БЛУЖДАНИЕ ПО КРУГУ
Сеня Губа, лихо скрипнув тормозами, подкатил к углу Оборонной. Инна ждала его со свертками, и хотя она знала, что Сеня остановится, подняла руку, подзывая такси. Так ей приказал Князь, и действительно со стороны все выглядело обыденно: девушка с покупками решила потратиться на такси, чтобы не толкаться с сумками в переполненных троллейбусах.
Она стояла на углу Оборонной уже с полчаса, промерзла в легком плащике, настроение у нее было не очень. Роман несколько дней не звонил, на работе дежурный врач отчитала, до зарплаты оставалась неделя, а деньги кончились...
— Садись, — приоткрыл дверцу Сеня. — Положи все на заднее сиденье.
Таксист окинул девушку оценивающим взглядом:
— Ничего смотритесь, мадам. Как у вас вечерочек сегодня? Я заканчиваю рано, так что могли бы сообразить ресторанчик.
— Отклейся, — хмуро отрезала Инна.
— Мы не в духе, — констатировал Сеня. — А напрасно. Вполне бы весело провели время.
Сеня последовал совету Геннадия Степановича — Десятника и теперь выходил на работу в аккуратном костюме, в скромной рубашке и при галстуке. С пассажирами обычно вел себя тихо, не химичил, и в таксопарк уже пришли две открытки от клиентов с благодарностью за образцовое обслуживание. «Давно бы так, — одобрил диспетчер. — Кажется, ты, Губанов, становишься человеком». Сеня в ответ вежливо, с достоинством улыбнулся. Он почувствовал, что отношение к нему в таксопарке изменилось, на него перестали смотреть как на рвача, сшибавшего по рублю с пассажиров. «Скоро дадим новую машину, — пообещал диспетчер. — Вот одни из пассажиров пишет, что ты отказался от чаевых. Это в самом деле так?» — «Горловые унижают человека», — ответил Сеня. «Как, как?» — не понял диспетчер. «Теперь говорят «горловые», — объяснил Сеня. — Иные ловкачи стремятся их вырвать из горла такого же трудящегося человека, как и сами. Противно...» — Сеня изобразил возмущение. Он уверовал в мудрость Десятника, тем более что брешь в его личном бюджете, образовавшуюся в связи с примерным поведением на линии, покрывалась за счет таких вот рейсов, как сегодня с Инной, когда всего и дела, что принять в условленном месте пассажира с товаром и доставить его по адресу, который тот назовет.
— Куда едем-то? — спросил Сеня.
— В центр.
Сеня пытался поймать взгляд Инны, но она демонстративно смотрела в боковое окошко.
Свертки и пакеты Инне передал Артем Князев. Как обычно, он не сказал, что в них. Инна и раньше несколько раз ездила с Сеней Губой. Таксист казался ей нахальным, липким, и она старалась держать его на расстоянии. Каким образом Артем Князев познакомился и установил «деловые» отношения с Губой, она не знала, а Князь не допускал никаких разговоров на такие темы. Секреты «фирмы» он хранил твердо.
В густом потоке машин — скоро наступит час «пик» — такси Сени двигалось медленно, и Инна равнодушно поглядывала в окошко. Взгляд ее выхватил из толпы девушку в модном кожаном пальто, и Инна чуть слышно вздохнула: «Живут же люди...»
— В «Центральном» есть знакомый официант, — бодро сказал Сеня.
— Не липни. — Инна даже не посмотрела в его сторону.
У телеграфа Сеня перестроился в первый ряд, поехал совсем медленно. «На стоянку к «Метрополю», — подсказала Инна. У газетного киоска скучал молодой человек, в руке у него был фирменный пакет «Березки».
— Привет. — Инна была снова деловой и оживленной. — Я не заставила вас ждать?
— Минута в минуту. Чао, — ответил парень.
— Заберите свое имущество.
Они подошли к машине, и Инна отдала свертки...
— Всегда бы присылали посылки с такими симпатяшками, — сказал на прощанье парень и сел за руль припаркованного неподалеку «Жигуленка».
