Глава VI
Дмитрий договорился встретиться с Варей у входа в «Балчуг» ровно в два, но сам приехал сюда минут за пятнадцать до назначенного времени. Он хотел заранее оплатить забронированный по телефону номер и взять ключ, чтобы потом не тратить время на формальности, необходимые при поселении в гостиницу.
Вышколенный швейцар с широкими лампасами на брюках предупредительно распахнул перед ним тяжелую, полыхнувшую начищенной латунью дверь, и Дмитрий сразу ощутил атмосферу дорогого отеля: ноги утонули в толстом ковре, везде были видны живые цветы, а в глубине уютного холла на мягких диванчиках вальяжно расположились какие-то люди, явно убежденные в том, что любое их желание свято. Словно в подтверждение этому мимо быстро прошел молодой официант с подносом в руках, торопясь принести кому-то чай.
У стойки дежурного администратора Есехина встретила милая молодая женщина в безукоризненно выглаженном темном костюме и собранными в строгий пучок каштановыми волосами. Очевидно, она многое повидала на своем рабочем месте и знала, как угодить клиентам. Едва Дмитрий заявил, что номер хотел бы снять всего на полсуток, администратор немедленно поинтересовалась: не нужно ли повесить в ванную комнату второй халат? А узнав, что нужно, деловито кивнула, словно он распорядился принести еще одну пепельницу.
Получив магнитную карточку, служившую ключом от номера, Дмитрий вышел на улицу. По пути в гостиницу он купил большой букет разноцветных гербер, и дефилировать с цветами перед входом ему было немножко неловко: здесь, в центре Москвы, можно было встретить кого угодно. Однако ждать пришлось недолго — Варя приехала минута в минуту.
Она еще издалека заметила Есехина и помахала рукой. Но сначала Варя поставила свой ярко-красный «Фольксваген» на гостиничную стоянку и только потом направилась к нему.
На ней было короткое с тоненькими бретельками летнее платье фисташкового цвета, открывавшее загорелые плечи и красивые ноги, и все мужчины оборачивались ей вслед. Улыбаясь, Варя быстро подошла к Дмитрию, но когда он попытался обнять ее, вдруг прижала к груди руки, словно боксер, уходящий в глухую защиту, и подставила ему всего лишь щеку — она была в своем амплуа.
— Это тебе, — протянул он ей букет. — Поздравляю с днем рождения!
— Какие красивые… Спасибо! У меня уже весь дом в твоих цветах! — воскликнула она.
Есехин и в самом деле при каждой встрече дарил ей цветы, и иногда его мучил вопрос: как к этому относится Варин муж? Не замечать, что практически ежедневно жена возвращается с букетом, он, конечно, не мог, и вряд ли подобные наблюдения улучшали его настроение. Но Дмитрий не испытывал к Валерию никакого сочувствия, словно тот был в чем-то виноват.
— И что же мы будем делать? — спросила Варя.
— Я забронировал столик в гостиничном ресторане и снял номер. Поэтому есть два варианта: мы можем отпраздновать твой день рождения — пообедать, выпить вина, а потом, если захочешь, поднимемся в номер. А можно и наоборот: сначала пойдем в номер, а потом — в ресторан.
Появившийся на ее лице румянец в очередной раз поразил Дмитрия. Варя всегда проявляла какую-то неловкость, когда в их разговоре хотя бы проскальзывал намек на секс, и в то же время была совершенно бесстыдна, когда дело доходило до самого секса. В постели она разительно менялась: у нее была безудержная фантазия, которую ограничивали лишь физические возможности и анатомические особенности человека.
— Есть и еще один вариант, — внимательно разглядывая цветы, сказала она. — Подняться в номер, заказать бутылку шампанского и не выходить оттуда до половины шестого. Потом нужно будет сломя голову мчаться домой. Сегодня вечером ко мне могут нагрянуть гости — так, ничего особенного, только близкие. Но надо хотя бы немного подготовиться.
Возражать против такого предложения Дмитрий не стал. Они молча, словно не были знакомы друг с другом, зашли в гостиницу, поднялись на лифте до нужного этажа и отыскали свой номер. Пока Дмитрий разбирался, какой стороной всунуть в дверной замок магнитную карту, Варя стояла с видом человека, совершенно случайно оказавшегося рядом.
