Река казалась шире, с тех пор как Кросс видел ее в последний раз. Он с трудом различал противоположную сторону бурлящего потока. В быстром течении мелькали пятна темноты и света, — отражение от вечно меняющихся, чудесных огней дворца. В кустарнике, где лежал поздний весенний снег, скинул свою одежду и сразу почувствовал покалывание в босых ступнях, когда стоял, готовый к выполнению задания. Он ни о чем не думал. Затем иронично отмстил про себя, что один голый человек против целого мира был печальным символом той атомной энергии, которую он контролировал. У него было так много оружия, которое он не использовал тогда, когда мог, а теперь это кольцо на пальце с крошечным атомным генератором и с радиусом эффективного действия всего каких-то жалких два фута — это единственный продукт многолетних усилий, который он осмелился взять с собой в крепость.

Тени деревьев на другом берегу реки достигали ее середины. Темнота располосовала безобразную зыбь стремительно бегущей воды, которая уносила его вниз по течению на полмили и наконец вынесла за мелководье.

Джомми спрятался и начал исследовать мысли, которые исходили от двух стрелков, спрятавшихся в деревьях. Он осторожно протиснулся в кустарник и оделся. Затем лег, как терпеливый тигр, поджидающий добычу. Перед ним было открытое пространство, которое нужно было пересечь. Для гипнотического контроля расстояние было слишком велико. Улучив момент, Кросс пробежал эти пятьдесят ярдов за три секунды. Первый так и не понял, что его ударило. Другой резко обернулся, его длинное худое лицо еще больше вытянулось и стало ужасным в мерцающем свете, пробивающемся сквозь листву. Он не смог увернуться и распластался на земле. Через пятнадцать минут гипноза без помощи кристалла они были под контролем. Пятнадцать минут. Восемь в час. Джомми иронически усмехнулся. Во дворце десять тысяч человек. Придется выбирать ключевые фигуры. Он привел обоих пленников в чувство и отдал распоряжение. Солдаты молча взяли свои пулеметы и пошли за ним. Этим ребятам была знакома каждая пядь земли, и они знали, когда танковый патруль будет делать ночной обход. Не было лучших солдат в армии людей, чем эти дворцовые войска. Через два часа у Кросса уже была дюжина тренированных воинов, следующих за ним, как тени, работающих быстро и бесшумно, нуждающихся лишь в тихо произнесенной команде.

Еще через три часа было уже семнадцать солдат, полковник, капитан и три лейтенанта. Скоро вся группа подошла к великолепной скульптурной композиции, украшенной освещенными фонтанами.

Уже появились признаки приближающегося рассвета, а Кросс со своей армией затаился в кустах. Перед ними лежала четверть мили ярко освещенного пространства. Они видели темную линию леса на противоположной стороне — там были спрятаны укрепления.

— К сожалению, — прошептал полковник, — нет шансов обмануть их. Юрисдикция нашего соединения кончается здесь. Пересекать любую линию обороны без разрешения запрещено, и, даже имея разрешение, его можно использовать только в дневное время.

Кросс нахмурился. Он не ожидал таких осложнений. Вероятно, это был новый приказ. И то нападение, которое слэны совершили на его долину, хотя в то время он не верил в крестьянские сказки о размерах их кораблей… Теперь эти воспоминания встревожили его.

— Капитан.

— Да?

Перед ним появился высокий офицер.

— Капитан, вы больше всех похожи на меня. Вы поменяетесь со мной формой, а затем вы и все остальные вернетесь на свои места.

Он смотрел, как они уходят, исчезают в темноте, затем поднялся и, подтянувшись, как офицер вышел на свет. Десять шагов, двадцать, тридцать… Он видел фонтан, который был ему нужен… но было слишком много искусственного света, было так много мыслей вокруг, неразберихи и толчков, и это мешало ему ловить ту единственную мысль, которую он искал. Ох, если бы после сотен лет эта вещь все еще была на месте. Господи, помоги мне.

Сорок футов, пятьдесят, шестьдесят… И вдруг его напряженное сознание уловило шепот, слабое движение мысли: «Для каждого слэна, который проникает так далеко, имеется секретный проход во дворец. Украшение из пяти цветов на белом фонтане — это секретный замок, который открывает дверь при помощи радиосигнала. Комбинация такова…»

Он помнил — Статистическая машина знала, что секрет был в фонтане, но не более того. Сейчас же…

Резкий, громкий голос раздался из-за деревьев:

— Какого черта ты здесь делаешь? Что тебе надо? Иди к своему командиру, получи пропуск и приходи утром. Быстро.

