Форрестер никак не мог сообразить, отчего не торопятся с его арестом.

Он начинал понимать, почему преступники приходят с повинной. Ожидание было невыносимым. Десять раз в час он говорил джоймейкеру: «Я помог сирианину. Уведоми об этом полицию». И так же десять раз в час отменял приказание. Чуть позже, говорил он себе. Завтра, через несколько минут, но только не сейчас.

Время от времени джоймейкер информировал его о поступающих сообщениях. За первый день их было сорок пять. Форрестер отказался их выслушать. Пока что он не хотел никого видеть… пока… и вообще сейчас он ни с кем не хотел встречаться. Он не мог решить, в какой момент мир перед ним раскроется, когда у него снова появится желание жить. Но он знал, что это время еще не пришло. Он тщательно изучал квартиру, джоймейкера и самого себя. Он дегустировал фантастические блюда и пил странные пенящиеся сливки, которые напоминали по вкусу старое пиво и топленые сливки. Он слушал музыку и просматривал фильмы. Ему очень хотелось получить колоду карт, но джоймейкер не понимал его объяснений, так что игру в солитер пришлось отложить. В основном ему помогало забыться чтение, и только чтение. Он прочитал все, что было под рукой. Он выучил наизусть письмо жены. Справочник по этому веку он изучал так, что даже пальцы болели от переворачивания страниц.

На второй день поступило семьдесят сообщений. Форрестер опять отказался их прослушать.

По его указаниям джоймейкер транслировал выпуски новостей через видеостену. Единственный вопрос, который интересовал сейчас Форрестера, как продвигается дело с сирианином. Таких новостей после первого дня было на удивление мало. Отрицательные сообщения патрульных зондов поступали из всех секторов пространства. Практически прекратились прогнозы и оценки последствий возможного вторжения сириан. Все пришли к выводу, что это может состояться не раньше, чем через несколько недель. Форрестер не мог этого понять. Он помнил, что Сириус находится на расстоянии пятидесяти световых лет, а джоймейкер подтвердил, что световой барьер до сих пор непреодолим. В конечном итоге он пришел к выводу, что сириане овладели сверхсветовой связью так же, как и земляне. Сирианин, даже не вернувшись на родную планету, мог послать туда сообщение. И существовала вероятность, что сирианский военный патруль находится в окрестностях солнечной системы.

Но ничего не произошло. На третий день поступило около дюжины сообщений, и Форрестер опять отказался их прослушивать.

У него был девяносто один миллион долларов и прекрасное здоровье. Но он не мог придумать, что со всем этим делать.

…— Джоймейкер! Объясни, где я ошибся в случае с Эдной?

— Что значит «ошибся», Человек Форрестер? У меня нет данных о ваших антисоциальных поступках.

— Ты не понял. Я хочу знать, почему я ей перестал нравиться после первых пяти дней знакомства?

Джоймейкер начал отвечать с определения гормонального баланса, который сильно влиял на эмоции, но Форрестер резко его прервал.

— Дай мне пива, — приказал он. — И объясняй нормально. Ты ведь полностью контролируешь информацию, верно?

— Правильно, Человек Форрестер. За исключением специального запрета.

— Хорошо. Я обидел ее. Но как?

— Я не могу оценить понятие обиды, Человек Форрестер, но я могу предоставить перечень причин, которые могли вызвать подобное чувство. Пункт. Вы отказались обсуждать с ней реципрокальное имя.

— Неужели это плохо?

— Исходя из специфических социальных условий, Человек Форрестер, да.

Стакан с пивом появился рядом с Форрестером. Он поморщился.

— Не то, — сказал он, — может, есть другое, помнишь то пиво с малиновым привкусом?

— Berlinerweisse, Человек Форрестер?

— Вот именно это. И побыстрей.

— Пункт. Ваши действия относительно Человека Хайнзлихена Джура де Сиртис Майджора, который собирался вас убить, тоже признаны недостойными.

— Неужели она не понимает, что я еще не привык к таким вещам?

— Да, Человек Форрестер, она все поняла. Тем не менее она посчитала ваше поведение недостойным. Пункт. Вы стали нищим. Пункт. Вы критиковали ее отношения с другими мужчинами.

Рядом с Форрестером появилась большая кружка с пивом и маленькая фляга с темно-красным сиропом. Форрестер смешал пиво с сиропом и отпил глоток. Это было ужасно, но выбора больше не было, и он продолжил пить.

— Я всего лишь ее любил, — раздраженно сказал он.

— Некоторые аспекты и симптомы «любви», Человек Форрестер, не поддаются диагностике.

— Черт побери, это не удивительно. Ты машина. Но я думал, что Эдна женщина.

— Я анализирую ее ответы и поступки и прихожу к выводу, что она полностью не одобряла ваше поведение, Человек Форрестер.

— Мне кажется, что ты прав, — согласился Форрестер и отставил кружку с пивом. — Хотя это не имеет значения.

Расхаживая по комнате, он задумчиво почесывал подбородок. Затем принялся внимательно изучать свое отражение в зеркале. Выглядел он ужасно. Всклокоченные волосы, небритый подбородок.

— Вот черт, — сказал он.

Джоймейкер молчал.

Форрестеру очень нужно было знать, известно ли уже о его соучастии в побеге сирианина, но он не решался об этом спросить. Он спрашивал про другое и получал малопонятные ответы. Такие же, как и вопросы. Он спрашивал о своем друге среди Забытых Людей, Джерри Витлоу. Для него не было неожиданностью известие о том, что Витлоу мертв, он сам присутствовал при его смерти. Его реанимация была весьма проблематичной, но джоймейкер сделал малопонятное заявление, что Витлоу «возвращен в резерв». Может быть, тело Витлоу использовалось компанией «Си оф соуп» в качестве исходного сырья для создания продуктов, но Форрестер не стал этого уточнять.

