Солнце едва озарило восток, когда они покинули лес. За последними кустами фальконер остановился, разглядывая открытые поля, которые тянулись до самого Дома Ястреба. Крепость выглядела точно так же, как в видении. Она чётко выделялась на фоне пустошей, на которых много лет никто не собирал урожай, хотя весна и вызвала к жизни чахлую зелень. Издалека в стенах не было видно пробоин и трещин, но подъёмного моста замок лишился.

Фальконер спешился, и в тот же момент его пернатый разведчик поднялся в воздух и вскоре превратился в чёрную точку в небе.

— Мы приехали, леди. Это и есть твой Дом Ястреба?

— Да, таков он в моих видениях, во снах, — девушка впервые упомянула о них. Поскольку воин решил ехать с ней до конца, наверное, пришло время быть откровенной. Кивком она указала на отдалённую мрачную крепость. Те, кто её построил, имели основания думать, что крепости предстоит выдержать тяжкие испытания.

— Там находится то, что я должна взять. Не знаю почему, но обязана сделать это.

Он внимательно и оценивающе смотрел на неё через прорези в шлеме. Но первым заговорил Алон.

— Там нас ждут, — мальчик вздрогнул, повернувшись лицом к крепости.

Этим он мгновенно привлёк внимание фальконера.

— Джерик? — спросил тот, словно считал, что у Алона зрение острое, как у птицы, что он может проникнуть взглядом даже за стены в пятнах копоти.

Алон снова содрогнулся. Ужас, который заставил его уйти в себя, опять коснулся его.

— Он и другой — Тёмный. Они ждут. И ещё с ними… — мальчик покачал головой, поднёс руку ко лбу. — Не вижу… — в голосе его послышалась нотка страха. — Не спрашивайте меня.

— Закрой сознание! — приказала Тирта. Та же проблема, что встала перед нею в лесу. Использование Дара привлечёт к ним ненужное внимание. Она повернулась к фальконеру.

— Если там внутри засада… — она не стала продолжать. Он кивнул в ответ.

— Понятно, — он не спеша повернул голову справа налево, разглядывая местность в поисках укрытий. Потом указал налево, спешился и пошёл туда, по–прежнему не выходя на опушку, держась за последними деревьями. Тирта уже увидела, куда он направился. На реке, которая протекала перед ними и которая была отведена, чтобы снабжать водой ров вокруг крепости, недалеко от того места, где они вышли из леса, когда–то стоял мост. По эту сторону рухнувшего моста темнело небольшое здание, тоже полуразрушенное. Тирта вспомнила, что в далёком прошлом в Эсткарпе так строили святилища неведомых и давно забытых богов.

От обвалившихся стен этого здания не веяло злом. Его камни не были такими болезненно–белыми, как те, что стоят в лесу. Тирте ужасно хотелось послать ищущую мысль, он она понимала, что этого нельзя делать. Фальконер повернул меч рукоятью к убежищу и попеременно смотрел то на него, то на оружие. Он, очевидно, полагался на него в поисках следов зла. Но ручка меча оставалась тусклой и безжизненной.

Им повезло в том, что река здесь делала поворот на север и потому развалины оказались совсем рядом от того места, где они скрывались за деревьями. Река текла с востока… Тирта задумалась. Где её исток? На востоке небо посветлело, взошло солнце. Там, за барьером, Эскор. Река, родившаяся там, прошедшая через барьер, что может она принести из той дикой и управляемой Силой земли?

Почему её предки в прошлом поселились здесь, так близко к Эскору? Может, из связь с востоком была прочнее, чем у остальных, расселившихся дальше на западе? Тех, кто сознательно заставил себя позабыть об Эскоре? Она хорошо знала общую историю Карстена: народ Древних поселился в этой земле и жил спокойно и мирно до появления пришельцев с юга. Эти пришельцы были молодым народом, не помнившим своих предков, и от него Древние отступили, дальше в глубь герцогства. С пришельцами почти не происходило смешения. Так как Древних было немного и они держались отчуждённо, им позволяли жить в мире, пока Ивьян и колдеры не объявили их вне закона и не пролилась первая кровь. Может быть, Дом Ястреба — самое первое поселение Древних в Карстене? И его лорды продолжали поддерживать контакты с Эскором, своей древней родиной?