Но Кросс был уже у фонтана, пальцы быстро нащупали украшение из цветов. Его тело и движения были полускрыты от подозрительно наблюдающих глаз. Он не мог понапрасну тратить свою энергию. Замок поддался, и из второго транслятора Поргрейва прозвучала следующая мысль: «Дверь уже открыта. Это очень узкий, темный туннель, ведущий вниз в полной темноте. Вход в центре групповой конной скульптуры, сто футов на север. Смелее…»

Ему не хватало не смелости, а времени. Сто футов на север, к дворцу, к этой угрожающей силе. Кросс коротко усмехнулся. Древний создатель секретного входа выбрал самое неподходящее место. Он пошел, несмотря на то что резкий голос загромыхал снова.

— Вон отсюда… Стоять, или мы будем стрелять. Иди в свою зону и считай, что ты арестован. Немедленно.

— У меня очень важное послание, — ответил Кросс, пытаясь подражать голосу капитана: — Чрезвычайная ситуация.

Они все еще не считали одного человека опасным, и Джомми пока продолжал идти. Голос зазвучал снова:

— Никакая чрезвычайная ситуация не позволяет нарушать предписания. Возвращайся сейчас же в свою зону. Предупреждаю в последний раз.

Он посмотрел в маленькое черное отверстие, и внезапно замешательство охватило его, пронизывающая клаустрофобия, — впервые в его жизни, — черная и ужасная, как сам тоннель. Довериться этой кроличьей норе или быть заживо похороненным в этой ловушке? Не было уверенности, что они не обнаружили этот вход, как уже случалось. Нужно было принимать решение. Из-за деревьев раздался свистящий шепот:

— Сержант, попробуй-ка из своего ружья.

— Как насчет скульптуры лошади, сэр? Жалко портить.

— Целься в ноги, потом в голову.

Но не тут-то было. Сжав зубы, распрямившись, подняв руки над головой, как ныряльщик, он идеально вошел в туннель.

Коридор был гладкий, как стекло, и, когда Кросс уже пролетел огромное расстояние, он стал не вертикальным, появился небольшой угол. Давление от трения увеличилось, и скоро он уже скользил под углом, который становился все более пологим. Постепенно скорость снизилась. Впереди Джомми увидел мерцающий свет. Неожиданно он оказался в плохо освещенном коридоре с низким потолком. Путешествие окончилось. Кросс лежал на спине, взгляд его блуждал, и кружилась голова.

Десятки крутящихся огней над ним постепенно превратились в одну лампу. Свет долго таял в темноте, прежде чем достигал пола. Кросс встал на ноги и увидел знак, который висел достаточно высоко на стене, чтобы свет с потолка освещал его. Он прочитал: «Вы сейчас на глубине двух миль от поверхности земли. Тоннель за вами перекрыт стальными и бетонными блоками, которые пришли в движение при вашем прохождении. Через час вы сможете добраться до дворца. Слэнам под страхом жестокого наказания запрещено входить в сам дворец. Берегитесь». У Джомми запершило в горле, и он попытался откашляться, но это не помогло. Неожиданно для себя Джомми заплакал. В коридоре стало темнее. Огни на потолке, которые были видны вдали, теперь скрылись в клубах пыли.

Кросс наклонился в полутьме и пошарил пальцами по полу: везде был толстый, мягкий ковер пыли, и он двинулся вперед, ища следы, которые могли бы показать, что этим коридором недавно пользовались. Но кроме накопившейся за столетия пыли, ничего не было. Много лет прошло с тех пор, когда приказ с неясной угрозой был помещен здесь. Тем не менее существовала реальная опасность. Люди теперь будут знать, где искать секретный вход.

До того как его найдут, он должен нарушить закон слэнов, проникнуть во дворец и найти Кира Грея.

Это был мир теней и молчания. Пыль душила его и забивала горло. Он шел через многочисленные двери, коридоры и залы.

Неожиданно Кросс услышал металлический звук, стены вдруг заскрипели и начали медленно, но неумолимо двигаться к нему и друг к другу.