Первое поручение Князя Инна выполнила.
— Куда дальше? — поинтересовался Сеня Губа.
— К кинотеатру «Октябрь».
— Там останавливаться нельзя, знак висит.
— Подождешь в переулке.
Так ее инструктировал Князь — иногда он не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме Инны, видел его клиентуру.
У кинотеатра Инну ждала молодая, нарядно одетая женщина. Инна выделила ее из толпы по джинсовому плащу, только входившему в моду.
«Еще у нее в руке будет сумочка серого цвета», — сказал Князь. Все совпадало, и Инна уверенно подошла к женщине.
— Здравствуйте, меня зовут Инна.
Женщина с любопытством посмотрела на нее, ослепительно заулыбалась.
— Я рада вас видеть. Ведь вы та девушка, которую рекомендовал наш добрый друг?
«Добрый друг» — это, наверное, Князь», — догадалась Инна.
— Если вы — Мария...
— Да, это мое имя.
Мария радовалась Инне, будто встретила давнюю подругу. Она ежеминутно оглядывалась, словно выискивала в толпе знакомых. Инна, обратила внимание, что Мария улыбается так, как каждая вторая блондинка в зарубежных фильмах — широко, демонстрируя доброжелательность, — вот откуда она знает такую улыбку.
— Наш добрый друг много о вас рассказывал, — сказала Мария.
— Это Артем Князев? — спросила Инна.
— Такой молодой человек... Я все для него приготовила, пожалуйста, пройдемте со мной к машине...
Машина была припаркована в дальнем переулке, и идти пришлось минут пять. Мария, или как ее там звали, трещала без умолку, восторгаясь Князем.
Сверток оказался довольно тяжелым. «Книги», — догадалась Инна. Спрашивать она ничего не стала, Артем велел ей помалкивать. «Это перспективная клиентка, — предупредил он. — От нее мы можем многое иметь». «Кто такая?» — поинтересовалась Инна. Артем пустился в разглагольствования: «Учти, детка, в современном деловом мире чем меньше знаешь, тем лучше. Люди гибнут не от недостатка информации, а от ее избытка, особенно если при этом страдают любопытством». — «Не хочешь говорить — и не надо», — пожала плечами Инна. Ей действительно было все равно.
— Передайте, пожалуйста, нашему другу, что я всегда к его услугам. Он мне нравится своей серьезностью и не свойственной его возрасту предприимчивостью.
— Обязательно, — сказала Инна.
— Надеюсь, мы с вами еще увидимся, — попрощалась Мария.
— Конечно, — подтвердила Инна. Она отнесла сверток в такси, села на заднее сиденье, чтобы хоть таким образом избежать заигрываний Сени Губы.
— Настроение упало до нулевой отметки? — поинтересовался Сеня.
— Помолчи, — попросила Инна. — И так тошно.
На душе у нее и в самом деле было муторно. Роман после памятного вечера не звонил, хотя прошло уже несколько дней. Наверное, разобиделся. Князь окончательно превратил ее в посыльную. Приходилось таскать свертки, передавать записки, даже встречать поезда. Судя по всему, «фирма» Князя преуспевала и расширяла сферу своей деятельности. Вот и эта Мария... Откуда она вынырнула? С такими деловыми знакомыми и до беды недалеко.
— Слушай, деточка, — вкрадчиво сказал Сеня, — ты ведь в своей больнице в три обычно заканчиваешь? Давай я тебя буду встречать после работы и подвозить? Мне ничего не стоит, а тебе приятно и удобно...
— Не выйдет номер, Сенечка, — отрезала Инна. — На дешевку не клюю.
— Что пишет Борис Маркович? — ехидно спросил Сеня.
«Господи, — с тоской подумала Инна, — и этот про все знает, что же мне теперь, никогда не отделаться от того, что было и что хотелось бы забыть? Так и пристало на всю жизнь ко мне прошлое, и каждый подонок будет считать, что имеет на меня право? Вот сидит, губу отвесил, действительно точно кличку дали — Губа, а наверняка думает обо мне черт знает какую мерзость. И поделом — заслужила...»
