31
Если существует принцип, который был бы понятней прочих, то он заключается в следующем: в любом занятии, правительственном, или просто торговле, кому-то надо доверять.
Вудро Вильсон
«Все это время с проклятым янки, и никакой зацепки!» – думал Херити.
Был полдень, и они тяжелым шагом поднимались из следующей неглубокой долины, мальчик и священник шли несколько впереди. После драки в бане мальчик стал еще более замкнутым, его молчание еще углубилось. Отец Майкл смотрел неодобрительно. Все это было виной Херити.
– Все это вина этого проклятого янки!
– А священник ничуть не помогает.
– Янки устроил это нам – сделал из Ирландии гетто.
Херити никогда не считал себя сверхпатриотом – только типичным ирландцем, переживающим за столетия английской тирании. Он чувствовал племенную лояльность к своим людям и своей земле, родство душ. «В ирландской земле есть какая-то притягательная сила», – думал он. Это была память, которая жила в самой почве. Она помнила, и так было всегда. Даже если здесь не останется больше людей, все равно здесь что-то будет, сущность, которая расскажет, как когда-то по этой дороге прошли гэлы.
Отец Майкл беседовал с янки, не пытаясь его прощупать и не делая всего возможного, чтобы выяснить, не маска ли это, которую носит этот человек, скрывающая самого Безумца. Затаив черные мысли, Херити слушал.
– Теперь встречается больше развалин, – сказал отец Майкл. – Вы заметили?
– Разрушение, как видно, – сказал Джон. – Однако много еды.
– Больше таких, которые сами разваливаются. Мы утратили живописность, которую иногда действительно имеют крупные руины. Теперь… это просто гора мусора.
Они замолчали, проходя мимо еще одного сгоревшего дома, стены которого одиноко стояли напротив дороги. Пустые окна выставляли напоказ обгорелые лохмотья занавесок, похожие на израненные веки.
«Кто-нибудь ответит за это», – думал Херити.
Он ощущал древнюю память Ирландии, острую, как стрела. Оскорби ее, и однажды ты почувствуешь удар и увидишь, как из раны брызнет твоя жизнь.
Потом они поднялись на вершину холма и остановились отдышаться, глядя вперед на длинный изгиб следующей долины, уходящий в туман у подъема, где с черных скал каскадом изливался поток, который оставлял в воздухе след в виде влажной занавеси, скрывавшей дальние холмы. Где-то поблизости прокудахтала курица.
Херити повернул голову, заслышав шум воды; здесь был ручей или родник.
– Я слышу звук воды, – сказал Джон.
– Мы могли бы немного отдохнуть и перекусить, – сказал отец Майкл.
Он подошел к обочине, где высокая трава покрывала длинный склон, спускающийся к деревьям. Найдя в каменной стене удобное место, он перебрался на другую сторону и сделал несколько шагов по траве. Мальчик перепрыгнул через стену и присоединился к священнику.
Джон бросил взгляд на небо. Облака прибывали, заполняя западную сторону горизонта. Он посмотрел на Херити, который махнул ему рукой, приглашая присоединиться к священнику с мальчиком. Джон взобрался на стену, перед тем, как спрыгнуть вниз, остановился и посмотрел в открывшееся перед ним поле. В ландшафте бросались в глаза серые каменные изгороди среди зеленых прямоугольников с редкими домиками, черными и без крыш. Он услышал, как Херити перебрался через стену и встал рядом с ним.
– В этом еще осталась какая-то красота, – сказал Херити.
Джон посмотрел на него, затем снова обратил взгляд на раскинувшийся вид. Редкий туман превращал предметы, находящиеся на недалеком расстоянии, в приглушенные пастельные картины: чередующиеся луга, среди которых извивалась река, на дальнем берегу которой стояли высокие деревья и более темная растительность.
– Вас не мучит жажда, мистер О'Доннел? – спросил Херити. При этом, однако, он глядел на отца Майкла.
– Я бы не отказался глотнуть холодной родниковой воды, – согласился Джон.
