8. Под властью Колдеров
— Заперто прочно… — красное лезвие топора Вольта сверкнуло в воздухе и вонзилось в мох с такой силой, словно Корис метнул топор во врага. Они стояли на холме, оглядывая подступы к Айлю.
Горм был освобожден от людей этого мира и времени. Но здесь, в Аиле, колдеры были у себя дома. Можно было ожидать, подумалось Симону, что они прибегнут к помощи металла и станут сооружать причудливые башни и здания. Но они воспользовались тем же камнем, из которого строились здания в Эсткарпе, только с той разницей, что дома и строения в стране волшебниц вообще были древними, такими древними, что казались рожденными из плоти и крови той земли, на которой стояли, а не созданными руками человека.
А Айль, несмотря на древний строительный материал, выглядел новеньким с иголочки. И не только новым, но и странно чужеродным на этой каменистой почве — Симон ясно ощутил это, хотя и не мог объяснить словами. Ему казалось, что даже если бы он и не знал, что Айль — твердыня Колдеров, то все равно понял бы, что этот город не имеет ничего общего ни с Эсткарпом, ни с одной из соседних с ним наций.
— Там раньше был вход, — Корис указал топором на казавшуюся совершенно гладкой стену. — Теперь даже дверь эта исчезла. И никто туда не сможет пробраться ближе того ручья в долине.
Барьер, подобный тому, который ограждал в свой время Горм, держал их на почтительном расстоянии от Айля, не давая возможности провести разведку. Симон беспокойно шевельнулся. Одна и та же мысль не давала ему покоя, сверлила его мозг с того самого дня, как они покинули Карс, и ему приходилось все время бороться с собой.
— Они покидают город и возвращаются в него под поверхностью моря, должно быть, как это было в Горме, — сказал он.
— Значит, нам остается только отступить и признать свое поражение. Колдер победил? Но я никогда не соглашусь с этим, пока легкие мои полны воздуха, а в руке достаточно силы, чтобы удержать вот это! — топор снова вонзился в мох. — Есть же какой–то путь туда — он должен быть!
Что заставило Симона произнести эти проклятые слова, которые он поклялся самому себе никогда не произносить? И все же они сами сорвались с его уст:
— Может быть, туда и есть один путь…
Корис резко повернулся, его тело странно напряглось, словно он встал перед противником в дуэли.
— По морю? Но как мы сумеем…
Симон медленно покачал головой.
— Вспомни, как пала твердыня салкаров, — начало было он, но Корис живо перебил его.
— По воздуху! Летающие корабли Сиппара! Но ведь мы не можем воспользоваться ими, не зная их секретов, — его сверкающие глаза сверлили Симона. — Или ты знаешь их секрет, брат? Ты рассказывал когда–то, что такие машины использовались во время войны в мире, откуда ты пришел к нам. А–а–а! Обратить такое оружие против его же хозяев, этого исчадья зла! Вот это был бы недурной сюрприз! Ай–и–и–и! — он подбросил огромный топор в воздух, поймал его за топорище, высоко поднял голову навстречу солнечным лучам. — В таком случае — немедленно в Горм, за этими летающими кораблями!
— Погоди! — Симон схватил Кориса за руку. — Я ведь даже не уверен, что смогу вести такой корабль! Не уверен, что мы сможем полететь на них!
— Если только они помогут нам сокрушить берлогу этого зверя, то мы сумеем все на свете! — ноздри Кориса раздувались, рот застыл в суровой усмешке. — Я понимаю, что вражеским оружием пользоваться рискованно, но бывают минуты, когда приходится за любую возможность хвататься обеими руками. Говорю тебе, мы должны отправиться в Сип–пар и воспользоваться тем, что нам необходимо!
***
Симон уже много месяцев не бывал в том ужасе и хаосе, который был когда–то главным городом Горма. У него не возникло никакого желания принять участие в работе отрядов, которые прочесывали здания, освобождая их от трупов погибших островитян, столь охотно призвавших Колдер на помощь в битве двух династий. С него хватало Горма и Сиппара в битве, которая изгнала Колдеров из этого уютного гнезда.
