Глава 3. Человек из 1944 года нашей эры
Замок был угрюмым местом, с низкими потолками и ограниченным обзором изнутри. Встревоженный сознанием близости стен и давлением на него потолка, Пта смотрел на пищу, лежавшую на столе.
От нее исходил пар, тепло и острейший аромат, который приятно щекотал его ноздри. В дальнем конце стола послышался голос «моего лорда», который предложил ему сесть. Озадаченный, Пта подчинился.
Он ничего не упускал в течение этого рейда в замок Линн. Его чувства, отточенные тяжелым опытом, обогащенные новыми мыслями, зафиксировали все. Замок был высоким, выложенным из белого камня, который приобрел со временем грязно-серый цвет, и окружен небольшими посадками деревьев, которые, в свою очередь, были окружены городскими зданиями. Замок давно не ремонтировался и производил неприятное впечатление.
Он увидел других людей, сидящих за столом. Среди них присутствовали лорд и принцесса, чьи волосы сверкали, как вода, которая причинила ему боль, отличие было лишь в том, что он не чувствовал ни малейшего неудобства.
Он отметил также несколько мужчин, сидящих в глубине комнаты. Это были безымянные существа, которые бесшумно сидели на своих местах. Они с бесстрастными лицами следили за ним одинаковыми черными глазами.
— Все в порядке… — сказала женщина, — он никогда прежде не видел пищу.
Пта быстро взглянул на нее. Что-то в тоне, которым она произнесла это, ему не понравилось. В ответ он получил такую ослепительную улыбку, что его раздражение отступило.
Лорд сказал:
— Осторожно! Давай есть; поглядим, будет ли он подражать нам.
— Я уверена, — ответила женщина, — что нет необходимости шептаться между собой. Назад он вернулся без памяти. Он же ничего не знает!
Это был первый вкус, который он испытал. Пта поглощал пищу бездумно, не обращая внимания на остальных. Она была хорошей и теплой. Каждый кусок волновал его язык. Он даже не заметил приборов у тарелки. Наконец, закончив, Пта отставил тарелку в сторону.
— Где скрир? — спросил он. — Теперь я полечу к Пта.
Женщина улыбнулась:
— Вон там…
Лорд положил ей на плечо руку.
— А ты уверена…
— Мы можем лишь потерять свои головы, — быстро ответила она. — Если же нам повезет, то наградой будет превращение нашего замка в королевский, в столицу огромной империи. Кроме того, заверяю тебя, я знаю, что делаю.
Принцесса улыбнулась Пта, который следил за ними, не совсем понимая.
— Сюда! — сказала она; ее голос был таким сильным и взволнованным, что ему больше не захотелось спрашивать.
— Скрир ждет тебя внизу, у входа. Нужно спуститься по ступенькам!
Ее улыбка привлекла его. Он нравился ей, но причина ему не была ясна. Пта согласился. Он уже почувствовал себя летящим по воздуху, как это делал Бир. Воображаемый образ был очень ярким. Ступеньки вели их ниже, это ему запомнилось, чем когда они входили сюда, но наконец они закончились на этаже с грубым каменным полом. Через равные интервалы из стены торчали горящие факелы вдоль широкого коридора, кроме них в нем было много закрытых дверей. Женщина остановилась перед открытой дверью.
— Иди, — улыбнулась она и мягко прикоснулась к нему ладошкой. Ее тело было мягким и теплым. Это заставило его сущность забыться от расположения к ней.
Пта переступил через дверной проем и оказался в крохотной комнатке с низким потолком. Кроме факела, в комнатке ничего не было. Трах! Звук раздался за спиной. Пта повернулся и увидел, что дверь закрыта. Он стоял там, глядя, как небольшое отверстие в двери открывается. В нем появилось женское лицо.
— Не беспокойся, Пта, — сказала она. — Мы изменили свое решение. Мы послали за твоей женой, величественной Инезией. Она прибудет и заберет тебя в великую столицу.
— К Аккадистрану! — раздался в коридоре голос лорда.
— Уж не надеешься ли ты, что он останется так спокойно…
Окошко мгновенно захлопнулось. Голос прервался на середине высказывания. Внезапно потух свет. Наступило молчание. И темнота.
Пта неуверенно стоял в темноте. Он надеялся, что дверь откроется и объявят о прибытии величественной Инезии, имя, которое назвала принцесса — он помнил каждое слово ее высказывания, — она прибудет, чтобы забрать его в Пта.
Время шло. Нетерпение нарастало в нем, убеждая, что он давно уже мог бы достигнуть Пта, если бы отправился пешком. Мысль о путешествии сменилась мыслью о необходимости сесть. Пол был холодным и жестким, но он сел и ждал. И ждал.
Миазмы как дым проходили через его мозг. Мысленные образы поступали непрерывно — беспорядочные, странные, незаконченные, не имеющие смысла, и одна невероятная ясность: это безумие.
Что-то было неверным. Он должен что-то делать. Ему потребовалось много, очень много времени, чтобы решиться на это. Но наконец он встал, необыкновенная злость охватила его. Он попробовал выломать дверь, налегая на нее со всей своей ужасной силой. Но она не поддалась. Она даже не шелохнулась под напором его тела.