– Я думаю, что вы не знаете, что такое жажда, – сказал Херити. – Стаканчик холодного «Гиннесса» со стекающей через край пеной, белой, как трусики девственницы. Вот вид, способный вызвать жажду у мужчины!
Отец Майкл и мальчик зашагали к деревьям, виднеющимся за лугом.
– Я слышал, как вы со священником рассуждали о развалинах, – сказал Херити. – Это даже не развалины. Полный упадок! Вот вам подходящее слово. Надежда, наконец, умерла.
Священник с мальчиком остановились, не дойдя до деревьев, у выхода гранитных пород. Глядя им вслед, Херити сказал:
– Прекрасный человек, священник. Вы согласны, мистер О'Доннел?
На этот неожиданный вопрос Джон почувствовал, как в нем начал подыматься внутренний О'Нейл. Его охватила паника, затем она перешла в приступ гнева.
– Остальные страдали так же, как и вы, Херити! Не вы один!
От прилива крови лицо Херити потемнело. Губы его сжались в тонкую линию, а его правая рука двинулась к пистолету под курткой, но, поколебавшись, он вместо этого поднял ее и поскреб щетину на подбородке.
– Теперь ты нас выслушаешь? – спросил он. – Мы как двое близнецов в…
Он оборвал фразу, остановленный громким звуком выстрела, раздавшимся внизу. Одним движением Херити сбил Джона с ног и повалил в траву, потом откатился в сторону, засунув руку в рюкзак, и, еще не перестав катиться, уже держал в руках небольшой автомат и заползал под укрытие гранитных валунов. Здесь он остановился, наблюдая за деревьями внизу. У него за спиной Джон прислонился к холодному камню.
Джон выглянул со своей стороны валуна, ища глазами священника и мальчика. Ранены ли они? Кто стрелял и в кого? Внизу под ними хрустнула ветвь, и из-под кустов показалось голова отца Майкла с бледным лицом и без шляпы. Лицо его выглядело белой кляксой с выпученными глазами на коричнево-зеленом фоне, и на бледной коже его лба ясно виднелся шрам-метка. Священник в упор глядел на Джона.
– Спрячь голову! – сказал Херити. Он втащил Джона назад под защиту камня.
– Я видел отца Майкла. Кажется, у него все в порядке.
– А мальчишка?
– Его я не видел.
– Запасемся терпением, – сказал Херити. – Это был выстрел винтовки. – Он прижал автомат к груди и откинулся назад, осматривая каменную стену над ними, отделяющую их от дороги.
Джон посмотрел на оружие в руках Херити.
Заметив интерес Джона, Херити сказал:
– Отличные автоматы делают евреи, не так ли? – Внизу, под ними, раздалось шуршание травы, и он резко обернулся.
Джон поднял глаза и увидел отца Майкла, который смотрел на них сверху вниз. Черная фетровая шляпа снова прикрывала его меченый лоб.
Херити поднялся на ноги и посмотрел на деревья за спиной священника.
– Где мальчишка?
– В безопасности за камнями, там, среди деревьев.
– Только один винтовочный выстрел, – сказал Херити.
– Наверное, кто-то застрелил корову или свинью.
– Или застрелился сам, что более распространено в наши дни.
– Вы человек, полный зла, – сказал отец Майкл. Он указал на автомат. – Где вы взяли это ужасное оружие?
– Это отличный автомат «узи», который сделан умными евреями. Я снял его с мертвого человека, отец Майкл. Разве не так мы достаем большую часть вещей в наше время?
– И что вы собираетесь с ним делать? – спросил отец Майкл.
– Воспользоваться, если возникнет необходимость. Где именно вы оставили мальчика?
Отец Майкл повернулся и указал на серое пятно, проглядывающее между деревьями и гранитными валунами, частично закрытыми наступающими кустами можжевельника.
– Мы спустимся туда по одному, – сказал Херити. – Я пойду первым, затем мистер О'Доннел, затем вы, святой отец. Оставайтесь здесь, пока я не крикну.
Низко пригнувшись, Херити выскочил из-за камней и, петляя, побежал вниз по склону к зарослям. Они видели, как он нырнул в следующую группу валунов, а затем он крикнул:
– Делайте точно, как я!
