Глава 6. Полет сквозь ночь
Луна выглянула из-за необычных облаков. Эта огромная лунная сфера была несравненно больше, чем та, что видел когда-либо Холройд. Она была очень близко, как будто Земля и ее сверкающая серебристая дочь сближались друг с другом с того, такого далекого, двадцатого века. Снизившийся шар выглядел десяти футов в диаметре. Он сочил сквозь ночь свое сияние. В этом свете Холройд последний раз взглянул на Линн.
Замковый город мягко светился в лунном свете, который омывал его. Сам замок возвышался белый и чистый, как колонна. От него тянулись деревья парка, темного и необычного. Первый круг зданий начинался за парком. Постепенно сцена терялась из-за расстояния. Город становился нереальной тенью на огромной, с неясными очертаниями земле. Эта картина осталась с Холройдом — крошечность города, сливающегося с землей.
Он перестал думать о городе. Его внимание опять сосредоточено на прошлом, в котором осталась та женщина. Он почувствовал печаль, сильную меланхолию. Она охватила его с такой силой, что все эти минуты он боролся сам с собой, выбрасывая из своей памяти изображение человеческого тела, распростертого на коврике, внизу в ночи.
Он был гораздо больше потрясен, чем признавался себе. Смерть приятелей и врагов, которых он повидал на своем веку немало, не вызывала такого ощущения, потому что, даже отправив врага в ад, он знал, что лично он не ответственен за это.
Но это был друг, хотя лично и не известный. Даже более чем друг — освободитель, который отдал свою жизнь в благородном акте. «Еще одно тело, — мрачно думал Холройд, — еще одна разбитая на куски плоть нашла свой традиционный и ужасный союз с земным прахом. Как много людей падало столь же неохотно с высот на землю в таком же неестественном сиянии? Сколько же за двести миллионов лет?»
Мысль отступила перед мчащимся ветром, разгоняемым мускулистыми крыльями. Ночь, которая казалась бесконечной. Ярость возникла к темноте.
«Черт бы тебя побрал, Пта, ты что же пытаешься делать… балансировать семьсот лет в темноте?»
«Кажется, это вызвало свет, — равнодушно подумал Пта-Холройд. — Почему население замка заснуло?» Ведь он бежал оттуда на огромном летательном аппарате — птице — уже многие часы. Но ночь продолжалась. Что-то было неправильным, определенно неверным в его немыслимом полете сквозь эту бесконечную ночь.
В огромной несущейся темноте Холройд тяжело ворочался в седле. Лоони, кем бы она ни была, обещала ему еще помогать. Был ли какой-нибудь подвох в той помощи? Это казалось маловероятным. Потому что она также говорила ему, что он должен напасть на Нуширван и уничтожить отколовшихся предателей.
С горечью, напряженно мозг Холройда обдумывал все это. Он должен напасть на Нуширван, с его населением в пять миллиардов человек, бесконечными горами, могучими и коварными бойцами. Он насмешливо ухмыльнулся. Резкий звук его смеха сорвался с губ на ветру и унесся в огромную бесконечную ночь. Но мысль оставалась; и через мгновение он знал, что она подразумевала и почему это было возможным.
Во все века несколько человек с железной волей, способностью править и принимали решения, на основе которых массы строили свою жизнь. Все очень просто, совершенно логично, полубог Пта-Холройд должен идти к границе Нуширвана, захватить там управление над всеми армиями и разгромить Нуширван прежде, чем богиня Инезия узнает, что случилось.
Холройд задышал глубже. Он должен войти в соприкосновение с группой мятежных офицеров — это несомненно. И узнать, что означает фраза из памфлета Тара, что верующие всегда были источником божественной силы богини. Потому что, если все это правда, тогда где же скрыл свою силу Пта?
Он почувствовал необъятность того, что было здесь скрыто. Возбуждение от этого поднялось у него внутри.
«Мозг 1944 года, — подумал он, дрожа, — доминирует в теле бога Гонволана».
