Звёзды, не нанесённые на карты

Это был вполне заурядный постоялый двор рядом с космопортом — без апартаментов для важных персон и инопланетных чиновников, но, пожалуй, слишком дорогой для того скудного количества кредиток, что было в моём поясе. Каждый раз, когда я вспоминал о том, каким плоским стал этот пояс за последнее время, у меня холодело внутри, а пальцы начинали слегка дрожать. Но существует такая вещь, как поддержание престижа, или сохранение лица, называйте это как вам угодно, и именно этим я вынужден был заниматься теперь, чтобы не потерпеть окончательного поражения.

Угнетённое настроение и ноющая боль в ступне подсказывали мне, что я уже достиг того состояния, когда человек теряет надежду и лишь ждёт неизбежного и сокрушительного последнего удара. Этот удар мог обрушиться на меня только с одной стороны: я мог потерять то, что выиграл в самой крупной игре своей жизни — мой корабль, стоящий сейчас на хвостовых стабилизаторах посреди взлётного поля. Я мог бы увидеть его из этого отеля, если бы, конечно, я был большой шишкой и мог позволить себе одну из комнат с настоящими окнами на верхних этажах.

Если тебе повезёт, ты можешь купить корабль. Но вот потом он стоит на приколе, пожирая всё больше и больше кредиток в виде платы за стоянку и обслуживание, куда больше, чем я наивно полагал возможным всего лишь одним планетарным месяцем раньше. И никак невозможно улететь из этого мира, пока за пультом управления не будет сидеть квалифицированный пилот, которым я сам не был и найти которого не мог.

Поначалу всё казалось так просто! Рассудок мой, безусловно, помрачился, когда я влез в это дело. Нет — когда меня в него втянуло! И теперь я сосредоточил внимание на двери, ведущей в помещение, которое я мог временно называть «домом». А голова моя была полна недобрых, ужасных мыслей о моём партнере, ожидавшем меня за ней.

Прошедший год определённо не пощадил мои нервы и не дал повода даже заподозрить судьбу в благосклонности. Правда, начался он как обычно. Я, Мэрдок Джорн, путешествовал по своим делам, как и положено помощнику бродячего скупщика драгоценных камней. Не сказал бы, что в моей жизни, или в жизни моего хозяина, Вондара Астла, было мало волнующих событий. Но на Танфе поворот дьявольской «священной» стрелки разнёс всё вдребезги и, словно лазерным лучём, отсёк меня не только от Вондара, но и вообще от всего разумного и живого.

Когда жертвенная стрелка зеленорясых жрецов, повернувшись, остановилась между Вондаром и мной, мы не испугались. Иномиряне не годились в жертву их демоническому хозяину. Но толпа местных жителей в таверне, вероятно, не в меру довольных тем, что выбор остановился не на ком–то из них, внезапно напала на нас. Вондар погиб от удара ножом, а меня долго преследовали в закоулках этого мрачного города, пока я не укрылся во владениях другого их мерзкого божка. И уже оттуда мне удалось за немалую плату бежать на борту корабля вольных торговцев.

Но то, что казалось мне спасением, стало лишь шагом из огня да в полымя. С того момента, как я поднялся в космос, началась серия приключений настолько диких, что расскажи мне о них кто другой, я решил бы, что это плод его больной фантазии, или что он пересказывает мне услышанные где–то сказки.

Достаточно сказать, что в моём космическом дрейфе меня сопровождал компаньон, чьё появление в наше время и в нашей вселенной было столь же сверхъестественным, сколь невероятным был его внешний вид. Родился он совершенно обыкновенным образом от корабельной кошки, вот только отцом его был чёрный камень, по крайней мере, к такому выводу пришло несколько человек, хотя и звучит это довольно странно.

Этим существом по имени Ит и мной управлял Камень Предтеч. Камень Предтеч1 Вот источник всего беспорядка!

Впервые я увидел Камень в руках моего отца — унылый и безжизненный, вделанный в большое кольцо, которое можно было носить поверх перчатки космического скафандра. Его нашли на мёртвом теле чужака на безымянном астероиде. Остаётся только гадать, как давно был мёртв его владелец — может быть миллион лет средней планеты, а может быть и больше. Отец знал, что Камень хранит тайну; очарование Камня владело им. И в самом деле, он даже погиб для того, чтобы передать мне это жуткое наследство.