«Балчуг» был одной из лучших гостиниц Москвы, и это проявлялось буквально во всем: в идеальной чистоте, в бесшумных кондиционерах, в улыбчивом, приветливом персонале, в шелковистом, струящемся постельном белье. И даже в том, что, когда они зашли в номер, в ванной комнате уже лежал второй белоснежный махровый халат с золотым вензелем, хотя с тех пор, как Есехин сделал соответствующее распоряжение администратору, прошло не более десяти минут.
Впрочем, халаты понадобились нескоро. Первым делом они быстро разделись и упали на широкую кровать. И Дмитрий в очередной раз сошел с ума от Вариного гибкого, податливого тела, чутко, счастливо реагировавшего на любую его ласку, на любое желание, от ее особого аромата, стонов и горячего шепота: «Ты у меня вообще не будешь спать по ночам!»
В этой фразе было столько волнующего и в то же время пугающего, что он постарался не вдумываться в ее смысл. За ней скрывалось не только огромное счастье, но и такие крутые повороты в его жизни, в жизни близких ему людей, к которым он еще не был готов. И Варя, словно опытный психолог, тонко чувствующий настроение своего пациента, тоже пока не стала развивать эту опасную тему.
Потом Дмитрий заказал в номер бутылку шампанского, два салата с креветками и яблочный штрудель со сливками — любимый Варин десерт. Столик на колесах, на котором официант доставил всю эту снедь, они распорядились придвинуть к кровати, чтобы даже во время еды не оставлять свое любовное логово.
Есехин разлил по бокалам шампанское, и они собрались уже выпить, как вдруг он хлопнул себя по лбу:
— Подожди минутку, — Дмитрий соскочил с кровати, нашел свой пиджак и вытащил из кармана красную бархатную коробочку. — Это мой подарок. На память.
С каким-то детским любопытством Варя взяла коробочку и открыла ее. Внутри, на мягкой подушечке, лежало кольцо с небольшим бриллиантом. Освещение в гостиничном номере было приглушенным, однако его оказалось вполне достаточно, чтобы драгоценный камень разбросал по подушечке искры.
— Ты сумасшедший! — с восторгом и любовью воскликнула она. Внезапно ее глаза округлились. — Послушай, это какое-то наваждение! Буквально вчера на Кутузовском я примеряла точно такое же колечко вместе с серьгами. Хотела их купить, но потом решила еще подумать. Ты буквально угадал мое желание.
— Завтра я подарю тебе подходящие к этому кольцу серьги, — сказал Дмитрий.
Теперь Варя смутилась:
— Я просто оговорилась. Если ты сделаешь это, то я на тебя обижусь.
— Но мне будет приятно…
— Нет! Ни в коем случае!
Было видно, что она действительно может серьезно рассердиться. Дмитрий потер подбородок и, как человек, отыскавший выход из сложной ситуации, с энтузиазмом заявил:
— У меня есть компромиссное предложение! Давай серьги я подарю тебе на следующий день рождения. Просто ты избавишь меня от головной боли. Всегда так трудно придумывать что-то…
— Посмотрим, — наконец смягчилась Варя.
Она вытащила кольцо из коробочки, надела на безымянный палец и повертела руку перед глазами, любуясь, как переливается драгоценный камень. Наконец Варя решительно сказала:
— Его я не сниму до конца своих дней! Меня и в гроб с ним положат!
Несмотря на нарочито грубоватую интонацию, смешанную с легкой иронией, словно она сама подсмеивалась над своей клятвой, эти слова прозвучали очень бесхитростно, простодушно и, как Есехину показалось, искренне. Во всяком случае ему было очень приятно слышать их.
Выпив шампанского, они принялись за салат с креветками, и тема подарка уже вроде бы была исчерпана, однако Дмитрий не удержался и спросил о том, о чем думал, когда выбирал в ювелирном магазине кольцо:
— А что скажет твой муж, когда увидит его у тебя?
Ему не хотелось создавать Варе проблемы.
Она пожала плечами и с сарказмом бросила:
— Думаю, Валерий на кольцо даже не обратит внимания, как, впрочем, не заметит он и если я надену платье задом наперед.
