Шелки
(перевод с англ. Милорадова Л.)
Пролог
1
Улица этого гаитянского города была как лист раскаленного металла, и ногам Мэри было невыносимо горячо, когда она шла. В саду было прохладнее, но ей пришлось покинуть тень под деревьями и выйти на солнце, где сидел старик. Он неприятно усмехался, выставляя напоказ свои белые фальшивые зубы.
Он сказал:
— Выложить денежки, чтобы поднять затонувший корабль с сокровищами? Думаешь, я дурак?
Он снова ухмыльнулся и похотливо подмигнул ей. Затем добавил значительно:
— Ну, конечно, если такая милашка, как ты, будет добра к старику…
Он ждал, нежась на солнце, как морщинистая жаба, впитывая жару каждой клеткой своего тела, которое, казалось, уже не способно согреть себя само. Несмотря на солнце, он дрожал, словно ему было холодно.
Мэри Ледерли с любопытством его рассматривала. Воспитанная морским капитаном, у которого было здоровое чувство юмора, она была просто удивлена, что у этого старого развратника мог появиться влажный блеск в глазах при виде молодой женщины.
Она твердо сказала:
— Корабль затонул во время войны неподалеку от острова Санта-Ювил. Это был последний рейс моего отца в качестве капитана. И когда компания отказалась финансировать экспедицию, он решил обратиться за помощью к частному капиталу. Один из друзей рекомендовал вас.
Это была ложь, она уже ко многим обращалась. Он попросту был последним в длинном списке кандидатур. Она быстро продолжала:
— И ради Бога, не обижайтесь. Ведь до сих пор есть люди, склонные к приключениям. И почему бы такому азартному человеку, как вы, мистер Рейчер, не посвятить свои последние дни чему-нибудь совершенно захватывающему?
Ухмылка почти безгубого рта обнажила отличные зубы старика.
— Ты сама ответила на вопрос, моя девочка, — его голос зазвучал более благосклонно, — мои свободные деньги пойдут на медицинские исследования. Я все еще надеюсь, что они там что-нибудь откроют…
Он пожал плечами, и неприкрытый страх появился у него на лице.
— Я не стремлюсь в могилу, как ты понимаешь.
На какой-то миг Мэри стало жаль его. Она подумала о том времени, когда сама станет старой и немощной. Но эта мысль прошла, как тучка в летнем небе. Более насущная мысль занимала ее сознание.
— Стало быть, вы никак не заинтересованы?
— Нисколечко!
— Ни на капельку?
— Даже ни на десятую процента, — сказал Рейчер противным голосом.
Уходя, она сказала:
— Если вы передумаете, вы найдете нас на четвертом пирсе на «Золотой Мэри».
Она возвращалась в бухту, где их небольшой, пропеченный на солнце катер стоял в неровном ряду себе подобных посудин. В основном это были морские суденышки, многие из которых привезли сюда пассажиров из Соединенных Штатов для приятного времяпрепровождения. Эти люди играли в бридж, танцевали под музыку, издаваемую дорогими фонографами, и валялись на солнце. Мэри почувствовала, что ненавидит их, так как у них была куча денег, что и отличало их от нее и ее отца, почти окончательно сломленных и начавших уже отчаиваться.
Поднимаясь на борт, она обожгла пальцы о горячее дерево и со злостью ударила себя по бедру, чтобы заглушить жгучую боль.
— Это ты, Мэри? — голос отца раздался откуда-то из глубины лодки.
— Да, Джордж.
— У меня встреча с неким Сойером. И там также будет несколько шишек, отошедших от дел. Еще один шанс, как сама, понимаешь.
Мэри ничего не сказала, но внимательно посмотрела на него, когда он показался на палубе. На нем был его лучший мундир, но время заметно изменило его, и это был уже не тот сильный, красивый мужчина, которого она помнила с детства. Виски у него были седые, а щеки и нос не оставляли сомнений в постоянности общения с торговцами вином.
Он шагнул ей навстречу и поцеловал.
— Особенно я надеюсь на разговор с одним богатым старым чудаком, Рейчером, он там тоже будет.
Мэри уж было открыла рот, чтобы сказать, что из этого ничего не выйдет, но передумала. Она давно заметила, что его форма производит впечатление на людей. Рейчеру может показаться неудобным отказать такому представительному, культурному человеку.
Когда отец уже ушел, она вдруг задумалась: что это за встреча, которая смогла заставить мистера Рейчера покинуть свое убежище?
Ей не хотелось готовить ленч, и она поела фруктов из холодильника, а потом написала стихотворение, в котором воспела прелесть прохладных тропических морей под солнцем, беспощадным, как гнев убийцы. Убрав стихотворение в ящик, наполненный другими незаконченными стихотворениями, она сидела на палубе под навесом и смотрела на море и бухту, раскинувшиеся перед нею. Волны сверкали в лучах полуденного солнца, а в них, искрясь и поблескивая, отражались суда, стоявшие на приколе, и белые стены прибрежных домов. Этот пейзаж все еще производил на нее впечатление, но она уже не была уверена, нравится он ей или нет.
