Пока не вспыхнул сигнал, сообщающий о приходе посетителя, я, двигаясь может быть, не так стремительно, как Ит, но всё же достаточно быстро, вернул всю мебель на место, так, чтобы вид комнаты не внушал подозрений даже внимательному взгляду опытного патрульного. Патруль в течении столетий не знал себе равных в галактике в деле охраны порядка. И его руководители, ревностно оберегающие авторитет своей организации, не забыли и не простили того, что нам с Итом удалось доказать ошибочность их чересчур поспешных обвинений. Мы бросили им вызов, заставив их вступить в сделку, и жестоко уязвили тем самым их гордость. Мы спасли жизнь и корабль одного из их офицеров, вырвав его из лап Воровской Гильдии. Но даже сам этот офицер упорно не желал заключать с нами соглашение, да ещё на тех условиях, которые предлагали мы. Даже сейчас при воспоминании об этой сделке мне становится дурно: ведь Ит самым беспощадным образом слил моё сознание с сознанием Патрульного. И это взаимное вторжение дорого стоило нам обоим.

Я где–то слышал, будто доказано, что каждое существо воспринимает мир лишь настолько, насколько позволяют его органы чувств, или, иначе говоря, его понятия о вселенной соответствуют возможностям восприятия. Таким образом, мир, каким его видит человек, может быть похож на мир зверя, птицы или инопланетянина, но различия обязательно имеются. И существуют благоразумно установленные барьеры, ограничивающие наши понятия рамками приемлемого для нашего разума. (А в необходимости таких барьеров я убедился, когда увидел, что происходит, если они рушатся.) Слияние сознаний двух людей — это потрясение, которое трудно перенести. И Патрульный, и я узнали друг о друге достаточно — более чем достаточно для того, чтобы понять, что соглашение может быть заключено и выполнено. Но мне кажется, я скорее выйду без оружия против лазера, чем соглашусь подвергнуться подобному ещё раз.

Формально патрульные ничего против нас не имели, кроме, может быть подозрений, и обиды за брошенный нами вызов. Я думаю, они были даже довольны, что в то время, как они заключили с нами перемирие, Гильдия продолжает держать нас на прицеле. Быть может, когда мы улетали с базы Патруля, они в нас видели хорошую приманку для будущей ловушки, в которую может попасться кто–нибудь из главарей Гильдии.

Вспыхнул предупредительный сигнал. Я в последний раз поспешно оглядел комнату и подошёл к дверному глазку. Моему взору предстало запястье с надетым на него чёрным с серебром браслетом патрульного. Я отворил дверь.

— Да? — я позволил раздражению прозвучать в моём голосе.

Патрульный был не в униформе, а в роскошной облегающей тело тунике, какие носят богатые туристы из внутренних миров. Так как патрульным полагалось поддерживать спортивную форму, то на моём госте это одеяние смотрелось куда лучше, чем на тех толстых и дряблых типах, каких немало слонялось по гостинице. Но всё равно, на мой вкус костюмчик был слишком вычурным и крикливым.

— Благородный Джорн, человек. — Он не задавал вопрос, а называл моё имя, в то время, как его глаза скорее стремились осмотреть комнату за моей спиной, чем моё лицо.

— Он самый. Что вам угодно?

— Поговорить с вами. Неофициально.

Он шагнул вперёд, и я невольно пропустил его, прежде чем сообразил, что он не имел права входить. Моя мягкость явно была вызвана воздействием авторитета браслета Патруля на его руке. Таким образом он завоевал первое небольшое преимущество, и сделал это как нельзя лучше — он был уже внутри, и дверь закрылась за ним раньше, чем я успел подготовиться к обороне.

— Мы одни. Говорите, — я не предложил ему сесть и никак не проявил гостеприимства.

— Вы испытываете трудности с наймом пилота, — теперь он попеременно то осматривал комнату, то поглядывал на меня.

— Испытываю, — не было смысла отрицать очевидную истину.

— Мы можем это устроить.

Тут он меня удивил. Мы с Итом покидали базу Патруля в полной уверенности, что они с радостью бросят нас на растерзание Гильдии. Скорее всего, они быстро обнаружили, что переданная нами информация о Камнях Предтеч касается только местоположения тайников, и заподозрили, что мы держим в тайне настоящий источник. На самом же деле мы знали ничуть не больше, чем сообщили им.

