Главная орбитальная база Генерала Маркуса Мак-Кена и его убежище - называлось Орбитальной станцией Вальхалла. Снаружи она выглядела достаточно странно.

Больше всего станция была похожа (если она, конечно, вообще была похожа хоть на что-то) на одну из старинных немецких ручных гранат. Основанием ее служил цилиндр, формой больше напоминавший суповую кастрюлю, к одному концу которого был прикреплен цилиндр диаметром поменьше, похожий на ручку гранаты.

В некотором роде, так оно и было. По крайней мере, в этой «ручке» существовал «запал» - пульт, управлявший всей жизнью на орбитальной станции: это был штаб Генерала Маркуса Мак-Кена. Никакого военного обоснования тому, почему генерал разместил свой штаб в этой части станции, не было. Несколько сот человек, которых Генерал Мак-Кен взял с собой с земли, не могли полностью заселить станцию, рассчитанную на проживание в ней нескольких тысяч. Истинной же причиной того, что Генерал выбрал именно эту часть станции в качестве своих апартаментов, была причина чисто личная: Маркус Мак-Кен обнаружил, что меньшая сила тяжести здесь могла компенсировать недостаток, к несчастью, свойственный всем скверным Мак-Кенам: излишнюю полноту.

В некотором смысле была оправдана и необычная форма орбитальной станции: при необходимости станция могла обрушить свою немалую огневую мощь на землю внизу.

И Генерала Маркуса Мак-Кена приводило в ярость то, что он не мог решить, кого взорвать первым.

Не то чтобы у него не было врагов. У Маркуса Мак-Кена врагов было не меньше, чем у какого-нибудь Гитлера или Чингисхана, и заслуживал он этого не меньше, чем они. У него было два с половиной миллиарда врагов только среди людей в Афразийском блоке. Помимо того - и помимо Объединенной Европы, помимо более мелких государств - у него были его собственные идиоты-родственники, которые оставались сейчас на поверхности Земли, чтобы поддерживать там порядок и вести дела. Сверх того, существовали еще лягушатники из Восемнадцати Городов - люди, стоящие вне закона, люди, которых он терпеть не мог, люди, жившие в своих дурацких стеклянных пузырях на дне океана; мало того, что они всегда были для него помехой, недоразумением - словом, занозой; они еще имели наглость выжить во всеобщей катастрофе, уничтожившей едва ли не все живое на суше!

Генерал Мак-Кен с наслаждением уничтожил бы их всех.

Но это было непрактично. Что до Афразийцев и жителей Объединенной Европы, ядерная бомбардировка не сделала бы большего, чем уже сделала Комета Сикара, так что это действие стало бы просто бессмысленной тратой ядерных зарядов. Двух кузенов Маркуса Мак-Кена, похоже, постигла печальная участь, по крайней мере, они не отвечали на его послания, но вот третий кузен был просто невозможным.

Саймон Мак-Кен Кваггер! Подумать только, что он имеет наглость называть себя настоящим Мак-Кеном!

Швырнуть всего одну маленькую бомбочку в сорок мегатонн прямо в ворота этой отвратительной горной крепости Кваггера - о, это было бы очень приятно, - но ведь кто-то должен был остаться там внизу, чтобы держать плебеев под контролем! Кваггер, разумеется, был некомпетентным, но он все же подходил для этой роли. Он мог поддерживать порядок и закон с помощью ужесточения системы наказаний. Наказывать Кваггер умел, этого не мог отрицать даже Маркус Мак-Кен.

А Генерал Маркус Мак-Кен мог позволить себе быть терпеливым. Придет день, когда закончится это, столь неожиданно начавшееся, озоновое лето. Ученые твердо обещали ему, что так и будет, и непохоже было, чтобы они ошибались. После того, что случилось с ними, когда они не предупредили его о возможности наступления озонового лета, они, вероятно, научились быть осторожными. А затем, когда наступит время вернуться на поверхность планеты, у Маркуса Мак-Кена будет вполне достаточно времени, чтобы приструнить этого кретина Кваггера.

Оставались еще Восемнадцать Городов - точнее, теперь Семнадцать, поправился он, если, конечно, эти лягушатники не успели отстроить Сити Пан-Негра.

Маркус Мак-Кен спрыгнул с постели, словно юный атлет (как приятно весить всего четверть того, что весишь на Земле!), и приблизился к глобусу, висевшему между двумя магнитами прямо перед его троном. Он легко махнул рукой в его сторону, чтобы заставить слегка вращаться огромный щар, и принялся разглядывать его.

Восемнадцать Городов. Янтарные огоньки, обозначавшие их местоположение, выделялись, словно язвы, на чистой океанской сини: от Сити Лаурентиан в Заливе Бофор до Сити Скотия в Антарктическом Океане.