Сеня тихо насвистывал модную песенку. Он пытался схватить взгляд Инны в зеркальце над лобовым стеклом. Инна все больше раздражалась, ей стало душно в машине, гнев грозил выплеснуться через край, и она резко сказала Сене:
— Глуши мотор!
— Мне приказали доставить тебя туда, где подобрал, — с недоумением возразил Сеня.
— Подбирают кошек! — почти закричала Инна. — А я человек!
— Во сумасшедшая! — удивился Сеня. — Высаживайся, кто тебе не дает. Баба из машины, мотору легче, — уже вслед Инне пробормотал таксист.
Он лихо скрипнул на повороте тормозами.
На встречу с Князем Инна опоздала на полчаса. Артем, злой и взвинченный, ожидал ее у начала Сиреневого бульвара.
— Если ты еще раз позволишь себе такое... — начал он.
— Ну и что? — независимо перебила Инна. — Не читай мне нотаций, а то я и не такое себе позволю...
Она отвернулась, чтобы Князь не заметил слезы.
— Что это с тобой? — Артем наконец увидел, что Инна на грани истерики.
— А ничего! Надоело быть на побегушках, вот что! Подай, привези!
Артем презрительно процедил сквозь зубы:
— Чтобы заработать, надо побегать, понятно?
Он достал записную книжку, нашел нужную страницу, что-то отчеркнул.
— Два червонца с тебя списываю за сегодняшние труды. Мог бы и три, но...
Инна заметила у Артема сверток, переданный Марией, вспомнила, что забыла его в такси.
— Сеня, спасибо, доставил, — перехватил ее взгляд Князь. — А так бы выплачивала его стоимость долго-долго, понятно, Инесса? Этому пакету цена шестьсот целковых...
Она ужаснулась. Ведь и вправду заставил бы отрабатывать по своим меркам шестьсот рублей, хотя кто знает, что в пакете!
Она взяла себя в руки, заискивающе попросила:
— Извини, пожалуйста, Князь. Сама не знаю, что это на меня накатило. С утра не в своей тарелке. Понимаешь, — сыпала она словами, — осточертело в больницу ходить, угождать болящим старикам...
— Оставляй настроение дома. Мы тебя при «фирме» числим еще и за то, что выглядишь на всю десятку. Думаешь, у нас не нашлось бы кому бегать, разносить товар? Но ты производишь впечатление на некоторых клиентов.
Они шли оживленной улицей, и казалось, встретились добрые друзья, приметная пара, он — высокий, спортивно-подтянутый, современный, она — под стать своему спутнику, стройная, хорошо одетая. Может быть, кто-то из случайных прохожих позавидовал им — так ладно они смотрелись со стороны. «Если бы они знали, что у меня на душе», — подумала Инна. Вот снова пришлось унижаться, упрашивать Князя, этого напыщенного идиота. Строит из себя крупного дельца, вершителя судеб таких, как она, втянутых в его спекулянтские махинации. На что уж хищник был Борис Маркович, но тот хоть не требовал участия в его делишках, наоборот, всячески ограждал от них, полагая, что, чем меньше Инна знает, тем лучше и для нее, и для него. Он иногда звал ее на какие-то свои встречи, но требовал присутствия, и не больше. Было, конечно, обидно, что она для Бориса Марковича находилась примерно в той же шкале ценностей, что и золотой браслет на массивной руке его законной супруги, — в кругу толстого Бореньки ценились атрибуты преуспевания.
Это было неприятно, однако Борис Маркович оплачивал обиды щедро, исходя из здравой мысли, что рано или поздно его деловой предприимчивостью заинтересуются те, кому положено, и тогда ему будет не до жиру — зачем же сейчас лишать себя маленьких радостей? А Князь? Загнал в угол, втянул в мелкое рабство. А вся его самоуверенность тотчас же слетит, как только за него возьмутся всерьез.
