ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Карл Перен появился в русской столице зимой 1913 года. Он снял в гостинице «Гранд-отель» двухкомнатный апартамент! мент и прикрепил на двери скромную визитную карточку: «Доктор Карл Перен».
Спустя несколько дней в газете «Новое время» появилось объявление: «Прорицатель будущего доктор К. Перен. Оккультные знания по новейшим данным. Наука об уме. Магнетическая концентрация (не путать с гипнозом)».
Выписав адреса из справочной книги «Весь Петроград», Перен разослал сотни писем о своих способностях угадывать будущее и сообщал, что им сделаны полностью подтвердившиеся предсказания коронованным особам, в том числе английскому королю и бельгийской королеве.
Скоро в великосветских салонах Петрограда появилась интереснейшая тема для разговоров: необыкновенный прорицатель будущего Карл Перен. Из уст в уста передавались истории о его сбывшихся предсказаниях.
Мосье Перен стал достопримечательностью великосветских кругов, о нем говорил «весь Петербург», и нет ничего удивительного в том, что Протопопов пожелал с ним познакомиться, — он был склонен ко всяческой мистике. Страдая неизлечимым недугом, он уже не раз обращался ко всяким чудодеям-исцелителям и даже к гадалкам. Среди российских промышленников он слыл дельцом хитрым и удачливым, а вот если кошка перебегала ему дорогу, он стоял, считая до ста тринадцати, или возвращался назад. Однако до осени 1915 года Протопопов не встречался с Переном и впоследствии признался ему, что он даже избегал знакомства с ним, так как боялся, что он предскажет ему несчастье, а то и смерть.
Прорицатель будущего господин Перен заинтересовал русскую военную контрразведку, как только он появился в русской столице. Перен именовал себя гражданином французской республики, паспорт у него был американский, а говорить он предпочитал по-немецки. В пограничном регистрационном листке в графе «Цель приезда» Перен записал: «Публичная демонстрация магнетических опытов с целью заработка». Но в Петрограде, сняв дорогой номер в гостинице, он потом никаких публичных выступлений не устраивал. Главное подозрение вызывало то, в каком кругу людей он стал вращаться и делать свои индивидуальные предсказания, — как правило, это были люди с положением, причастные к государственным учреждениям, политическим партиям или военным делам. Причем далеко не всегда с большими деньгами.
Когда началась война, Карл Перен начал всячески выказывать свою принадлежность и преданность тройственному согласию, внес и сообщил об этом в газете 300 рублей на текущий счет Красного Креста. В первые дни войны он посетил французское посольство, где оставил письмо, в котором объявлял себя добровольцем французской армии, готовым по первому зову отбыть во Францию. Письмо его было оставлено без последствий — кстати, в нем он и не указал даже своего адреса.
Теперь Перен с особой настойчивостью добивался знакомств в военных кругах. Контрразведка, зная об интересе к прорицателю в высоких сферах, успокоилась только тогда, когда Перен выехал из России. Пограничная жандармерия получила строгий приказ больше Перена в Россию не впускать…
Уехал он в конце 1915 года, вскоре после того, как его услугами воспользовался Протопопов…
Перен продиктовал тогда Протопопову перечень счастливых и несчастливых для него дней. И позже, давая показания следственной комиссии Временного правительства, Протопопов утверждал, что эти дни удачи и бедствий Перен предсказал ему с удивительной точностью. Но главное — это предсказание ему большой государственной карьеры.
Меж тем прорицатель Перен осел в Швеции и здесь узнал, что его восторженный поклонник стал министром внутренних дел России. С этого момента начинается новый тур их отношений.
Протопопов однажды получил от него письмо, полное тревоги за его дальнейшую судьбу. Какие-то запоздалые флюиды заставили чуткого прорицателя издали срочно предупредить Протопопова о том, что есть новые числа месяца, которые для него очень опасны. Но он может сообщить их ему только лично. Далее Перен писал:
«…Я избрал вас потому, что знаю, что вы этого достойны, потому что поверил в вас и в ваше будущее и делал опыты с большим успехом и еще большие успехи ожидают вас: положение, титул, величие, и они получатся скоро, под вашим управлением возникнет сильная новая счастливая Россия, правда, путь ваш не всегда будет усыпан розами, работа ваша будет трудна и обременительна, но вы преодолеете все препятствия и все затруднения, присущие государственному деятелю. Я утверждаю, что вы осуществите все свои честолюбивые мечты и вас ожидает даже большее, чем вы думаете, но нет розы без шипов, и я боюсь за вас, что вы подвергнетесь болезни между ноябрем текущего года и сентябрем 1917-го…»
«…Я действительно имею силу, но необходимо, чтобы вы осуществили все мои надежды, и только при этом условии я прибуду, но, так как во мне многие нуждаются, попросил бы дать мне знать об этом в продолжение месяца. Само собой разумеется, что, приеду ли я к вашему высокопревосходительству или нет, все это останется между нами, как и все находящееся в связи с моим делом в том случае, если я буду там».