«Здесь прекрасно, — подумала она, — но небезопасно для отца с дочерью, у которых нет ни пенни за душой».
Ее передернуло при мысли о размере этой опасности, но потом она вызывающе повела плечами и подумала: «В худшем случае, я всегда могу чем-нибудь заняться».
Но чем — она точно не знала.
В конце концов она спустилась в каюту, надела купальник — и вот она уже разгребает теплые волны нежно пульсирующего моря. Она плавала и чувствовала, как уходит еще один день, убитый ею, как и сотни его предшественников, брошенных как камень в океан времени и утонувших без следа.
Она мысленно оглянулась на череду озаренных солнцем дней, каждый из которых был великолепен в отдельности, но вместе взятые, они являлись тревожным знаком того, что она попусту тратит свою жизнь.
И вот уже когда в энный раз она собиралась принять какое-нибудь кардинальное решение о своем будущем, она увидела на палубе шикарной яхты, причаленной футах в ста в стороне, Сильвию Хаскинс, которая делала ей знаки.
Мэри покорно поплыла к ней и неохотно вскарабкалась на борт. Она питала отвращение к Генри Хаскинсу, мужу Сильвии, и с облегчением вздохнула, когда Сильвия сказала:
— Генри на встрече по поводу какого-то большого медицинского открытия, и мы собираемся на остров неподалеку отсюда, взглянуть на кого-то или что-то, на ком это открытие было удачно проверено.
Мэри сказала:
— О!
Ее оценка Генри Хаскинса видимо отличалась от представлений о нем жены. Хладнокровный любовник-атлет, каким он сам себе виделся, Генри не раз уже пытался прижать Мэри в темном углу. И он прекратил свои домогательства только тогда, когда однажды увидел лезвие ножа, наставленное ему в грудь с решительностью, убедившей его в том, что есть по крайней мере одна «ворона», которая не будет ему принадлежать.
Генри называл женщин воронами, а они делали вид, что это прелестный способ показать свою оригинальность. Сильвия тоже не была исключением. «Сильвия такая мягкая, дружелюбная, ненавязчивая и душевная ворона», — говаривал он с обожанием в голосе.
Мэри содрогнулась при мысли, что кто-то нашел способ, который может продлить Генри жизнь. Но ее заинтересовала информация о том, что Генри был на встрече. Было совершенно ясно, что в таком маленьком городе, как Санта-Ювил, это могла быть только та же самая встреча, на которую пошел ее отец. Она сказала об этом Сильвии.
Та воскликнула:
— Ну, тогда мы, видимо, и не прощаемся. Я думаю, что и мистер Педди, и старый Грейсон, и чета Хейнц, и Джимми Батт, и по крайней мере еще два или три человека тоже там.
«И старый Рейчер, — подумала Мэри, — О Господи!»
— А вот и твой отец! — сказала Сильвия.
Капитан Ледерли увидел дочь и остановился. Потирая руки с напускным энтузиазмом, он поднял голову и посмотрел на женщин.
— Приберись в моей каюте, Мэри, и как можно скорее. Мистер Рейчер сегодня вечером присоединится к нам, а завтра на рассвете мы отбываем на остров Эха.
Мэри не стала задавать никаких вопросов в присутствии Сильвии Хаскинс, которая уже навострила уши.
— О’кей, Джордж, — сказала она бодро.
Она прыгнула в воду и через несколько минут уже спускалась в трюм, где была расположена каюта ее отца.
Отец следовал за ней, и, когда Мэри повернулась и посмотрела на него, она увидела, что от его приподнятого настроения не осталось и следа.
— Нас всего лишь наняли, — сказал он, — я все это разыграл для Сильвии.
Мэри промолчала; он воспринял это как обвинение в свой адрес и стал оправдываться:
— Я не мог не сделать этого, милая моя. Я не мог упустить хоть малейшую возможность, которая представилась.
— Расскажи мне все по порядку, дорогой, — ее голос звучал успокаивающе.
Но отец оставался безутешным:
— Какой-то старый брехун утверждает, что он изобрел способ омоложения, и эти дряхлеющие повесы хватаются за эту надежду. Я сделал вид, что мне тоже интересно, в надежде хоть что-то от этого получить, и мне это удалось.
Несомненно, это было что-то вроде победы. В крушении собственных планов Джорджу удалось сохранить эти чудесные связи, которые дают ему возможность устанавливать дальнейшие контакты. Выгода, которую может принести присутствие Рейчера на борту, была весьма неясной, но главное, что он будет здесь.
