Книга: Поздний ужин
Назад: Часть пятая КТО ЖЕ ИМ ПОМОЖЕТ, ЕСЛИ НЕ Я?
Дальше: ПОМИНКИ ПО КНИЖНОМУ МАГНАТУ Повесть

Часть шестая
ДАЧНЫЙ ДЕТЕКТИВ

Клад
Каждую ночь на соседнем участке происходило что-то странное. Свет в доме горел до утра, но окна всегда были зашторены. Из дома периодически доносился приглушенный металлический звук, словно хозяин что-то сверлил дрелью.
Время от времени дверь открывалась, и Саша вытаскивал из дома очередной тяжелый мешок, волочил его к забору, вытряхивал содержимое и возвращался назад. И вновь включалась таинственная дрель. А через час хозяин тащил новый мешок. И так продолжалось до самого утра.

 

Саша появился в поселке зимой. Он купил дом и участок земли у Гранта Ивановича, который лет десять назад приобрел полпоселка, а теперь постепенно распродавал свои владения.
Грант Иванович — последний старожил. Земли здесь дали порядочно, потому что дачи строили видные в городе люди, но судьба основателей поселка сложилась как-то неудачно. Кто был у власти, ее лишился. У кого деньги водились, пострадал еще больше: несколько человек еще в те советские времена посадили за взятки, а одного даже расстреляли. Остальные, те, кто уцелел, распродали участки.
Остался один только Грант Иванович, который освоился в новые времена и занялся торговлей недвижимостью. Он скупал за бесценок старые дачи у наследников, которые не хотели заниматься хозяйством, ремонтировал обветшавшие дома и продавал их уже за хорошие деньги.
Виталий Шувалов увидел нового соседа только в мае, когда перебрался из города. Виталий сильно удивился, узнав, что Гранту Ивановичу удалось все-таки продать соседний участок, считавшийся безнадежным. Отдавать его за копейки Грант Иванович не хотел, а люди с деньгами предпочитали что-нибудь получше.
Шувалов много лет снимал в поселке домик, жил здесь с мая до октября. Грант Иванович предлагал ему купить свой дом, но у Шувалова не было таких денег.
С новым соседом он познакомился буквально через неделю, когда тот пришел за помощью. Саша полез в подвал посмотреть, что там делается, лестница под ним подломилась, он упал и сильно расшибся.
Виталий обработал ему раны и по-дружески посоветовал быть осторожным:
— Дом очень ветхий. Нужен серьезный ремонт, а то в один прекрасный день вам что-нибудь на голову упадет.
Саша поморщился:
— Жаль, что вы не сказали мне об этом зимой, когда я покупал эту рухлядь. Зимой дом показался мне вполне приличным и цена подходящей.
Зимой, когда все было в снегу, дом выглядел вполне симпатичным и надежным. А весной Саша выяснил, что дом наполовину сгнил и ремонт обойдется ему в такую сумму, за которую легче новый купить. Каждую весну, когда безымянная речка, проходившая через поселок, разливалась, вода затапливала весь Сашин участок и отступала только в середине мая. В результате в доме даже в жаркую погоду было сыро и холодно. Саша не жалел дров, топил с утра до вечера, но сырость была неискоренима.
Он ходил к Гранту Ивановичу, скандалил, требовал расторгнуть сделку, потому что его фактически обманули.
Но Грант Иванович только улыбался:
— Дорогой Саша, у меня же не магазин, куда можно вернуть непонравившуюся вещь. К тому же дом не так уж плох, его всего лишь надо подремонтировать. Я сам каждый год вынужден делать ремонт: то венцы надо менять, то крышу ремонтировать…
Саша клял себя на все лады за то, что зимой повел себя легкомысленно. Но что теперь делать? Денег на ремонт у него не было: все сбережения он потратил на этот дом, считая, что по дешевке приобрел чудесную дачу.
Однажды ночью Саша разбудил Шувалова — его укусила крыса, которая пробралась в дом и сожрала его припасы, а потом еще и набросилась на хозяина. Оказалось, что в подвале полно крыс. Больше ни у кого в поселке крыс не было. Шувалов сделал Саше укол и посоветовал завести собаку и кота.
На следующий день Саша явился к Гранту Ивановичу. Разговор проходил на повышенных тонах. Саша даже взял его за грудки и требовал расторгнуть сделку. Но Грант Иванович, который прошел большую жизненную школу, держался твердо. Он только пообещал раздобыть для Саши крысиной отравы.
После этого разговора Саши несколько дней не было видно в поселке, и Шувалов решил, что он плюнул на все и съехал. Но Саша вернулся. Он приехал на машине и привез какую-то пожилую даму. Неужели нашел покупателя, удивился Шувалов. Но скромно одетая дама не производила впечатления человека, намеренного совершать рискованные сделки с недвижимостью.
Гостья внимательно осмотрела участок. Саша почтительно сопровождал ее, не отставая ни на шаг. Потом они вышли на улицу, обошли поселок. Женщина остановилась перед домом Гранта Ивановича и долго что-то говорила Саше. Потом они вернулись к нему домой.
Вечером Саша на машине отвез пожилую даму в город. Вернувшись, он явился к Гранту Ивановичу и потребовал от него генеральный план поселка. Тот несказанно удивился:
— Да зачем вам? Неужели вы еще один участок надумали купить? Так я вам без всякого плана все покажу.
На его глазах Саша тщательно обследовал план, сверяясь с какими-то записями. Видимо, нашел то, что хотел, потому что ушел крайне довольный и озабоченный.
С этого дня Саша переменился. Он стал энергичным и целеустремленным. Однажды он пригнал на участок большой экскаватор. Экскаваторщик задумчиво изучал фронт работ. Они что-то обсуждали, но не договорились. На следующий день к нему подкатил грузовик и водитель сгрузил ящики с тяжелым оборудованием.
И вот тогда начались Сашины ночные бдения.
В поселке ничего не проходит незамеченным.
Патриарх поселка Грант Иванович пришел к Шувалову и как бы между делом поинтересовался:
— Не знаешь, что Саша затеял?
Видно было, что Грант Иванович просто умирает от любопытства. Но Шувалов занимался своими делами. Саша к нему больше не заходил. Однажды они встретились на улице. Саша был весь в песке, словно он с утра до вечера копал.
Первым не выдержал Грант Иванович. Однажды ночью он проник на Сашин участок, чтобы разобраться, что за мешки тот таскает из собственного дома. Посвечивая себе фонариком, Грант Иванович пробрался к забору и затаился в зарослях крапивы. Он увидел, как, тяжело отдуваясь, Саша притащил мешок и вытряхнул содержимое. Когда Саша ушел, Грант Иванович изучил содержимое мешка: это была земля.
«Но что он роет под домом? — подумал Грант Иванович. — Подвал у него есть. И главное: зачем этим заниматься по ночам? Что и от кого он пытается скрыть?» Грант Иванович ушел домой озадаченный. Таких загадок еще никто в поселке ему не загадывал. А тут еще эта необычная пожилая дама, которую Саша опять привозил из города… На сей раз они никуда не ходили, заперлись у него в доме и просидели до позднего вечера.
Грант Иванович вконец извелся. Он часа два проторчал у Шувалова, чтобы подстеречь загадочную даму. И дождался: когда Саша вышел ее проводить — Грант Иванович тут как тут, поздоровался с Сашей, а сам с этой женщины глаз не сводит. А она на него посмотрела и преспокойно говорит:
— Что, Грант Иванович, не узнаете? Да, сильно мы с вами изменились.
И Саша ее увез. А Грант Иванович долго еще стоял на дороге как вкопанный. А потом не к себе пошел, а к Шувалову.
— Знаете, кто сейчас приезжал к нашему Саше? — спросил Грант Иванович.
Шувалов покачал головой.
— Это был призрак, — как-то буднично сказал Грант Иванович и ушел.
Кончилось это тем, что Грант Иванович пришел к Саше и предложил выкупить у него дом за те же деньги, которые тот уплатил зимой. Весть об этом мгновенно разнеслась по поселку. Грант Иванович никогда не заключал невыгодных сделок. Так что же с ним случилось? Неужели на старости лет ему стало стыдно обманывать покупателей?
Шувалов не поверил этим разговорам. Но вечером к нему зашел Саша, усталый и слегка пьяный. Объяснил:
— Мы оформили сделку с Грантом Ивановичем, вот и выпили по маленькой.
Слухи оказались верными. Грант Иванович не только выплатил Саше полную стоимость дома, но и компенсировал ремонт, который тот сделал. Подобная щедрость со стороны Гранта Ивановича казалась просто немыслимой.
Угостив Сашу чаем, Шувалов между прочим сказал:
— К тебе приезжала одна дама. Так вот она произвела на Гранта Ивановича неизгладимое впечатление. Он даже сказал, что она призрак.
— Они были когда-то знакомы, — пояснил Саша. — Ирина Сергеевна жила в поселке. Ее муж Рогожин был одним из его основателей. Им принадлежал как раз мой участок.
— Он уже умер? — спросил Шувалов.
— Расстрелян, — ответил Саша. — Помнишь, при Хрущеве расстреливали за валютные махинации? Вот Рогожин и попал под расстрельную статью. — Саша допил чай и встал: — Пойду собираться. Грант Иванович требует, чтобы я уехал как можно скорее.
Днем Саша погрузил вещи на машину, запер дверь, отдал ключ Гранту Ивановичу, помахал Шувалову рукой и уехал. Едва Сашина машина исчезла за поворотом, Грант Иванович двинулся к двери, но увидел, что за ним все наблюдают, повернулся и пошел к себе.
А на следующий день Грант Иванович пропал. Причем машина его осталась на месте. Первым его исчезновение установил Шувалов, вернувшийся вечером из города. Он обратил внимание на собаку, которая часами выла у калитки и бесцельно бегала по участку. Днем Грант Иванович всегда держал ее на цепи, чтобы она не отпугивала клиентов, и выпускал только на ночь.
Он зашел на участок: может быть, Гранту Ивановичу стало плохо и он не встает? Но когда подошел к крыльцу, увидел, что дверь заперта снаружи на замок. Значит, хозяин куда-то ушел. Но в поселке его не было, а за пределы поселка он выбирался только на машине. Во всяком случае так было все последние десять лет.
Шувалов не испытывал теплых чувств к Гранту Ивановичу, но шестое чувство подсказывало ему, что есть причина для беспокойства. Он сидел на веранде и смотрел на опустевший Сашин дом. Повезло парню! Как Саше, интересно, удалось уговорить Гранта Ивановича вернуть ему деньги? Раньше он не был таким сентиментальным. Может быть, на патриарха так подействовала встреча со старой знакомой?
Ее фамилия Рогожина. Да, Шувалов вспомнил историю ее мужа. Рогожин обвинялся в скупке золота и валюты. Тогда это считалось тяжким уголовным преступлением. В деле Рогожина была одна тонкость… Приговор, разумеется, предусматривал конфискацию имущества, но конфисковывать было нечего. Даже дом в поселке он успел продать до ареста. Говорили, что он припрятал драгоценности и доллары, но следователи ничего не нашли. Рассказывали даже, что они предлагали ему сохранить жизнь в обмен на ценности…
Когда Шувалов все это вспомнил, он понял, где надо искать Гранта Ивановича.
Уже стемнело, и он взял фонарь и ломик. Бывший Сашин дом был заперт изнутри. Шувалов ломом отжал замок и вошел. Электричества в доме не было, но он знал, где находится подвал.
Это был очень старый и очень глубокий подвал. Его вырыли прежде, чем поставили дом. Шувалов откинул крышку и посветил вниз: на земле лежал Грант Иванович. Он полез в подвал, но ветхая лестница подломилась. Он упал вниз, сломал ногу и потерял сознание.
«Даже самого циничного и ушлого человека можно поймать на простую наживку», — подумал Шувалов и стал поднимать Гранта Ивановича. Когда Саша привез к себе вдову расстрелянного Рогожина и сделал вид, будто ведет раскопки под домом, Грант Иванович решил, что там и хранятся ненайденные милицией несметные сокровища бывшего хозяина.
Он заплатил Саше приличную сумму — в качестве отступного. И в надежде завладеть кладом полез в подвал.