— Что именно устроить? — парировал я и отверг мысленное прикосновение Ита, хотя мне и хотелось знать, как он относится к этому предложению. Никто не знает, каким секретным оборудованием пользуется Патруль. Не исключено, что зная о телепатических способностях Ита, они применят какой–нибудь изощрённый метод перехвата наших переговоров.

— Рано или поздно, — задумчиво произнёс патрульный, как будто это его сильно волновало, — Гильдия доберётся до вас.

Но я был готов к такому ходу, давным–давно обдумав ответ:

— То есть я — приманка в какой–то вашей ловушке.

Он ничуть не смутился:

— Можно сказать и так.

— Значит так и есть. И что вы хотите? Посадить к нам на корабль своего человека?

— Для вашей же безопасности, и, конечно, чтобы предупредить нас, если что–то будет вам угрожать.

— Очень альтруистично. Но мой ответ будет отрицательным, — самоуверенность, с которой патрульный разыгрывал дебют, наводила на мысль, что соглашаться с ним не следует.

— Вы не сумеете найти пилота.

— Мне становится любопытно, — а мне действительно было интересно, — насколько мы обязаны влиянию вашей организации своими нынешними трудностями?

Он проигнорировал этот вопрос. Но я понял, что попал в точку. Как пилота заносят в чёрный список, так в такой список занесли и наш корабль, причём даже раньше, чем у нас появился шанс отправиться в первое путешествие. Ни один пилот, желающий сохранить свою полётную лицензию, не подпишет наши судовые документы. Таким образом, чтобы найти хоть кого–то, я должен буду опуститься в мрачные глубины преступного мира. Но я решил, что скорее увижу, как мой корабль рассыплется от ржавчины, чем полечу со ставленником Патруля за пультом управления.

— Если вы станете искать пилота, исключённого из списков, Гильдия с тем же успехом может подсунуть вам своего человека, только вы не будете об этом знать.

Это, в принципе, было верно. Но только в том случае, если я не буду брать на поиски Ита. Даже если будущему пилоту устроят промывание мозгов и сотрут ему память, чтобы скрыть, кто он такой на самом деле, мой компаньон сможет это обнаружить. Но я надеялся, что мой посетитель и те, кто его прислал об этом не знали. Скрыть телепатические способности Ита мы уже не могли, оставалось спрятать его самого.

— Я буду делать свои ошибки сам, — я позволил себе огрызнуться.

— И погибнете из–за них, — ответил патрульный безразличным тоном. Он бросил последний взгляд на комнату и неожиданно улыбнулся:

— Игрушки сейчас — интересно, зачем? — он, словно коршун, схватил игрушку и повернулся ко мне, держа её за хохолок: — Дорогая вещь, Джорн, слишком уж дорогая. А вам следовало бы ограничивать расходы, если, конечно вы не нашли речку, в которой вместо воды текут кредитки. Скажите, зачем вам понадобилась игрушечная пууха?

Я ухмыльнулся в ответ: «Всем моим гостям положено по маленькой тайне. Попробуйте угадать. Можете взять её с собой, и убедиться, что там нет контрабанды. А могла бы быть, вы ведь знаете. Я же скупщик драгоценностей — а где удобнее вывозить с планеты камни, как не внутри игрушечной пуухи?»

Не знаю уж, показалось ли ему это объяснение столь же неубедительным, как и мне самому, но он швырнул игрушку на ближайший стул, и, по пути к двери, обронил через плечо: «Свяжитесь по номеру 1–0, Джорн, когда устанете биться лбом об стену, и мы дадим вам человека с гарантией, что он не продаст вас Гильдии».

— Конечно нет — только Патрулю, — возразил я. — Когда я буду готов сделаться наживкой, я вам сообщу.

Он не стал прощаться, просто встал и вышел.

Я резко захлопнул за ним дверь и со всех ног бросился через комнату, чтобы выпустить Ита. Мой инопланетный спутник сидел на задних лапах и с рассеянным видом вылизывал шерсть на животе.