Именно Камень Предтеч, надетый на мою руку поверх перчатки, привёл меня и Ита сквозь космическую пустоту к давно покинутому кораблю, который, возможно, был когда–то знаком его погибшему владельцу (а возможно, и нет). А оттуда спасательная шлюпка перенесла нас в мир лесов и руин, где нам, чтобы сберечь наши жизни и нашу тайну, пришлось сражаться против Воровской Гильдии (из которой вышел мой отец, хотя он и был когда–то уважаемым членом её высших кругов) и против Патруля.

Ит обнаружил один из тайников с Камнями Предтеч. Второй тайник мы нашли случайно. И эта находка была достаточно загадочной, чтобы запомнить её до конца своих дней. Ибо Камни были спрятаны в гробнице с телами чужаков, принадлежащих к нескольким различным расам, как будто они должны были вернуть их домой, на их далёкие неизвестные родные планеты. Мы узнали только малую часть тайн Камней. Мы знали, что они могли усиливать любую энергию, с которой соприкасались, и они могли бы вернуть чужаков домой, оживив их одного за другим. Но то, что планета, на которую мы случайно приземлились, была родной планетой Камней, Ит категорически отрицал.

То, что мы нашли эти тайники, помогло нам заключить сделку — не с Гильдией, но с Патрулём. В результате мы выбрались из этой переделки, получив деньги на покупку собственного корабля и полную свободу идти туда, куда нам вздумается. Кроме того, с нас, хотя и очень неохотно, сняли все обвинения.

Приобретение корабля было затеей Ита. Это существо, которое я мог запросто придавить одной рукой (иногда мне казалось, что именно такое решение было бы для меня наилучшим), обладало даром незримого присутствия, что давало ему власть большую, чем у любой важной персоны.

Внешне Ит был отчасти похож на свою мамашу–кошку, хотя временами я ловил себя на подозрении, что его наружность продолжает неуловимо меняться. Уши у него были маленькими и прижатыми к голове, а тело — длинным и гибким. Он был покрыт мехом, хотя на хвосте мех рос узкой продольной полоской, а на лапках его не было вовсе. Причём его передние конечности куда больше напоминали мои собственные ладони, чем кошачьи лапы.

Но главным, конечно, было не тело, которое, как он заявил, было «сделано» для него, а его разум. Мало того, что Ит был телепатом. Знания, которые он хранил в своей памяти, и крохами которых изредка делился со мной, вполне могли поспорить с теми, что были собраны за многие тысячи веков в прославленных библиотеках Закатана.

Кем — или чем — был Ит на самом деле, он не говорил никогда. Но я сильно сомневаюсь в том, что когда–нибудь смогу освободиться от него. Меня всегда возмущала бесцеремонность, с которой он указывал мне, что делать. Но в нём было и какое–то очарование (я иногда подумывал, что он намеренно пользуется им, чтобы ещё больше увеличить власть надо мной, но если это и было так, то делал он это весьма искусно). И это обаяние удерживало меня в роли его компаньона. Ит много раз говорил мне, что наш союз необходим, и что вместе мы составляем целое, куда более могущественное, чем каждый из нас по отдельности. И я готов согласиться с тем, что именно благодаря ему мы смогли выйти из схватки с Гильдией и Патрулём не только живыми, но и сохранив у себя Камень Предтеч.

Ит выдвинул идею, которую во время приступов оптимизма разделял и я. Он предложил разыскать место, откуда произошли Камни Предтеч. Некоторые мелочи, которые я подметил на неизвестной планете тайников, заставили меня поверить, что Ит знает о загадочной цивилизации (или содружестве цивилизаций), пользовавшейся когда–то Камнями, намного больше, чем старается показать.

Ит был прав, когда говорил, что человек, знающий планету — родину Камней, сможет получить за эту информацию всё, что пожелает, если, конечно, успеет продать свой товар раньше, чем его зарежут, или сожгут, или уничтожат ещё каким–нибудь гнусным способом.

Корабль, который он нашёл, стоял на площадке для списанной техники. Площадка принадлежала саларикийцу, умевшему торговаться лучше, чем мой покойный хозяин, хотя до этого я считал его не знающим равных в таком деле. Без Ита я не продержался бы против такого искусства и десяти минут, и так и ушёл бы восвояси, став владельцем самой потрёпанной из принадлежавших этому чужаку развалюх, какой–нибудь косо стоявшей на проржавевших рулях рухляди. Но то ли помогло, что саларикийцы происходят от кошачьих, то ли мама–киска наградила Ита способностью проникать в чужую душу, но в итоге мы разжились вполне приличным кораблём.

