все стороны. Можно ехать милю за милей мимо всё более и более часто стоящих домиков, и всё меньше и меньше остаётся свободного пространства. А эти города совершенно не похожи на наши, здесь нет никаких пригородов, предместий; они просто стоят посреди чистого поля.

— Сплошь одни башни, — пробормотал Кроккер, — таких невероятных цветов и только светлых тонов. Но если Хэдлетт прав — это западни. А западни могут быть приятными для глаза… но никто из нас не собирается проверить это.

— Западни?

— Мы предполагаем, — пояснила Леди Диана, — что Герольд появился из одного из этих городов. И, возможно, они — тот источник энергии, который перенёс нас — всех нас — из нашего родного мира сюда. И что бы ни вызвало каше перемещение, это действует уже долгое время.

— Мы видели даже римскую когорту. Если только это не было их наваждением, — заметил Кроккер. — Когда вокруг Народ с Холмов, никогда нельзя знать наверняка, что здесь реально, а что нет.

Страуд поднялся на ноги, а затем и остальные. Используя любое доступное им укрытие, они пересекли дорогу, где виднелись борозды, оставленные полозьями юрты, и следы лошадиных копыт, и углубились в поля. На краю небольшой рощицы они остановились, чтобы отдохнуть и поесть.

— Вон там фруктовый сад, — викарий указал на деревья, росшие вдали. — Кажется, это яблони… возможно, ранних сортов.

Он бросил на Страуда вопросительный взгляд. Было ясно, что, по крайней мере, пока длится этот поход, уполномоченный гражданской обороны здесь главный.

Страуд, прищурившись, посмотрел на солнце.

— Нам нужно добраться до фермы до наступления сумерек. И когда вокруг эти, — он бросил короткий взгляд в сторону, где исчезли всадники, — опасно делать остановку.

— Но не слишком опасно, — возразил викарий. — Мы под прикрытием деревьев.

— Вон та стена, — Леди Диана стояла, оценивая на глаз расстояние, словно именно это являлось сейчас для неё самым главным, — подходит к самым деревьям. И она становится там выше.

— Немного фруктов нам бы не помешало, — миссис Клапп задумчиво похлопала по мешку для припасов, будто в ней уже перекатывались ворованные фрукты.

— Ну хорошо, — решил Страуд. — Мы выставим часовых, хотя…

— Боюсь, что мы ничего уже не сделаем, — оборвал его Хэдлетт. — Взгляните туда.

Как обычно, Страуд дал им знак броситься на землю и спрятаться. Если они прижмутся к самой земле, то их вряд ли заметят.

Оттуда же, откуда появились и монголы, показался ещё один отряд людей, на сей раз передвигавшихся пешком, и Ник видел, что двигаются они с осторожностью, словно ожидая внезапной засады или нападения. Оки были в военной форме, и у некоторых имелись ружья, хотя у большинства не было вообще никакого оружия. Одежда их имела тусклый серо–коричневый земляной цвет, и он не смог разобраться, кто они такие.

— Китайцы, — тихо определил Хэдлетт.

Спрятавшиеся в рощице наблюдали за осторожным продвижением вперёд новых странников, двигавшихся вслед за монголами. Ник спросил себя, не преследуют ли они предыдущий отряд. Если это так, то он не был уверен, что им вообще удастся догнать монголов. Почему–то эти ружья казались менее грозным оружием, чем луки всадников, которые в своё время, как заметила леди Диана, повергали на землю облачённых в доспехи рыцарей.

— Что–то уж больно много народу, — прокомментировал Кроккер, — в здешней округе.

— Да. Интересно, что же вызвало всю эту активность? — добавил Хэдлетт.

— Всё это очень дурно пахнет, — вмешался Страуд. — И я скажу, что чем скорее мы достигнем укрытия, тем лучше. Наверное, это отряд охотников.

Они не стали тратить время на фрукты, и как только отряд китайцев исчез из виду, покинули рощицу и пустились рысцой вдоль низкой стены к гряде холмов в двух километрах от них. Ник подумал, что большинство–то из них может так, без особого труда, бежать, но вот миссис Клапп и викарий? Он увидел, как Джин приблизилась к пожилой женщине и забрала у неё корзину с Джереми.