— Сколько сообщений поступило сегодня, джоймейкер? — отрешенно спросил он.

— Сегодня не было сообщений, Человек Форрестер.

Форрестер обернулся и посмотрел на аппарат. Это был сюрприз. Любые изменения приятны, но он был обеспокоен. Может, о нем все забыли?

— Нет сообщений?

— Вы сами отказались от общения, Человек Форрестер.

— Никто не хочет со мной поговорить?

— Поступало лишь одно сообщение, Человек Форрестер, что Человек Хирониби хотел с вами что-то обсудить. Он оставил специальные инструкции о возможности с ним связаться. Но это было шесть дней назад.

Форрестер насторожился.

— Как долго я здесь пробыл?

— Девятнадцать дней, Человек Форрестер.

Он глубоко вздохнул.

Девятнадцать дней! И все его друзья пропали! Хотя он сам не хотел с ними разговаривать. Но, в конце концов, они должны были попросту взломать дверь.

Но может быть, все не так уж и плохо. Девятнадцать дней? Его уже должны были арестовать за соучастие в побеге сирианина, расследование не могло длиться так долго. Может быть, это их уже не интересует? Может ли он вернуться в мир людей?

Он принял решение и быстро приказал:

— Джоймейкер! Приготовься к обслуживанию. Бритву, ванну, новую одежду. Я выхожу прогуляться!

…Он решительно закончил туалет, но, спустившись в холл кондоминиума, почувствовал неуверенность.

В холле никого не было. Кругом царила тишина. Но Форрестеру казалось, что он находится на тропе в джунглях, где опасность может обрушиться с любой стороны. Он приказал кэбу доставить его к движущейся дороге. Когда дверцы кэба распахнулись, его все еще не покидало ощущение, что вокруг притаились враги.

Но внутри было пусто. На ховершоссе тоже никого не было. И ничего не было.

Форрестер озирался вокруг, не доверяя своему зрению. Нет пешеходов, ладно, это можно объяснить. На улицах всегда было мало людей. К тому же Форрестеру пришло в голову, что он даже не знает, сколько сейчас времени. Но ховеркрафты? Это было объяснить труднее. В конце концов, он не слышал даже отдаленного рева пролетающих машин. Во всем городе было тихо. Он взглянул на небо, но там не было и аэрокрафтов.

Куда все подевались?

— Пришлите мне кэб, — сказал он с дрожью в голосе.

— Он прибудет через две минуты, Человек Форрестер.

И вот наконец прибыл стандартный автоматический аэрокрафт. Вокруг по-прежнему никого не было. Он быстро проскочил внутрь и захлопнул дверцу. Форрестер приказал машине подняться повыше, не указав конечной цели, чтобы осмотреть окрестности.

Но сколько он ни смотрел, ничего нового увидеть не удалось.

Форрестер непроизвольно спросил:

— Джоймейкер! Что здесь случилось?

— Что вы имеете в виду, Человек Форрестер? — спокойно произнесла машина.

— Куда все подевались? Эдна? Дети?

— Эдна Бенсен и ее дети, Человек Форрестер, готовятся к процессу замораживания в Центре Неотложной Помощи Номер Девять. Однако вопрос о том, где будут храниться их тела, еще не решен. До подготовки дополнительных центров…

— Ты хочешь сказать, что они мертвы?

— Клинически мертвы, Человек Форрестер. Да.

— А как насчет… — Форрестер призадумался, — марсианина. Не Хэйнзи, а этого, с ирландским именем, Кэвина О’Рурка. Он тоже мертв?

— Да, Человек Форрестер.

— А как итальянец и балерина, которые были в ресторане среди Забытых Людей?

— Тоже мертвы, Человек Форрестер.

— Что, черт побери, случилось? — закричал он.

Джоймейкер спокойно ответил:

— Если говорить объективно, Человек Форрестер, резко возросло число желающих получить место во фризариумах. Девяносто восемь и одна десятая от общего числа человеческой расы хотят заморозиться. Причины неоднозначны и неопределенны. По всей видимости, это связано с возможным вторжением в солнечную систему, предположительно, сириан.

— Ты хочешь сказать, что все решили покончить жизнь самоубийством?

— Нет, Человек Форрестер. Многие предпочли быть убитыми. Например, Человек Хайнзлихен Джура де Сиртис Майджор. Он предпочел, чтобы его убили вы.

Форрестер откинулся на спинку кресла.

— Потные небеса, — пробормотал он. — Мертвы! Вся человеческая раса мертва! — Все это не укладывалось в голове. Он невидящими глазами уставился в пространство. Неожиданно раздался голос джоймейкера:

— Человек Форрестер, вы уже выбрали направление?

— Нет, подожди-ка, да! Возможно. Ты сказал, что девяносто восемь процентов людей мертвы.

— Девяносто восемь и одна десятая, Человек Форрестер. Да.

— Но ведь кто-то должен оставаться в живых? Кто-то, кого я знаю?

— Да, Человек Форрестер. Большие группы живы, так увеличилась потребность в их услугах. Большинство из них работают во фризариумах. Но есть и другие. Человек Хирониби, например. Он не только жив, но и, как вы знаете, оставил специальные инструкции, чтобы вы могли с ним связаться.

— Отлично! — закричал Форрестер. — Немедленно доставь меня в Тайко! Я хочу увидеть кого-нибудь из живых!

Его гнал какой-то ограничитель — он не хотел видеть руины, оставленные мертвыми. Во всяком случае пока не убедится, что именно он убил человечество.