— Они думают, что заполучили нас, — попытался я привлечь его внимание, хотя он наверняка уже уловил всё, что надо, прочитав мысли патрульного, если, конечно, тот не использовал какую–нибудь защиту.

— Использовал, использовал… — подтвердил моё подозрение Ит. — Но не вполне соответствующую. Ту, что существа вашего вида применяют против механических устройств для слежки сквозь стены. Но она бессильна, — продолжил он самодовольно, — против способностей, которыми обладаю я. Но вообще–то ты прав, они полагают, что мы сидим у них на ладони, — он вытянул вперёд свою лапу, — и нужно только согнуть пальцы. — Тут он сжал кулак. — Какое невежество! Тем не менее, нам следует поторопиться. Мы уже знаем, что нам может грозить.

— Знаем ли? — угрюмо, спросил я, хватая свою дорожную сумку и начиная торопливо её упаковывать. То, что оставаться здесь, где за нами следят копы, было бы по меньшей мере неразумно, я хорошо понимал. Но куда мы пойдём дальше?

— В «Летучую Пиявку», — ответил Ит так, будто ответ был очевиден, и явно был доволен, увидев моё замешательство.

На некоторое время я и в самом деле совершенно растерялся. Название мне совершенно ничего не говорило, хотя, скорее всего, принадлежало одному из тех мерзких притонов, которых было так много в мрачных подвалах Задворок, той части города, куда нормальному человеку меньше всего следует ходить, особенно, если он не хочет иметь дело с уже идущей по его следу Гильдией.

Но в данный момент я более всего был озабочен тем, как выйти из этого здания без патрульных на хвосте. Я развернул свою последнюю чистую рубашку и достал из неё три кредитных диска. В номерах для транзитных путешественников сумма счёта за постой ежедневно высвечивается на небольшом табло. Никто не может прорваться через запирающее дверь силовое поле, пока не сотрёт эти цифры, оплатив счёт, если сканер, расположенный под табло, сообщит об его отбытии. Во всём остальном комнаты обеспечивали уединение, но это были меры предосторожности, которые хозяевам позволялось принимать. Я опустил кредитки в щель рядом с табло, и цифры погасли, подтверждая, что я могу выйти. Осталось решить, как это сделать. Когда я оглянулся, то увидел, что Ит снова стал пуухой. Несколько секунд я колебался, пытаясь сообразить, которое из пушистых созданий является моим компаньоном, пока Ит не направился ко мне, чтобы я взял его на руки.

С Итом под мышкой и с дорожной сумкой в руке, я вышел в коридор, предварительно убедившись, что там никого нет. Когда я повернулся в сторону гравитационной шахты, Ит скомандовал:

— Налево и назад.

Я повиновался. Его указания привели меня на территорию, которой я не знал, к другой шахте, для роботов, обслуживающих комнаты. Здесь тоже должны были быть сканеры, и хотя я и оплатил счёт, этот выход был предназначен исключительно для машин, одна из которых с грохотом приближалась сейчас к нам.

Это был робот–разносчик, доставляющий пищу в номера, ящик на колёсах с множеством кнопок для заказа блюд на верхней панели. Чтобы пропустить его, я был вынужден прижаться к стене — этот проход не был рассчитан на присутствие людей.

— На него! — приказал Ит.

Я совершенно не понимал, что он задумал, но уже достаточно часто попадал в трудные ситуации, и знал, что у него в голове чаще всего имеется какой–нибудь план спасения. Я забросил на крышку разносчика Ита и сумку, а затем запрыгнул и сам, стараясь при этом не нажать на кнопки.

Механизм, казалось, даже не заметил моего веса, ни на секунду не замедлив своего движения дальше по коридору. Зато я просто одеревенел от напряжения, стараясь сохранить равновесие на гладкой поверхности ящика, где абсолютно не за что было ухватиться.

А когда он, даже не затормозя, оторвался от пола и завис в пустоте гравитационной шахты, я едва удержался, чтобы не закричать. Но силовое поле скомпенсировало его вес, и он стал плавно опускаться подо мной, словно платформа лифта, везущего пассажиров и багаж с борта лайнера в здание космопорта. На следующем уровне к нам присоединился робот–уборщик, но, видимо, машины были снабжены направляющими лучами, предохранявшими их от столкновений. Вверху и внизу в стволе шахты были видны и другие обслуживающие роботы, плавно опускающиеся вниз — наступало время их утренней работы.