Корабль, конечно, был далеко не новым, он успел сменить множество владельцев, но, по утверждению Ита, был вполне надёжен. И он был достаточно мал, как раз для той планеты, куда мы надеялись попасть. Кроме того, его цена, после того как Ит кончил торговаться, находилась в пределах той скромной суммы, которую мы могли заплатить. В неё даже вошли транспортировка в порт и предстартовая подготовка.

Но вот как раз там, в порту, корабль и стоял слишком долго из–за отсутствия пилота. Возможно, если бы тело Ита было больше похоже на человеческое, он и сам сумел бы справиться с управлением. Я никогда даже представить не мог, насколько обширны познания моего спутника. Даже когда он избегал прямых ответов, его безграничная самоуверенность наводила меня на мысль, что на самом–то деле он все ответы знает.

Итак, внешне проблема была совсем простой: у нас был корабль, но не было пилота. Мы оплачивали бесконечные счета за стоянку и не могли взлететь. И деньги, оставшиеся у нас после покупки корабля, заканчивались. Те драгоценные камни, что ещё сохранились в моём поясе, вряд ли годились на большее, чем плата за ещё несколько дней пребывания в отеле. И это в том случае, если я сумею найти покупателя, что само по себе было проблемой, как раз и занимавшей меня сейчас. Как помощник и ученик Вондара, я был знаком со многими известными скупщиками драгоценностей, живущими на различных планетах. Но одно дело Астл, перед которым были открыты все двери, которому вполне доверяли. Когда же я попытался вести дела самостоятельно, то обнаружил, что перспективы мои весьма плачевны. Оставалось разве что обратиться на чёрный рынок, где торгуют ворованными и имеющими сомнительное прошлое камнями. Но там мне грозило лицом к лицу столкнуться с Гильдией, а такая возможность беспокоила меня куда больше, чем желание поддержать свою репутацию.

Я так и не нашёл пилота. И теперь я должен был бороться со всеми неприятностями сразу. Получалось так, что нам нужен был пилот, но ни одно агентство по найму не могло найти человека, который за предложенную нами плату согласился бы принять участие в деле, слишком похожем на отчаянную авантюру, тем более, что я никак не мог гарантировать безопасности полета. Это означало, что в нашем распоряжении оставались только изгои, занесённые в чёрные списки, выброшенные из досье всех агентств за ошибки или преступления.

Но чтобы найти даже такого, мне нужно было покинуть порт и отправиться на Задворки, в ту часть города, где правит Гильдия и куда даже офицеры Патруля и местные полицейские рискуют показываться лишь группами, да и то пока их милостливо терпят. Привлечь там к себе внимание означает нарваться на неприятности вроде похищения, сканирования мозга и других незаконных методов извлечения информации. У Гильдии долгая и цепкая память!

Существовал и третий вариант действий. Я мог бы бросить всё, повернуться спиной к этой двери, которую я собирался открыть, нажав пальцем на определитель личности, найти работу в каком–нибудь ювелирном магазине и забыть навсегда безумную мечту Ита. И, чтобы избавиться от последнего искушения, выбросить лежащий сейчас в моём поясе Камень в ближайшую помойку. Короче говоря, стать в меру сил тихим и законопослушным гражданином.

Соблазн был велик. Но я не был бы Джорном, если бы поддался ему. Вместо этого я нажал пальцем на дверь, послав одновременно мысленный сигнал Иту. Насколько мне известно, замки в гостиницах настраиваются на индивидуальный отпечаток пальца, и обмануть их нельзя. Но с другой стороны, всё может однажды случиться. Кроме того, Гильдия славится тем, что не жалеет сил и денег для освоения новых методов, и достигает порой таких высот, какие даже Патруль не в состоянии вообразить. Если нас выследили, то за дверью меня может торжественно встретить целая делегация.

Ответ, который я получил, заставил меня остолбенеть, с пальцем, прижатым к дверной панели; я был охвачен недоумением и тревогой. Ит определённо находился внутри. Мы довольно давно находились в мысленном контакте, и даже мои грубые человеческие чувства улавливали самый слабый телепатический сигнал. Он был на чём то сосредоточен, и все мои настойчивые попытки установить контакт потерпели неудачу. Однако эта его замкнутость явно не была вызвана опасностью и не являлась предупреждением об угрозе.

