Шторм желал выйти как можно скорее, но ему хотелось, чтобы Сурра отдохнула хотя бы ещё день, прежде чем ей придётся вернуться к тяготам похода. Рана Горгола тоже давала себя знать. Осмотрев пациентов, индеец выработал новый план разведки. Вначале он в одиночку осмотрит южные отроги и убедится, что на возможном пути отступления не окажется воинов Нитра. Перед выходом юноша провёл соответствующие приготовления.

Жиром якобыка, смешанным с красной глиной и пылью, собранной с гальки, индеец раскрасил лицо и грудь. Ломаные полосы образовали что–то вроде маскировочной сетки. Это был одновременно и камуфляж и боевая раскраска.

Горгол с любопытством наблюдал за процессом росписи по лицу.

«Ты знаешь приёмы магии воина?»

Шторм оглядел полосы на груди и улыбнулся. Под боевой раскраской его улыбка была не видна.

«Я знаю приёмы магии воина. Это магия воинов — моего племени».

Повинуясь голосу крови, Шторм надел на шею амулет и застегнул пояс — кончу — атрибуты его наследия. И принялся осматривать оружие.

Индеец мог использовать лук, так как обе руки его были невредимы. Горгол с этим оружием пока не справился бы. А оставить Норби с одним лишь длинным ножом для защиты Шторм не мог. И он отстегнул кобуру со станнером. Местные жители были суеверны насчёт чужого оружия, полагая, что между оружием и хозяином всегда существует связь. Но бывали случаи, когда оружие дарили от чистого сердца. Считалось, что тогда «волшебство» переходит к новому владельцу неповреждённым. Шторм не знал тонкостей церемонии дарения оружия у Норби, поэтому положился на свою интуицию.

Точно так же, как в то утро, когда он собирался в экспедицию, Шторм взял станнер в обе руки, затем протянул его к небу, к солнцу, к земле и наконец протянул его Горголу, показывая знаками, что совершает дар.

Глаза с вертикальными зрачками блеснули, однако Горгол не притронулся к станнеру. Станнеры были предметом импорта извне, их стоимость в глазах аборигенов была баснословна. К тому же Норби редко покупали станнеры из–за сложностей с заменой зарядов. Поэтому принять такой дар от иноземца для местного жителя означал неслыханную честь. Шторм знал, что, работая пастухом, Горгол сталкивался с этим оружием, но всё–таки решил объяснить:

«Нажимаешь здесь. Целься вот так».

Горгол кивнул и гордо распрямился, пока Шторм пристёгивал ему на пояс кобуру.

Землянин закинул колчан за спину и остановился под повелительным жестом Горгола. Норби не мог стрелять из лука одной рукой, поэтому он передал Шторму половину своих охотничьих стрел. Боевые стрелы — это святое для воина, передавать их другому не имело смысла, так как они подвели бы в опасный момент. Итак, вооружённый и в боевой раскраске воин Навахо поднял руку в приветствии и покинул лагерь. Баку сопровождала его, летя над головой.

От воды по–прежнему исходил затхлый запах. Теперь вместо воды всё чаще встречалось просто месиво грязи. Местами приходилось перепрыгивать через подсохшие трещины. Шторм пошёл по краю долины, не пытаясь переплыть озеро. В воде плавали останки животных, погибших в наводнение. Но трупов лошадей Шторм так и не разглядел. Кони Мак Фойла и троих Норби из Кроссина куда–то исчезли, как, впрочем, и все грузовые тюки экспедиции. Если же какая–то из лошадей не погибла в потоках воды, она, очевидно, стала добычей ночных налётчиков.

Когда он достиг южного края долины, где начинался туннель, юноша стал часто останавливаться, чтобы рассмотреть окрестности в бинокль. Теперь была ясно различима перемена в очертаниях горных вершин. Но худшее открылось, лишь когда Шторм вскарабкался на один из облитых потоком грязи обломков развалин.