Мы спускались всё ниже, этаж за этажом, я считал их по мере движения, и каждый немного отличался от того, который мы покинули. И я знал, что мы приближаемся к нашей цели. Но когда мы достигли нижнего уровня, и моя опора прекратила спуск, мы увидели лишь широкую пустую поверхность.

Мы оказались несколько ниже поверхности земли, я полагал, этажа на три. А разносчик вместе с нами уже катился в непроглядной тьме, наполненной леденящим душу лязгом движущихся машин. Ит никак не реагировал на происходящее.

Я собрался с духом, вынул фонарик и посветил вокруг, но увидел лишь зловещие силуэты механизмов, метавшиеся туда и сюда по широкому пространству пола.

Теперь я боялся свалиться с везущей меня машины, не зная, среагируют ли на меня направляющие лучи деловито снующих многочисленных роботов, и не попаду ли я под один из них. До этого часа я воспринимал механическую прислугу как что–то само собой разумеющееся, и никогда не подозревал о существовании такого грандиозного хозяйства.

Было очевидно, что разносчик знает, куда ему ехать. Он целенаправленно катился во мраке, пока не достиг стены, в которой я заметил узкие щели. Машина вплотную подкатилась к одной из них, и я сообразил, что объедки и одноразовая посуда выбрасываются в какую–то мусороуборочную систему. Здесь же находился и робот–уборщик, также сбрасывавший своё содержимое.

Свет моего фонарика позволил разглядеть, что эта стена не доходила до потолка, а значит, должен был существовать проход, который мог увести нас от дороги, по которой внешне беспорядочно носились роботы, хотя, конечно, мог завести и в тупик.

Я осторожно встал на крышку разносчика, а Ит взял фонарик, зажав его между неуклюжими лапками пуухи. Забросить на стену сумку было просто, а вот моего мохнатого спутника — несколько сложнее, так как его новое тело было мало приспособлено к такого рода подвигам. Но, оказавшись наверху, Ит сразу же уселся и взял фонарик в зубы, которыми ему было намного удобнее удерживать его, чем лапами.

Ориентируясь на свет, как на маяк, я подпрыгнул, и ухватился за край стены, хотя и боялся, что мои пальмы могут соскользнуть с гладкой кромки, а затем, совершив усилие, которое, казалось, вот–вот разорвёт мои мышцы, втянул своё тело на неприятно узкую поверхность.

Эта поверхность была не только узкой, но вдобавок еще дрожала и вибрировала под моей тяжестью, и я живо представил себе картину мусоросжигающей печи, или конвейерной ленты, которая сбрасывает мусор в измельчитель.

Надо мной, так низко, что можно было сидеть только пригнувшись, находился потолок помещения. Осторожно посветив фонариком, я обнаружил, что стена, на которой я, скорчившись, сидел, уходит в тёмный проём в другой стене, пересекающейся с ней справа, словно тропинка, ведущая в пещеру.

Ввиду отсутствия вариантов, я начал двигаться по направлению к этой дыре, волоча за собой сумку. К счастью, Ит не нуждался в моей помощи, и шёл за мной, балансируя на широких лапах.

Когда я добрался до отверстия, то обнаружил за ним небольшую каморку. Фонарик осветил ряд привинченных к стене скоб, образующих нечто вроде трапа. Вероятно, это было служебное помещение, время от времени посещаемое кем–нибудь из обслуживающего персонала. Благословляя своё везение, я приготовился испытать этот трап, так как от лязга и грохота несущихся внизу машин у меня звенело в ушах и кружилась голова. Чем быстрее я выберусь из их угрюмого царства, тем лучше.

Лапы Ита не были приспособлены для лазания, и мне было интересно, не откажется ли он по такому случаю от маскировки. У меня не было ни малейшего желания тащить его на себе, я даже не представлял, как это осуществить.