Я нажал на панель и, пока дверь откатывалась в стену, всё пытался представить себе, что я увижу за ней.

Комната была небольшой, конечно, не каморка для тех, кто путешествует в замороженном виде, но и отнюдь не апартаменты для высокопоставленных особ. Все предметы обстановки убирались в стены, и теперь комната была абсолютно пуста, видимо Ит убрал все стулья, а также стол, бюро и кровать, оставив совершенно свободным покрытый ковром пол, который освещала единственная лампа, низко висевшая на кронштейне.

Эта лампа ослепительно сияла (я сразу заметил, что она была включена на предельную мощность и непроизвольно прикинул, какую сумму за перерасход энергии могут приплюсовать к нашему счёту). И только привыкнув к яркому свету, я разглядел то, что находилось под лампой, и был совершенно изумлён.

Как и все постоялые дворы при космических портах, наш отель предназначался в основном для туристов и людей, приехавших по делам. В холле находился поражающий воображение астрономическими ценами магазин, где можно было приобрести сувенир для тех, к кому едешь в гости, или, скажем, для кого–нибудь из своих домашних. В основном это были многочисленные творения местных умельцев, должные удостоверить, что купивший их действительно побывал на Фебе, а также всякая дребедень с разных планет для покупателей попроще.

Как водится в таких магазинах, там продавались копии, в основном миниатюрные, разных представителей местной фауны. Иногда это были статуэтки, но чаще — изготовленные из меха или ткани игрушки, очень похожие на оригинал, подчас в натуральную величину, изображающие всяческих мелких зверушек, птичек или кого там ещё.

Так вот, то, что стояло на полу под лампой, было игрушечной пуухой. Пууха — это местный, фебский зверёк. Сегодня утром, несмотря на все свои заботы, я не устоял и заглянул в зоомагазин, где надолго задержался, чтобы полюбоваться на трёх живых пуух. И я вполне понимаю, почему их считают привлекательными. Даже в виде набивной игрушки они выглядят совершенно великолепно.

Пууха не намного крупнее Ита, если он сожмёт своё тонкое длинное тело, но совершенно другой формы. Она упитанная и пухлая, на человеческий взгляд просто прелестная. Её бархатистый мех светлый, зеленовато–серый, в незаметную крапинку, которая придаёт ему сходство с влажной астуридийской парчой. Ступни передних лапок похожи на мягкие круглые подушечки. Когтей нет, хотя есть хорошие зубы, которыми настоящие пуухи пережёвывают свою пищу — тайчевые листья. Голова у зверька круглая, уши незаметны, а там, где им положено быть, растёт пышный жёсткий хохолок, который выглядит очень забавно. Глаза очень большие, зелёного цвета, немного темнее шерсти. Игрушка была в натуральную величину, очень красивая и очень, очень дорогая. Каким образом она попала сюда, я не имел ни малейшего представления.

Я сделал было шаг, чтобы рассмотреть её поближе, но Ит резким мысленным ударом заставил меня остановиться. Это не было каким–то конкретным посланием, а лишь предупреждением, чтобы я не мешал.

Чему не мешал? Я перевёл взгляд с игрушки на своего соседа по комнате. Хоть мы и побывали с ним в самых разных переделках, хоть я и думал, что научился не удивляться тем фокусам, которые вытворял мой инопланетный спутник, но на сей раз ему всё же удалось меня потрясти. Он сидел, сжавшись в комочек, на краю круга света, источаемого лампой, и с таким напряжённым вниманием глядел на игрушку, словно наблюдал за приближением врага. Вот только был он уже не совсем Итом. Его длинное и гибкое тело не только сжалось, но и сделалось, как будто, более округлым и коротким, гротескно повторяя внешний облик пуухи, а его тёмный мех стал светлее и приобрёл зеленоватый оттенок. Совершенно обескураженный, я зачарованно следил, не веря собственным глазам, как Ит превращается в пууху, меняя форму лап, головы, цвет меха и всё остальное. Затем он перебрался в круг света и, сев рядом с игрушкой, уставился на меня

— Ну?

— Ты — это он, — я указал пальцем, хотя был не очень то в этом уверен.