 

Роскошное алиби
Ему понравилось работать в дачных поселках. Если кто-то и закричит, то редкий сосед сразу бросится на подмогу. Кому охота рисковать жизнью? Так что у него в любом случае оставалось время исчезнуть.
К тому же он выбирал дома, стоящие на отшибе, предпочитал пенсионеров, которые падали в обморок от одного его вида. Он избегал кровопролития. Знал — красть можно всю жизнь и если повезет, то безнаказанно, а за убийство закатают надолго. В тюрьму ему не хотелось, поэтому он действовал осторожно. Грабил дачные домики по ночам. Если хозяева просыпались, исчезал.
Область большая, так что в одном и том же поселке он никогда дважды не появлялся.
Все шло удачно — до этого понедельника, когда он присмотрел себе богатенький дом в новом поселке, где постоянно обитала одна лишь бабушка, которая, судя по всему, не страдала бессонницей.
Он влез в дом под утро, когда сон всего слаще. Ему, совсем еще молодому парню, неведомо было, что пожилые люди часто просыпаются среди ночи и уже не могут заснуть. И это был тот самый случай. Хозяйка проснулась в три часа ночи, и сна как не бывало. Но она продолжала лежать в постели, надеясь, что ей все-таки удастся задремать.
И она услышала, как по дому кто-то бродит. Если бы она сделала вид, что спит, то осталась бы живой. Но она поднялась, вышла в коридор и лицом к лицу столкнулась с преступником. Если бы она просто закричала, он бы убежал. Но она попыталась схватить его и стала громко звать на помощь. Он испугался, что его могут поймать. Ему под руку попался молоток, и он со всей силы ударил старушку по голове.
Ее нашли на следующий день мертвой. Увидев молоток, сотрудники уголовного розыска сделали вывод, что это дело рук известного им преступника, которого приятели называли просто Алик. Полтора года назад в этом поселке он уже убил двоих — точно так же, молотком размозжил им головы.