Автоматически, понял он, потому что никаких мыслей вокруг не было. Хладнокровно изучил ловушку: в каждой стене он заметил по углублению, шесть футов и четыре дюйма высотой.

Кросс усмехнулся. Через несколько минут стены сойдутся, и единственное пространство для него останется в этих нишах. Вот так ловушка. Атомная энергия кольца на его пальце могла, вероятно, раздвинуть проход для него. Но ему нужно было выглядеть пойманным. Скоро стены сошлись. Стало тихо. Затем механизм тихо загудел, и он почувствовал движение вверх, а затем вращение. Перед его лицом появилась трещина, которая расширилась, и образовалось отверстие, через которое он увидел комнату.

Вой механизма прекратился. Снова воцарилась тишина, а Кросс в это время осматривал комнату. Посреди отполированного пола стоял письменный стол, стены были выложены панелями из орехового дерева. Чуть дальше он мог разглядеть несколько стульев и шкаф для бумаг. Комната была обставлена скромно и по-деловому.

Послышались шаги. Человек, который вошел в комнату и закрыл за собой дверь, был великолепно сложен, с седыми висками, а на лице виднелись морщины. Но никто во всем мире не смог бы не узнать худощавое лицо, пронзительные глаза, безжалостность, которая была написана в тонких линиях носа и линии челюсти. Такое лицо слишком решительно, слишком жестко для того, чтобы казаться приятным. Но в нем чувствовалось благородство. Он был прирожденным лидером. Кросс почувствовал, что его как будто рассекают на части, так внимательно эти проницательные глаза изучали его лицо. Наконец гордые губы скривились в тонкую издевательскую усмешку.

Кир Грей сказал:

— Значит, ты попался. Не очень-то умно ты себя ведешь.

Именно из-за слов Джомми понял. Потому что с ними появились поверхностные мысли, а эти мысли были не чем иным, как экраном, преднамеренно висящим над мысленным щитом, таким же, как у него самого. Не непрочный, протекающий щит слэнов без усиков, а настоящая мощная защита. Кир Грей, вождь людей, оказался человеком, который считал себя… истинным слэном.

Кросс смог выговорить только эту единственную фразу, после чего быстротечность его мысли остыла, и потек ледяной поток холодного сознания. Кэтлин Лэйтон прожила с Киром Греем и не подозревала истину. Конечно, у нее не было опыта с мысленными щитами, и был Джон Петти, щит которого был очень похож, и это тоже сбило ее с толку, потому что Джон Петти на самом деле был человеком. Как здорово удавалось диктатору имитировать человеческий тип защиты. Джомми Кросс мысленно встряхнулся и, намереваясь на этот раз добиться реакции, повторил:

— Значит, вы на самом деле слэн.

Лицо Кира Грея передернулось.

— Вряд ли такое описание справедливо для личности без усиков, которая не умеет читать мысли, но да, я слэн.

Он замолк, потом продолжил более откровенно:

— Сотни лет мы, которые знали правду, существовали с единственной целью предотвратить завоевание мира людей слэнами без усиков. Наиболее естественным для достижения этой цели представляется проникновение на ключевые посты в правительстве людей. Разве мы не самые разумные существа на Земле?

Кросс кивнул. Конечно, все совпадало. Его собственные рассуждения привели его к этому. Когда он убедился в том, что истинные слэны не являлись скрытыми правителями слэнов без усиков, стало несомненным, что они правят миром людей, несмотря на всю уверенность Кэтлин и рентгеновские снимки слэнов без усиков, показывающие, что у Кира Грея было человеческое сердце и другие, не присущие слэнам органы. Где-то до сих пор таилась великая тайна. В конце концов он покачал головой.

— Все равно я не понимаю этого до конца. Я ожидал, что истинные слэны правят слэнами без усиков… тайно. Конечно, все сходится с небольшой натяжкой. Но тогда зачем вести пропаганду против слэнов? Как насчет того корабля слэнов, который прилетал во дворец много лет тому назад? Почему на истинных слэнов охотятся и убивают, как крыс? Почему никто не договорился со слэнами без усиков?

Вождь задумчиво посмотрел на него.