Джон выскочил из-за валуна и помчался вниз по склону, чувствуя себя открытым и незащищенным, – налево, направо, налево и в просвет между камнями, где он заметил пригнувшегося мальчика, съежившегося в голубой куртке. Херити не было и следа. Мальчишка смотрел на Джона безучастным взглядом.
Снова раздался звук шагов, и к ним присоединился отец Майкл, который обнял мальчика рукой, как бы защищая его.
Потом снова появился Херити, вышедший быстрым шагом из глубины деревьев. Тяжело дыша, он присоединился к ним в укрытии, держа наготове автомат, прижатый к груди.
– Вы трое останетесь здесь, пока я осмотрю территорию ниже нас, – сказал Херити. – Это было глупо, святой отец, то, что вы сделали – прогуливаться по открытому месту после такого выстрела.
– Если Бог хочет, чтобы я ушел сейчас, он заберет меня тотчас же, – сказал отец Майкл.
– Или вы на это надеялись, – сказал Херити. – Это грех, отец. Помните это. Если вы заигрываете со смертью, то чем же это отличается от намеренного самоубийства?
Отец Майкл съежился.
Херити двинулся, собираясь идти, но Джон придержал его за руку.
– Джозеф.
Херити бросил удивленный взгляд на Джона.
– Я благодарю вас за заботу, – сказал Джон. – Я хочу, чтобы вы называли меня Джоном, но я не откажусь ни от одного слова из того, что я сказал там, наверху. – Он указал подбородком наверх, на холм, где Херити сбил его с ног, чтобы защитить. – Я готов повторить каждое слово.
Херити улыбнулся.
– Конечно, янки!
Сказав это, он вынырнул из-за скального укрытия и побежал, пригнувшись, вниз, в заросли. Они услышали треск ветки, потом настала тишина.
– Странный человек, – сказал отец Майкл.
Мальчик отделился от священника и выглянул из-за валунов.
– Эй! Сиди внизу! – сказал отец Майкл. Он втащил мальчика назад.
– Херити действует, как солдат, – сказал Джон.
– Да.
– Где вы с ним встретились?
Отец Майкл отвернулся, стараясь спрятать лицо от Джона, но сделал это недостаточно быстро, и Джон увидел на его лице почти паническое выражение. Что связывало этих двоих – священника и жесткого человека действия?
Отец Майкл сказал прерывающимся голосом:
– Можно сказать, что Бог соединил нас с Джозефом. Причину этого я сказать не могу. – Он опять повернулся к Джону, и выражение лица его опять было собранным.
– А что с мальчиком? – спросил Джон. – Почему он с вами?
– Его дала мне банда бродяг, – сказал отец Майкл. – Их называют цыганами, но они вообще-то не цыгане. Они обращались с ним хорошо. Это они сказали мне о его обете молчания.
– Значит, он может говорить?
– Я слышал, как он кричал во сне.
Мальчик закрыл глаза и уткнул лицо в голубую куртку.
– У него есть имя? – спросил Джон.
– Только он сам может сказать его, а он не говорит.
– Вы не пытались найти его…
– Тихо! – Отец Майкл пристально смотрел на Джона. – Некоторые раны лучше не трогать.
Джон резко отвернулся в сторону, пытаясь справиться с судорожной улыбкой. В его груди возникла боль. Он чувствовал, как О'Нейл подбирается все ближе и ближе к поверхности. Джон закрыл лицо руками, стараясь утихомирить опасное второе «я». Хруст гальки заставил его оторвать руки от лица.
В укрытие нырнул Херити. По лицу его стекал пот, колючки и репейники покрывали нижнюю часть его зеленых штанов. Израильский автомат он прижимал к груди. Он отдышался и сказал:
– За следующей грядой находятся два домика, из обоих идет дым. У них радио, они слушают новости и обсуждают их.
Отец Майкл прокашлялся.