Его знание всплыло, подавив удивление от этого, все его существо пылало этой сенсационной мыслью. А странная долгая ночь все еще продолжалась.
Рассвет пришел с тропической быстротой. Солнце вздыбилось из-за горизонта и забрызгало своим светом деревни, фермы, посадки, которые напоминали по своей застроенности джунгли..
Эта земля была зеленой и плодородной. Далеко на севере сверкало темное море, а впереди был город. Город был очень далеко, в стороне, и так смутно виден, что угасал уже почти на середине расстояния. За ним, казалось, возвышался чудовищный, башнеобразный утес. Утес? Холройд нахмурился. Пта был городом огромного утеса, и не существовало скрира, способного преодолеть расстояние в семь дней полета за одну ночь.
Даже когда пришла отрицательная мысль, Холройд остался при своем первом впечатлении. Бесконечность этой ночи подсказала ему верный ответ. Кто-то подтолкнул его к Пта. Может быть, Лоони?
Приблизительно он знал, что не может даже придумать, как ему использовать представившийся шанс. Он должен посадить зверя на землю. Здесь. Сейчас. В эту же минуту. Он заколебался. В следующее же мгновение, похожий на необычного гигантского ястреба, скрир рухнул вниз, по направлению к краю джунглей.
Земля внизу казалась необитаемой. В последний момент Холройд разглядел маленький, с красной крышей под зеленой защитой распростертых ветвей деревьев, напоминающих пальмы, домик. Затем массивная птица спланировала и оказалась за линией джунглей. Она опустилась легко, немного помогая себе ударами крыльев. Когда скрир окончательно остановился, Холройд увидел вначале хохолки перьев на ее рубчатой, кожаной шее.
Зрелище потрясло его и глубоко изумило тем, что предок скрира из двадцатого века. Но развитие плоти и кости было слишком радикальным. Физическое строение требовало более детального научного изучения. Но только не его, потому что он никогда не был в состоянии различить по внешним признакам более чем дюжину птиц. Задумчивое лицезрение было прервано серебристым смехом, прозвучавшим за его спиной.
— Было бы более разумным, Питер Пта-Холройд, слезать вниз.
Холройд заерзал в своем седле. Девушка стояла на узкой тропинке футах в двадцати пяти от него. В ее темных глазах светилась уверенность, а лицо смуглого оттенка несло печаль и огонь личности, которую он распознал безошибочно.
— Быстрее! — произнес голос этой новой Лоони. — Летающий скрир не имеет привычки долго задерживаться в одном месте. Будь осторожен и не оказывайся прямо перед ним. Он без колебаний заклюет тебя. Кроме того, — закончила она быстро, — мы, ты и я, Пта, имеем в своем распоряжении только час. Не стоит попусту терять время.
Когда Холройд очутился на земле, он почувствовал некоторое затруднение. Трудно было определить однозначно это необыкновенное чувство, но через мгновение он понял, что она полностью воспринимает его как Пта, без постыдного субъекта Холройда, который господствовал теперь над телом Пта. Это господство было таким совершенным, что он не чувствовал каких-либо неудобств. Пта был Холройдом. Возможно, это был Холройд, который взял от настоящего хозяина чуть больше, чем следовало. Холройд, который мог быть на пути в гонволанскую разновидность сумасшедшего дома, если он действительно был в своем собственном теле.
Но за исключением того, что слияние бога и человека внутри человека было таким, что божественная память стала весьма туманной. Это было превосходством его личности, которое обеспечило женскую интимность, принявшую его смущение, которое он ощутил, когда медленно подходил к ней. Она оставалась недвижимой. Ее темные глаза светились. Черные волосы волнами спадали за спину. Они были небрежно расчесаны. Ее лицо было лицом обычной сельской девушки. Хорошо сложенное тело полно юности. Холройд видел, как она наблюдает за тем, как он изучает ее, со слабой загадочной улыбкой на устах.