Восемнадцать бомб для Восемнадцати Городов.

Его военные советники говорили о проблемах с наводкой - спутники и радиоуправление по-прежнему были выведены из строя электромагнитным импульсом. Однако они признали, что даже если бомба упадет достаточно близко, двадцать или тридцать мегатонн намного увеличат давление на квадратный сантиметр и создадут эффект гидравлического молота, который уничтожит эти дурацкие стеклянные пузыри…

И тут скверное настроение Маркуса Мак-Кена стало еще хуже. Он оказался перед дилеммой; выбор между «хочу» и «не смею» оказался не слишком легким. Он вовсе не возражал против того, чтобы уничтожить несколько сотен тысяч беззаконных лягушатников. Но уничтожать сами их купола - это совсем другое дело.

Они могли еще пригодиться.

Когда Маркус Мак-Кен был в дурном настроении, лучшим лекарством для него было испортить настроение кому-нибудь другому.

- Позвать ко мне Сикара, - проворчал он, и через минуту злосчастный астроном уже стоял перед ним.

- Доминик Сикара, - прогрохотал генерал, - вы были преданы военному суду и признаны виновным в том, что преступно пренебрегали своими обязанностями. Только мое милосердие - причина тому, что вас еще не приговорили.

- Благодарю вас, генерал, - прошамкал старик. - Но я ничего не мог сделать! Обсерватория… главные телескопы были демонтированы по вашему приказанию…

- Место, занимаемое этими телескопами, было необходимо для решения важных национальных задач!

Сикара едва не поперхнулся при этих словах; эти важные национальные задачи заключались в создании нового гимнастического зала для генерала, внезапно утратившего большую часть своего веса.

- Разумеется, сэр, - всхлипнул он. - Чем я могу служить генералу сегодня?

- Вы можете показать мне последние обзорные фотографии поверхности Земли - и поторопитесь с этим! - резко приказал Маркус Мак-Кен.

Когда ученый поспешил прочь из зала, чтобы исполнить приказание, колени его заметно дрожали. Но даже несмотря на то, что его пальцы ходили ходуном, прошло не более нескольких секунд прежде, чем нужные кадры были переданы для показа на стенах видеозала генерала.

Маркус Мак-Кен начал расслабляться. Видеть разрушения и свидетельства людских страданий - это почти так же приятно, как причинять страдания самому… а свидетельств этих разрушений и страданий было предостаточно.

Опустошение.

Куда бы ни бросил взгляд Мак-Кен, везде царило опустошение, причиненное жестким ультрафиолетовым излучением, которое больше не задерживал озоновый слой. Потом к воздействию излучения добавилась еще и жара: двуокись углерода в атмосфере позволяла беспрепятственно проникать к поверхности Земли еще и инфракрасному излучению. Двуокись углерода, в избытке содержавшаяся в фабричных выбросах и годами накапливавшаяся в атмосфере, теперь образовывалась в ужасающих количествах. Оксид углерода, бывший частью кометы, вступил в реакцию с атмосферным кислородом, но в гораздо большей степени этому способствовали бесчисленные пожары - горели миллионы гектаров мертвой и умирающей растительности. Американское красное дерево и шведские сосны, русские березы, пальмы и баньяны, деревья тропических джунглей - все они умерли, все они горели; и весь тот углерод, который долгие годы своей жизни они вбирали в себя из атмосферы, возвращался в атмосферу и соединялся с кислородом.

А то, что начали жгучие лучи солнца и пожары, закончили ураганы и проливные дожди. Где прежде высились горы, поросшие лесом, теперь были только скользкие склоны, покрытые пластами грязи. Где прежде были зеленые долины, теперь осталась только черная и красная глина, размытая потоками воды.

- Разумеется, - проговорил Генерал Маркус Мак-Кен, - когда мы будем готовы вернуться, все это должно быть очищено; полагаю, что ваши, так называемые, ученые займутся этим.

Доктор Доминик Сикара посмотрел на своего хозяина расширенными от ужаса глазами.

- Но, генерал! - попытался возразить он. - Это… это невозможно! Я уж не говорю о том, что сам я - специалист по астрофизике, а не по восстановлению и рекультивации эрродированной почвы…

- Отговорки, отговорки, - улыбнулся Генерал Мак-Кен. - Теперь они не имеют значения, Сикара. Но когда мы вернемся назад, никаких отговорок уже не будет. Вы просто сделаете это. Или - просто умрете.

И он жестом показал злосчастному астроному, что тот может идти.

Сам же Генерал Маркус Мак-Кен остался в одиночестве размышлять о том, что, в конце концов, этот день не прошел зря.