– А какие-нибудь следы… следы…
– Никаких следов женщин, – сказал Херити. – На веревке сушится только мужская одежда. Но аккуратная, оба домика тоже чистые и ухоженные. Я думаю, там только мужчины, которые были хорошо выдрессированы своими женщинами.
– Могилы? – спросил отец Майкл.
– Четыре могилы на лужайке за домиками.
– Тогда, может быть, эти люди приютят нас, – сказал отец Майкл.
– Не так быстро! – сказал Херити. Он бросил взгляд на Джона. – Как думаешь, Джон, ты сможешь пользоваться этим оружием?
Джон посмотрел на автомат, ощущая исходящую от него силу. Он согнул пальцы.
– Пользоваться для чего?
– Я собираюсь пойти к этим домикам в открытую и дружелюбно, – сказал Херити. – А ты будешь прикрывать меня сверху. Там, на гребне, камни и отличная позиция.
Джон посмотрел на священника.
– Я не благословляю это, – сказал отец Майкл. – Церковь достаточно нагрешила, взывая к Господу, чтобы благословлять убийство.
– Я не собираюсь там никого убивать, – сказал Херити.
– Вы хотите провести военную операцию, – сказал отец Майкл.
– А, вот оно что, – сказал Херити. – Я просто еще не готов совершить самоубийство, святой отец. – Он посмотрел на Джона. – Ну так как, Джон?
Джон протянул руки к автомату.
– Покажи мне, как он работает.
– Очень просто, – сказал Херити. Он встал рядом с Джоном, держа автомат. – Это предохранитель. Когда он вот так… – он щелкнул предохранителем, – …все, что тебе нужно сделать – это прицелиться и потянуть за спуск. Он устойчивый, как Кашельская скала. – Херити вернул предохранитель на место и передал автомат Джону.
Джон взвесил оружие на руке. Оно было теплым на ощупь от прикосновения Херити. Вещь, значительно более прямая, чем чума. Может быть, сейчас поднимется О'Нейл-Внутри и начнет убивать с шумной стремительностью? Джон поднял голову и увидел, что Херити испытующе смотрит на него.
– Ты можешь это сделать? – спросил Херити.
Джон кивнул.
– Тогда иди за мной, тихо, как мышь в перине. Священник, вы с мальчишкой оставайтесь здесь, пока мы не позовем.
– Храни вас Господь, – сказал отец Майкл.
– Ну вот! – насмешливо сказал Херити, ухмыляясь. – Он благословил нас в конце концов!
Затем он, нагнувшись, быстро пошел, показывая дорогу. Они спустились в полосу деревьев и последовали по протоптанной в опавшей хвое тропинке, перейдя через тонкий ручеек, бегущий среди черных обломков скалы.
Джон остановился, чувствуя жажду, посмотрел сначала на воду, а затем на Херити.
– Я бы не стал ее пить, – прошептал Херити. – Там, выше, лежит труп. – Он показал вверх против течения ручья. – Он мертв уже, по меньшей мере, неделю и портит воду. – Херити улыбнулся. – У него побывали кабаны.
Джон содрогнулся.
Херити отвернулся. Джон следовал за ним по противоположному склону, медленно продвигаясь сквозь колючий можжевельник. Хвоя под ногами приглушала их шаги. Добравшись до гребня, Херити знаком приказал Джону пригнуться, потом указал вдоль гребня налево, где среди бурых стволов виднелась опора, сложенная из серого камня.
– Оттуда, – прошептал Херити, – у тебя будет отличный вид вниз на их двор. Я подожду, пока не увижу, что ты на месте, потом пойду посвистывая, дружелюбный и открытый, без оружия на виду. Ты понял?
Джон кивнул. Он нагнулся и начал продираться вперед между деревьями, приближаясь к камням снизу. Когда он переполз через вершину, то обнаружил, что может поскользнуться на камнях. Они пахли скальной породой и были еще теплыми от солнца. Он глянул вверх. Скоро стемнеет, а тучи несли дождь. Он медленно выполз на мелкую впадину в камнях, пока его глазам не открылся вид внизу.