 

Еще издалека Николай увидел сбитого человека, приткнувшиеся у обочины «жигули» и растерянного водителя, который не знал, что предпринять. Николай притормозил и вылез из машины.
— Я не виноват! — первое, что он услышал от водителя «жигулей».
Отодвинув водителя в сторону, Николай нагнулся над пострадавшим. Тот лежал на спине и тихо матерился. Николай осмотрел его, вздохнул и вернулся к машине за своим докторским чемоданчиком.
— Что со мной? — спросил лежавший на земле человек.
— Серьезных повреждений пока не вижу, — ответил Николай, — думаю, недельку полежишь в больнице. Повезло тебе, парень.
— Да мне фантастически не повезло! — взорвался он. — Я на электричку торопился, а этот козел мчался на такой скорости, что не сумел затормозить. Таким за руль вообще нельзя садиться. Спроси у него, за сколько он права купил. Слушай, может, отвезешь меня в город? Деньги у меня есть, не думай.
— Тебе нужно в больницу, — сказал Николай.
— Не хочу я в больницу! — крикнул тот. — Да на мне, как на кошке, все заживет. Отвези меня в город, а, друг?!
И в этот момент подъехала милицейская машина. Пострадавший с ненавистью посмотрел на милиционеров и закрыл глаза. Один из офицеров стал задавать вопросы владельцу «жигулей», второй подошел к Николаю.
— Ну, как он?
— Думаю, все обойдется.
Милиционер присел на корточки:
— Как вы себя чувствуете? Говорить можете?
Пострадавший лежал, не открывая глаз.
Милиционер ощупал его карманы, вытащил паспорт и вернулся в свою машину. Через несколько минут он подозвал к себе Николая:
— Он не может убежать?
— В ближайшие несколько дней он сам ходить не сможет.
Милиционер успокоился.
— Имейте в виду, что это особо опасный преступник. Он находится в розыске.
— В чем его обвиняют?
— В этот понедельник он ограбил и убил одну пожилую женщину. — Довольный, что преступник попался, милиционер стал словоохотливым: — Да мы его однажды уже чуть не посадили. Он двоих убил, но, гад, извернулся и от суда ушел. Алик его кличка, о нем много писали.
Да, о «деле Алика» Николай читал.

 

На свою беду супруги разговаривали слишком громко. Они поздно вечером приехали на дачу и, готовясь ко сну, обсуждали покупку машины, намеченную на следующий день. Все никак не могли прийти к соглашению по поводу цвета машины. К этому супружескому спору внимательно прислушивался человек, которого они не видели.
Он легко перелез через забор и стоял в тени под окном. Он ждал, когда в доме погаснет свет. Уже нашел окно, через которое можно влезть. Хозяева, уверенные в своей безопасности, даже не закрыли дверь на задвижку.
Он легко проник в дом, прихватив по пути молоток. Стараясь не шуметь, медленно продвигался к комнате, где спали хозяева. Если они собрались покупать машину, значит, у них при себе большие деньги.
Приоткрыв дверь, которая даже и не скрипнула, он пробрался в спальню. В свете луны отчетливо выделялась голова хозяина на белой подушке. Не раздумывая, он ударил его молотком по голове. От страшной боли мужчина закричал, попытался сопротивляться, но после второго удара потерял сознание. Проснувшись, женщина тоже закричала, вскочила с постели и бросилась к двери. Он поймал ее, ударил раз, потом другой. Он бил ее, пока она не рухнула на пол.
Убедившись, что хозяева больше не подают признаков жизни, он успокоился и стал методично обыскивать дом. Опустошил женскую сумочку, забрал с тумбочки две пары часов, ощупал карманы мужского пиджака, висевшего в шкафу, выпотрошил ящики стола. Он управился меньше чем за час. Набралось не так уж мало, он сложил все в сумку, забросил ее на плечо и ушел. Было еще темно, все спали, и он остался незамеченным.
Под утро он вышел из леса на шоссе, остановил первую попавшуюся машину и через час был в своей берлоге, где разобрал украденные вещи и, достав из холодильника бутылку водки, отметил удачное дельце.

 

Через час после ухода грабителя муж пришел в себя. Он с трудом поднялся с залитой кровью кровати и подошел к жене. Она была мертва. Мужчина с трудом добрался до соседей, которые вызвали милицию и «скорую помощь». Он успел описать приметы преступника, но на следующий день скончался в больнице.
Описание преступника показалось сотрудникам уголовного розыска знакомым. Под него подходил вор-рецидивист Альберт Широков, которого все называли просто Аликом. Правда, прежде он никого не убивал.
Алика арестовали. Краденых вещей в его берлоге не нашли — он успел их куда-то перепрятать. Опознать его было некому. Сам Алик уверял, что в ночь убийства не выходил из дома. И у него был свидетель — его сожительница, которая на следствии клялась и божилась, что всю ночь Алик провел рядом с ней, ни на минуту не отлучался.
Ей никто не поверил. Но доказать, что они с Аликом врут, не удалось. Его держали в следственном изоляторе год, потом все-таки выпустили. Об этой истории писали все газеты.

 

Милиционеры хотели поговорить с Аликом и попросили Николая отойти. Потом ему разрешили вернуться к лежавшему на земле преступнику и продолжить перевязку. Алик открыл глаза и укоризненно сказал:
— Я же просил тебя отвезти меня в город. Теперь все, менты загребут. Шьют мне убийство какой-то бабки, которую я и в глаза не видел. Только ничего им не обломится.
Николай, занятый своим делом, молчал.
— У меня есть алиби, — прошептал Алик. — Надежнее не бывает. В понедельник, когда ее убили, меня в поселке не было, понимаешь? И мое алиби у меня в сумке.
Он рассмеялся, но тут же скорчился от боли.
— Слушай, — опять зашептал он, — дай мне чего-нибудь обезболивающего, а? Сильно болит.
Николай внимательно посмотрел на него и достал из чемоданчика шприц. Через несколько секунд после укола Алик блаженно расслабился и разговорился:
— Уж если они не смогли меня посадить за то, что я действительно сделал, то пришить мне то, к чему не имею отношения, им и вовсе не удастся. Всю ту ночь я пил с приятелем. Он в розыске и, конечно, не придет в милицию, чтобы меня выручить. Да этого и не надо. Он где-то украл фотоаппарат, знаешь, который сразу выдает фотографии? Мы выпили и стали друг друга щелкать, пока кассета с пленкой не кончилась. Я сейчас вспомнил, что он снял меня на фоне телевизора, там на экране точное время показано. А от моей берлоги до поселка, где бабку замочили, четыре часа езды. Так что я никак не мог успеть туда и обратно. Придется им меня отпустить.
Алик засмеялся и зевнул. Обезболивающее средство действовало и как снотворное. Он закрыл глаза и через минуту захрапел.
Николай сложил свои инструменты в чемоданчик. Когда оба милиционера отвернулись, он открыл сумку Алика и взял конверт с фотографиями. Сунул его в чемоданчик и пошел к своей машине.
Милиционер крепко пожал ему руку.
— Может, вам благодарность на работу прислать? Давайте запишу ваше имя, — предложил он.
Николай отказался.
Отъехав на порядочное расстояние, он остановил машину. Вышел на обочину, достал фотографии, взятые у Алика, и одну за другой сжег их зажигалкой.
Только потом он понял, какую непоправимую ошибку совершил. Если Алик действительно не совершал этого преступления, значит, старушку убил кто-то другой. Алика посадят, но за чужое преступление. А настоящий убийца останется безнаказанным. Значит, чья-то жизнь по-прежнему под угрозой.

 

Рецепты одинокого дачника
Зимой в дачном поселке мало кто живет. От станции далеко, дорогу не чистят, когда снег выпадет, до магазина не доберешься. И страшновато. Здесь всяких людей можно встретить. Вечером ходить по улицам опасно. Ни одно окно не светится. И тишина неприятная.
Но этой зимой появился у нас в поселке один дачник, снял дом, завел собаку, купил телевизор и живет.
Он давно на пенсии, но очень бодрый. Похоже, одинокий. Человек милый, спокойный, вежливый. Кто на дачу приезжает, обязательно к нему заходит: взять сухих дровишек на растопку или большую лопату снег разгрести. А то и просто чайку попить.
Приезжать-то мы приезжаем, а ночевать мало кто остается. Раньше все было иначе, жили в поселке круглый год. А теперь боимся — трех молодых жестоких парней, от которых всего можно ожидать.
Братья Ждановы — наваждение нашего поселка. Они живут в старом родительском доме у самого леса. Родители были вполне приличные люди, но рано умерли. А дети — просто исчадие ада.
Старший уже отсидел за кражу три года. Среднего хотели посадить за драку в ресторане, но свидетели отказались от своих показаний. Младший только что отслужил в армии. Все трое нигде не работают. Воруют — этим и живут. Днем спят до обеда, вечером шатаются возле станции, пьют, дерутся.
Они обчистили все дома в поселке. Доказать это никто не может, но сомнений ни у кого нет. Они берут все, что могут вынести, даже стулья и холодильники. Продают где-то по дешевке и пьют.
И мало кто из нас избежал неприятной встречи с ними. Кого избили, кого в речку столкнули.
Обращаться в милицию бесполезно. Однажды участковый к ним наведался. Один! Думал их напугать. Но не на таких напал. Не знаю, о чем они поговорили, но вылетел от них участковый, как пробка. Думаю, что он еще рад был, что дешево отделался. Могли избить до полусмерти — свидетелей-то нет. Дом их на отшибе. Его за километр обходят.
С тех пор участковый жалоб на Ждановых не принимает.
У старшего брата ружье есть, охотничья двустволка. Каждое воскресенье он стреляет по бутылкам. Двое других сидят на крыльце и наблюдают. Потом все втроем пьют.
В прошлое воскресенье днем, когда наш новый сосед по даче пошел на станцию за молоком, братья его навестили. Настал, значит, его черед.
Сорвали замок с калитки и пристрелили пса, который их облаял. Дверь в доме выбили. Забрали все, что смогли увезти на его двухколесной тележке — телевизор, самовар, посуду, одежду, продукты и все деньги.
Когда дачник вернулся со станции и увидел убитую собаку, ему стало плохо с сердцем. Ни телевизора, ни вещей жалко не было, а вот собаку он любил.
Телефона у него не было, вызвать неотложку он не мог. Кое-как отлежался.
Снег у нас не убирают, людей мало, следы на снегу хорошо видны. Рано утром дачник пошел по следу тележки и оказался у дома Ждановых. Он понял, что они дом обчистили, и поехал в милицию. Написал заявление, но участковый сказал, что сейчас у него много дел, поэтому прибудет в поселок позже. Но так и не появился.
Я заезжал в поселок. Услышал об этой истории. Зашел к дачнику. Он человек у нас новый, всего не знает. Я ему посоветовал уехать. Сейчас в Подмосковье снять дом не проблема. Братья могут ведь к нему наведаться и еще раз.
Раньше они дома грабили только в отсутствие хозяев. Теперь же совсем обнаглели, никого не боятся. Если дачник дома окажется, неизвестно, что из этого выйдет. В общем, лучше уехать. Но сосед отказался, сказал, что ему наши места нравятся, воздух хороший, тишина, лес. Все это так, конечно…
Новую собаку он заводить не стал, а вот телевизор купил. Да и как без телевизора вечером? С тоски умрешь. Самоваров в магазине не было. Чайник купил электрический, кофту теплую, соковарку и еще что-то из вещей и посуды. Нанял машину на станции и привез. Сам разгрузил. Таскал по одной коробке от дороги к дому.
Вечером один из соседей шел мимо, смотрит: окно голубым светится, чайник кипит, дачник сидит в теплой кофте, наслаждается жизнью. И даже вроде бутылка у него на столе, хотя раньше не пил. Занавески у него прозрачные, с улицы все видно.
А через пару дней возле станции поздно вечером женщину ограбили и избили. Она потеряла сознание, пролежала долго в снегу и замерзла. Никто не сомневался в том, что это дело рук братьев Ждановых. Значит, перешли они какую-то границу и стали на людей нападать.
Через неделю я опять приехал в поселок. Зашел к дачнику. Смотрю, дверь открыта, а хозяина нет. Испугался за него, а он, оказывается, в сарае что-то мастерил. Вышел ко мне в одной телогрейке, разгоряченный, веселый и подшофе. В общем, пить начал. Поговорили мы минут пять, и я уехал.

 

Вечером в воскресенье пьяные братья вломились в дом к дачнику. Им надо было выпить, а запасы кончились, денег не было. А во всем поселке только у дачника окна и светятся.
Дверь у него не заперта была. Вошли и смотрят на него. Он сидит за столом и чай пьет. И молчит.
Младший очки с дачника сорвал, стал издеваться. Средний за нож взялся. Старший с угрозой спрашивает: где деньги? Тот кивнул на пиджак. Старший вытащил кошелек — там только мелочь оказалась.
Младший, самый жадный, буфет обчистил, в другую комнату прошел и радостно братьев позвал. Под кроватью у дачника младший бутылку с самогоном обнаружил. Старший разозлился: вот сволочь, самогон гонит и молчит! И с размаху ударил дачника. Тот свалился вместе со стулом, ударился головой об пол и потерял сознание.
Средний брат старшему говорит: ты что делаешь? Загнется ведь, посадят. Старший только выругался: ничего, старик живучий.
Под домом они нашли самогонный аппарат, ящик пустых бутылок и десяток полных. Одну бутылку они сразу открыли, младший на пробу отхлебнул и кивнул одобрительно. Погрузили они бутылки на тележку, забрали из холодильника хлеб и колбасу и к себе двинулись.
Дачник только через час в себя пришел. Голова от боли раскалывалась, но жив. Прибрался в доме, принял три таблетки аспирина и лег спать. Утром встал рано, разобрал самогонный аппарат до винтика, чтобы следа не осталось. Пустые бутылки в сарай отнес, спрятал подальше, за дрова.

 

Я почти каждую неделю заезжал в поселок. Решил свой дом продать. Жалко, конечно, дедов дом. Но жить здесь не могу, только налоги плачу. Да у нас уже половина домов продана.
Привез я покупателя. Заодно зашел дачника проведать. Смотрю, он щенка купил. Бутылки на столе я не увидел. Принюхивался — вроде не пахнет от него.
С покупателем мы почти договорились. В субботу он уже с семьей поехал дом смотреть. Ну, я не сомневался, что его жене и детям понравится. Участок полгектара, лес не вырублен, дом хотя старый, но надежный, теплый. Правда, ни газа, ни водопровода, ни теплого туалета у меня нет. Ну, да это уже дело нового хозяина, он при деньгах.
Пока покупатели дом осматривали, я вышел на улицу. А мне навстречу сосед идет, которого я с лета не видел. Его братья Ждановы однажды до полусмерти избили. На прощание старший из братьев его в живот сапогом пнул и сказал: еще раз увижу, убью. Сосед не стал проверять, шутил старший Жданов или нет, а собрал вещички и в город переехал.
А тут смотрю идет, довольный, санки с дровами везет. Подошел ко мне и говорит:
— Ждановых-то вчера в морг увезли, всех троих.
— А что случилось, — спрашиваю, — кто же их убил?
— Да если бы их кто убил, — говорит сосед, — я бы этому человеку памятник поставил. Они дряни какой-то напились и умерли. Ты же их знаешь, пили по-черному, налакались метилового спирта и все.
— Метилового спирта? — удивился я.
— Да не знаю я точно, — говорит сосед. — Какая разница? Главное, что их больше нет.
— И что же теперь будет? — спросил я.
— А ничего, — ответил сосед. — Участковый сказал, что и дела открывать не будет. Подохли, туда им и дорога. Теперь зато в поселке спокойно будет, опять жить можно.
И побежал сосед к себе печку растапливать, дом обустраивать.
В поселке теперь многие живут.
К Новому году и я думаю сюда перебраться. От мысли продать дом я отказался. Места у нас чудесные.
И дачник наш тоже мне советует дом не продавать. Хозяйственный мужик, умелец на все руки. Всегда готов помочь.
Я, кстати, понял, почему он круглый год за городом живет. Он по профессии химик, всю жизнь в какой-то секретной лаборатории проработал. Я думаю, он занимался чем-то вроде химического оружия. Это очень вредное производство. Наверное, надышался какой-то гадости. Теперь здоровье поправляет.
Пару раз я приглашал его к себе поужинать. Он человек одинокий, а у меня большая семья, за столом всегда весело. Он приходит с удовольствием, сидит тихо в уголке, ест с аппетитом, улыбается.
О себе он ничего не рассказывает, о братьях Ждановых не вспоминает. И ни разу ничего не выпил за ужином: ни коньяка, ни хорошего красного вина.

 

Личный астролог садового товарищества
Ее убили, как установила потом судебно-медицинская экспертиза, двадцать второго мая, в пятницу, а нашли тело на следующий день, в субботу днем, когда приехали дачники из города. Они открыли сарай, чтобы загнать машину, и обнаружили труп хозяйки.
Следствие установило, что ее задушили здесь же, в сарае. Убийца спокойно ушел, плотно притворив дверь.
Милиция вместе с дачниками осмотрели дом — вроде бы ничего не пропало, да и брать у старушки особенно было нечего. Она даже не держала дома водки, на что может польститься какой-нибудь безработный бродяга. Жила она с того, что каждое лето сдавала дом дачникам. Сама с утра до вечера — возилась в огороде. Ей хватало, но грабить ее смысла не было, хотя, случается, и за копейку удавят.
Следователь районной прокуратуры выдвинул две версии. Первая — убийство совершено посторонним человеком, предположительно, с целью ограбления. Но что-то помешало преступнику обчистить дом.
Вторая версия — это дело рук кого-то из своих, поселковых. Тогда мотив не ясен. В дачных поселках, конечно, тоже кипят страсти, но это когда не могут поделить дом или участок. Старушка ни с кем не конфликтовала. Соседям делить с ней было нечего.
Наследник у нее был один, дом после смерти оставался ее сыну, никто другой на ее имущество не претендовал. Кому же понадобилось ее убивать?
Следователь добросовестно опрашивал жителей поселка, но прокурору признался, что пока что подозреваемых у него нет. А прокурор нервничал и требовал результата, потому что в поселке это было второе убийство.
Первое произошло месяцем раньше. Двадцать первого апреля, во вторник, сторож поселка, отставной офицер, вышел поздно вечером на дежурство и пропал. Все знали, что около полуночи он вместе с собакой обходит поселок, смотрит, все ли в порядке. Но к себе в сторожку он с обхода не вернулся.
Утром спохватилась жена: куда же он делся? Она обегала весь поселок — муж словно испарился. Тут она перепугалась, подняла всех на ноги. Нашли сторожа под вечер. Его тело лежало в заброшенном колодце. Когда вытащили и осмотрели тело, стало ясно, что сторожа задушили. И опять же ничего не взяли. Деньги у него лежали в паспорте — их даже не тронули.
Со старушкой каждый мог расправиться. Но сторож был крепким человеком, способным дать отпор. Какой-нибудь бомж не решился бы на него напасть. Следовательно, преступник должен быть молодым и здоровым мужчиной. Это сужало круг поиска, но в реальности мало чем помогло следователю.
Прошел почти месяц, а следствие не продвинулось ни на шаг.
В середине июня, возвращаясь из поселка в райцентр, следователь упал с мотоцикла, разбился и неделю провалялся дома. С постели его поднял звонок прокурора. Тот был вне себя. В поселке произошло третье убийство.
Двадцать второго июня, в понедельник, женщина встала раньше обычного, чтобы успеть на первый автобус. Она решила сократить путь и побежала через лес…
Вечером она не вернулась с работы, но бабушка и дети беспокоиться не стали, подумали, что мама заночевала в городе, обычное дело. Но на следующее утро из города прикатил испуганный муж: а где же наша мама, почему она не приехала на работу? Заболела?
Ее тело обнаружили в лесу. Убийца задушил ее обрывком веревки и спрятал под кучей сухого кустарника. Сумочку даже не открыл.
В поселке поселился страх. Каждый месяц здесь кого-то убивали. Дачники смотрели друг на друга и думали: кто следующий?
Другой вопрос был еще страшнее: кто же из нас убийца? Теперь уже сомнений ни у кого не было: убийца — где-то рядом. Скорее всего, живет в самом поселке. Но по какой причине он ополчился на своих соседей, оставалось неясным.
В этом жестком графике убийств было что-то мистическое. Почему убийца наносит свой удар ровно через месяц после предыдущего? Или он появляется в поселке только раз в месяц?
Эту версию следователь проверил. Не было в поселке человека, который появлялся бы только в дни убийств или накануне, а в остальное время отсутствовал. Некоторые дачники приезжали в пятницу или субботу. Другие жили постоянно, можно сказать, безвыездно.
В чем состояла главная трудность следствия? Невозможно было понять мотивы всех трех убийств. Они казались случайными — кто на глаза попался, того и убивали. И все же, скорее, убийца следовал какому-то плану…
Поселок, где появился убийца, от нашего отделен лесом. Друг друга мы видим не часто, но тут и наши забеспокоились. Не дай бог, преступник и нас навестит — по-соседски.
Когда я выписал даты убийств, то в глаза бросилась некая закономерность. Преступник убивал очередную жертву в первый день нового знака зодиака.
Есть люди, которые придают особое значение тому факту, что число месяцев в году совпадает с количеством созвездий, расположенных по эклиптике. Это большой круг, по которому совершает свой небесный путь Солнце.
Есть люди, которые верят, что рождение под тем или иным знаком зодиака определяет характер человека и его судьбу.
Первая жертва была убита в момент, когда Солнце проходило через созвездие Тельца. Вторая — когда Солнце вступило в созвездие Близнецов. Третья — когда Солнце перешло в созвездие Рака.
Я попросил соседей узнать даты рождения убитых — совпало. Сторож по гороскопу был Тельцом, бабушка — Близнецом, молодая женщина родилась под знаком Рака.
Если в моих предположениях был смысл, то выходило, что на очереди — Лев. Жителю поселка, родившемуся под знаком Льва, двадцать третьего июля, грозила смертельная опасность. Об этом я рассказал следователю. Он отнесся к моим словам скептически, но в его положении нельзя было отвергать ни одной версии.
Не ставя никого в известность, чтобы не спугнуть убийцу, тайно выяснили дни рождения всех, кто жил в поселке. Львов оказалось трое: двое мужчин и ребенок. Кого выберет убийца?
Милиция обещала обеспечить охрану всем троим, и я не сомневался, что обещание будет выполнено. Но это только полумера. Заметив опасность, убийца затаится, выждет и нанесет удар, когда милицейская охрана будет снята.
Раз уж мы знаем день предполагаемого убийства и вероятные жертвы, то соблазнительно взять преступника с поличным, прямо на месте преступления. Но как это сделать? Ведь использовать живых людей в качестве наживки немыслимо. Никто не возьмет на себя такую ответственность.
Я вновь засел за таблицу с датами рождения всех обитателей поселка. Телец в поселке был только один, поэтому сторож был обречен, а вот Близнецов и Раков было несколько. Убийца мог выбирать. Случайно он выбрал именно этих двух женщин или не случайно?
Я обнаружил только одну закономерность — он убивал постоянных жителей поселка, остальные Близнецы и Раки приезжали только на выходные. Но что это означает, я понять пока не мог.
Милиционеры ходили по домам, высматривая среди прочего следы увлечения астрологией. Они обошли все дома — удивительным образом даже гороскопов почти ни у кого не оказалось, такая вот на диво трезвомыслящая публика собралась в поселке.
Заодно следователь выяснял, кто в поселке мог знать дни рождения всех его обитателей.
Проверили членов правления садового товарищества — только они располагали официальными бумагами. Но членами правления были старички и старушки. Никто из них на роль серийного убийцы по своим физическим данным не подходил.
Проверили членов их семей — ни одного крепкого молодого мужчины. Двое по возрасту подходили, но оба работали за границей.
Тогда я составил список всех прежних членов правления товарищества, в том числе покойных. И начал выяснять, кто из старожилов остался в поселке.
Список получился немаленький. А старожилов было всего двое — глухой старик, бывший военный, и его жена — женщина в возрасте, но бойкая. Вот с ней-то мы и разговорились.
Я расспрашивал ее о каждом, кто значился в моем списке. Постепенно она рассказала мне историю поселка.
Территорию выделили уходящим в отставку военным, которые не без помощи исполнительных подчиненных быстро отстроились. У них и по сей день на участках можно найти остатки списанного военного имущества.
Несколько участков отдали высшим чиновникам соседнего городка. Конфликт между штатскими и военными возник сразу. Чиновники по привычке хотели прибрать поселок к рукам, но военные не давались. Они избирали в правление товарищества своих и допускали только одного штатского.
А быть в правлении значило многое — здесь решали, какие дороги асфальтировать, где рыть колодцы и к каким домам в первую очередь подводить магистральный газ. Правление разрешало или не разрешало надстроить второй или третий этаж, соорудить сарай или гараж.
Самым активным из штатских, рассказала мне бойкая бабушка, был покойник Кузьмичев. Его дважды выбирали в правление, а в третий раз прокатили, потому что он рассорился с военными. И до самой смерти Кузьмичев все жаловался, что к его дому газ и воду подвели в последнюю очередь. Еще он хотел купить соседний участок — для сына, да правление не разрешило — продали одному из своих, военных.
Кузьмичев им этой обиды не простил и до самой кончины ни с одним из военных не здоровался. Встретит на улице и демонстративно не здоровается. Характер!
Через год после его смерти ушла в мир иной и вдова Кузьмичева. К ней старухи ходили гадать — на картах и на кофейной гуще. Ее предсказаниям верили.
Анна Кузьмичева вроде как с детства чувствовала в себе необычный дар. Еще в школе могла предсказать, кто из ее одноклассников получит двойку на контрольной по математике.
Кузьмичевы купили сыну машину, рассказала старушка, а в ГАИ ему номер дали с тремя шестерками. Представляете: 666. Это же число дьявола! Он сначала не обратил на это внимания, а вскоре у него начались неприятности: сняли колеса, разбили стекло и вытащили магнитофон, потом машину стукнули на стоянке. Наконец, он сообразил, что на машину наложено проклятие, и попросил мать о помощи. Она изгнала дьявола и сказала, что теперь у него все будет в порядке.
— И действительно помогло? — спросил я.
— Наверное, — ответила старушка. — Только после смерти родителей машину ему пришлось продать. Сам он ни на что толковое неспособен. Молодой здоровый парень, а работает почтальоном. Лучше работы не нашел. И еще злится на всех в поселке. Если бы его отцу разрешили тогда купить еще один участок — по старым ценам, сейчас бы он его продал и жил припеваючи… Да вот он идет, — сказала она.
Я повернулся и увидел крепкого молодого человека с толстой сумкой через плечо, неприметного в своей почтовой форме.
Никто из жертв не мог предположить, что от поселкового почтальона исходит опасность — пока он не хватал человека за горло и не начинал душить…
Когда к нему пришла милиция, он сразу во всем признался. Ненависть к соседям была у него сильнее инстинкта самосохранения.
У него в доме нашли учетные карточки всех членов садового товарищества. От матери он унаследовал веру в астрологию, а от отца — ненависть ко всем обитателям поселка. После смерти родителей он решил отомстить всем обидчикам отца. Он убил троих и убил бы остальных, если бы его не остановили.
А все из-за того, что его отца не избрали когда-то членом правления садоводческого товарищества. Как после этого на дачу ездить?..

 

Маленький арсенал в сарае
В воскресенье возле магазина убили бывшего таксиста, два года назад перебравшегося к нам в поселок аж из Молдавии. Его убили не у ближнего магазина, который у станции и который каждый день работает, а у дальнего — рядом с домом отдыха. Раньше это был дом отдыха имени XII съезда комсомола, а теперь и не знаю, есть ли у него название. В дальний магазин мы редко ходим, потому что продавщица работает как бог на душу положит. У нее только отдыхающие толкутся — им выпивка нужна, сигареты и колоды карт.
Бывшего таксиста застрелили из пистолета Макарова. Пуля попала в грудь и прошла выше сердца. Если бы сразу в больницу попал, выжил. Но его обнаружили только утром. Таксист был парень молодой, но уже обрюзгший. На «скорой помощи» приехали одни фельдшерицы, труп тащить было некому.
Два дня в поселке только и говорили, что об убийстве. А в среду вечером, то есть вчера, когда я искал теплый свитер и нашел его на верхней полке старинного платяного шкафа с зеркалом во всю стенку, мне на голову свалился пистолет, спрятанный под вещами. Не игрушечный, как у нашего младшего сына, а настоящий и весьма тяжелый.
Потирая голову, я уселся на раскладной деревянный стул из тех шести, что дедушка привез лет двадцать пять назад с соседней станции, и стал разглядывать пистолет. Шишка казалась мне самой малой из неприятностей, связанных с этой находкой.
Это был обычный пистолет Макарова с потемневшей от времени рукояткой. Выщелкнул обойму — трех патронов не хватало. Услышав голос жены, я опять завернул пистолет в свитер, через заднее крыльцо вышел на участок и направился к сараю.
Участок у нас большой. Мой дедушка — из старожилов поселка. Получил участок задолго до войны и тогда же с помощью своего отца-плотника, то есть моего прадедушки, построил двухэтажный дом. В нем выросло уже третье поколение нашего семейства.
Старший сын не захотел тесниться вместе с нами и перебрался в сарай. Вытащил из него всякий ненужный хлам, покрасил суриком, обшил изнутри фанерой, провел свет и поставил замок. Вечерами у него там собирается молодежь. Включают музыку на полную мощность и, вероятно, выпивают.
Я не возражаю. Во-первых, сарай стоит в самом углу участка и в доме ничего не слышно. Во-вторых, едва ли мои возражения его бы остановили.
Старший уже отслужил в армии. Вернувшись, поступил в милицию, но через год уволился — плохо ушел, со скандалом, потому что потерял табельное оружие. Работу искал недолго, устроился тренером по физкультуре в детский дом — на той стороне речки.
В сентябре темнеет рано. Оба окошка в сарае были зашторены, но из-под двери пробивалась полоска желтого света. Я постучал и вошел. Старший посмотрел на меня с удивлением. Вечерами я его не беспокою — он может приводить к себе не только друзей, но и девушек и вообще имеет право на самостоятельную жизнь.
Я вытряхнул пистолет на дощатый стол, заваленный мешочками с дробью, порохом и гильзами, — сын сидел на продавленном диване и набивал патроны для охотничьего ружья. Я показал ему пистолет и спросил:
— Твой?
Он ни минуты не колебался:
— Мой.
Выходит, когда он из милиции уходил, оружие не терял, а просто спрятал.
— Не великоват у тебя арсенал? — спросил я, имея в виду не только пистолет.
На стене висели два дробовика — законных, купленных по охотничьему билету, кавказский кинжал и нунчаки.
— Нормальный.
С патронами он здорово управлялся. Только не помню, чтобы он на охоту когда-нибудь ходил.
— Если оружие так любишь, зачем из милиции ушел?
— Ну, что опять об этом говорить? Чем я там занимался? Пять дней в ресторане дежурил, пять — в магазине, на халяву жрал и пьяниц гонял. А в субботу и воскресенье в гараже в карты дулся. И так до пенсии?
— Надо было в училище поступать. Не все же так живут, — сказал я.
Он пожал плечами:
— Так и терпеливые не все.
— Таксиста из твоего пистолета убили?
Тут он на меня так странно посмотрел.
— Пожалел его, что ли? Такую мразь пожалел? — говорит. — Преподаватель полное право имел его кончить. Ты-то об этом лучше всех знаешь.
И замолчал. Старший у нас неразговорчивый, в меня. Нам для разговора, наверное, не хватало сигарет или выпивки. Да я не курил никогда и не пил. И старший — насчет выпивки не скажу, а не курил точно. Он еще в третьем классе учился, когда я его с «беломориной» засек. Он мне тогда пообещал, что сигарету больше в рот не возьмет, и сдержал слово.
Посидел я еще немного, посмотрел, как он патроны набивает, пожелал ему спокойной ночи и в дом пошел.
«Такую мразь пожалел?» — звучали у меня в ушах слова старшего.
Молдавский таксист появился два года назад, когда умерла лысая бабушка — своеобразная достопримечательность нашего поселка. Волос на голове у нее совсем не осталось, парика она не носила. Детьми мы почему-то боялись лысую бабушку, называли ее колдуньей, считали, что она может напустить неизлечимую болезнь. Зимой ее не было видно, а с весны до осени она неподвижно сидела на стуле возле самой речки, закутавшись в цветастую шерстяную кофту. Когда мы шли рвать кувшинки, обходили лысую бабушку за полкилометра.
Дом у нее был одноэтажный, дощатый, очень сырой, а участок с каждым годом становился меньше, потому что речка подмывала берег. Когда лысая бабушка умерла, появился таксист, предъявил документы, свидетельствующие о том, что он наследник, и оформил дом и участок на себя. Его права на наследование вызывали сомнение, но возражать никто не стал, потому что охотников на бабушкину развалюху не нашлось, а принимать ее на баланс администрации тоже не хотелось.
Таксист за один год поставил двухэтажный кирпичный особнячок с теплым туалетом — на такую роскошь никто в поселке еще не раскошеливался. Машину купил. Но разливавшаяся весной речка мешала подъехать к дому. Тогда таксист, чтобы заезжать к себе со всеми удобствами — прямо с дороги, перенес забор на два метра в глубь территории соседа, преподавателя железнодорожного техникума.
Преподаватель — худой, нервный, стриженный под ежик — побежал в районную администрацию жаловаться. Через месяц появилась комиссия, обследовала забор и убедилась, что таксист самоуправничает. Но преподаватель рано торжествовал победу. В день, когда он уехал в район, чтобы получить копию решения комиссии, его дом сгорел. Когда пожарные до нас добрались, спасать было нечего. И некого.
В доме сгорела жена преподавателя. Она тяжело болела диабетом. По полгода проводила в больнице. Мы уж и не помнили, как она выглядит. Оказывается, накануне преподаватель забрал ее из больницы. Наглотавшись лекарств, она спала и не успела проснуться.
Никто не сомневался, что дом поджег таксист. Но общественное мнение к делу не пришьешь. А свидетели где? Ни свидетелей, ни доказательств.
Преподаватель похоронил жену, получил страховку. Но на такие деньги при нынешних ценах и сарая не поставишь, да и едва ли ему хотелось оставаться здесь, где так страшно погибла его жена. Словом, таксист стал ездить к себе прямо через опустевший участок соседа. С ним в поселке, конечно, никто не здоровался, а через три месяца после этой истории его застрелили…
Мы с женой ложились спать, когда возле станции раздался громкий треск.
— Слышала? — спросил я жену. — Из автомата стреляли.
— Ладно тебе, — пробормотала она, сладко зевая. — Мотоцикл заводят. Спи.
Я встал с кровати и босой вышел на улицу. Постоял на крыльце, вглядываясь в темноту. У соседей слева голубым светилось окно, у соседей через дорогу визжала бензопила — они второй год строятся.
Приятно было постоять на крыльце. В доме тоже хорошо, но жарко от натопленной печки и немного отдает сыростью. У нас единственный участок, где деревья сохранились. Все вокруг вырубили лес, расчищая место под огороды, а мой дедушка не захотел. Конечно, у соседей солнце, тепло на участке, в доме сухо и урожай лучше. Зато у нас на участке столетние сосны, много елей и берез. Воздух — позавидуешь, и с дороги не видно, что на участке делается.
Я спустился с крыльца и обошел вокруг дома. Весь день дождь лил как из ведра, и бак для воды переполнился. Листва забила водосточные трубы, подвешенные вдоль крыши, и дождь заливал оконные рамы. Белила кое-где пошли пузырями. Я понял, что придется завтра брать самую длинную лестницу и чистить трубы.
В кустах смородины что-то зашуршало. Ежик, наверное, подумал я. Прошелестела электричка. Все это были знакомые с детства звуки. Но что-то в наших местах изменилось.
Когда я был маленьким, родители разрешали мне гулять по поселку весь день. Просили только прийти днем пообедать. Мы с женой дочь и младшего сына одних не отпускаем. И другие родители своих детей тоже не отпускают. Когда подруги приглашают нашу дочку на день рождения, я отвожу ее сам и спрашиваю у родителей именинницы, в каком часу забрать.
Мало кто из соседей избежал в последнее время крупных неприятностей. У кого велосипед украли, у кого телевизор.
Хуже всего пришлось тем, кто живет ближе к Горелой роще. Местные ребята давно облюбовали наши дома. Но раньше баловались по мелочи. Дедушка рассказывал, как у него утащили с участка огромную бутыль с вишневой наливкой, которую он выставил доходить на солнце.
Теперь ребята из Горелой рощи тащат все, включая мебель. Вернувшись с юга, куда ездили всем семейством, мы не обнаружили нового дивана и двух кресел. Кто-то разбил окно и вытащил. Следов машины под окном я не нашел. На руках унесли. Не сомневаюсь, что диванчик мой и креслица не далеко уехали. Кто-то в Горелой роще на них нежится.
Кражи еще не самое страшное. Старика сторожа под Новый год чуть не убили. На него напали, а он ружья не хотел отдавать. Лупили его так, что в больницу пришлось отправить.
Такие времена: ограбили, да не избили — спасибо надо сказать.
Под утро я еще раз вышел на улицу. Ночь была холодной. Босые ноги обожгла изморозь. В этот предрассветный час поселок спал и не подавал признаков жизни.
Преподаватель-железнодорожник, лишившийся и жены, и дома, еще двадцать лет назад заказал в районе очки толщиной с лупу. И от военных занятий его освободили, и пистолета в руке он никогда не держал. И где оружие взять, ни за что бы не сообразил. Так что он стрелять в таксиста не мог.
А кто мог?
Закапало, и я повернул к дому. На крыльце стряхнул с брюк налипшую траву.
Теперь я знал, кто стрелял в таксиста и из какого оружия. И что мне делать?
Я посмотрел в сторону сарая. Старший, похоже, еще и не ложился. Из-под двери сарая так же пробивалась полоска желтого цвета, поблекшая с проблесками утра.

 

Выстрел из охотничьего ружья
Он даже не понял, что именно его разбудило, но когда вскочил, увидел, что горит сарай. Иван Семенович бросился к двери, но она не открывалась. Он с трудом выбрался через окно. Дверь кто-то припер граблями. Этот кто-то и поджег сарай, и заодно бросил в колодец ведро навоза, так что Матвеев остался и без сарая, и без воды.
Он понял, что это было первое предупреждение.
Второе последовало через день.
Иван Семенович проснулся от того, что ему трудно стало дышать. Открыл глаза и увидел, что он привязан к собственной кровати. Рядом стояли трое. Один из них сказал:
— У тебя простой выбор. Или ты завтра продаешь свой дом и исчезаешь отсюда навсегда. Живой и с деньгами, понял? Или… Тебе так и так пора на тот свет перебираться, зажился ты, старик. — И он ударил Ивана Семеновича. Потом скомандовал: — Всё, уходим.
Иван Семенович с трудом освободился от связывающих его пут. Вышел на улицу умыться. В небольшом зеркальце отразилась его небритая физиономия со следами ударов.
Иван Семенович зашел к соседу — Матвееву. Тот рубил дрова. Увидев синяки на лице Ивана Семеновича, забеспокоился:
— Что произошло? Кто вас ударил?
Тот присел на скамейку:
— Слушай, меня заставляют дом продать. Что делать?
Матвеев посмотрел на него и сказал:
— В такой ситуации лучше продать, Иван Семенович. Жизнь и здоровье дороже.
— А я не хочу, чтобы всякая мразь мной командовала!

 

Матвеев проснулся под утро от какого-то шума и вышел на улицу. Крики доносились из соседнего дома. Он удивился: Иван Семенович был человеком на редкость спокойным и скандалов не выносил. У соседского дома стояли две машины.
Матвеев некоторое время постоял в растерянности — не зайти ли к Семенычу? После вчерашнего разговора он беспокоился за жизнь соседа. Но тот, кажется, упоминал, что ждет гостей, а вмешиваться в чужие дела Матвеев не любил и пошел досыпать. Потом, сквозь сон, ему словно послышался выстрел. Но он уже крепко спал.
А наутро увидел у соседнего дома милицию. Подошел. Прямо на его глазах тело Ивана Семеновича вынесли из дома.
— Застрелился, — объяснил ему милиционер. — Ночью. Из охотничьего ружья.
— Не может быть! — вырвалось у Матвеева. — Иван Семенович был бодрым и жизнерадостным человеком. Он собирался жить лет сто.
— Еще как может быть, — невесело усмехнулся милиционер. — Вставил дуло в рот, ногой нажал на спусковой крючок.
— Послушайте, — сказал ему Матвеев. — