29
Ирландцы – это безобидный народ, который всегда был так дружелюбен к англичанам.
Преподобный Беде
Адриан Пирд стоял у окна кабинета Доэни в Королевской больнице. Был ранний вечер холодного и пасмурного дня, и серое небо сливалось с бастионами Килмейнхема, видневшимися справа. Окно выходило на Инчикор-роуд, за которой виднелся ручей Камек-крик и обгорелые развалины заправочной станции. Он слышал, как Доэни пошевелился в кресле у стола, но не обернулся.
– Почему они послали тебя? – спросил Доэни. В его голосе слышалось напряжение.
– Потому что они знали, что ты меня выслушаешь.
– Он собирался убить меня, говорю тебе! У него на столе лежал пистолет, и он поигрывал им, как он это обычно делает. Ты это видел.
– Никто из нас не сомневается в твоих словах. Фин. Дело не в этом.
– Так в чем же?
– Никто не может так хорошо держать под контролем Пляжных Мальчиков, как Кевин.
– Значит, мы будем просто тупо сидеть и смотреть, как он угрожает нашим ученым и убивает любого, кого ему только…
– Нет, Фин! Это вовсе не так.
Пирд повернулся спиной к окну. Картина там вызывала уныние, развалины заправочной станции напоминали о массовых волнениях, которые прокатились здесь, пока армия и Финн Садал не установили снова подобие порядка.
Доэни сидел, положив локти на стол, сжав кулаки и уперев в них подбородок. Он выглядел близким к взрыву.
– Ты должен перестать угрожать Кевину О'Доннелу, – сказал Пирд. – Это указание, которое мне велели передать. Армия не хочет, чтобы у нас были внутренние распри. Что касается Кевина, то они убрали его и предупредили, чтобы он оставил лабораторию в покое. Она вне его компетенции.
– Если в его безумную голову не придет мысль убить нас всех, пока мы спим!
– Ему сказали, что армия расстреляет его, если он не подчинится.
– То же самое касается и меня?
– Мне очень жаль, Фин.
– Он не будет пытаться помешать нашим контактам с хаддерсфилдскими людьми?
– Его предупредили не делать этого.
– Но они, конечно, будут продолжать подслушивать.
– Конечно.
– И передавать все это Кевину?
– У него есть друзья в армии.
– Похоже на то.
– Ну что ж, это все, Фин. Ты подчинишься?
– Конечно, я же не молодой идиот!
– Хорошо.
Доэни опустил руки и разжал кулаки.
– Как дела у Кети и Броудера?
– Все идет как ожидалось. Она все плачет и требует священника, чтобы он обвенчал их.
– Ну так достань ей священника.
– Это не так просто, как кажется. Фин.
– Да… да, я знаю, – Доэни покивал головой. – Это было нехорошее дело, этот Мейнут.
– Один человек, про которого я знал наверняка, что он священник, отрицал это, глядя мне в глаза, – сказал Пирд. – Двое, которые все еще носят воротнички, отказались, когда я сказал им, что мы хотим от них. Они не доверяют никому из правительства, Фин.
– Нам суждено пекло, как они говорят.
– Я пытался найти отца Майкла Фланнери, – сказал Пирд. – Мне сказали, что он может…
– Фланнери занят, и с ним нет контакта.
– Ты знаешь, где он?
– В некотором смысле, знаю.
– Ты не можешь передать ему сообщение и спросить…
– Я сделаю, что смогу, однако ты продолжай искать.
Пирд вздохнул.
– Я лучше спущусь на перекресток. Полагают, что конвой в Киллалу отбудет вовремя.
– Это никогда не случается.
– Именно теперь я не могу винить их за задержки. Чем темнее, тем лучше, я бы сказал.
– Мне сообщили, что дорога Н-семь безопасна, – сказал Доэни.
Пирд пожал плечами.
– Я все равно считаю, что мы должны перевезти барокамеру и этих двоих в Дублин.
– Никогда, если Кевин О'Доннел будет за углом.
– Ну что ж, в том, что ты говоришь, что-то есть. Фин.
– Ты передал пистолет Броудеру, как я тебе сказал?
– Да, но ему это не понравилось, и, я думаю, Кети устроит из-за этого сцену.
– Он довольно маленький.
– Военные предостерегли его, Фин. Можешь положиться на это.
– Там, где сумасшедший, нельзя положиться ни на что, кроме неожиданностей. – Доэни отодвинул кресло и встал. – Лично я собираюсь ходить только вооруженным и с охраной. Советую тебе сделать то же самое, Адриан.
– Он не приедет в Киллалу. Они обещали.
– Конечно, они обещали также, что найдут всех незараженных женщин и защитят их! Ты ведь слышал это, не так ли? В шахте Маунтмеллик мертвы все до единой!
– Что случилось?
– Один заразный мужчина. Они его, конечно, убили, но было уже слишком поздно.
– Я возвращаюсь в Лабораторию, – сказал Пирд. – Как там дела?
– Пока еще просвета нет, но этого можно ожидать. Ты получишь данные наших последних результатов, когда вернешься в Киллалу. Дай мне знать свое мнение о них.
– Обязательно. Проклятье! Как бы я хотел, чтобы можно было ездить в Хаддерсфилд и обратно!
– Заградительный Отряд не позволит этого. Я спрашивал.
– Я знаю, но это выглядит преступно. Кого мы можем заразить? У них полно чумы, как и у нас.
– Даже больше.
– Открытое исследование – это единственная надежда, которая есть у мира, – сказал Пирд.
– Единственная надежда, которая осталась у Ирландии, – сказал Доэни. – Не забывай это. Но если янки или русские найдут решение первыми, то они все равно могут стереть нас с лица земли. Все во имя стерилизации, ты понимаешь?
– В Хаддерсфилде мирятся с этим?
– А почему же мы так откровенны друг с другом, Адриан? Они ведь все еще остаются англичанами.
– А мы остаемся ирландцами, – сказал Пирд.
Его хрупкая фигура стала сотрясаться от визгливого смеха. Доэни подумал, что это особенно неприятный смех.