Он обнаружил, что смотрит вниз вдоль пологого склона длиной не более ста ярдов на огороженный двор за аккуратным домиком – побеленные стены, две трубы, и из обоих идет дым… во дворе копаются цыплята. Крыша второго домика, несмотря на склон, выглядывала из-за первого, дым шел только из одной из его труб. В отдалении слева виднелся врытый прямо в склон холма коровий хлев. От него исходил запах навоза. Дальше в долине виднелись разбросанные здесь и там обгорелые домики и разрушенные хозяйственные постройки, без всяких признаков жизни. Он снова сконцентрировал внимание на ближайшем домике. От угла здания и до столба на огороженном каменным забором дворе была натянута бельевая веревка. На ней на ветру колыхалась одежда – штаны, рубашки, кальсоны… Доносился слабый звук радио и кудахтанье цыплят.
Вдруг Джон замер, услышав голоса почти прямо под ним, за выходом породы, где трудно было что-то рассмотреть.
– Они нас здесь не увидят, – это был голос мальчика.
– Сколько там в бутылке? – Еще один юный голос.
– Почти целая чашка. – Это снова был первый.
– Ты действительно думаешь, что все из-за этого? – Раздался скребущий звук, потом бульканье, за которым последовал припадок кашля.
– Уфф! Ну и дрянь!
– Она сказала, что это выпивка, Берг, и теперь она умерла.
– Это все глупые штуки взрослых!
Что-то потерлось о камни ниже Джона. Он затаил дыхание.
– Взрослые никогда не знают, чего хотят!
Тут внизу наступила долгая тишина, во время которой Джону казалось, что его сердце бьется слишком громко. Он не смел двинуться. Он мог зацепиться за камень и напугать ребят, а они предупредят взрослых в домиках. Он двигал только глазами, стараясь обнаружить Херити и удивляясь, где тот может быть.
– Я рад, что ты со своим папой пришли и поселились во втором доме, Берг. – Это был первый ребенок.
– В городе было плохо.
– Много стреляли?
– Да.
– Здесь тоже. Мы прятались в пещере.
Они снова замолчали.
«Почему Херити задерживается?» – удивлялся Джон. Его грудь болела при дыхании.
– Ты помнишь, что случилось с твоей мамой?
Это был первый ребенок.
– Да.
– Я скучаю по своей. Иногда я думаю, что лучше бы я пошел на небо и был с ней. Мой папа теперь невеселый.
– Мой пьет эту дрянь.
– Я знаю.
– Ну, как тебе эта выпивка?
– Я думаю, мне от нее станет плохо.
– Нет, ты не выпил ее слишком много.
– Тес!
Под укрытием Джона наступила тишина.
Тогда он услышал: Херити пел о своей Черной Розалин, красивый тенор приближался к домикам внизу.
– Кто-то идет! – Это был первый ребенок, произнесший фразу хриплым шепотом.
– Чужой. Я его вижу.
Мужской голос позвал из ближайшего домика:
– Берг-Терри!
– Мы будем откликаться? – Это был второй ребенок.
– Нет! Стой здесь. Если это неприятности, то здесь нам будет безопаснее.
– Чужой один.
Херити громко крикнул снизу:
– Эй, в домиках! Есть кто нибудь дома?
Мужской голос ответил:
– А кто спрашивает?
– Я Джозеф Херити из Дублина. Со мной священник и мальчишка, а также американец, который считает себя спасителем Ирландии. У вас найдется еда и кров для усталых путников?
Мужчина в доме закричал:
– Подойди поближе и дай взглянуть на тебя.
Херити шагом приблизился на расстояние нескольких метров к задней двери ближайшего домика. Он поднял руки и повернулся кругом, показывая, что он не вооружен. Джон заметил движение ствола в открытом окне дома, но выстрел не последовал.
– Ты сказал, что с тобой священник? – спросил мужчина в доме.
– Да. Это отец Майкл Фланнери из Мейнута, лучший священник из всех, кто когда-либо носил сутану. А я вижу над вашей дверью крест, который говорит мне, что здесь нет тех, кто ненавидит священников.