Туннель исчез под оползнем. Отрыть проход вновь можно было разве что взрывом, но вряд ли на Арзоре имелась взрывная техника. Человеку, возможно, удалось бы преодолеть горный массив, но только с риском быть погребённым под новым оползнем — почва была мягкая и скользкая. Однако затащить на эти кручи коня нечего было и думать. Несомненно, кому–то было необходимо перерезать этот выход из долины. И всё–таки Шторм не переживал: ведь он уже принял решение до того, как узнал, что путь к отступлению отрезан.

Часом позже Горгол безразлично выслушал рассказ Шторма. Баку, несомненно, могла перелететь через горы, но это было несущественно. Сам Горгол намеревался идти на север. Шторм пообещал, что Сурра и Дождь останутся на месте лагеря, им будет выдан небольшой запас питания, а двое воинов выступят утром на розыски тропы, по которой сюда пришёл заблудившийся якобык. Поскольку якобыки не умеют лазить по скалам, тропа, сгодившаяся для этого животного, подойдёт и для того, чтобы по ней из долины выехала лошадь.

Шторм, по его собственному разумению, был специалистом в обнаружении следов. А уж Горгол, казалось, видел следы даже на голых скалах. Он различал малейшие пометки на камнях, находил волоски из шкуры якобыка, примечал отпечатки копыт в подсыхающей грязи. Узенькая тропка слегка забирала вверх. Над ними кружила Баку, порой совершенно исчезая в небе, но не подавая сигнала о какой–либо помехе на пути.

Наконец они вышли к проходу между скалами, узкому, как щель. Горгол поднял маленький кисет из шкуры якобыка, оброненный между камней. От кисета пахло какой–то травой.

«Люди издалека — жуют это. Получают — красивые сны», — Горгол протянул кисет Шторму. Тот вдохнул незнакомый аромат. Запах был резкий, но приятный. Шторм никогда не нюхал такой травы. Он пожурил себя за невежество: кисет мог бы рассказать о тех, кто его потерял.

«Трава для красивых снов — растёт на Арзоре?» — спросил он.

«Нет, Шаман — пробовал такую — из стойбища Горцев Мясоедов. От травы в голове — тряска. Много снов — плохо. Это вещь злых духов — она недобрая».

Шторм убрал находку за пояс. Наверняка в кисете какой–то наркотик, возможно, действующий на местных жителей более сильно, чем на пришельцев извне.

«Кто–то ехал здесь — на лошадях».

Узенькая полоска дёрна сохранила отпечатки конских копыт, по которым позже в другом направлении протопал якобык. И все прошедшие здесь лошади были подкованы, что говорило: ни одна из них не принадлежала Норби.

На другом конце тропы они обнаружили, почему якобык обратился в бегство в горы. На тропе лежал убитый йорис, рядом с ним — добела обглоданные кости якобыка. Но ящерица ненадолго пережила свою жертву, найдя смерть тут же. В огромной сморщенной туше тут и там зияли отверстия от выстрелов.

Горгол двигался перебежками от одного выступа в скалах до другого. Так он подобрался ближе к туше йориса и остановился, разглядывая. Шторм догнал его и тоже остановился перед убитой ящерицей. Увиденное потрясло его не потому, что почти полчерепа твари было снесено напрочь, а потому, что ему был известен только один вид оружия, действующий подобным образом. И это оружие было категорически запрещено к применению с конца войны.

«Слайсер!» — выдохнул Шторм. Вот и ещё доказательство тому, что его вчерашняя догадка верна. Шторм посмотрел на лук в руках и усмехнулся. Противопоставлять лук и стрелы даже станнеру нелепо. Выступать же с луком и стрелами против слайсера так и просто смешно. Естественно, все преимущества на стороне владельца слайсера, штуки, которая режет противника на мелкие дольки в считанные мгновения.