На полях местами росли растения, чем–то похожие на злаковые, однако Ник никогда прежде их не видел: зрелые колосья прямо–таки краснели от огромных семян или зёрен. Узкие листочки по краям заканчивалась крохотными колючками, которые цеплялись за их одежду с удивительной силой, так что приходилось постоянно напрягаться, стараясь вырваться.

Ник сглотнул комок в горле. Его мучала жажда, но не было времени сделать даже несколько глотков из фляги. В поведении остальных его товарищей столь явно ощущалась необходимость спешить, что он продолжал бежать, не останавливаясь. Линда взяла Ланга на руки, хотя пекинес большую часть утра шёл самостоятельно.

К счастью, подъём на холм был пологим, но после такого бега через поля он дался им нелегко. Страуд подал сигнал остановиться на отдых. Здесь было не трудно найти место для укрытия, да к тому же вся округа оказалась как на ладони.

— Ещё бродяги! — Ник лежал между Джин и Линдой, и англичанка показала рукой на новый отряд людей, до которых было слишком далеко, чтобы разглядеть какие–нибудь детали из одежды или снаряжения.

Страуд и Кроккер тут же, как заметил Ник, перевернулись и, прикрывая глаза от солнца, принялись изучать не расстилавшуюся внизу долину, а небо над собой.

— Не видать, — пробормотал уполномоченный гражданской обороны.

— Пока не видать. Но слишком уж много здесь движения. Если началась большая охота…

— Мы остаёмся лежать здесь в укрытии до темноты, — объявил Страуд. — Да, так нужно, — добавил он, заметив возражение на лице Леди Дианы. — Я не вижу другого выхода… кроме как переночевать прямо здесь.

— Далеко ещё, — рискнул Ник задать вопрос, — отсюда до вашего убежища?

— Где–то мили три напрямую. Но если держаться укрытий, то это расстояние немного увеличивается. Сегодня мы видели больше бродяг, чем за несколько предыдущих недель…

— А вот и кое–кто другой! — оборвал его викарий. — Это Герольд — значит, мы не слишком далеко от города.

Красочная фигура внизу ничуть не скрывалась и не искала укрытия. Как и монголы, он ехал на коне, но не на каком–то мохнатом пони. Его конь с виду казался вполне обычной лошадью, если не считать более длинных и худых ног. И его белую шкуру окружал такой же светящийся ореол, как и Зелёного Человека в лесу.

На этом создании, несшемся по земле с удивительной скоростью, сидел человек или, по крайней мере, гуманоид. Одеяние его было не менее ослепительное, чем шкура его коня — узкий камзол без рукавов, сшитый как бы из ярких разноцветных лоскутов, сверкавших в лучах солнца; такие же, как и у Зелёного Человека, бриджи. А на голове — шапочка с четырьмя торчащими уголками.

Однако волосы у него, в отличие от человека из леса, были короткие и лоснящиеся. Лицо смуглое, и на верхней губе темнела ниточка усов, такая тонкая, словно была нарисована самым кончиком кисти.

В том, как он скакал, в широком беге его коня, виделась какая–то цель. А потом, присмотревшись внимательнее, Ник вдруг рассмотрел то, что сперва упустил: у этого «коня» не было копыт, вместо них — когтистые лапы, похожие на собачьи.

И… они не касались поверхности земли. Казалось, конь несётся галопом по какой–то невидимой дорожке, проложенной в нескольких дюймах над землёй. Он даже не свернул и не подпрыгнул, когда приблизился к одной из стен, окружавших поля, а просто поднялся выше, миновал это препятствие и продолжил своё движение к гряде холмов впереди, с каждым шагом приподнимаясь всё выше и выше, ровно, без каких–либо видимых усилий перебирая лапами. Вот конь достиг этой гряды. И тут Ник услышал странное подвывающее гудение… Откуда оно исходило, от всадника?

Нет, сверху.

— Охотник! — выкрикнул Страуд.

Они едва успели спрятаться в своём укрытии, когда внезапно в небе возник летающий аппарат, похожий на летающую тарелку, которая охотилась на бродяг у озера, но намного меньшую по размерам. И из верхней куполообразной её части вниз ударил луч.

Нику вдруг захотелось чихнуть. Однако он не мог даже пошевельнуться, словно врос в землю, на которой лежал, а тело начало болезненно покалывать.