Но если он и мог убрать маскировку, то предпочёл этого не делать. В конце концов мне пришлось повесить сумку на ремне за спину, и расстегнуть свой китель, чтобы Ит, наполовину забравшись мне за воротник, устроился у меня на плечах. Обе ноши ужасно мешали держать равновесие, когда я начал карабкаться наверх. А так как у меня, к несчастью, отсутствовала третья рука, фонарик пришлось убрать.

Всё, что я хотел в эту минуту, было выбраться из тёмной страны механической прислуги, хотя поднимался я в полную неизвестность. К сожалению, я слишком зависел от предупреждений Ита о приближающихся опасностях. А он не общался со мной с того момента, как мы взобрались на разносчика.

«Ит, что впереди?» — Я постарался придать своему вопросу настойчивость, потому что начал бояться того, что может ждать нас в конце подъёма.

«Пока — ничего,” — но его мысленный сигнал был слабым, как будто его разум был занят какой–то новой сложной проблемой.

Через несколько секунд я обнаружил, что трап закончился: протянув руку в поисках новой опоры, я больно ударился о твёрдую поверхность. Растопырив пальцы, я ощупал её, и нашёл круглое углубление, которое, скорее всего, означало закрытый люк. Убедившись в этом, я нажал на крышку, сперва осторожно, затем увеличив усилие. Не почувствовав результата, я встревожился. Если люк заперт, нам придётся повернуть назад, а о возвращении в тоннель к роботам не хотелось даже и думать.

Но мой отчаянный последний толчок, должно быть, заставил поддаться тугой запор и крышка приоткрылась, пропуская неяркий свет. Мне хватило хладнокровия задержаться на некоторое время, чтобы получить предупреждения от Ита.

Предупреждений не последовало, и я выбрался в помещение, где все стены были покрыты множеством тумблеров, датчиков, рукояток и так далее. Вероятно, это был компьютерный центр, контролировавший работу механических слуг. Поскольку внутри никого не было, а в противоположной стене я увидел самую обыкновенную дверь, я, облегченно вздохнув, решил привести себя в пристойный вид. Вытащив Ита из–за воротника, я аккуратно расправил и застегнул китель. Внимательно осмотрев свою одежду, я пришёл к выводу, что путешествие по внутренностям постоялого двора не оставило на ней заметных следов, и я могу появиться на улице, не привлекая к себе внимания. Итак, вперёд, если, конечно, дверь напротив действительно ведёт на свободу!

За этой дверью оказался маленький гравитационный подъёмник. Набрав на панели номер этажа, соответствующего уровню улицы, я очутился в коротком коридоре с дверями в обоих торцах. Одна из них вывела меня в небольшой двор, обнесённый забором, в котором были ворота для багажных конвейеров. Промчавшись вприпрыжку вдоль одного из них, я выскочил в переулок, где флиттер из порта разгружал тяжёлые контейнеры.

«Погоди!» — Ит сидел у меня на плече, что в виде пуухи было совсем не так удобно, как в его естественном состоянии. Он перебрался ко мне на шею, и его лапы сжали мою голову, точно так же, как тогда, когда он показывал мне, как можно изменить лицо. — «Давай!»

Я не сразу понял, что он собирается сделать, пока он не потребовал, чтобы я «выдумал» лицо. Прошло некоторое время, Ит сидел не меняя позы. Я знал, что он использует всю силу своего сознания, чтобы снабдить меня маскировкой.

«Это всё… что я… могу…» — его лапы бессильно опустились и я едва успел поймать его, когда он свалился с моих плеч. Он дрожал, словно от страшной усталости, глаза его были закрыты, дышал он тяжело и прерывисто. Таким обессиленным я видел его раньше лишь однажды: когда он заставил меня слиться разумом с Патрульным.

Держа Ита на руках, словно ребёнка, и повесив на плечо дорожную сумку, я пошёл по переулку. Оглянувшись на здание отеля, я прикинул, куда мне идти. Если бы кто–то за мной следил, и не запутался бы, когда я покидал гостиницу, то уж здесь ему просто негде было укрыться.