Тирта оторвалась от размышлений, когда Алон пустил лошадь быстрой рысью, проскакал мимо фальконера и, добравшись до конца леса, спешился и упал на четвереньки в прошлогодних зарослях сорняков. Потом и вообще лёг на живот и выполз на открытое место, направляясь к груде камней, которая обозначала начало разрушенного моста. Чуть позже Тирта поняла.

Проехать по открытому месту означало быть замеченным из Дома Ястреба. Невозможно было поверить, что там нет часовых. Правда, Крылатый Воин спокойно парил в воздухе, но кто знает, каким зрением обладают те, что таятся за стенами, насколько у них острые глаза?

Здесь вполне можно было оставить лошадей: травы для них хватит. Тирта тоже спешилась, сняла с торгианца свои вещи и повесила седельные сумки на плечо, увидев, что фальконер делает то же самое.

Стреножив лошадей — фальконер проверил прочность пут, — они поползли туда, где за грудой рассыпанных камней сидел Алон, глядя на крепость. Камни не очень хорошо защищали от ветра — крыша маленького здания тоже рухнула, но лучшего убежища всё равно поблизости не найдёшь.

Хотя Тирта внимательно разглядывала отдалённые стены крепости, она не заметила никакого движения. Она была готова к повторению того нападения холода, которое испытала в видении. Но, быть может, такое поджидало её только в видении, а теперь их ждёт физическое нападение. Она так мало знает и может только догадываться, что встретит их впереди.

Когда они присоединились к Алону, мальчик не оглянулся и не посмотрел на них. Он застыл на месте, словно в каком–то оцепенении, как тогда, когда они впервые его нашли. Только что не стал невидимым. Тирта осторожно подползла к нему, положила руку на его худое плечо. Её встревожила такая неподвижность и полное молчание.

— Что ты видишь? — спросила она, чтобы нарушить его необычную сосредоточенность.

— Вижу… — он покачал головой.

— Не вижу, леди, чувствую… вот здесь! — он поднял маленькую грязную руку и прижал палец ко лбу между глазами. — Там беда и гнев, кто–то там очень сердится. Если бы он не был так сердит, то отправился бы искать нас. Но сейчас он думает только о своём гневе. Он… — Алон наконец оторвал взгляд от крепости и повернулся к Тирте. — Он причиняет боль другому, хочет узнать тайну, которой этот другой не знает. Аййй!.. — неожиданно мальчик прижал руки к ушам, словно хотел отгородиться от звуков, которые его спутники не могли услышать. Лицо его превратилось в маску страха и боли. — Зло… то, что он делает… зло!

Фальконер протянул здоровую руку — Тирта не поверила бы, что он способен на такой жест, — и очень мягко коснулся затылка Алона, ласково погладил его, как маленькое испуганное животное. Мальчик повернулся, высвободился из рук Тирты, прижался к фальконеру и спрятал лицо в складках его плаща.

— Маленький брат… — Тирта не могла поверить, что фальконер способен говорить таким голосом, — разорви эту связь, и побыстрее! Да, там зло, но тебя оно не коснулось.

Алон поднял голову. Глаза его были закрыты, из–под ресниц катились слёзы, прокладывая бороздки на грязных щеках.

— Коснулось! — он сжал кулаки и больше не цеплялся за фальконера, а яростно колотил его. — Когда Зло обрушивается на Свет, нам всем больно!

— Правильно, — согласился фальконер. — Но не стоит бесцельно тратить силы. Там зло, и, несомненно, рано или поздно мы с ним столкнёмся. Но не позволяй ему заранее ослаблять себя, маленький брат. В тебе есть то, что понадобится, когда дело дойдёт до боя, только не истрать ничего понапрасну.

Алон посмотрел в прикрытое маской лицо, потом провёл рукой по собственному лицу.

— Ты прав, — медленно проговорил он, и снова голос его показался странно взрослым. — Силу нужно беречь до момента, когда она больше всего понадобится. Я… я больше не буду… — и он умолк, не закончив своего обещания. Потом оторвался от фальконера и оглянулся на Тирту.

— Они о нас не думают. Мне кажется, они уверены, что нам не пройти через лес. Они считают себя сейчас в полной безопасности!

— Действительно, они странно расслабились, — заметил фальконер. — Почему нет ни одного часового? А если они так надеются, что лес нас не пропустит, почему мы так легко прошли?

