Хотя Жуков оказался в стороне от основных военных событий лета 1942 года, он в это время не бездельничал. В июле – августе он руководил многочисленными боями, оставшимися неизвестными: тремя наступлениями и одним контрнаступлением в районе Ржевского выступа. Неизвестными они оказались потому, что о них очень мало написано и советской, и немецкой историографией. Первая предпочитала замалчивать неудачи своей армии, вторая считала эти бои второстепенными. Жуков только расплывчато намекает на них в своих «Воспоминаниях», Рокоссовский тоже не задерживается на их описании, Василевский уделяет им всего одну строку. Ту же сдержанность мы наблюдаем и в официальной истории Великой Отечественной войны, изданной при Хрущеве. Тем не менее, если мы хотим понять события предшествовавших Сталинградской битве событий июля – августа 1942 года, а также сентября – первого месяца самой этой битвы, для нас важно знать, что ОКХ не смогло перебросить с центрального участка фронта на юг ни одной дивизии: все они были заняты отражением жуковских наступлений. А ведь десяток пехотных и/или танковых дивизий, переданных из группы армий «Центр» в группу армий «Б», могли бы коренным образом изменить ход боев за Сталинград.

2 июля немцы первыми атаковали позиции Калининского фронта генерала Конева. IX армия Моделя окружила 39-ю советскую армию, занимавшую выступ вокруг города Белый, образовавшийся в ходе зимнего контрнаступления. Северная сторона Ржевского выступа была сильно укреплена, советские потери там достигли приблизительно 20 000 человек. В тот же день, 2 июля, в 400 км оттуда, на другой стороне выступа, Жуков получил приказ Ставки ударить по левому флангу наступающего на юге противника, нанеся удар в районе Болхов – Жиздра (севернее Орла) по позициям II танковой армии. Неблагодарное дело, потому что с февраля немцы особо тщательно укрепляли этот район, в чем им помогал пересеченный естественный рельеф местности. Жуков отлично знал достоинства своего противника – мастера глубокой обороны.

Для окружения и разгрома Болховско-Жиздринской группировки противника Жуков выделил четверть сил Западного фронта – 16-ю армию Рокоссовского и 61-ю армию Белова. Атаки начались 5–6 июля и завершились между 12-м и 14-м. Тяжелые потери при практически нулевом результате. Храбрость пехоты не давала никакой пользы, потому что сложный механизм армий не действовал. В одном из докладов Генштаба отмечалось «отсутствие устойчивого и хорошо организованного взаимодействия между пехотой, танками… а также между наземными силами и авиацией, которая неоднократно бомбила свои же войска». Жуков и Рокоссовский едва не погибли, когда КП 16-й армии подвергся налету советских штурмовиков. После этого Жуков снял с должности начальника авиации фронта. Кроме уже названых недостатков, в докладе Генштаба отмечалось «полное отсутствие связи и взаимодействия между соседними соединениями», «крайне низкий уровень командования и контроля над дивизиями со стороны армий». Короче, маленькое фиаско – стоившее 10 000 жизней и 300 танков,  – о котором Жуков ни единым словом не вспомнил в своих «Воспоминаниях». В качестве смягчающих обстоятельств следует указать на смехотворно малый срок, отведенный Ставкой для подготовки наступления (семьдесят два часа), недостаточное обеспечение войск снарядами, полное господство в воздухе люфтваффе и неспособность двух командармов – Рокоссовского и Жукова – прорвать оборону противника и использовать свои танковые корпуса.

Целью второй операции, получившей в советской историографии название Погорело-Городищенской наступательной, было овладение двумя основными немецкими оборонительными пунктами на Ржевском выступе: городами Ржев и Сычевка. Хотя Жуков писал, что операция предпринималась для облегчения положения советских войск на Сталинградском фронте, в действительности он лелеял свою мечту срезать Ржевский выступ, этот, по его выражению, «кинжал, направленный на Москву», и отодвинуть линию фронта к Вязьме, а то и к Смоленску.

Второе сражение за Ржев (июль-сентябрь 1942 г.)

Сражения завязали левый фланг Калининского фронта (30-я и 29-я армии; направление на Ржев) и правый фланг Западного фронта (31-я и 20-я армии; направление на Зубцов и Сычевку). За двумя последними скрывалась мобильная группа из 500 танков (6-й и 8-й танковые корпуса, 2-й гвардейский кавалерийский корпус). Чуть позже 5-я и 33-я армии присоединятся к ним: первая на гжатском направлении и вторая на вяземском. Всего было произведено шесть атак, каскадом, с севера на юг.

Все пошло неудачно с самого начала. Атаки Конева (30-я и 29-я армии) захлебнулись почти сразу. Свое собственное наступление Жуков перенес на 4 августа. Сталин передал под командование Жукова две армии из Калининского фронта. Итак, 4 августа 31-я и 20-я армия, впервые действуя скоординированно, прорвали оборону Моделя и продвинулись на 10 км в направлении Сычевки. На следующий день Жуков приказал немедленно вводить в бой мобильную группу, которая прошла еще 10 км до рек Гжать и Угра. Там танки наткнулись на новую линию обороны, поспешно возведенную Моделем, который, кроме того, подтянул туда дополнительно две танковые дивизии для контратаки. Всю следующую неделю шли ожесточенные бои. Чтобы разблокировать ситуацию, Жуков 5 августа бросил 5-ю армию на Гжатск, потом, 13-го, 33-ю армию в направлении Вязьмы. 5-я армия 23 августа освободила город Карманово. 33-я, насчитывавшая 90 000 человек и танковый корпус, смяла три дивизии немецкой III танковой армии и продвинулась вперед на 25 км. Но и здесь немцам удалось остановить наступление советских войск. К началу сентября атаки прекратились.