Удивленный, он опять сел на пол… удивленный потому, что он не помнил, что когда-то сидел так.
Время шло. Темнота и тишина разделялись, неведомые силы раздирали его тело надвое, несмотря на сопротивление его воли, и принесли очередные мысли.
— Не останавливай танк. Следи за двигателем… Мы почти… Мы почти у… у… Осторожнее… Пикировщик… он над нами…
Чернота.
* * *
В течение веков тело Холройда боролось против тьмы, в которой не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а только доспехи из сырого камня, которые сжимали его тело и давили слепо, беспощадно. Неумолимая сила против его плоти. Медленно, но уверенно безжалостный холод тьмы высасывал из него тепло.
Холройд очнулся. Он ощутил усталость после кошмарного сна. Словно он вовсе и не спал. Его пальцы нащупали грубый каменный пол, которого он не видел, окруженный темнотой этого помещения.
Он попытался сесть. Это не получилось, так как разум отказывался признать эту черноту и реальность этого помещения. Наконец он окончательно пришел в себя и, оторвавшись от пола, сел.
Внезапно волна ярости начала подниматься в нем. Он пришел в бешенство от того, что находится здесь.
— Черт бы его побрал! — повторил он.
Поначалу у него не было слов, но они всплывали из темноты его сознания, и он разразился тирадой:
— Почему здесь ничего не напоминает Америку? Или часть Германии, где мы дрались? Может, Северная Африка?.. Нет!
Здесь безумие, которое заключено в замках, мыслях, действиях. Его мозг не выключался ночью. Неопределенные, несвязные мысленные образы теснились в его мозгу. Это была смесь из воспоминаний о событиях, названий мест, знакомых и незнакомых языков. Наиболее часто возникали слова — Америка, Германия, Северная Африка, — которые, как тяжелый, всесокрушающий молот, били в его мозг.
— Отзовись, ты, который зовет себя Пта! — это был мужской голос, глубокий и мелодичный, раздавшийся в темноте.
Это обращались к нему.
Холройд резко повернулся. Но холод обволакивал его, словно он был вморожен в глыбу. Мозг лихорадочно подбирал слова. Губы дрогнули, и он пробормотал:
— Холройд Пта! Нет, неправильно. Должен быть Пта Холройд. Нет, Холройд — американец. Питер Холройд, капитан, 29-я танковая бригада… но кто же Пта?
Вопрос был ключом, открывшим дверь памяти. Пришло воспоминание. Удивленный, он громко сказал:
— Я — сумасшедший?
Пта, трижды великий бог Гонволана, чье последнее человеческое воплощение было Питером Холройдом, капитаном танковых войск США, всплыл из глубин подсознания под действием умственного стресса.
— Черт побери! — сказал он. — Я — Холройд. И я…
Холройд остановился, потрясенный глубоким ужасом, непередаваемым страхом перед своей неизвестной половиной.
«Это безумие! — дико подумал он. — Безумие!»
Но через минуту успокоился; темная комната, другой мозг, осознание того, что он жив, хотя попал под прямое попадание бомбы в танк. И более неясное знание чего-то еще, напоминающее голос, который говорил ему, что он — Пта.
Нет, это неправильно. Голос не называл его Пта. Голос сказал: «Ты, который зовет себя Пта!»
В этом было неуловимое отличие, которое Холройд тем не менее уловил. Он лежал на полу и спокойно обдумывал все увиденное Пта по пути в замок. Все его существо начало дрожать от удивления. Ужас рвался в его мозг. Через несколько секунд к нему пришло спокойствие и сознание двойного существования, которое было внутри него.
Физически это не затрагивало его. Это было частью его, или, скорее, он был частью этого. Но по какой-то причине он господствовал — его мысли, его личность, он… сам. Он почувствовал себя лучше. Его могучие мускулы расслабились.
Тишина нарушалась лишь порывистым дыханием.
— Где же свет? Должно быть, в углу… Ага!
Вспыхнул белый свет, осветив небольшую комнату с простым каменным полом. Не совсем простым. Возле дверей находилась небольшая каменная плита. Очевидно, это был вход в туннель.
Медленно, с усилием, повернулся Холройд к источнику света. Низенький человечек как раз стоял перед плитой, всматриваясь в нее. Он был в шортах, навыпуск рубашка. Блестящие глаза на округлом, добродушном лице обежали комнату и остановились на Холройде.
— Вижу, — сказал он, — вы паршиво выглядите. Я не знал, куда вас поместили, а то бы пришел раньше… Ждал, пока принесут еду? — он сжал губы. — Прекрасно. Не принесли. Ну что ж, не беспокойся! У меня есть суп, он тебе понравится. — Он развернулся и нырнул в дыру. Через какое-то время вынырнул. — Он тебя подкрепит.
Суп был горячим и живительным. Он щекотал язык и огнем растекался по всему телу. Он облегчил, успокоил ужасное чувство голода и принес успокоение его плоти. Насытившись, Холройд стал прислушиваться к нагромождению слов, изливаемых на него.