— Закрой глаза! — приказал он так резко, что я невольно подчинился. Спустя секунду, слегка раздражённый его бесцеремонностью, я снова их открыл, и вновь увидел двух пуух. Ит, вероятно, предлагал мне ещё раз выбрать, кто из них кто. Но даже после внимательного осмотра я не смог обнаружить ни малейшей разницы между игрушкой и безжизненно застывшим Итом. Взяв в руки одну из пуух, я обнаружил, что держу модель. И я почувствовал, что Ит доволен и весел.

— С чего это ты вдруг? — спросил я.

— Я уникален. — Как и обычно, это прозвучало весьма самодовольно. — Меня легко заметить и узнать. Поэтому мне нужно изменить свою внешность.

— Но как ты это сделал?

Он снова сел на задние лапы. Я опустился рядом на колени, чтобы рассмотреть его поближе, опять поставил игрушку рядом с ним и долго рассматривал обоих, безуспешно пытаясь найти отличие.

— Всё дело в силе сознания, — Ит казался слегка раздражённым, — Ты так мало знаешь. Представители твоего вида замкнулись в узком кругу своих ограниченных понятий. И я не вижу усилий с твоей стороны, чтобы разорвать этот крут.

Это, пожалуй, не могло послужить ясным ответом на мой вопрос. Я всё ещё не был готов поверить в то, что Ит, вдобавок ко всему, может усилием мысли превратиться в пууху.

Он с лёгкостью уловил ход моих рассуждений, и поправил меня в своей обычной, на мой взгляд, довольно наглой манере: «Превратиться в галлюцинацию пуухи.»

Галлюцинация. В это я поверить мог. Сам я никогда не видел, чтобы кто–то это делал, да ещё с такой точностью и искусством, но я знал, что существуют чужаки, весьма преуспевшие в создании подобного рода иллюзий, и слышал множество весьма правдоподобных рассказов о них. И я вполне мог представить, что это возможно, и что тот, кто подвергся такому воздействию, может увидеть всё, что угодно. Но было ли то, что я увидел, результатом того, что я так долго общался с Итом и временами находился под его властью, а потому он легко мог обмануть меня? Или иллюзия распространяется и на других?

— На кого угодно, и насколько угодно. — бросил Ит в ответ на мой безмолвный вопрос. — И на ощупь тоже. На, потрогай!

Он протянул мне пушистую лапу, и я дотронулся до неё. Она отличалась от игрушечной только тем, что была живой, а не просто мех поверх опилок.

— Да… — я сел на пол, окончательно во всём убедившись. Ит, как обычно, был прав. Он вообще слишком часто бывал прав, что не могло не бесить менее логичное существо, например меня. Сам по себе, Ит, конечно, выглядел достаточно странно, чтобы обращать на себя внимание даже в космическом порту, где постоянно мелькают чужаки и экзотические животные. А Гильдию и её систему шпионажа недооценивать не стоило.

Но если у них имелись сведения об Ите, то куда более вероятно, что я тоже был запёчатлён на их поисковых видеозаписях. Я стал объектом их охоты задолго до того, как встретил Ита, вероятно сразу же после убийства моего отца, — когда кто–то из них догадался, что я забрал из его разгромленного кабинета Камень Предтеч, который не сумели найти их люди. Они подстроили ловушку, погубившую Вондара Астла, но не меня. Тогда они расставили другую западню на корабле вольных торговцев, которую раскрыл Ит, а я сам узнал о ней лишь потом. На планете развалин они держали меня в плену, пока Ит снова не освободил меня. Таким образом, они имели множество возможностей заснять меня. И об этом было страшно даже думать.

«Ты тоже придумаешь себе маску», — ворвался в мои невесёлые мысли хладнокровный приказ Ита.

— Ничего не выйдет. Я же принадлежу к ограниченному виду, — парировал я с тупой злостью, которая поднялась во мне, когда я осознал своё положение.

— У тебя есть лишь те границы, которые ты установил себе сам, — невозмутимо возразил Ит. — Ты только вообрази…

Он проковылял неуклюжей походкой пуухи в противоположный конец комнаты, и, неожиданно опять превратившись в Ита, вытянул своё обычное тело по стене на такую высоту, которая показалась мне немыслимой даже для его эластичных мышц и суставов. Одной из своих не то лап, не то рук он дотянулся до кнопки, и на стене возникла поверхность зеркала. В зеркале я увидел себя.