Луч упёрся во всадника и его коня, которые даже не подняли голов, чтобы посмотреть на атакующего, продолжая по–прежнему нестись галопом. Луч стал ярче. Ник услышал поскуливание Ланга и рычание, донёсшееся от корзины с котом. Но протест животных тем и ограничился.

Однако луч не отпускал всадника, усиливаясь, пока не стал таким ярким, что больно было смотреть, и Нику пришлось отвести взгляд в сторону. Когда он вновь решился посмотреть, всадник уже медленно снижался по ту сторону гряды. Какое бы оружие ни использовал этот летающий аппарат, оно не оказало на Герольда ни малейшего воздействия. Всадник продолжал увеличивать скорость, совершенно не обращая внимания на нападающего, словно того и не существовало вовсе.

И всё же летающая тарелка продолжала преследовать Герольда, не оставляя безуспешных попыток поразить его лучом, словно надеясь, что если с избытком накачать своего врага энергией, это принесёт ей победу. Наконец они удалились так далеко, что Герольд теперь казался лишь каким–то ярким цветным пятном, быстро исчезающим вдали, а над ним — летающая тарелка, всё ещё упорно преследовавшая его. Ник обнаружил, что ему стало легче. Он приподнялся и следил за этой странной охотой, пока они не скрылись из глаз.

— Охотник, но с Герольдом ему не справиться, — пояснил Кроккер. — А Герольд направляется в город. Он только защищается, не нападает…

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Ник.

— Вот эти самые охотники пытаются разрушить города, но те никогда не наносят ответных ударов. Не стреляют из зенитных орудий, словно им всё равно, словно эти охотники ничего не могут с ними поделать, и поэтому они просто не дают себе труда сражаться. Ты видел Герольда… он даже не посмотрел вверх, чтобы увидеть, кто или что атакует его! Если бы только у нас была подобная защита…

— Мы можем принять их предложение, — тихо сказал викарий. — И ты знаешь это, Барри.

— Нет! — голос лётчика снова стал резким. — Я — Барри Кроккер, и собираюсь им остаться. Даже если мне придётся всю жизнь убегать и прятаться!

— А что происходит, если кто–то принимает предложение Герольда? — спросил Ник. — Вы говорили, что они изменяются… но как?

Кроккер не дал возможности викарию ответить. Он пробурчал Нику:

— Изменяются — и всё. Мы видели, как это произошло с Ритой, — лётчик замолк, словно не мог заставить себя добавить что–либо к этому.

— Видишь ли, — медленно начал Хэдлетт, мягко, будто касаясь какой–то очень щекотливой темы, и ему было трудно подбирать нужные слова, — вначале с нами была ещё одна женщина, невеста Барри. Она встретилась с Герольдом прежде, чем мы поняли, что к чему, и она приняла его предложение. А затем она пришла к нам и попыталась уговорить нас сделать то же самое…

— Лучше бы ей умереть! — Кроккер отошёл от них.

— Но что же случилось с ней? — не отставал Ник. — Я думаю, что мы, Линда и я, имеем право знать это… если подобный выбор будет предложен нам.

— А так и случится, — резко ответила Леди Диана. — Мальчик прав, Адриан.

— С человеком происходят… — викарий на несколько секунд замолк в нерешительности, словно вдруг понял, как трудно ему сообщить правду юноше, — определённые физические изменения. Возможно, с этим ещё можно было бы смириться. Но кроме того изменяется психика и чувства. Мы считаем, Рита — та Рита, которая вернулась к нам, — больше не принадлежит к роду человеческому. У людей с рождения появляется страх смерти, и только немногие из нас в состоянии преодолеть его, от одной только мысли о смерти нам становится не по себе. А это изменение подобно смерти. Потому что тот, кто принимает предложение, пересекает границу между нашим миром и миром иным. И оттуда нет возврата. И наше отвращение к тому, во что они превращаются, столь сильно, что мы не можем рядом с ними находиться. Я пытаюсь подобрать подходящие слова, но на самом деле нужно увидеть подобное изменение, чтобы до конца осознать, что же оно такое.

Викарий смотрел в глаза Ника, но все остальные, кроме Линды, отводили взгляд в сторону, словно боялись или стыдились того, что он сказал. А затем Леди Диана дрожащим голосом проговорила:

— Ну что, Страуд, долго мы тут ещё будем сидеть?