— Меня зовут Тар, я представляю всех узников в замке Линн, добро пожаловать в наши ряды. Наша организация объединилась с мятежниками, и предательство у нас карается смертью. Это тебе следует знать. Конечно, мы все знаем о тебе, — сказал человечек. — Ты требуешь, чтобы тебя считали Пта… Это хорошая линия поведения. Это ново. Никто прежде не додумывался до этого. Возможно, что мятежники и смогут использовать тебя, если ты подтвердишь свои претензии. Но скорее всего, у тебя потеря памяти, как уже говорил фермер.
Длительное время, переваривая пищу и упиваясь состоянием сытой удовлетворенности, Холройд не слушал слов незнакомца. Но внезапно к нему вторглось знание странной и ужасной вещи. Что-то внутри него… что-то… слушало посредством его мозга то, что произносил Тар. Слушало внимательно, с пониманием всего того, что было сказано. После долгого, незаполненного момента он понял, что это «что-то» было им самим.
Холройд ощутил холод камня, на который он опирался. А все вокруг, поблизости, было темной и определенно угрожающей тюрьмой.
Знание того, что его сейчас окружало, было более острым, чем когда-либо с момента его изначального осознания этого, и все это было затемнено мрачным фактом, что другой, более великий, некоторым образом близко слился с его личностью. Двое стали одним целым и в то же время двумя одновременно.
Холройд глубоко вздохнул; так что это было похоже на потерю памяти… когда ты помнишь другую половину. Он сосредоточился на проблеме распутывания, раскрытия идентичности личности, которых требовала другая его половина, и на воспоминании о вещах.
Принцесса сказала, что она послала за кем-то, кого называли богиней Инезией. До этого мгновения имя было погребено в его памяти как обычное воспоминание. Но теперь мозг замер. Послали за кем?
Появилась новая тема для размышления — богиня Инезия!
Титул ревел в уме. Он перекатывался из одного его уголка в другой, и тут любопытная маленькая догадка пронзила его сущность, как остро заточенный нож пронзает плоть.
Он должен выбраться отсюда.
Не важно, кем был Пта; Питер Холройд не мог влиять на ситуацию, подобную этой. Он должен выбраться… Если еще не слишком поздно.
Его глаза широко раскрылись. От страха его начало лихорадить. Каждый мускул напрягся, он свирепо вглядывался в человека.
— Сколько времени, — его голос эхом отозвался в собственных ушах, — я нахожусь здесь?
Когда он произнес это, то понял, что прервал говорившего, но увидел, что Тар уже готов отвечать.
— Вот что я скажу… вам. Говорят, что вы сильны, как гримб, и уже семь дней ничего не едите и не пьете… Я не склонен оспаривать это утверждение.
Он говорил еще что-то, но Холройд не слышал.
«Семь дней, — размышлял он. — В течение семи дней бог Пта лежал здесь как безумный, и наконец потрясение стало так велико, что он вернулся в свое последнее воплощение. Мозг сильно запротестовал, потому что… сильно истощен… через семь дней? Невозможно».
Прошло более семи лет или даже семьсот лет. Пта, который не имел представления о времени, поскольку лежал во вневременной темноте, мог испытать время быстрее, чем его окружающие. Было возможно только такое объяснение этого грандиозного окончательного результата. Но снова мысль Пта была насильно прервана. Он сел, удивленно прислушиваясь к себе, удивленный тем, что у него было такое объяснение. Что за безумие нахлынуло на него? Семьсот лет за семь дней? Он облизнул губы и сосредоточился на семи днях.
— Сколько займет, — сказал он громко, — займет времени… — его мозг двадцатого столетия запнулся перед словом, затем, с усилием, он произнес: —…путь на летающем скрире в Пта и обратно?
Яркие глаза Тара внимательно изучали его.
— Ты парень с юмором, — сказал он наконец. — Говорят, что ты шел в Пта. Но это только доказывает, что ты совсем плох, когда тебя поместили сюда…
Он покачал головой, и Холройд внезапно почувствовал, что Тар расстроился. У него появилось желание схватить собеседника и силой вытрясти из него необходимый ему ответ. Мозг боролся с этим диким желанием. Наконец он определил, что в нем разгорается совершенно не характерная для Холройда дикая ярость. Сдерживая себя, он угрожающим тоном сказал:
— Сколько времени… сколько времени уйдет на это?
— Вы не понимаете, — ответил человечек. — Это бессмысленный вопрос. Нет такого скрира, который мог бы долететь из Линна в Пта по прямой. Это слишком далеко. Принцесса была уже там. Вначале она летела до прибрежного города Тамардин, затем в Лаписар и великолепный Гей и так вдоль побережья. И тем не менее путешествие заняло два месяца. Хотя, — продолжал Тар, — существуют действительно очень быстрые птицы. Рассказывают, что некоторые из посланцев богини на специально обученных птицах долетают в другой конец Гонволана за восемь дней без остановки. А до Пта за шесть дней. Но послушай…
Холройд вздохнул.
«Шесть дней туда, шесть обратно. Богиня уже знает, и знает целый день. Через пять дней она будет здесь».
У него только пять дней в запасе, чтобы сбежать отсюда.