Горгол привстал, оглядываясь вокруг. Подобранной палочкой он потыкал рану на голове йориса и попытался перевернуть череп так, чтоб высвободить челюсти. Из проткнутой кожи хлынула струя зелёной жидкости. Горгол зашипел, словно рассерженный Хинг. Отбросив палочку, он объяснил:

«Это яд йориса — у них сейчас — брачный сезон».

Это значило, что ящерица опасна даже после смерти. Во время брачного сезона в клыках йорисов–самцов скапливается сильный яд. Он особенно опасен для чужаков, приводя как правило к смертельному исходу каждого, кто прикоснётся к нему. Отныне следовало убивать ящериц, едва те попадутся на глаза, не дожидаясь атаки

С высоты маленького плато Шторм осмотрел из бинокля местность перед ним. Открывшийся вид был весьма необычен. Землянин ожидал найти развалины, такие же, как в долине с озером. Но каменные скалы сбегали здесь вниз ровными террасами — как огромные ступени, покрытые густой растительностью. В южном направлении шла широкая дорога — наверное, по ней гоняли украденные стада. Во всяком случае узенькая тропа, по которой пришли сюда Шторм с Горголом, для перегона стад явно не годилась.

Шторм всматривался в перспективу новой долины, увеличивая приближение в бинокле. Можно было различить довольно большое стадо пасущихся якобыков. Издали эти животные выглядели как тяжеловозы — передняя часть туловища покрыта густой и пышной шерстью, на голове крупные рога — всё это создавало обманчивое впечатление мощи, особенно в сравнении с гладкой и узкой задней частью туловища.

Якобыки были хорошо видны. Однако рядом не было никаких лошадей и объездчиков. Видимо, высокие скалы вокруг долины сами по себе служили достаточной изгородью, скрыться было нельзя, и необходимость в пастухах отпала. Впрочем, в разгар брачного сезона у йорисов, подумал Шторм, охрана всё же была бы полезна.

Эта долина была шире предыдущей, скалы противоположного хребта Шторм сумел разглядеть только при помощи бинокля. Там сходили вниз такие же уступы–террасы. Их устилала высокая яркая трава и никаких признаков наводнения и осыпей, разрушивших соседнюю долину, не было.

Но то, что Шторм рассчитывал здесь найти, отсутствовало. Это место было всего лишь удобным загоном для украденного скота. И если бы не йорис, убитый из слай–сера…

Горгол сжал руку Шторма. Тот послушно повернул голову в направлении, куда указывал друг. В глубине долины якобыки уже не щипали траву, а бежали врассыпную. То есть, самцы неслись, неуклюже наскакивая друг на друга. А самки и молодняк сбились в кучу, головами наружу — типичный приём защиты.

Всадники! Их было трое, на чёрных лошадях, меньших по росту, чем те, которых Шторм видел в табуне Ларкина. Таких лошадей держали Норби. Но ехавшие на них не были Норби. И одеты они были не в обычную для Арзора одежду — штаны из шкуры йориса и рубашка из шерсти якобыка, а в чёрные балахоны.

Следуя взглядом за группой всадников, Шторм припал на одно колено. Издали казалось, будто их чёрные балахоны припорошены пылью долгой дороги. Худшие подозрения Шторма при виде этой одежды подтвердились: это был враг! Все детали сложились в целостную картину — вражья форма, возня вокруг похищенных якобыков. Неудивительно, что исследовательская группа была уничтожена так, чтобы это показалось ритуальным убийством какого–нибудь местного племени. И обвинить во всём диких Норби! Такое прекрасное прикрытие могли использовать никто иные, как завоеватели с Ксика.

— Са–а–а–а, — Горгол научился издавать звук, которым Шторм созывал свою команду. Больше на земном языке Горгол ничего не освоил. Он энергично тыкал пальцем в северном направлении, как бы приглашая Шторма взглянуть туда в бинокль.

