Почта представляла собой розовый домик, размером чуть меньше полицейского комиссариата. По бамбуковым жалюзи на некоторых окнах и доносившемуся за ними детскому смеху Мун догадался, что здание служит одновременно и квартирой.

— Не забудьте называть его начальником! — напомнил Билль Ритчи.

— Судя по размерам заведения, подчиненных у этого начальника не слишком много, — улыбнулся Мун.

— Ни одного, сам разносит почту. Но так в Испании и принято. Гордецы! Чем беднее человек, тем большего гордеца из себя строит, — и актер уселся на стоявшей перед почтой скамейке.

— Вы разве не пойдете со мной? — удивился Мун.

— Зачем?

— Хотя бы в качестве переводчика.

— Он говорит по-английски. А мне полезнее подышать свежим воздухом. — Билль Ритчи протер морщинистое лицо большим носовым платком. Платок был не слишком чистым. Но, может быть, это была не грязь, а следы театрального грима, невольно стертого со щек заодно с потом?

Начальник почты оказался таким же речеобильным, как те испанцы, с которыми Муну до сих пор довелось столкнуться. Намереваясь расположить его к себе, Мун предложил сигару. Начальник с благодарностью принял, но, затянувшись, чуть заметно поморщился.

— Не нравится? — с улыбкой спросил Мун.

— Приходилось курить и получше. Я ведь бывший матрос. Когда доктора списали на берег, сначала рыбачил. На паях с доном Камило.

— Отчего на паях?

— У меня нет собственного баркаса. А потом, на мое счастье, нахлынули иностранцы, и меня благодаря знанию английского языка назначили на этот пост.

Он продолжал жаловаться на свою судьбу, а Мун тем временем набросал текст трех срочных телеграмм.

Первая, адресованная Шриверу, была самой краткой: «Подтвердите распоряжение о кремации заверенной телеграммой или лично по телефону Панотарос 8».

Вторая была более длинной. Мун специальным кодом запрашивал у информационного агентства Дональда Кинга подробные сведения по нескольким пунктам: 1. В каких предприятиях Джошуа Шривер владеет контрольным пакетом или значительной долей акций? 2. Кто является владельцем фирмы «Все для туристов», производящей консервированную колбасу «Экстра»? 3. Кто исполняет роль Фальстафа в фильме Стенли Хьюза?

Все эти сведения Мун мог бы раздобыть официальным путем, но предпочел Дональда Кинга. Этот лысый человек с профессорскими очками, чей адрес и телефон нельзя было найти ни в одном справочнике, знал больше, чем полиция. К тому же подкупить его было чрезвычайно трудно. Глава могущественного детективного бюро, занимавшегося в основном промышленным шпионажем, он содержал целую армию высокооплачиваемых осведомителей. Его заработкам позавидовал бы иной процветающий делец.

За сравнительно простую информацию, в которой нуждался Мун, другому пришлось бы платить изрядную сумму. Здесь же отношения основывались на системе взаимных услуг.

Третья телеграмма была адресована: «Сыскное агентство Мун и Дейли, мистеру Дейли» — и содержала следующий текст: «Срочно телеграфируйте, что узнали о связях Рода Гаэтано с Испанией за последние годы. Очень нуждаюсь в вашей помощи. Постарайтесь ускорить получение заграничного паспорта. Мой адрес Панотарос отель Голливуд комната 13 Мун».

Заполняя бланк, Мун невольно усмехнулся. Дело в том, что, не будучи пророком, он все же заранее знал ответ.

— Вы ведь приехали сюда из-за Шриверов? — Начальник почты, прочтя подпись Муна, задумался. — Мне только что пришла на ум одна деталь. Возможно, это пустяк, но не исключено, что вам, как детективу, что-то даст.

— Это относится к смерти Шриверов?

— Да нет! — отмахнулся начальник почты. — Тут дело ясное — недоброкачественная колбаса. Я вспомнил про одно письмо. Так вот, на днях…

— А точнее…

— Восемнадцатого марта. Шриверы переписывались только с одним парижским родственником. Зовут его мосье Арну.

Мун кивнул. Это совпадало с информацией Шривера, что вся корреспонденция шла окольным путем — через французское детективное агентство.

— Письма посылались раз в месяц, иногда несколько, изредка целая пачка. Это уже само по себе довольно странно, но я видел на своем веку достаточно чудаков. Восемнадцатого марта прибежал дон Бенитес с письмом. Сказал, что миссис Шривер просила отправить его как можно скорее.

— Кому оно было адресовано?

— Тому же мосье Арну. Минут через десять после дона Бенитеса пришла мисс Гвендолин. Она взяла письмо обратно под предлогом, что мать забыла что-то приписать.

— И больше вы письма не видели? — догадался Мун.

— В том-то и дело! Мисс Гвендолин с письмом в руках села в машину. Потом оказалось, что она больше не возвращалась в гостиницу, а сразу же уехала. К тому же дон Бенитес рассказывал, что миссис Шривер, когда заболела, очень волновалась, отправлено ли письмо.

— Ну что ж, спасибо за информацию. Не знаю, пригодится она или нет, но, во всяком случае, ваша наблюдательность делает вам честь.

Билль Ритчи по-прежнему сидел на скамейке.

— Что-то долго вы пробыли на почте, — сказал он, позевывая. — Куда теперь?

— К доктору Энкарно. Вы меня проводите?

— С удовольствием! — Актер проворно вскочил со скамейки, но внезапно, словно передумав, пробормотал: — Вот память! Совершенно забыл справиться, нет ли для меня писем… Видите вон тот домик? Да, да, это резиденция доктора Энкарно. Я только заскочу на почту и мигом вас догоню.

Мун проводил взглядом исчезнувшего в дверях актера и, покачивая головой, двинулся в путь. Всю дорогу он представлял себе, как Билль Ритчи пытается выведать содержание посланных им депеш. Игра продолжалась. Игра, где козырным тузом была телеграмма младшему компаньону агентства «Мун и Дейли».