И наконец, Перен сообщал, что безотчетное чувство подсказывает ему, что сейчас ему надо быть в России, возле Александра Дмитриевича, чтобы всего себя отдать познанию его судьбы и отвратить от него беды и несчастья, которые толпятся за его спиной. Это чувство настолько сильно овладело им, что он уже направляется в Россию, но, так как он ожидает сложности с оформлением этой поездки, он просит Протопопова оказать ему помощь, отдав соответствующее распоряжение по своему ведомству…
Протопопов немедленно отдает такое распоряжение начальнику департамента полиции Васильеву. Но распоряжение это (невыполненное) оказалось в военной контрразведке. Видимо, Васильев лучше Протопопова знал, кто такой Перен, но сам отменить распоряжение министра не мог и перебросил его в контрразведку. А там офицер оперативного отдела Сосновский пишет следующую справку: «Ввиду имеющихся данных о г-не Перене… о разрешении ему вернуться не может быть речи…»
С этой справкой начальник департамента полиции Васильев идет к Протопопову. Положение у него щекотливое — главное, он не собирается признаваться, что распоряжение министра он сам отправил в контрразведку. Весь разговор следовало лишить официальной основы и свести к советам и рекомендациям чисто дружеского характера…
Вот какое объяснение об этом представил позже Протопопов следственной комиссии Временного правительства (написано им собственноручно).
«Господину Председателю Верховной следственной комиссии. Дополнительное показание
Сношения с Переном (20 апреля)
1. Телеграмма моя Перену была ответом на его депешу: «Получили ли вы мое письмо?» Я ответил, что письмо получил, благодарю. Прибавил ли в депеше, что ожидаю следующего письма, — не помню твердо, но прибавить мог, так как очень интересовался его предсказаниями.
2. Письмо его лежало у меня на столе, оно относилось к февралю, содержало числа дней, в кои я должен быть осторожен, и сообщение продолжать предсказания.
Не прекратил я сразу получение писем решительною депешею, а послал свой ответ о невозможности его приезда по военным обстоятельствам, потому что не уяснил себе положения после слов Васильева, передавшего мне дело слишком мягко, приблизительно так: «Лучше оставить это дело (приезд Перена в Россию), против его приезда во время войны возражают». Я спросил: «Есть что-нибудь серьезное?» — «Нет, но лучше оставить, не настаивать». После этого разговора я сказал послать ему ответ.
3. Перена видел раз во время гадания, в конце 1915 года 4, более никогда его не видел. Считал его американцем.
А. Протопопов».
Получив отказ на въезд в Россию, Перен долгое время оставался в Стокгольме и почти ежедневно и вполне открыто посещал немецкое посольство…
Разведки союзных стран Англии и Франции, обеспокоенные возней с Переном и зная о его связи с Протопоповым, предприняли собственную проверку прорицателя и полученные данные спешно передали своим русским коллегам. И вот тут мы находим немало интересного…
«…Представитель американского посольства выразил сомнение в том, что Перен американец, и высказал предположение, что он немецкий шпион…»
«…Разговаривая всегда на немецком языке, Перен старался распространять ложные слухи в пользу Германии и своим поведением внушал сомнение, что он американский гражданин, а не германский подданный, занимающийся шпионством; корреспонденцию Перен получал из Дании и Гельсингфорса, сам показывал одно письмо из Германии… содержавшее угрозы по адресу России…»
«…По данным английской контрразведки… Карл Перен — американский гражданин австрийского происхождения, называет себя хиромантом, «опасный проныра», был указан английской разведке как подозрительный из Петрограда; невеста или любовница Перена — Гетгебюр, проживает в Петрограде. Об этой женщине, бельгийской подданной Алаиде Гетгебюр, проживающей ныне в Петрограде, английская контрразведка получила дополнительные сведения, что она недавно исчезла из Стокгольма, где она жила с австрийцем, натурализованным американцем, ведущим деятельную кампанию в пользу сепаратного мира…»
«…По данным, полученным из Швеции, Перен — еврей из Австрии, натурализованный в Америке; состоит в Стокгольме корреспондентом русского министра Протопопова и его посредником в переговорах относительно сепаратного мира. Он не скрывает, что состоит на жалованье у германцев. Между Протопоповым и Пере-ном происходила до последнего времени переписка при посредстве официальной вализы российской миссии в Стокгольме…»
«По данным французской контрразведки, из лиц, действующих под его (Перена) руководством, можно считать, между прочим, германского банкира Вартбурга из Гамбурга, в обществе которого его (Перена) видят…»
В общем, можно уже не сомневаться в том, кем был на самом деле научный прорицатель будущего Карл Перен, за что и во имя чего он так преданно полюбил русского министра внутренних дел.