Сегодня он понял, что была еще и другая причина, помимо этих старых ужасов, которая вызывала в нем ненависть к Сиппару. Он снова стоял в просторном зале — своего рода, центре управления сложными механизмами, где когда–то сидели за своими столами облаченные в серое офицеры–колдеры, непрерывно колдуя над пультами управления. Ими руководил старый офицер, с металлической каской на голове: именно его–то приказы — Симон был в этом уверен — направляли всю жизнь внутри осажденной цитадели. И, снова отключившись от времени, Симон словно подключился к мыслям этого офицера и узнал о том, что люди Колдера были пришельцами, подобно ему самому, что они так же проникли в этот мир сквозь какую–то дверь в пространстве и времени, ища прибежища, спасаясь от преследования. Да, в тот день он проник в мысли офицера, и сейчас, вновь стоя в этом зале, он опять ощутил, что ярко вспоминает все пережитое им в те минуты, словно его мозг и мозг того офицера стали единым целым, хотя и прошло много месяцев с тех пор, как тот, второй, мертв.
И все же, в этом зале Симон ощутил себя не только, в какой–то мере, единомышленником колдеров.
Ведь именно здесь, в этом зале, волшебница Эсткарпа, с которой он делил тяготы и приключения, отложила в сторону свой волшебный камень — символ ремесла и власти — и отдала его в руки свою жизнь всю себя. Именно здесь произнесла она вслух свое имя святая — святых, которое ей не следовало доверять никому на свете, чтобы тот, другой, не стал ее владельцем. И сделала она это ради него, Симона. Джелит…
Симон приготовился к знакомой щемящей боли, которую не мог преодолеть с тех пор, как Джелит покинула его. Но, на этот раз, она не была такой резкой, как обычно, словно влияние колдеров притупило и пригасило ее. И с тревогой Симон понял, что боль эта, мучает его меньше, с тех пор как он покинул Карс. Но все–таки, подумал он, то, что было между ним и Джелит — по–настоящему прекрасно. И даже если рана со временем затянется, то шрам все равно останется на всю жизнь…
Неужели Джелит теперь так возненавидела его, что не хочет даже мысленно связаться с ним? И уж совершенно не в силах увидеться с ним?
Колдер! Сейчас нужно думать только о Колдере, мысленно одернул себя Симон.
— Симон! — окликнул его с порога Корис. — Воздушные корабли — они точно в таком же виде, как вы их оставили.
Корабли для нападения на Айль. Почему он всегда опасался воспользоваться вражеским оружием? Почему боялся сесть за руль воздушной машины? Разумеется, Корис абсолютно прав в этом вопросе.
Они взобрались на крышу, где стояли флайеры. Два из них, как видно, ремонтировались, когда началось сражение; рядом с машинами лежали инструменты и запасные части, Симон подошел к ближайшему флайеру. Да это совсем просто; оказывается, ничего не стоит привести механизмы в действие: надо поставить эту деталь вот сюда, подкрутить эту гайку… Симон работал быстро и споро, с такой уверенностью, словно всю жизнь занимался этим. Он поставил на место последнюю гайку, завинтил ее потуже, забрался в кабину на водительское место, нажал кнопку стартера и ощутил вибрацию… Все было в порядке, можно подниматься.
Снизу раздался громкий крик, постепенно стихавший по мере того, как флайер набирал высоту. Симон проверил приборы. Айль… он направлялся к Айлю, ему предстояло важнейшее задание. Заградительный барьер продержится недолго — слишком уж велик расход энергии. Раньше или позже эти варвары его прорвут. И тогда магия этих проклятых ведьм потрясет стены Айля, сметет их с лица земли.
Проклятых ведьм? Да, вероломные, злобные дьяволицы! Выйти замуж за человека, а потом сбежать от него, даже не простившись, видно считая его слишком глупым, чтобы иметь с ним дело… Ведьма! Ведьма!
Симон нараспев кричал это слово, пролетая над волнами залива. Горм — они потеряли Горм. Быть может, они сейчас потеряют и Айль, но только на время. Потому что план их все равно осуществляется. И пусть только откроются ворота, и тогда эти тупые дикари, эти ведьмы, узнают почем фунт лиха! Падение Сиппара покажется сущей ерундой перед тем, что произойдет в Эсе… Нажать там, дернуть тут, привести дикарей в действие, заставить ведьм беспокойно зашевелиться. Нужно только выиграть время — и тогда план будет осуществлен.
Значит, если потребуется, сдадим временно Айль, это все равно ничего не изменит. Пусть эти дикари верят, что и на этот раз они победили, что Колдер изгнан. Но Колдер только скроется на время, чтобы окончательно собраться с силами, окрепнуть, а затем ударить с новой силой в Эс!