Ржевско-Сычевская операция закончилась советским поражением: ни Ржев, ни Сычевку, ни Гжатск, ни Вязьму взять не удалось. Потери войск Жукова неизвестны; судя по его просьбам к Ставке в сентябре, они должны быть не менее 60 000 – 70 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. О противоположной стороне известно, что Модель неоднократно просил у ОКХ подкреплений. Он удержал свои позиции только потому, что бросил в бой все имевшиеся у него силы и ценой огромных потерь, которые вермахт не мог себе позволять. 16 августа он доложил своему начальнику фельдмаршалу фон Клюге, командующему группой армий «Центр»: «IX армия почти разгромлена, ей необходимы еще три дивизии подкрепления. Если же их не предоставят, ответственность за последующие события целиком ляжет на командование группы армий». Модель не допустил советского прорыва, лишь удержав – и бросив в бой – три танковые и три пехотные дивизии, уже готовые к переброске под Сталинград. Хуже того – в то время, когда Паулюс на подступах к Волге нес огромные потери, Берлину приходилось отправлять танки и самолеты группе армий «Центр». В своих «Воспоминаниях» Жуков рассуждает об упущенной возможности: «Если бы в нашем распоряжении были одна-две [дополнительные] армии, можно было бы… не только разгромить ржевскую группировку, но и всю ржевско-вяземскую группу немецких войск и значительно улучшить оперативное положение на всем западном стратегическом направлении. К сожалению, эта реальная возможность была упущена Верховным Главнокомандованием».

Сам того не зная, Жуков, атакуя Ржевский выступ, сорвал амбициозный немецкий план наступления – операцию «Оркан» (ураган (нем.).  – Пер.). В соответствии с этим планом предполагалось окружить 10, 50 и 16-ю армии Западного фронта и уничтожить 43, 49 и 61-ю армии на Сухиничском выступе – советском аналоге Ржевского выступа, расположенном южнее его. Предполагалось, как обычно, взять этот выступ в клещи, северной клешней которых была бы IV армия, а южным – II танковая армия. Но наступление Жукова на Ржев и Сычевку заставило перебросить туда все резервы IV армии, из-за чего германское командование оказалось вынужденным отказаться от операции «Оркан». В проведенной вместо нее операции «Вирбельвинд» (смерч (нем.).  – Пер.) была задействована только II танковая армия и предполагался гораздо меньший размах окружения. 11 августа 3 танковые дивизии немцев перешли в наступление и вклинились на 30 км в расположение 61-й армии. Жуков среагировал немедленно, бросив против них танковый корпус, и немецкие танки оказались блокированы перед лесами, растущими на берегах Жиздры. 22 августа операция «Вирбельвинд» была остановлена по просьбе командующего группой армий «Центр» Клюге, опасавшегося, что Модель не сможет остановить наступление Жукова.

Гитлер потребовал возобновить наступление с новыми силами. От этих планов пришлось отказаться 24 августа, когда яростная контратака русских крепко потрепала пять танковых дивизий немцев, расположенных вдоль реки Жиздры. Жуков ничего не рассказывает об этой операции в своих «Воспоминаниях», так же как о том, что основу советских сил, участвовавших в ней, составляла 3-я танковая армия генерала Романенко – первое такое формирование в Красной армии, несмотря на свой номер. Как и в предыдущем случае, причина молчания – желание скрыть неудачу. Операция, проведение которой было возложено на 16-ю и 61-ю армии, а затем на 3-ю танковую армию, имела целью окружение и уничтожение немецко-фашистских войск вокруг Бело-Камня, но за пять дней 218 000 человек при 700 танках удалось лишь остановить немецкие танки, а затем отбросить их на 10 км. За это пришлось заплатить неимоверную цену: из строя выбыли 30 000 человек и 500 танков. 29 августа Жуков прекратил безрезультатные атаки. Среди участвовавших в операции генералов, кроме Романенко, следует упомянуть молодого генерал-майора Черняховского, которого тогда заметил Жуков, как и особенно инициативного командира-танкиста Богданова. Повторяющиеся неудачи приводили Жукова в бешенство, но он успокоился сам и успокоил Сталина, напомнив ему, что Красной армии предстоит еще многому научиться, прежде чем она сможет успешно атаковать немецкие танковые соединения. «Накапливался опыт, появлялись новые командиры»,  – резюмирует он позднее в разговоре с писателем Симоновым.

Во время этого сражения произошел неприятный инцидент. 20 июля генерал-лейтенант Владимир Голушкевич был арестован лично Виктором Абакумовым, начальником военной контрразведки. С января по май 1942 года Голушкевич был у Жукова начальником штаба Западного фронта, то есть являлся одним из ближайших его помощников. Его долго пытали, а потом посадили в тюрьму без суда. Он обвинялся в принадлежности к «антисоветской организации» в Академии имени Фрунзе. В 1948 году беднягу вытащат из камеры и снова начнут пытать, на сей раз выбивая из него показания на Жукова. После смерти Сталина тот быстро добьется реабилитации Голушкевича. Дело о заговорщицкой организации в Академии имени Фрунзе по сей день остается загадкой. Поэтому трудно увидеть в нем некую интригу, направленную против Жукова, тем более что того в ближайшее время ожидал фантастический взлет.