— Время от времени мы старались обуздать пропаганду против слэнов, и одной из таких попыток был корабль, о котором ты упомянул. По особым причинам мне пришлось приказать, чтобы его посадили в болотах. Но несмотря на очевидное поражение, был достигнут главный успех, который состоял в том, чтобы убедить слэнов без усиков, которые определенно обдумывали планы нападения, что с нами нужно считаться как с военной силой.

Это заключалось в ощутимой слабости того серебристого корабля, которая и убедила слэнов без усиков. Они знали, что мы не можем быть настолько бессильны, поэтому у них возникли колебания, и они растерялись. В разных частях света. Они были потомками слэнов, которые, рассеявшись после Трагической Войны, не вступили в контакт с организацией слэнов. После того как на сцену вышли слэны без усиков, было поздно что-либо предпринимать. Наши враги находились в таком положении, в котором могли контролировать все наши средства связи.

Естественно, мы предпринимали массу усилий, чтобы вступить в контакт с такими бродягами. Но единственные, кто попадал к нам, были те, кто приходил во дворец, чтобы убить меня. Им мы предоставили несколько легких путей, чтобы попасть сюда. Мои приборы рассказали мне, что ты пришел сюда трудным путем, через один из древних входов. Очень смело. Для нашей маленькой организации пригодится еще один отважный молодой человек.

Кросс холодно уставился на своего собеседника. Кир Грей, очевидно, не подозревал, кто он такой, и не имел представления о том, как близок час вторжения слэнов без усиков. Поэтому момент, когда он произнес это, был великим:

— Я чрезвычайно удивлен, что вы позволили мне застать себя врасплох таким образом.

Улыбка быстро сошла с лица Кира Грея. Он напряженно произнес:

— Твое замечание чрезвычайно точное. Ты предполагаешь, что застал врасплох меня. Значит, ты либо дурак, но таковая возможность отбрасывается по причине твоего очевидного интеллекта, либо, несмотря на очевидность твоего заключения, оно для тебя не имеет значения. А в мире существует только один человек, который бы смог уничтожить прочную сталь наручников в камере.

Удивительно, как обмякло это сильное лицо, исчезли жесткие линии, но вся сила сосредоточилась в глазах. В них была видна радость, безудержная, бурная радость. Он прошептал:

— Значит, значит, у тебя получилось, даже несмотря на то, что я никак не смог тебе помочь… Атомная энергия в своей окончательной форме. Потом его голос зазвучал ясно и торжествующе: — Джон Томас Кросс, я приветствую тебя и открытие твоего отца. Входи и присаживайся. Подожди минуту, я сейчас высвобожу тебя из этой чертовой штуковины. Здесь, в моем личном кабинете, мы можем поговорить. Сюда не разрешается входить ни одному человеку.

Смысл чуда, открывшегося перед Джомми с каждой минутой становился все значительнее, огромное его значение, этого равновесия сил во всем мире. Истинные слэны и люди, которые не подозревали о своих хозяевах, против слэнов без усиков, которые, несмотря на великолепную, с далеко идущими планами организацию никогда не догадывались о том, какая тайна скрыта за этой загадкой.

— Естественно, — сказал Кир Грей, — твое открытие, что слэны — существа естественные, а не сделанные на машине, для нас не ново. Мы — постчеловеческие мутанты. Силы этого мутационного процесса действовали задолго до того дня, когда Сэмюэл Ланн узнал признаки совершенства в некоторых из них. Теперь, оглядываясь назад, совершенно ясно, что природа затевала громадный эксперимент. Неимоверно возросло количество людей с дефектами. Оно мгновенно достигло огромного процента. Самое удивительное — это скорость, с которой совокупность биологических сил пришла в движение по всей Земле.

— Мы всегда слишком поспешно предполагали, что между отдельными людьми не существует связи, что человеческая раса не является единым целым, подобно одному громадному организму, в котором ток крови и нервных импульсов не передается от человека к человеку. Конечно, можно и иначе объяснить, почему миллиарды людей можно заставить одинаково действовать, одинаково думать, одинаково чувствовать, если дать им один доминирующий стимул, но философы-слэны, исследовавшие проблему сотни лет, допускают возможность, что такая мысленная восприимчивость является продуктом необычного единства, как физического, так и умственного.