Симон зажмурился. Помимо его собственной воли, в нем крепла уверенность и сознание того, что он все сделал, как надо, и в то же время его все сильнее охватывало беспокойство — словно в нем противоборствовали две силы, и каждая стремилась к победе. А впереди его ждет Айль. Они все знают, они дали ему приказ, они ждут его!
Его руки уверенно двигали рычаги, нажимали кнопки, хотя он даже не сознавал, что делает. Внизу мелькали огни — армия этих дикарей. Рот его сложился в усмешку. Ладно, пусть уж они торжествуют пока что. К тому времени, когда они наконец соберутся с силами с помощью своих ведьм, от их армии все равно ничего не останется. Ну, а теперь вниз, он должен сесть вон на ту крышу.
Симон с минуту ошеломленно смотрел вниз — да ведь это Айль! Как же он добрался сюда? Корис, армия… Он обернулся… Нет, это не сон. Он один сидит в колдовском флайере, взятом в Сиппаре. Голова страшно болит, изнутри поднимается тошнота. Рука его невольно оторвалась от кнопок управления, пальцы бессознательно потянулись к поясу Фалька, коснулись металлической бляхи, пробежали по завитушками и изгибами.
Да, это Айль, и задание его только начинается. Вот они идут, те, кого он должен увезти от сюда, прежде чем город падет перед дикарями и их ведьмами. В крыше отверстие, квадратный люк, снизу поднялась платформа, на которой стояли две женщины. Одна, та, которая будет давать ему приказы — она раньше так успешно потрудилась для выполнения их плана в Карсе. А вторая, которая идет рядом с первой послушно подчиняется ей, она служит приманкой.
Симон открыл дверцу флайера и ждал женщин. Лойз широко раскрыла глаза, увидев его, но не издала ни звука, ведь она была полностью под властью чужой силы. Она послушно устроилась на сидение позади него, как ей и приказали. Теперь уселась и вторая — Алдис. Алдис?
— К морю!
Симон почувствовал глухое раздражение… Ему не требуется никаких указаний. Он сам знает, куда ему лететь. Они взмыли вверх.
Странно. Вокруг них густой туман. Алдис напряженно наклонилась вперед, тревожно вглядываясь в окутавшее летательный аппарат облако — она словно боялась его. Ну, конечно, ведь это не просто облако, ведь это дьявольское наваждение, проклятая уловка этих ведьм. Но с машиной им все равно не сладить. Он должен только внимательно наблюдать за белым колышущимся предметом, легкой тенью скользящим впереди флайера — это и есть его ориентир. А туман становился все гуще, сделав слежение за белым пятном почти невозможным, но Симон по–прежнему не сводил с него глаз. Туман искажает представление о направлении и о времени… Это все их проклятая «магия». А они и в самом деле ловко умеют дурачить, эти чертовы ведьмы. Но он все равно летит туда, вперед и вперед.
— Что ты делаешь? — Алдис наклонилась к нему, не сводя взгляда с приборной доски, где светились указатели. — Куда ты летишь?
Голос его звучал резко и пронзительно.
— Куда приказано…
Симона раздражала необходимость объясниться с ней… Эта женщина, в самом деле, неплохо справилась со своим заданием, но это не значит, что она имеет право допрашивать его, сомневаться в его действиях.
— Но ведь это не тот курс!
Разумеется, тот! Он выполняет приказ, в точности следуя за ориентиром. Как она смеет заявлять такое?
Симон приложил руку ко лбу. До чего же кружится голова! Не стоит смотреть на эти приборы, надо только в точности держаться за белым пятном — ориентиром.
— Тихо! — приказывает он женщине. Но она вцепилась в его руку.
— Это не тот курс! — она кричит так пронзительно, что у него начинает звенеть в ушах. Ему трудно повернуться, но он все же с силой отталкивает ее правой рукой. Но она не успокаивается и снова тянется к нему, на этот раз вцепляется ногтями в его руку, так что он чуть ли не теряет курс, и белое пятно скрывается в тумане… Симон снова отталкивает ее, и все его внимание опять приковано к белому ориентиру.
И только теперь он видит ориентир вполне отчетливо, правда, всего лишь на мгновение — это птица! Большая белая птица! Он знал таких птиц раньше — и тут туман в его голове рассеивается. Белый сокол, тот самый тренированный посланец–сокол, которого они возили с собой в Карс… В Карс?