— Может, из–за того, что ты несёшь, — Тирта указала на оружие со слишком маленькими для него ножнами.

— А может, потому, что ты заключила договор с владыкой леса, — голос его прозвучал чуть резче.

В девушке вспыхнул гнев, какого она уже много дней не испытывала.

— Никакого договора я не заключала. И сюда я пришла не для того, чтобы востребовать владения. Если он хочет править этим злым лесом, пусть правит. Ты ведь слышал, что я отказалась от прав вассальной верности! К тому же, по его словам, у него нет тесных связей с теми, что ждут нас впереди. Я думаю, ему очень понравилось бы, если бы мы прикончили друг друга без его участия.

— Для него самый безопасный и хитроумный план, — сухо подтвердил фальконер. — Но если нас не ждут, нам пора выступать.

— Пройти открытым полем, перебраться через остатки моста и вброд перейти ров… — Тирта считала такие действия глупыми. Для неё проблема, как добраться до крепости, казалась неразрешимой.

— Днём, может быть, и нет, — согласился фальконер.

— Но у нас в запасе ночь. И ещё нужно предварительно отдохнуть. Алон, — обратился он к мальчику, — Крылатый Воин может сообщить только то, что увидит. Может, ты предупредишь, если нас будут искать?

Мальчик ответил не сразу, он больше не смотрел на них, разглядывая грязные свои руки, лежавшие на коленях. Он казался маленьким, совсем ребёнком. Тирте захотелось возразить. Дар… Сила… Может, он и обладает ими в большей степени, чем многие Мудрые, но если на него снова ляжет такое напряжение, он снова уйдёт в своё внутренне убежище, сбежит от мира. И вторично они не смогут его вернуть.

Алон наконец поднял голову, по–прежнему не глядя вокруг, и ответил тихим голосом:

— Я не смею следить за ними… видеть, что они делают. Не могу! Но если они попытаются найти нас каким–то колдовством, да, я об этом узнаю!

— Большего мы и не просим. И сами будем караулить по очереди. Ты, маленький брат, и ты, леди, вы должны отдыхать первыми. Я жду Крылатого Воина, только мне он может сделать свой доклад.

Тирта разделила с мальчиком свой плащ, они прижались друг к другу, она положила голову на седло, а он ей на плечо. Девушка тщательно запечатала свой мозг, чтобы не видеть снов, потому что даже сон мог привлечь тех, кто сейчас в Доме Ястреба.

Когда Тирта пришла в себя после тревожного сна, скорее дремоты, Алон ещё крепко спал. Под тяжестью его головы у девушки затекло плечо. Рядом снова послышался разбудивший её лёгкий звук. Фальконер и птица, сблизив головы, обменивались щебечущими трелями. Потом птица затихла и села на камень, очевидно, выполнив свои обязанности. Мужчина снял шлем и вытер лоб тыльной стороной руки, оставив полоску пыли. Казалось, он почувствовал, что на него смотрят, потому что быстро повернул голову и встретился с ней взглядом.

Тирта осторожно отодвинулась от Алона. Мальчик вздохнул, перевернулся набок и свернулся в клубок. Она укрыла его плащом и встала.

— Ну что?

— Не очень хорошо. Там разбита крыша, поэтому Крылатый Воин смог увидеть больше, чем мы рассчитывали. Отряд, тот, за которым мы следили, там. Он встретился с другим отрядом, который привёз с собой пленника, — фальконер быстро взглянул на Алона и сразу отвернулся. — Мальчик был прав. Они забавлялись с этим пленником. Может, считая, что он один из тех, кого они ищут.

Тирта прикусила нижнюю губу. Ему не требовалось рассказывать подробности. Она много слышала, да и сама видела, как разбойники забавляются с пленниками, извлекая из них сведения. И когда увидела ферму, разграбленную Джериком, поняла, что он все эти трюки прекрасно знает. Но в словах фальконера было и кое–что ещё.

— Те, кого они ищут, — повторила она. — Ты считаешь, они ждут меня?

— Тебя или кого другого из рода Ястреба. Вспомни мертвеца и того, о ком рассказал Алон, полукровку с кольцом. Почему вас всех тянет сюда?