Этого Инна панически боялась, ибо не такой уж наивной была, чтобы не понять, что Князь и его «фирма» занимаются элементарной спекуляцией и жульничеством. «Вот рассчитаюсь с долгом и пошлю их всех к дьяволу». Эта надежда приносила Инне облегчение, хотя она и не совсем представляла, как будет жить без тех десяток, которые Князь подкидывал ей после удачных сделок на «текущую, как воды мутной реки, — так он говорил, — жизнь». Можно было бы жить как все — есть зарплата, в конце концов, она могла бы в больнице попросить добавочные группы, но даже думать об этом не хотелось: считать копейки, отказывать себе во всем из того, к чему приучил Борис Маркович? Нет, она достойна лучшей участи и добьется своего, пусть даже ценою временных унижений и жалкого подчинения Князю. Было бы хорошо познакомиться с шефами Князя, уж она бы постаралась произвести нужное впечатление и тогда отблагодарила бы этого тиранистого, мелкого пижона за все. За ценой бы не постояла... Или еще лучше — выйти замуж, но так, чтобы разом решить все проблемы...
— О чем задумалась? — прервал ее размышления Артем. — От обилия мыслей появляются ранние морщины.
Инна и не заметила, что вот уже долго они идут молча, и Артем искоса на нее поглядывает, удивленный ее необычным настроением.
— Так, ни о чем, — тряхнула прической Инна. Она старалась выглядеть беззаботной, не хватало еще, чтобы Князь догадался о ее тайных мыслях.
— Таким, как ты, много думать вредно, — продолжил Князь. — Смотри, Инка, выкинь блажь из головы, ничего тебе другого не остается, как только с нами. У тебя зарплата какая? — неожиданно спросил он.
— Девяносто, — машинально ответила Инна.
— А сапожки-гусарики на твоих изящных лапках тянут даже по магазинной цене на сто двадцать. Я уж не говорю о джинсах... Видишь разницу между твоими возможностями и потребностями?
— Вижу, — вздохнула Инна.
— Тогда вперед, без страха и упрека! От тебя, дорогая, зависит, сможешь ли ты устранить эти, как говорят экономисты, «ножницы». Или урезай потребности... Но умные люди всегда найдут эффективные пути для решения простеньких задачек на сложение-вычитание. В условиях дефицита и повышенного спроса только идиот не становится миллионером. Тебе, конечно, до миллионерши далеко, но без особых забот жить сможешь.
Артем нюхом чуял шатание среди своих подданных, в уме ему нельзя было отказать, и принимал свои меры. Иногда запугивал, иногда убеждал.
— Нет у нас условий для настоящего разворота, Инка, — серьезно сказал он. — А то бы я такие дела проворачивал, на черную зависть всем...
Это была любимая тема, говорить на нее Князь мог бесконечно, варьируя главную мысль: «не дают развернуться», и Инна, чтобы в сотый раз не слышать одно и то же, поспешно сказала:
— Мне пора, Артем, надо к родителям заехать.
— А я думал сделку с тобой отметить.
— Спасибо, Князь, в другой раз.
— Тогда еще один деловой вопрос. Ты у Жарковых дома была?
— Да, Роман приглашал.
— Ну и как?
— Кофе пили, музыку слушали, о жизни беседовали.
— Понятно. Говорят, у них в квартире шикарно, много клевых вещей? Ты ее внимательно рассмотрела?
— Квартира профессорская. А видела мельком, не буду же я шататься по комнатам...
— Присмотрись все-таки.
— Не пойму, зачем он тебе нужен? — с искренним недоумением сказала Инна. — Парень как парень. Кстати, совсем другой породы, чем мы. И в делах от него толку чуть. Скорее со своей наивной непосредственностью мешать только будет. Оставил бы ты его в покое...
Инна не видела, каким песьим блеском замерцали вдруг глаза Князя.
— Ненавижу! — срывающимся голосом сказал он.
— Кого? — изумилась Инна.
— Ненавижу таких вот уравновешенных, благополучных, как твой Роман! Чистюли проклятые!
— Он тебе ничего плохого не сделал. Живет своей жизнью...
— Уж не втюрилась ли всерьез? — спросил Артем. — От девиц всего можно ожидать...
— Артем...