Однако не якобыки, по–прежнему сбитые в кучу, были предметом интереса Горгола. Эти животные всегда однозначно реагировали на вторжение чужаков на пастбище. Недавняя буря прорезала в северных склонах извилистую щель, жёлто–рыжий край которой тянулся до самого подножья. Прячась в этом углублении, невидимый из долины, за происходящим наблюдал ещё кто–то. Шторм добавил увеличение и разглядел почти сливающуюся по цвету с почвой фигуру. Худое смуглое тело, как у Норби. Но голова у наблюдателя была непохожа на голову Норби. То есть, хотя на безволосом черепе и завивались назад рога, они не были привычного цвета слоновой кости, как у Горгола или других Норби. Они были выкрашены в сине–зелёный цвет.

Шторм выжидательно посмотрел на Горгола. Тот приподнялся из–за скалы, чтобы лучше разглядеть незнакомца. Безучастный с лица, Горгол тем не менее засверкал глазами, ухватился больной рукой за подбородок и скривил губы. По традициям его племени такое поведение означало усмешку и готовность к бою. Здоровой рукой Горгол изобразил жест, обозначающий «Нитра».

Но был ли то одинокий Нитра–разведчик? Или он прокладывал дорогу целой группе соплеменников? Для Норби одинаково возможны были оба предположения. Юный охотник мог выйти поискать удачу в одиночку, надеясь на военные трофеи. Отряд охотников мог обнаружить спрятанные стада якобыков и отправиться брать с Горцев свою законную дань. Укрывшись на террасах, вооружённые воины могли причинить прячущимся внизу, в долине, значительный ущерб.

«Он один», — подал знак Горгол. Шторм не умел говорить на языке Норби. Горгол тоже освоил только клич сбора команды. И всё–таки они объяснялись, наполовину понимая друг друга не только по жестам, но и по движениям губ. Шторм оторвался от бинокля и спросил:

«Так это не военный отряд?»

Горгол энергично задвигал подбородком и покачал головой в знак эмоционального отрицания:

«Он один».

Если бы Сурра была с ними! Она легко выследила бы чужака, незаметно прокравшись по террасам. Теперь же предстояло решить, выслеживать ли далее тех троих всадников в долине или нет. Вмешательство в происходящее в долине могло закончиться тем, что разведчик Нитра получил бы возможность отрезать Шторму и Горголу путь к отступлению. Но и выяснить, куда направляются три всадника, следовало так же обязательно. Шторм решил добраться до северной точки плато, мимо убитого йориса. Там, укрываясь за красноватой скалой, он рискнул приподняться. По цвету он почти сливался с местностью, так что с дороги внизу невозможно было его различить.

Широкая долина внизу в этом месте сужалась наподобие горлышка бутылки. Если там и были какие–то сооружения похитителей, они, скорее всего, были замаскированы под естественный рельеф местности. Никаких строений Шторм не разглядел, казалось, внизу нет ничего кроме дикой растительности.

Хотя, пожалуй, одно растение выглядело очень странно. Строго вверх, разбрасывая блики от солнца, среди ветвей торчал стержень, который Шторм безошибочно определил как искусственную вещь.

Он пристально рассматривал направленную в небо иглу, уже понимая, что сама машина скрыта под слоем почвы и травы. Так укрыть механизм, несомненно, стоило больших усилий. Всё это указывало на то, что пилот, совершивший мягкую посадку в долине, был чрезвычайно опытным. Очевидно, маскировку соорудили сразу после посадки, а произошло это наверняка довольно давно: космический корабль стал как бы частью ландшафта. Если бы Шторм увидел корпус, а не только антенну, он опознал бы марку и принадлежность корабля. Хотя и сейчас, судя по очертаниям замаскированной узкой части можно было заключить, что в долине спрятан не мощный грузовой корабль, а скорее, лёгкий шлюп–разведчик или быстроходный челнок. На таком в случае опасности можно легко и беспрепятственно скрыться прочь. Впрочем, независимо от типа корабля, Шторм знал, какой опознавательный знак увидел бы на борту. Знак завоевателей с Ксика.