Действительно почему? Девушка задумалась. В своей гордости она считала себя единственной призванной. Но могут найтись и другие; даже полукровка отзовётся, если обет достаточно силён. Наверное, кто–то или что–то призывает к себе всех, в ком течёт кровь Ястреба, все они получили один и тот же приказ. Если это так, тот, с кем забавлялся Джерик, — её родич, и на неё падает обязанность заплатить долг крови.

— В самом деле, — тихо сказала она, — я считала себя последней в своём роду… но, может, это и не так.

— Что ты знаешь об этой крепости? — воин кивком указал на полуразрушенное сооружение.

— Я видела часть её во снах, — пришло время, когда она должна всё ему рассказать. — Главный Зал и тайный проход за ним. Там спрятано то, что я ищу, — ещё несколько дней назад она не поверила бы, что способна на такую откровенность. — Я не знаю, что ищу, знаю только, что обязана найти. Таков наложенный на меня обет.

— Не слишком много, — голос его звучал спокойно. — Больше ты ничего не знаешь? Не знаешь дверь, через которую можно войти?

Тирта была вынуждена отрицательно покачать головой, сердясь, что кажется в его глазах такой глупой. Почему сны не дали ей ничего больше? Собственное невежество теперь показалось ей ужасным, и она на мгновение снова ощутила опустошающую душу тьму, с которой столкнулась в пути.

— Но у тебя есть то, что ты нашла у мертвеца.

Тирта вздрогнула, быстро поднесла руку к сумке на поясе. Она совсем позабыла об этом куске шкуры с рисунком. Теперь девушка торопливо достала его и разложила на ближайшей ровной поверхности.

Они вместе склонились над чертежом, но линии по–прежнему не имели никакого смысла. Если в этом и заключалась какая–то тайна, Тирта никак не могла связать её с разрушенной крепостью. Никаких указаний на стены или коридоры, ничего такого, что походило бы на план.

— Может, какой–то ритуал, — предположила она наконец. Он не стал спорить.

— Для мёртвого он имел большое значение.

— Возможно, знание с ним и умерло, — Тирта снова свернула листок, уложила в цилиндр. Нет, лёгкого пути у них не будет. Всё будет зависеть от их ума и силы. Девушка снова спрятала цилиндр в сумку.

— Крылатый Воин смотрит другими глазами, — задумчиво сказал фальконер. — Он из древнего рода, умнее всех оставшихся, иначе он не пришёл бы ко мне. Однако его никогда не учили для битвы, и он не может сказать нам, где слабые места в защите, которая у них есть.

— Он вернулся, — заметила Тирта. — Теперь ты можешь лечь. Я подежурю. Ты ведь не можешь один выполнять обязанности часового.

Фальконер не стал отказываться. Хотя она хорошо знала, что такие, как он, не жалуются, у него всё же обычное человеческое тело, и девушка догадывалась, что он тоже нуждается во сне, даже хочет его, чтобы лучше подготовиться к тому, что ждёт их впереди. Он лёг, сняв шлем и завернувшись в плащ, а Тирта села так, чтобы видеть крепость. Хорошо было бы провести разведку в трансе. Но она понимала всю глупость такого желания.

Солнце пригревало. Тирта расстегнула куртку. Над рекой веял ветерок, мерное журчание воды навевало дрёму. Тирта села прямее и принялась составлять план действий. Время от времени её внимание привлекала вода, бурлившая вокруг устоев моста. Там, где лежали упавшие с моста камни, собирался принесённый течением мусор. Должно быть, недавно уровень воды был выше, поток, питаемый разбухшими весной ручьями, мог нести даже небольшие деревья, сносить кусты с берегов. И вот остатки всего этого буйства нашли здесь покой. Иногда их уносило дальше. Очевидно, течение здесь было по–прежнему сильное, с ним придётся считаться.

Под мостом камни разрывали поверхность воды, вокруг них клубилась пена, они задерживали плывущий мусор. А дальше река текла меж берегов с полузатопленными кустами. А ещё дальше искусственный канал отводил воду в ров крепости.

Но рядом с таким потоком, где часто случаются наводнения, должны быть и водостоки из крепости. Внимательно приглядевшись к струям, Тирта заметила, как кое–где отдельные проплывающие мимо ветки начинают раскачиваться, вертеться, а то и вообще скрываются под водой. Может быть, как раз здесь…

К тому времени как стемнело и она разбудила фальконера, дав возможность Алону поспать подольше, у Тирты возник план, рискованный и незавершённый, но разве всё их путешествие не было полно риска? Воин выслушал предложение девушки и, к её удивлению и гордости, сразу согласился.