Это было очень по-женски: она готова была преувеличивать достоинства своего нового возлюбленного, восторженно оценивать его подарки и в то же время крайне пренебрежительно отзываться о том, кто был уже не в фаворе, включая своего мужа.
— В Турции мне показалось, что он принимает близко к сердцу все, что с тобой происходит, — осторожно заметил Есехин.
— Тебе именно показалось.
— Извини, если я затрагиваю не очень приятные темы, — попытался объяснить свое любопытство Дмитрий. — Но для меня все это очень необычно…
— Что ты имеешь в виду? — Ее вилка зависла в воздухе, и она внимательно посмотрела на него.
— Мне даже не верится, что еще несколько недель назад мы не знали друг друга… Ты буквально вытеснила из моей жизни почти все, что прежде было для меня очень важным, необходимым… В ней вообще ничего не осталось, кроме тебя.
Дмитрий мог поклясться, что в ее глазах промелькнуло торжество, однако вслух она довольно равнодушно сказала:
— Ты преувеличиваешь!
— Нисколько. Возьми хотя бы последнюю неделю. В понедельник мы созвонились еще по пути на работу и договорились вместе пообедать. Где же мы были? Ах, да, этот новый японский ресторан на Дмитровке. Больше в офис я не возвращался… Во вторник ты заехала за мной сразу после утреннего совещания. Мы отправились гулять в парк, потом катались на речном трамвайчике, у Центра международной торговли сошли, и я снял номер в этом поплавке — плавучем отеле… Вчера же ты позвонила мне и сказала, что хотела бы посмотреть «Титаник». После обеда мы пошли в кино…
— Из твоих слов можно сделать вывод, что я являюсь инициатором всех наших встреч. И ты этим недоволен! — вставила она.
— Не передергивай. И не заставляй меня извиняться за то, что я не говорил, — решительно возразил Дмитрий. — Я рад каждой нашей встрече. Просто не могу понять, как все это со мной случилось. Мне казалось, что я уже не способен потерять голову. Тем более, повторяю, от человека, о котором практически ничего не знаю. Точнее, я знаю о тебе уже много, но эта информация, как бы это сказать, очень специфическая.
— Что ты знаешь обо мне? Давай, выкладывай, — с неожиданной жесткостью потребовала Варя.
— Ну, например, я могу абсолютно точно сказать сколько родинок у тебя в самых интимных местах, но совершенно не представляю, как ты жила до встречи со мной.
Теперь она не просто покраснела, а буквально залилась краской и шлепнула его по руке.
— Нахал! — Она подумала. — А что бы ты хотел обо мне узнать?
— Все!
— Ну, хорошо… — Варя поставила бокал на стол, запахнула халат и закатила вверх глаза, словно ей надо было вспомнить содержание не очень интересной книги, к тому же прочитанной уже очень давно. — Счастливое детство и школьные годы я пропускаю — они прошли в Москве. Начнем с того, что в восемнадцать лет я поступила в университет, через месяц вышла замуж за своего однокурсника, а через два дня ушла от него, — она посмотрела на Дмитрия, словно проверяя, какой эффект произвело на него это сообщение. Но так как он молчал, Варя продолжила: — Дело в том, что на свадьбу приехали родители моего супруга, которые вместо «класть» говорили «ложить», а вместо «у нее» — «у ней». Кроме того, они ели курицу и рыбу руками и пытались целовать «свою дорогую невесточку», то есть меня, прямо в губы. Последнее было выше моих сил, и я сказала своему супругу, что если целуюсь с ним, это не значит, что то же самое буду делать с его родителями. Он страшно оскорбился и стал настаивать, что «надо уважать папу и маму». Два дня после свадьбы мы ругались, а потом я от него ушла.
Из дальнейшего рассказа Вари следовало, что наделанных в восемнадцать лет ошибок ей вполне хватило, чтобы продолжительное время не вступать ни в какие официальные отношения с мужчинами. Хотя за ней с серьезными намерениями ухаживали молодой полковник из Генштаба, врач-терапевт и заведующий метрологической лабораторией, куда она устроилась сразу после окончания университета. Однако преодолеть ее иммунитет они так и не смогли.