Но значит ли это, что Шторм обнаружил колонию завоевателей, основанную ещё во времена, когда Ксик был в полной силе? Или на Арзоре прячется кучка завоевателей, укрывшаяся от обязательной капитуляции со сдачей оружия? Этого Шторм определить не мог.

Рядом со Штормом возник Горгол. Он указал на север:

«Нитра идут. Может быть, они охотятся — ищут трофеи», — его вытянутая ладонь замерла в воздухе: Норби увидел замаскированный корабль. Глаза Горгола сверкнули, выдавая изумление.

«Что это?»

«Вещь с далёких небес», — Шторм применил местное понятие для обозначения космического корабля.

«Зачем она здесь?»

«Горцы — привели злых людей».

По лицу Горгола снова пробежала злая усмешка.

«Вещь с далёких небес — не должна находиться — в землях Норби, — Горгол зашевелил пальцами здоровой руки, подкрепляя возмущение быстротой жестов. — Норби выпьют кровь злых людей с далёких небес. Норби ходят и говорят напрямую. Норби дают клятву воина. Вещь с далёких небес не должна быть здесь, возле обиталища Тех–Кто–Выбивает–Гром–в–Горах. Они могут рассердиться! Люди с далёких небес не ходят и не говорят прямо, как Норби. Их вещь с небес — тоже!»

Это угроза, понял Шторм. Норби позволили построить космопорт в одном–единственном месте на планете, вдали от гор, которые отданы Норби в полноправное владение. Для того, чтобы поселенцам не грозила месть жителей планеты, инопланетные корабли могут садиться или взлетать только там. Если распространится весть, что в горах спрятан тайный космопорт, что он расположен в сердце владений Норби, на Арзоре начнётся кровопролитие. Юноша опустил бинокль и зажестикулировал, отвлекая Горгола от корабля.

«Я — воин, — он указал на шрам на плече. Затем коснулся перевязанной руки Горгола. — Горгол — тоже воин. У меня боевой шрам, полученный не от воинов Нитра, и не от воинов моего племени. Я получил шрам в бою против тех злых людей, — палец Шторма прочертил воздух в направлении корабля завоевателей. — Горгол ранен теми же злыми людьми. Они едят ПЛОТЬ».

Шторм употребил самое страшное оскорбление, имеющееся в языке Норби. Горгол, уставившись жёлтыми глазами прямо на Шторма, спросил:

«Ты клянёшься именем Тех–Кто–Выбивает–Гром–в–Горах?»

Шторм вытащил нож из чехла и, вложив рукоятку в ладонь Норби, направил острие себе в грудь, туда, где поблескивал амулет.

«Если Горгол не верит, пусть воткнёт нож в мою грудь».

Норби отдёрнул нож, взвесил его на ладони и подал обратно Шторму. Глядя, как индеец убирает нож в чехол, Горгол сказал:

«Я — верю. Но это — плохая вещь. Ты, чужеземец, должен воевать против злых людей, чтобы не нарушить клятву воина».

«Да, это так. И я сделаю всё, что смогу. Но сначала мы должны узнать больше о злых людях в долине».

«Сейчас там охотятся Нитра, — Горгол повернулся к долине, — а мы можем двигаться только днём. Твои глаза не умеют видеть в темноте».

Шторм облегчённо вздохнул. Если Норби решил выследить вражеских разведчиков, с этим лучше не спорить. К тому же пожелания Норби совпадали с планами землянина.

Шторм предложил:

«Моя большая кошка — сможет выследить Нитра — пока мы будем следить за злыми людьми».

Горгол охотно согласился. Он видел Сурру в действии. Последний раз осмотрев вражий корабль — новый осмотр ничего существенного не добавил — друзья двинулись к месту лагеря, планируя активные действия на завтра.