Сотни, возможно, тысячи лет, напряжение росло. А потом, за четверть тысячелетия произошло более миллиарда случаев ненормального деторождения. Эта катастрофа парализовала волю людей. Истина была потеряна, сметена волной страха, который вверг мир в войну. Все попытки восстановить истину были утоплены в невообразимом массовом психозе… который продолжается и сейчас, через тысячу лет. Да, я сказал — тысячу лет. Только нам, истинным слэнам, известно, что период безвременья на самом деле продолжался пятьсот дьявольских лет. И что дети-слэны, обнаруженные Сэмюэлем Данном, были рождены полторы тысячи лет тому назад.

Насколько нам известно, лишь небольшая часть людей из тех сверхнормальных рождений были похожи друг на друга. Большая часть из них была ужасной неудачей, а случаи совершенства были крайне редки. Но даже они были бы потеряны, если бы Сэмюэл Ланн не узнал их истинную суть. Природа полагается на закон средних величин. Не существует заранее разработанного плана. То, что случилось, было, как нам представляется, реакцией на невыносимые нагрузки, которые сводили людей с ума, потому что ни их организм, ни их сознание не были способны выдержать современную цивилизацию. Эти нагрузки были в основном одинаковыми, и поэтому понятно, почему продукты экспериментов природы так похожи друг на друга, не совпадая в деталях.

Пример огромной силы этого биологического прилива, а также изначальной общности людей, — продолжал Кир Грей, — виден в том, что у всех слэнов, рожденных в первые несколько сотен лет, были тройни или как минимум двойни. Сейчас таких почти нет. Как правило, рождается один ребенок. Волна сошла. Закончилась часть работы, которая принадлежала природе, настал час интеллекта. Тогда-то и начали возникать трудности.

В течение периода безвременья на слэнов охотились, как на зверей. Невозможно провести аналогию с современными событиями, чтобы показать, как ненавидели люди слэнов, считая их причиной всех несчастий. Невозможно было создать эффективную организацию. Наши праотцы испробовали все: подземные убежища, хирургическое удаление усиков, замену наших собственных двух сердец человеческими, покрытие усиков составом, похожим на кожу. Но все это оказалось бесполезным.

Подозрительность не давала возможности сопротивления. Люди доносили на своих соседей, и тех подвергали медосмотру. Полиция делала облавы по малейшему поводу. Но самая большая трудность заключалась в рождении детей. Даже там, где родителям удавалось эффективно замаскироваться, рождение ребенка было периодом огромной опасности и часто оканчивалось смертью матери, отца и ребенка. Постепенно пришло понимание, что раса не выживет. Рассеянные остатки слэнов в конце концов сосредоточили свои усилия на том, чтобы контролировать мутационный процесс. Наконец они обнаружили, каким образом можно изменить форму больших молекул, на которых были построены гены. Оказалось, что это сама жизненная сила, которая контролировала гены, а те в свою очередь контролировали формы органов и всего тела.

Потом оставалось только экспериментировать. На это потребовалось двести чрезвычайно трудных лет. Расой нельзя было рисковать, хотя отдельные люди рисковали своей жизнью и здоровьем. В конце концов они обнаружили, как сложные группы молекул могут контролировать форму каждого органа в течение одного или нескольких поколений. Измените рисунок в этой группе, и орган, за который она отвечает, также изменится, но проявится в последующих поколениях. Поэтому они изменили основу организма слэнов, оставив все нужное, что имело ценность для выживания, и уничтожили все, что оказалось опасным. Гены, контролирующие усики, были изменены, перенеся способность читать мысли внутрь мозга и гарантировав то, что эта способность не проявится в течение многих поколений…

С резким вздохом Кросс перебил его:

— Подождите минуту. Когда я впервые начал поиски истинных слэнов, логика подсказала, что они проникли в организацию слэнов без усиков. А вы что, пытаетесь мне доказать, что слэны без усиков когда-нибудь превратятся в истинных слэнов?

Кир Грей деловито кивнул.

— Менее чем через пятьдесят лет у них появится способность читать мысли, хотя эта способность будет какое-то время находиться внутри их мозга. Но со временем у них появятся и усики. Мы пока не обнаружили, что можем делать постоянные изменения.

Кросс сказал:

— Но почему они вообще отказались от способности читать мысли, особенно в эти решающие годы?