– У нас есть могилы, которые нуждаются в благословении, – сказал мужчина в доме, понизив голос.
– Конечно, и отец Майкл будет счастлив сделать это, – сказал Херити. – Могу я крикнуть, чтобы он присоединился к нам?
– Да… и добро пожаловать.
Херити обернулся и крикнул, сложив руки рупором:
– Отец Майкл! Вы все можете выходить. Передайте американцу.
Джон начал подниматься, но, услышав последние слова, замешкался. Что-то не в порядке, там, внизу? Ведь Херити знает, что Джон его и так слышит.
С широкой улыбкой на лице Херити подошел к двери домика, которую открыли изнутри. Он протянул руку.
– Джозеф Херити хотел бы узнать ваше имя, сэр.
– Терренс Гэннон, – сказал мужчина в доме. Он протянул Херити толстую руку.
Херити ухватил эту руку и выдернул Гэннона из дома, отбив ствол ружья в сторону, бросил мужчину на землю и отнял у него оружие. Гэннон растянулся во весь рост на дворе, пистолет Херити был нацелен на его голову.
– Все в порядке! – крикнул Херити в открытую дверь. – Одно ваше движение, и я отстрелю бедному Терри Гэннону голову. А на случай, если вы захотите пожертвовать им, мой друг американец сидит на гребне холма с пулеметом.
Из домика, подняв руки, вышел худой пожилой мужчина с седыми волосами, одетый в нижнюю рубаху и коричневые шерстяные штаны на зеленых подтяжках.
– Хорошо, – сказал Херити. – Вы двое будете лежать здесь вниз лицом. – Он поднял ружье и перебросил его через ограду.
Когда мужчины растянулись на земле перед дверью, Херити поднял голову к наблюдательному пункту Джона.
– Ты слышал, как он кричал, янки! Здесь есть еще люди.
– Только два маленьких мальчика, – сказал Гэннон приглушенным голосом.
– Они на камне прямо подо мной, – крикнул Джон, – и здесь они останутся.
– Великолепно! – крикнул Херити. Повернув пистолет наизготовку, Херити вошел в дом. Вскоре он вышел и, обойдя кругом, прошагал к другому дому. Раздался звук пинком открываемой двери, и через мгновение Херити появился снова, толкая перед собой подростка, лицо которого было бледной маской ужаса, обрамленной неряшливо висящими черными волосами.
– Это все! – крикнул Херити. – Этот сидел внутри и играл со своими руками! Какой стыд! – Херити громко засмеялся.
Джон встал, видя, что отец Майкл с мальчиком выходят из-за деревьев справа в отдалении и идут по узкой дороге. Отец Майкл радостно помахал рукой, потом остановился, увидев Херити, поднимающего винтовку с земли, и двух мужчин, все еще лежащих у двери.
– Эй, что ты наделал, Джозеф Херити? – задал вопрос отец Майкл.
– Я просто убедился, что мы не войдем прямо в осиное гнездо, отец. – Он посмотрел на мужчин, лежащих на земле. – Вы и ваш друг можете теперь встать, мистер Гэннон. И я умоляю вас простить мою подозрительность.
Гэннон поднялся на ноги и отряхнулся, затем помог встать второму мужчине. Гэннон был плотным мужчиной с длинными черными волосами. У него был широкий подбородок и большой рот с толстыми губами. В его глазах, когда он смотрел на Джона, казалось, отражалось безнадежное крушение надежд.
Джон перегнулся через край скалы и заглянул во впадину под ней.
– Вы, ребята, выходите. Никто не сделает вам ничего плохого.
«Это правда», – думал Джон. О'Нейл-Внутри ушел в какое-то тихое место, довольствуясь наблюдением и наслаждаясь плодами своей мести.
Два светловолосых мальчика – один лет десяти, а другой немного моложе – вышли из-под скалы и глазели на Джона.
– Кто из вас Берг? – спросил Джон.
Младший поднял руку.
– Ну что ж, Берг, – сказал Джон, – если в этой бутылке что-нибудь осталось, то я буду благодарен, если ты отнесешь ее в дом.