— Интересное кино, — не унимался Князь, — от ханурика из комиссионки до желтенького пацана из ПТУ? Неравные браки всегда были в моде. Особенно если они свершаются на бегу, без особых формальностей.
Инна знала, что Артем отличается грубостью, ему ничего не стоит оскорбить самого близкого приятеля, обидеть незнакомого человека, бросить в спину девушке грязное слово. На жестокой изворотливости держалась и его власть в «фирме». Но она в глубине души надеялась, что после того, как снова стала «работать» на его компанию, он не станет оскорблять и унижать ее. Ведь Князь так гордился своей, как ему казалось, утонченной холодностью. Ему всегда хотелось выглядеть в глазах окружающих неким подобием удачливых воротил, которых в западных фильмах показывали только в отлично сшитых костюмах, с гранитными профилями, с «джентльменскими» манерами. Князь при других старался быть сдержанным и респектабельным. Он даже на «пятачке» как бы отстранял себя от всякой мелкой шушеры и взирал на суетящихся компаньонов свысока, со стороны. Однажды разоткровенничался с Инной: вся эта возня с «фирмой» временна, он еще покажет, на что способен, он знает свои возможности, он все равно свое возьмет, и лучше на его пути не становиться...
Все это Инна знала, но ей казалось, что Князь должен понимать: нельзя бесконечно топтать человека, должны же быть какие-то пределы, перед которыми следует остановиться, ибо даже самое крепкое дерево можно сгибать только до определенной точки — потом оно ломается. «Впрочем, ему что, если я сломаюсь, — подумала Инна, — найдет другую дурочку, будет гонять ее по кругу, подкармливать червонцами... Мало ли их, глупеньких, вертится по вечерам у баров да на всяких стометровках?»
— Не говори ерунды, Артем. — Инна отвернулась, чтобы он на лице не прочитал, что она думает. — Ни к чему мне этот мальчишка, ты же знаешь, мне много надо, а что он может? Просто неохота время терять, И не обижай меня, у меня обид и так сверх положенного.
— Ври, да не завирайся, Инесса. Такие, как он, нравятся таким, как ты. Я-то это знаю! Вы при чистеньких сами себя начинаете чувствовать просветленными, мечтаете о хрустальной любви и возвышенной дружбе.
— Дурак, — сказала хрипло Инна. — Я давно уже ничего не чувствую, кроме боли, понял? И прекрати или...
— Что «или»? — зашипел Артем, осаживая голос. На них, ссорящихся, уже стали оглядываться прохожие. — Нет у тебя никакого «или», ты, дешевка!
Инна заплакала. Это было унизительно — плакать на виду у случайных прохожих, знать, что слезы доставляют удовольствие Князю — он всегда в таких случаях чувствует себя сильным, — но поделать Инна ничего не могла.
— Ладно, его ты ненавидишь, за что — сказал, но почему ненавидишь меня? Я ведь тебе только что ноги не мою...
Инна лепетала что-то жалкое, невразумительное, в горле застрял липкий комок, дышать стало так трудно, что все вокруг потемнело.
— Перестань, истеричка, — отвернулся от нее Князь. — То, что я сказал, надо тебе услышать, а то начала от рук отбиваться. Думаешь, не замечаю, как спишь и видишь — рвануть в сторону? Только не выйдет, миленькая. Мы с тобой до самого конца вместе в одной связке пойдем... Успокойся и наведи штукатурку, не хватало еще, чтобы милиция заинтересовалась.
Они остановились у большой витрины магазина, и Инна глянула в зеркало, вытерла платочком слезы, быстро подсинила веки, подкрасила щеки.
— Так-то лучше, — сказал равнодушно Артем. — Придется тебе одну книжечку подарить, «Искусство властвовать собой» называется.
— А иди ты... — Инне теперь удавалось выглядеть спокойной.
— Вот и ладушки, — рассмеялся как ни в чем не бывало Артем. — Значит, так: берись за этого телка Жаркова всерьез. Бывай чаще у него дома. И, — он многозначительно посмотрел на Инну, — запоминай...
— Что?
— Все запоминай. Пригодится. И пусть тебя вдохновляет, что здесь не червонцем пахнет...