Только в двадцать восемь лет, встретив Валерия Локтева и прожив с ним около полугода, Варя решила расстаться с холостяцкой жизнью. Ее будущий супруг уже тогда подвизался в правительственном аппарате, водил дружбу со всякими бизнесменами и зарабатывал неплохие деньги. Но вовсе не это обстоятельство сыграло решающую роль. Как сказала Варя: «В двадцать восемь лет незамужних женщин начинают мучить всякие дурацкие комплексы». Да и в то время она уже была беременна Машкой.
Казалось, семейная жизнь складывается у нее прекрасно. Доходы мужа росли, хотя «он никогда не был звездой первой величины». Однако со временем Валерий стал Варю страшно раздражать.
— Понимаешь, можно работать в правительстве и быть ужасной посредственностью, — сказала она. — Мой муж — человек команды. Не исключаю, вместе со своей командой он заберется высоко, однако никогда не станет в ней первым. Валерий не способен придумать что-то необычное, совершить какой-то поступок, хотя, если ему прикажет начальник, будет пахать сутками и даже пойдет на нарушение закона. Конечно, он не скряга и в материальном плане дал мне много… — Варя замялась, подбирая слова, и вдруг засмеялась, — но женщинам всегда бывает мало. А он не способен дать все! Или хотя бы надежду на что-то необычное. Понимаешь? Надежда для женщины в данном случае важнее, — она пригубила свой бокал. — Мы уже несколько раз хотели разойтись. Он уходил, а потом возвращался… И вообще, в наших отношениях за последнее время многое изменилось. Валерий стал пить, орать на меня. Думаю даже, что он завел себе любовницу — чтобы сделать мне больно, отомстить за какие-то воображаемые согрешения… Права была мама, когда говорила, что нельзя выходить замуж, если не любишь, если просто боишься одиночества. Сейчас я ее очень хорошо понимаю, — печально подытожила Варя.
Ее характеристика своего мужа как-то не очень вязалась с наблюдениями Есехина. Он запомнил Локтева несчастным, сломленным мужиком, который страшно боится потерять жену и терпит все ее выходки. Однако когда находишься в постели с любимой женщиной, не до детального анализа, не до сопоставления фактов. И Дмитрий просто попытался за оставшиеся у них с Варей два часа компенсировать ей все жизненные невзгоды. Причем он очень старался.
Вместо половины шестого, как первоначально намечалось, расстались они уже в шесть. Из номера выскочили чуть ли не бегом. Проводив Варю до машины, Дмитрий подошел к администратору, чтобы сказать, что уже уезжает. За стойкой оказалась та же самая симпатичная всепонимающая дама.
— Надеюсь, вам у нас понравилось? — поинтересовалась она, нисколько не удивившись, что Дмитрий пробыл в гостинице не больше четырех часов.
— Да, спасибо, — промямлил он.
— Будем ждать вас…
Казалось, она нисколько не сомневается, что он опять здесь появится. Возможно, администратору что-то подсказывал ее богатый опыт.
Домой Есехин вернулся около восьми — это было обычное время, когда он приезжал с работы. Однако семейный ужин прошел практически в полном молчании, словно в квартире уже поселился дух какого-то скорого несчастья.
Ольга надолго погружалась в глубокую задумчивость, смотрела перед собой невидящими глазами и едва ковыряла вилкой в тарелке. Вероятно, она звонила ему на работу, но в очередной раз не застала. Отключал Дмитрий и мобильный, чтобы не разговаривать с женой в присутствии Вари.
Теперь уже сердце Есехина разрывалось от жалости и сочувствия к Ольге. Он знал, что принесет ей много неприятностей, потому что в ушах сладостной музыкой все еще звучало: «Ты у меня вообще не будешь спать по ночам!»
У Вари был удивительный талант простыми и часто совершенно невинными словами подстегивать развитие их отношений, переводить их в следующую стадию. Так было во время поездки в Турции, когда она всего лишь на память произнесла номер его рабочего телефона, и предчувствие любовной связи сменилось у Дмитрия пониманием, что между ними все уже случилось. Так вышло и сейчас: казалось бы, случайно вырвавшееся у нее в порыве страсти обещание бессонных ночей вдруг сделало очевидным то, что за этими угарными неделями должно последовать что-то более серьезное. Во всяком случае обычным адюльтером здесь не обойдется.