— Не обращай внимания на эту форму, Холройд, — сказала она наконец. — Это крестьянская девушка по имени Мура, которая живет поблизости, с отцом и матерью, в четверти канбы отсюда.
Не обращать на нее внимания — легче было сказать, чем сделать. Она пылала жизнью. Когда она повернулась, чтобы пойти по тропинке, ее движения были наполнены такой весенней молодостью, такой грацией, что Холройд стоял очарованный. Затем, поспешив, он пристроился за ней, несколько минут двигаясь молча. Наконец он сказал:
— Куда мы идем? Что делать со скриром?
Она не ответила. Они вошли глубже в лес. Тропа вилась среди деревьев. И такой густой была лиственная крона над ними, что винные, косые лучи утреннего солнца не проникали во мрак. Это был молитвенный, полуосвещенный мир.
— Каким образом случилось, — спросил Холройд, — что я достиг города Пта за один ночной перелет?
— Погоди с расспросами, — последовал ответ. — А что касается скрира, то он тебе уже не нужен.
Она продолжала идти. Холройд думал о том, как долго тянулась ночь. Его ощущение опасности усиливалось; знание того, что каждая проходящая минута может принести невероятный сюрприз, росло. Был ли он тем, кого завлекли в западню, кто следовал за женщиной, заманившей его в ловушку?
— Послушай… — начал было Холройд и тут же оборвал себя. Тропинка, которая была так узка, расширилась. Открылось свободное пространство и там, справа от Холройда, был маленький домик, который он видел сверху во время полета. И никаких признаков жизни. Сплошная тишина разносилась вокруг.
Молчание исходило от дома. Это была простая, приятная на вид постройка из тесаного дерева. Она выглядела опрятно, как будто здесь жили аккуратные люди. Жили. Эффект запустения усиливался ковриком. Стоя на пороге, Холройд заглянул внутрь, в жилую комнату: там он увидел склонившуюся девушку.
— Я рада, — нетерпеливо сказала она, — что ты колеблешься перед входом. Но рассуди! Было необходимо, чтобы я заманила Пта внутрь замковой темницы, в надежде, что Холройд переродится. Что касается остального, будь уверен, что я уйду первой туда, куда попрошу идти тебя.
«Действительно, — сказал себе Холройд, — она не ошиблась, все так и было. Но зачем я попал сюда?»
Он непонимающе потряс головой. Затем сосредоточил свое внимание на том, что его окружало.
Жилая комната была обставлена скудно. В ней находились кресла, ковер, сундук, стол. Деревянный светильник-факел свисал с потолка, и в одном углу на помосте сверкал металлический стержень. Он торчал из центра помоста и сиял тусклым фиолетовым свечением. Холройд увидел, что глаза девушки поймали его взгляд.
— Молитвенный жезл! — сказала она.
Молитвенный жезл. Он был источником божественного могущества богини Инезии. Холройд подошел к помосту. Как с ним обращаться? Как заставить его действовать? Он растерянно повернулся к девушке и понял, что она все еще продолжает говорить:
— Родители Муры отсутствуют, и мы одни, Пта. Ты и я, одни впервые…
Она заколебалась, потом вздохнула.
— Время, — продолжала она утомленно, — не имеет значения. Уже столько веков прошло, что я умирала сто миллионов раз ради тебя.
Ее голос, теперь более страстно, продолжал:
— Еще раз я стану всеми женщинами для тебя. Сегодня ты можешь претендовать на меня, как на крестьянскую девушку по имени Мура, завтра я буду прелестной девушкой из серебряного города Тринано, которую ты повстречаешь на улице; днем позже изысканная придворная леди будет лежать в твоих объятиях, и все это в действительности буду я, твоя счастливейшая жена. И это будет так же, как и в старые времена, это повторится вновь. Если только не помешает эта негодяйка Инезия.
Холройд с трудом разобрал последнее высказывание. То, что она сказала. Слова вошли в его мозг, значение каждого из них было ему малопонятно, как и знаки в нише. Пришла тяжелая мысль, которая овладевает солдатом в подобной ситуации.