— Мы берем с собой оборудование для подводного плавания? — спросила Мэри ничего не значащим тоном.
— Естественно, — ответил ей отец.
Похоже, эта мысль приободрила его.
2
Для моря это был один дней из многих. С привычным мастерством вода проделывала свой путь между скалами и кораллами этого удаленного острова. Здесь, в песчаной заводи, она издавала нежный шепот. Там, у рифа, она ревела, преодолевая сопротивление скалы. Но все шумные проявления эмоций были лишь на поверхности. В глубинах вдалеке от берега океан был спокоен.
Мэри сидела на палубе их изрядно потрепанного кораблика и ощущала свое единство с небом, морем и островом, на берег которого сошли мужчины. Она была рада, что никто не предложил дамам сыграть в бридж в отсутствие мужчин.
Была середина дня, и все дамы скорее всего предавались послеобеденному отдыху, так что мир океана существовал для нее одной.
Ее праздный взгляд уловил движение в воде, и она посмотрела вниз. Потом она нагнулась вперед, пораженная.
Не менее чем на глубине сорока футов, далеко внизу под нею, плавала человеческая фигура.
Море было необычайно прозрачным, и было видно песчаное дно. Большое количество многоцветных рыбок кружило в кристально чистой воде, пропадая из виду в тени кораллов ближе к берегу.
Человек плавал удивительно легко. Но что было особенно удивительно, это то, что, искаженное толщей воды, его тело — а плавал он очень глубоко — выглядело странно, не совсем как человеческое.
Эта мысль еще не оставила ее, когда он взглянул вверх, увидел ее и стремительно, с огромной мощью, рванулся вверх к ней.
И только когда он вырвался из воды на поверхность, Мэри осознала, что это не человек.
Существо, которое появилось из воды, обладало телом, похожим на человеческое. Но кожа на его лице, да и везде, была неестественно толстой, словно на ней были многочисленные слои жира для защиты от холода и воды.
И Мэри, видевшая множество форм морской жизни, разглядела то, что было у него под руками, — жабры… Ноги были в ластах, и ростом он был не менее семи футов.
На протяжении уже многих лет чувство страха стояло у Мэри на последнем месте; она слегка отпрянула назад, внутри нее что-то слегка дрогнуло, и на несколько секунд дольше обычного она задержала дыхание.
Так как ее реакция не была заметной, это не помешало ей смотреть на него, в то время как он… изменялся.
Он был все еще в воде, когда это происходило. Он добрался до планшира ее суденышка.
Длинное, стройное тело укорачивалось, толстая кожа становилась тоньше, голова уменьшалась. В течение нескольких секунд Мэри наблюдала, как его мышцы скручивались, корчились под странно подвижной кожей. Легкие замутнения и отблески на поверхности воды скрадывали эти движения, но то, что она разглядела, оказалось семифутовой «рыбиной», которая в считанные секунды превращалась в совершенно голого молодого мужчину.
Это существо, совершенно очевидно человек, с невероятной силой вспрыгнуло на борт ее судна. Она видела, что он был совершенно реальный, ростом около шести футов. Он обратился к ней приятным баритоном:
— Я тот самый человек, вокруг которого поднят весь этот шум. Старый Сойер превзошел себя в сотворении меня. Но я понимаю, что вы, должно быть, шокированы. Будьте любезны, дайте мне какие-нибудь штаны.
Мэри не пошевелилась. Его лицо, казалось, было знакомо ей. Давно — или казалось, что это было давно, — в ее жизни был один молодой мужчина… пока она не поняла, что была одной из дюжины девушек, с большинством из которых он поддерживал гораздо более экзотические отношения, чем она могла когда-либо позволить.
Молодой человек был абсолютно похож на того ее молодого человека.
— Нет, это не ты, — произнесла она.
Он как будто знал, что Мэри имела в виду, потому что вскинул голову, улыбаясь.
— Я обещаю быть верным, — произнес он и продолжил:
— Нам нужна — Сойеру и мне нужна — молодая женщина, которая родила бы от меня ребенка. Мы думаем, что сможем воспроизвести мне подобного, но мы должны проверить это.
Мэри протестовала, смутно осознавая, что она не отклонила окончательно его предложения. Однако у нее уже было странное чувство завершения, как будто она наконец могла сделать что-то, что в силах вернуть потраченные годы.
— Вы видели только часть того, что я могу делать, — сказал молодой человек. — Я обладаю тремя ипостасями. Сойер не только проник обратно, в морское прошлое человека, но он проник также вперед, в его будущие возможности. Человек — это только одно из моих состояний.
— Каково же третье? — выдохнула Мэри.
— Я скажу тебе позже, — был ответ.
— Но это все фантастика, — сказала Мэри. — Кто ты?
— Я — Шелки, — ответил он. — Первый Шелки.