Ответ был предельно откровенным:

— Я вижу, что ты до сих пор не понимаешь неизбежных реальностей жизни наших предков. Способность читать мысли была задержана, потому что имелась необходимость наблюдать психологические реакции… потому что люди как действовали, не зная, что они истинные слэны, так же бы действовали, если бы знали. Что случилось?

— Мы — вожди слэнов — изменили все их отличительные органы, чтобы защитить их от хищных человеческих существ, и они вели себя, как будто у них не было иного интереса в жизни, кроме как спокойно провести свои дни в каком-нибудь далеком уголке мира. Возможно, знай они правду, это бы повлияло на них, но тогда этого не произошло. Мы обнаружили, что слэны по своей природе против войн, против убийства, против насилия. Мы использовали все аргументы, но никакая логика не могла дать большего, чем смутное ощущение, что через сто лет или около того они начнут думать об активных действиях.

— Невозможно было оставлять их в таком положении. Существование человека оказалось как запал в бомбе. Жизнь вяло тлела миллионы лет, потом огонь дошел до бомбы, и она взорвалась. От этого взрыва загорелся другой запал, но, хотя мы об этом тогда лишь догадывались, со старой бомбой и прежним запалом было покончено. Теперь очевидно, что человеческие существа вымрут, исчезнут с лица Земли в результате бесплодия, которое уже началось в огромных масштабах, хотя его еще не заметили. Человек уйдет в историю, как ушли яванская человекообразная обезьяна, неандерталец, кроманьонец. Несомненно, бесплодие, которое послужит этому причиной, будет свалено на слэнов, и, когда люди это обнаружат, поднимется новая волна ненависти и террора. Никто, кроме наиболее могучей организации, раскрученной на полные обороты, испытывающей постоянное давление и риск, не сможет противопоставить этому нечто достойное.

— Поэтому, — мягко сказал Кросс, — вы изгнали слэнов без усиков, которых… защищали с жестокостью, приведшей их в замешательство, и вызвали столь же безжалостную реакцию. С тех пор вы пришпоривали их экспансию и контролировали их искусственный боевой дух. Почему вы не сказали им правду?

Вождь серьезно усмехнулся:

— Мы пытались, но те, кого мы избрали, чтобы поведать этот секрет, подумали, что это хитрость, и логика немедленно привела их в одно из наших убежищ. Пришлось всех убить.

Нужно подождать до тех пор, пока к ним не вернется способность читать мысли.

А теперь из того, что ты мне сказал, стало ясно, что нам необходимо немедленно действовать. Твои гипнотические кристаллы могут оказаться единственным разрешением проблемы антагонизма людей. Когда у нас будет достаточно слэнов, владеющих этим методом, эта трудность будет преодолена. Что же касается надвигающегося нападения…

Он протянул руку к звонку на своем столе и нажал кнопку. Грэй продолжал:

— Я вызвал некоторых моих коллег. Нам нужно срочно посовещаться.

Кросс медленно сказал:

— Слэны могут безбоязненно совещаться в великом дворце?

Кир Грей улыбнулся:

— Мой друг, наши операции основаны на ограниченности отдельных людей.

— Мне кажется, я не понял.

— Это очень просто. В прежние времена людям было известно многое о тайных ходах во дворце. Одним из моих первых актов, как только мне представилась такая возможность, было засекречивание этих сведений. Затем, одного за другим, я перевел в другие районы мира людей, у которых были эти сведения. Там, изолированные в различных малозначительных правительственных учреждениях, они все были мастерски убиты. — Он серьезно покачал головой: — На это не надо много времени. А когда секрет появился, — сама величина дворца, — и строгая военная охрана предотвращает повторное открытие. Редко когда более сотни слэнов находятся во дворце. Большинство из них с усиками, хотя несколько особей без усиков — потомки, как и я сам, самых первых выживших добровольцев в экспериментах с генными трансформациями — всегда знали правду и были частью нашей организации. Конечно, мы могли бы прооперировать слэнов с усиками, чтобы они могли безопасно появляться на улице, но мы дошли до такой стадии, когда нам нужны слэны с усиками, чтобы другие видели, на что будут похожи их потомки через несколько поколений. В конце концов, нам вовсе не хочется, чтобы они внезапно запаниковали.

— А что же Кэтлин? — медленно спросил Кросс.