— Пройти под скалами… — он пристально разглядывал речку, как это делала она весь день. — Да, это возможно. Вероятно, это единственная возможность подобраться незаметно. Прикрывшись течением.

— Ты умеешь плавать? — Тирта знала, что сама сможет проплыть, скрываясь за плывущими ветвями.

— Мы служим моряками на кораблях салкаров, — ответил он. — А эти воины не берут с собой тех, кто не может позаботиться о себе в ветре и волне. Лошадей придётся оставить. Попробовать потащить их за собой в воде… нет!

— Флагон пойдёт… — оба они вздрогнули, услышав голос Алона. Повернулись и посмотрели на мальчика.

— Флагон? — переспросила Тирта.

— Тот, кого вы называете торгианцем. Он привязался ко мне, — просто ответил Алон. — А если пойдёт он, за ним пойдут и пони, потому что он силён, и они подчиняются ему.

Тирта ничуть не удивилась. Торгианцы известны тем, что сами выбирают себе хозяев и служат им до самой смерти.

— Может не получиться, — предупредила она. — Мы ищем проход в крепость через водоотвод. Проход может быть тесный, и лошади не смогут пройти за нами.

— Посмотрим, — отозвался Алон. — Но тогда он будет ждать поблизости, и пони вместе с ним. Всё равно они понадобятся нам позже.

— И ты останешься с ними, — к Тирте снизошло вдохновение. Ей вовсе не хотелось вести Алона туда, где их может ждать ловушка. Достаточно тяжело и то, что на ней лежит ответственность за фальконера. Но этот ребёнок, этот мальчик — нет, пусть остаётся с лошадьми и облегчит её тяжесть.

— Нет, я вам понадоблюсь, — Алон говорил уверенно, со странной подавляющей властностью, которая предупредила всякий протест.

И вот, когда с наступлением темноты они спустились к реке, Алон и все три лошади были с ними. Соскользнув к краю воды, как можно быстрее они соорудили небольшой плот из плавника и сложили на него все свои вещи, включая одежду. Сокол взлетел и направился к главной башне ожидающих их развалин, а они вступили в воду, такую холодную, что невольно охнули. Пройдя вброд несколько шагов, они отдались на волю течения, держась за плот, отталкиваясь ногами.

Так они и добрались до входа в ров. Здесь камни почти перегородили течение, но они всё–таки перебрались. По другую сторону запруды фальконер проверил глубину, там, где вода омывала сами стены крепости. Она оказалась всего по колено, стоячая и дурно пахнувшая. Здесь они снова быстро оделись. Алон прижал руки к голове торгианца. Потом отпустил животное, и конь тут же взлетел на ближайший берег. Пони последовали за ним. Они исчезли, прежде чем Тирта смогла отправить Алона вместе с ними. К счастью, ночь выдалась тёмная, начинался дождь, и умные животные выбрали самый бесшумный маршрут.

Наверху в здании ни капли света. И за всё время наблюдений они не заметили ни признака жизни. Неужели те, что находятся в крепости, поверили, что их пленник — единственный, кого они ждали? Тирта находила отсутствие часовых подозрительным, но они ничего не могли сделать, только продолжать идти. Фальконер опять пошёл впереди в поисках входа в крепость со стороны рва.

Могучие стены над головами превращали их в карликов, от жуткой вони Тирту затошнило, хотя сегодня они почти не ели. По всей видимости, они обходили пустое здание, но Тирта держала мысли под контролем, даже не пыталась почувствовать, что происходит внутри. Вскоре она увидела, как тёмная фигура фальконера неожиданно остановилась. Тот прижал обе руки к слизистой стене, задрал голову. Она тоже посмотрела вверх.

Прямо над собой они увидели то, что искали, — круглое отверстие.

— Вверху! Дайте мне посмотреть.

Фальконер подхватил мальчика за талию, поставил его ноги себе на плечи, и голова и плечи Алона достали до края тёмной дыры. Он вытянул руки. Напрягая зрение, Тирта видела, как Алон ощупывает камни вокруг отверстия.