Боковая дорожка вывела меня на шумную торговую улицу, по которой двигался основной поток транспорта из порта. В середине её были расположены шесть грузовых транспортных поясов, по бокам к ним примыкали два легковых, и оставалось ещё место для пешеходных дорожек, довольно узких, которые тянулись вдоль зданий. На них было достаточно много народу, в основном — люди, работавшие в порту на обслуживании кораблей, так что я не слишком бросался в глаза. Я поставил сумку между ног и позволил дорожке нести меня, не увеличивая скорости движения ходьбой.

Ит говорил о каком–то таинственном Кабатчике Локворме, но я совершенно не собирался идти на Задворки до наступления темноты. Дневные посетители, если не считать толп туристов, двигающихся по тщательно контролируемым маршрутам, там очень заметны. Так что мне нужно было куда–то приткнуться. Лучшим решением был бы другой отель. Вдохновение подсказало мне направиться в тот, что находился как раз напротив «Семи Планет», откуда я только что вышел таким необычным способом.

Этот отель, вполне соответствующий моим скромным финансам, был расположен совсем рядом с «Семью Планетами». Меня особенно порадовало, что за стойкой вместо живого портье, неизбежного в респектабельной гостинице, здесь стоял робот. Правда, моё лицо будет зафиксировано в его памяти, и я не знал, насколько поможет созданная усилиями Ита маскировка.

Я получил пластинку для замка с определителем личности, при помощи гравитационного лифта поднялся на второй этаж, где располагались самые дешёвые номера, вставил пластинку в замок, настроил его на отпечаток своего пальца и, оказавшись внутри, наконец расслабился.

Потом я положил Ита на кровать и подошёл к висящему на стене зеркалу, чтобы посмотреть, что же он со мной сделал. То, что я увидел в зеркале, не было новым лицом, это было какое–то неясное пятно, смотреть на которое было почему–то очень неприятно. Рассматривать его внимательно было тяжело, эта личина была так бесформенна, что вызывала отвращение. Тем не менее, я сел на стул возле зеркала и по мере того, как я продолжал, совершая над собой немалое усилие, вглядываться в отражение, странное чувство дезориентации ослабевало, и мои собственные черты лица проглядывали всё яснее и отчётливее, пока, наконец, не приняли свой обычный вид.

Я очень сомневался, что когда будет нужно уходить, Ит снова сумеет произвести подобную трансформацию. Такое напряжение может быть слишком велико для него, тем более, что потребуется приложить все его способности. Но в этом случае, мне придётся без маскировки предстать перед теми, кто теперь охотится за мной.

А не могу ли я достигнуть того же эффекта собственными силами? Мою попытку с лицом Фаскила удачной назвать было трудно, к тому же, мне потребовалась помощь Ита, чтобы достигнуть даже такого результата.

А если предположить, что такая радикальная маскировка и не нужна? В последний раз Ит дал мне не другое лицо, а просто какую–то непонятную завесу, сквозь которую на меня было трудно смотреть. Может быть, нужно изменить не всё лицо, а лишь какую–нибудь его часть? Я ухватился за эту идею и стал мысленно обыгрывать ее. Ит никак не комментировал мои рассуждения, хотя и мог бы. Я взглянул на кровать. Судя по всему, он спал.

А если ничего не отнимать, лишь добавить к лицу Деталь, которая будет отвлекать внимание? Совсем недавно моя кожа была пегой от подделанных Итом отметин чумы. Я хорошо помнил эти отвратительные багровые пятна. Нет уж, только не это. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня снова считали жертвой чумы. А вот, скажем, шрам…

Я мысленно перенёсся в те годы, когда я жил на своей родной планете, и мой отец держал магазинчик в порту, где принимал в заклад разные вещи. Многие космолётчики заглядывали в его внутреннюю комнату, чтобы продать находки, происхождением которых не стоило слишком сильно интересоваться. И некоторые из них были изуродованы отметинами и шрамами.

Да — шрам. Но где и какой? Залеченная ножевая рана, лазерный ожог, странный рубец от какого–то неизвестного ранения? Я остановился на лазерном ожоге, их я немало видел, и он будет вполне естественно смотреться на Задворках. Я вообразил его как можно чётче, и пристально стал вглядываться в зеркало, стараясь смять и обесцветить кожу вдоль левой челюсти и щеки.