Мою внешность необычной не назовёшь. Как и у большинства мужчин, родившихся на Земле, у меня тёмно–коричневые волосы. Лицо, широкое в скулах, сужается к подбородку, не слишком красивое, но и не особенно уродливое. Глаза серовато–карие, брови и ресницы чёрные. Как принято у торговцев, много путешествующих по космосу, я всю жизнь брею бороду, которая причиняет много неудобств, если на тебе космический шлем, по этой лее причине я коротко стригусь. Рост примерно средний для человека моей расы, а число конечностей и органов у меня вполне соответствует положенному для представителя моего биологического вида.

Меня можно было бы перепутать с кем угодно, если бы система сыска, которую использует Гильдия, не была такой совершенной, а её соглядатаи ограничивались лишь тем, что бегло оглядывали проходящих мимо незнакомцев.

Ит, как обычно, двигаясь стремительно, словно струйка жидкости, промчался через комнату, и совершив один из своих привычно–лёгких прыжков, очутился у меня на плече, после чего уселся позади моей шеи, положив голову мне на макушку и плотно обхватив своими руками–лапами мою голову чуть ниже ушей.

— А теперь, — скомандовал он, — представь себе чужое лицо, всё равно, чьё.

Я попытался выполнить этот приказ и сразу обнаружил, что не могу этого сделать. Я смотрел в зеркало, и видел там только собственное отражение. Я ощущал нетерпение Ита, и оно ещё больше мешало мне сосредоточиться. Потом это нетерпение исчезло — я почувствовал, что Ит подавил его.

— Отвлекись, — теперь тон его был скорее ласковым, чем требовательным, — если нужно, закрой глаза.

Я опустил веки, и попытался вызвать в своём воображении чьё–нибудь лицо. Я не могу сказать, почему я вспомнил Фаскила, но тем не менее противная физиономия моего молочного братца возникла перед моим мысленным взором. Сперва она была туманной, но я напряг память и очертил контур длинного узкого носа, уныло нависающего над редкой растительностью на верхней губе. Фаскил Джорн был настоящим сыном моего отца, а я — лишь приёмным, но по духу истинным сыном Хайвела Джорна был именно я, а Фаскил казался совершенно чужим. Я добавил на лбу Фаскила багровый шрам у кромки волос и завершил картину губами, изогнутыми в брезгливой гримасе, которая в последние годы всегда появлялась на его лице, когда он видел меня.

— Смотри!

Я послушно открыл глаза и посмотрел в зеркало. Несколько секунд я в полном недоумении разглядывал там непонятно кого. Это, конечно, был не я, но и не Фаскил тоже, скорее странная, даже причудливая–комбинация черт обоих. Зрелище было не из приятных. Ит по–прежнему сжимал мою голову, не давая мне отвернуться. Но постепенно смутный образ Фаскила растаял, и я вновь стал самим собой.

— Ты видишь — это возможно. — прокомментировал Ит, соскользнув с моего плеча на пол.

— Но это сделал ты.

— Лишь отчасти. Я только помог тебе совершить этот прорыв. Представители вашего вида используют лишь малую часть возможностей своего разума. Нужно стыдиться подобной расточительности. Тренировка тебе поможет. А с новым лицом ты можешь спокойно пойти туда, где можно найти пилота.

— Если его вообще можно найти. — Я нажал на кнопку, и со вздохом опустился на откинувшийся из стены стул. — Если мы кого–то и найдём, то обязательно какого–нибудь типа из чёрного списка.

«Тссссс…» — это был не звук, а лишь образ звука в моём сознании. Ит метнулся к двери, и прижался к ней в позе, которая выражала напряжённейшее внимание. Казалось, что он прислушивался не только ушами, но и всем телом.

Сам я, конечно, не мог услышать ничего. Комнаты были полностью звукоизолированы и экранированы. Если бы я захотел проверить это, я мог бы воспользоваться устройством для поиска «жучков». Портовые гостиницы были одними из немногих мест, где можно быть более или менее уверенным, что за тобой не подглядывают, не подслушивают и вообще не следят.

Но вся эта защита была бессильна против способностей, которыми обладал Ит. По его напряжённой позе я понял, что его не только беспокоило, но и пугало то, что происходит снаружи. Потом он обернулся, и я, уловив его мысль, распахнул небольшой шкафчик для багажа. Он спрятался там, неподвижно замерев, но его мысли не замолкли:

«Сюда идёт человек из Патруля,” — этого тревожного сигнала было достаточно, чтобы я подготовился.