Симон издает сдавленный крик. Колдер. Колдер влияет на него, он направлял его все это время… Симон озадаченно смотрит на свои руки и теперь совершенно не понимает, что он должен делать, как разобраться с этими кнопками и рычагами. Его охватывает паника, рот наполняется горечью. Им каким–то образом воспользовались… Левая рука Симона непроизвольно тянется к поясу Фалька, скользит по металлической бляшке, отливающей зеленью.
Собрав всю свою волю, Симон медленно отрывает руку от бляшки, от этого отчаянного усилия он весь обливается потом. Он поворачивает голову: Алдис поднесла к груди руку, крепко прижала ее к чему–то, в глазах, обращенных к Симону — темная ненависть и что–то еще — страх?
Симон схватил ее за тонкое запястье, с трудом оторвал руку от того, что она пыталась скрыть от него. На какое–то мгновение, прежде чем ее вторая рука отчаянно стиснула грудь, он успел разглядеть брошь, отливающую металлической зеленью — точную копию бляшки на поясе Фалька.
Флайер ходит ходуном, ныряет в туман, и Симон понимает, что если он не вернет руку на пояс Фалька, то не сможет больше вести флайер, но если он это сделает, то снова попадет во власть уз, соединявших его с Колдером. Если же они разобьются, то погибнут безо всякой пользы. Согласиться снова на то, чтобы попасть под чары Колдеров, значит хотя бы отсрочить свою гибель, выиграть время. Симон больше не сопротивляется. Пальцы его нащупали талисман на поясе Фалька.
Где он — что с ним случилось? Опять эти ведьминские штучки — они его заморочили. Ну, нет, хватит!
Раздался отчаянный крик — не человеческий, нет, он вырвался из горла плицы. И прямо на стекло пилотской кабины кинулась птица, словно целясь своим страшным клювом в лицо Симона. Симон отчаянно вцепился в рычаги, стараясь предотвратить последствия неожиданного нападения. Туман вдруг стал зловеще красным, флайер отшвырнул прочь зловещую красную тень, машина дернулась в сторону. Алдис отчаянно кричала. Симон ругался, нащупывая рычаги. Они все еще были в воздухе, но набрать высоту Симон больше не мог. Рано или поздно они вынуждены будут приземлиться, и все, что ему оставалось — это постараться сесть благополучно.
Флайер отчаянно тряхнуло. Симон ударился головой о стенку кабины и едва не потерял сознание. Когда он пришел в себя, флайер уже находился на земле, зарывшись носом в почву. Дверца кабины была распахнута и сквозь нее тянуло запахом болота, стоячей воды и гниющих водорослей. Алдис приподнялась на заднем сидении, огляделась, глубоко вздохнула зловонный воздух. Голова ее дернулась, словно откликаясь на оклик, рука потянулась к талисману Колдеров.
Она наклонилась вперед. Флайер сильно качнуло, Симон ударился головой снова, на этот раз о приборную доску, и потерял сознание, Алдис протянула руку, стащила с головы Симона шлем. Вцепившись в его густые волосы, она откинула его голову на спинку сидения. Глаза Симона были закрыты, по виску стекала струйка крови. Но Алдис не обратила на это никакого внимания. Она подтащила его голову как можно ближе к своим губам и вдруг заговорила ему прямо в ухо. Но не на языке Колдеров, не на древнем языке Эсткарпа — звуки, которые она издавала, были похожи больше на звяканье металла о металл, чем на человеческую речь.
Симон не открыл глаза, но голова его дернулась. Он сделал слабое усилие, чтобы освободиться, но она держала его за волосы крепко. Алдис второй раз повторила это приказание на ухо Симону, но он не шевелился. Тогда она отпустила его волосы, и голова Симона упала на грудь.
Женщина издала раздраженное восклицание высунулась из кабины и осмотрелась. Искореженные деревья, пучки серого мха, зеленоватая ряска на поверхности пруда, серое небо — безрадостная картина предстала перед ее взором. И вдруг что–то зашевелилось, почти у самой дверцы флайера. Безобразное существо, напоминающее ящерицу и все покрытое пятнами, с отвратительной чешуйчатой кожей и огромными острыми зубами, торчавшими из полураскрытой пасти, медленно ползло к флайеру.
Алдис судорожно прижала ко рту руку. Где же это они, лихорадочно размышляла она… Ни ей самой, ни тем, кому она служила, не была известна эта страна. Но тут же голова ее повернулась вправо, здесь был кто–то из них, или кто–то из тех, которые им служат. Значит, помощь близка. Она стиснула руками талисман и, собрав все свои силы, послала вызов.