Старший измерил его долгим, оценивающим взглядом и наконец сказал:

— На Кэтлин проводили эксперимент. Мне хотелось посмотреть, смогут ли люди, выросшие со слэном, понять, что возможно родство. Когда стало ясно, что это невозможно, я решил перевести ее в эти тайные палаты, где она бы получила пользу от общения с другими слэнами, и помочь претворять в жизнь то, что требовалось. Она оказалась отважнее, чем я предполагал… но ты знаешь о ее выходке.

Слово «выходка» было наиболее неподходящим словом для описания происшедшей трагедии, какое Кросс когда-либо слышал. Очевидно, этот человек был еще более привычен к смерти, чем он сам. Прежде чем он успел что-либо сказать, Кир Грей продолжил:

— Моя собственная жена, которая была истинным слэном, пала жертвой тайной полиции при несколько иных, хотя не менее печальных обстоятельствах, за исключением того, что, когда она умерла, меня долго не было… — Он замолк. Долгое мгновение он сидел, глаза его сузились, и в его манере не было ничего легковесного. Внезапно он произнес: — Теперь, когда я тебе столько рассказал — открой мне секрет твоего отца.

Кросс ответил просто:

— Я могу его рассказать в мельчайших подробностях. Вкратце, мой отец отбросил понятие критической массы, на котором были основаны первые бомбы. Атомную энергию можно получить и таким путем — неуправляемым потоком, в форме взрыва, в форме тепла для некоторых медицинских и промышленных целей. Но почти невозможно контролировать прямое использование. Мой отец отбросил это понятие частично из-за того, что в этой форме она была бесполезна для слэнов, частично из-за того, что у него была своя теория.

— Он также отказался от принципа массивного циклотрона, но именно циклотрон частично подсказал ему эту великую идею. Он развернул центральную оболочку позитивного электрона, как тонкую проволоку. На этой оболочке, но не прямо на ней — для сравнения можно представить, как по эллипсоидной орбите к Солнцу подлетает комета, — около этого «Солнца» он выпускал свои отрицательные электроны-«кометы» со скоростью света.

«Солнце» прокручивало кометы вокруг себя и выбрасывало их в «космос», где — это вполне реальное сравнение — вторая позитивная оболочка, которую можно назвать «Юпитер», притягивает кометы, уже летящие со скоростью света, и выбрасывает их за пределы своих орбит со скоростью выше скорости света. При такой скорости каждый электрон превращается в материю с отрицательным знаком, а его разрушительная сила гораздо, несравнимо больше его «размера». Нормальное вещество теряет свои силы внутреннего сцепления в присутствии этого антивещества и мгновенно превращается в свое первобытное состояние. Оно…

Он прервался и поднял голову, когда открылась дверь. Вошли трое мужчин, в волосах которых виднелись золотистые усики. Когда они увидели его, их мысленные щиты опустились; через секунду Кросс опустил свой. Между ними произошел молниеносный обмен: имена, биографии, цели — сведения различного рода, необходимые для лучшего понимания при встрече. Этот процесс ошеломил Кросса, который, если не считать краткого общения с неопытной Кэтлин и своих неразвитых отношений с родителями в детстве, до того мог только представлять, насколько эффективным может быть такой обмен.

Он был настолько поглощен, что сильно удивился, когда дверь открылась еще раз.

Вошла высокая молодая женщина. Глаза ее блестели, а ее лицо было сильным, зрелым, с тонкими чертами и нежным оттенком. Когда он посмотрел на нее, его мускулы напряглись, нервы натянулись, и холодок пробежал по телу. Нисколько не умаляя своего изумления, он подумал с железной логикой, что нужно было сообразить еще тогда, когда он увидел, как «чинили» разбитую голову миссис Корлисс на далеком Марсе. Он должен был об этом догадаться в тот момент, когда узнал, что Кир Грей — истинный слэн. Должен был, зная всю ненависть и зависть, царящую во дворце, что только смерть и тайное возвращение из мертвых могли навсегда обезопасить Кэтлин от Джона Петти.

В этот момент голос Кира Грея разорвал тишину. В нем слышались нотки человека, который предвкушал этот момент долгие годы:

— Джомми Кросс, я хочу представить тебе Кэтлин Лэйтон Грей… мою дочь.