— Послушай, — услышал он свой голос, — ты хочешь сказать, что и в самом деле используешь возможности другой женщины…
Он не мог продолжать. Он видел, что девушка пристально вглядывается в него. Гримаса разочарования скривила ее губы.
— О, Пта, — рассердилась она, — неужели ты изменился настолько, что считаешь неправильным то, чем мы занимались прежде? Ты всегда был волокитой. Я же не противилась твоим желаниям. Как ты хотел, так я и исполняла твою волю всегда.
Он молчал, потому что ничего не мог произнести в ответ. Справедливость отповеди была только превзойдена необычной уступчивостью характера, обнаруженной признанием.
Женщина, которая выполняла любую, даже ненормальную прихоть своего супруга. «Лоони, — думал Холройд. — Лоони, которая считает своей чужую плоть. Неудивительно, что твое настоящее тело лежит закованное в дворцовой темнице. Заключенная, которая не чуждается получить хотя бы немного удовольствия».
— Послушай, — медленно произнес Холройд, — а не принесла ли ты меня сюда для того, чтобы мы здесь занимались любовью? Мне бы хотелось узнать, как ты это сделала, чтобы скрир летел прямо сюда, где в одиночестве ожидает крестьянская девушка? И кроме того, — с нажимом сказал он, — несчастный случай с погонщиком, свалившимся со скрира. Был ли он на самом деле несчастным случаем?
— Постой! — ее голос стал неожиданно сильным. Он уловил, что свечение на помосте усилилось.
— Молитвенный жезл! Как им пользоваться? Выглядит, во всяком случае, как стальной. И кроме того, самое смешное, что это первый металл, который я вижу с момента прихода в Гонволан, — закончил он. — Ну?
Выражение его лица было спокойным. Тень улыбки коснулась ее глаз и исчезла. Но Холройд не пропустил слабого изумления. «Нужно быть внимательнее, — сказал он себе.
— Женский характер неизмеримо сложнее, чем может показаться после поверхностного взгляда». Какую-то минуту она не отвечала. Она изучала его, и в ее глазах было неуловимо-насмешливое выражение. Словно она изучала его реакцию на что-то, что было у нее на уме. Неожиданно она вскочила на помост, из которого торчал молитвенный жезл. Она подозвала Холройда, и в ее голосе слышались командные нотки:
— Возьми мою руку, я покажу тебе, как молятся крестьяне. Это очень важно, чтобы ты научился делать это, потому что из миллиардов подобных жезлов это тот, что устанавливает наличие божественной силы.
Холройд кивнул. Ему не было смысла делать прямой вывод. Воля, знание выросли в нем, и теперь он знал, что не сделал другого шага вперед, который вовлек бы его в связь с кем-то, и не принял на веру ничьих заявлений. Он стремительно направился вперед. Прежде всего ему нужно было несколько дней, чтобы сориентироваться и спланировать свои будущие действия. Он осознал, что Лоони должна определить причину его нежелания. Она поспешила к нему.
— Не будь дураком, — нетерпеливо сказала она. — Нет времени ждать. Промедление любого рода может быть фатальным.
К этому нечего было добавить. Ошибка увеличивала опасность. Это не способствовало делу. Было просто не в его натуре продолжать изменяться дальше в неизвестно что. Его молчание было истолковано как колебание. Девушка нетерпеливо ухватила его за руку и тянула к себе.
— Подойди, — принуждала она. — Дело не в том, что тебе нужно делать. Ты должен научиться этому.
Сила ее была удивительной, но Холройд сдерживал себя.
— Я думаю, — сказал он, — что оплачу визит к городу Пта прежде, чем совершу что-то еще.
Он повернулся и, не говоря ни слова, не ожидая ее, вышел через прихожую из дома. Дважды по пути он обернулся, но сзади не было ни движения, ни следа жизни. Тишина, как в жилище дьявола, стояла в свете утреннего солнца, которое исчезло, как только он скрылся под кроной зелени.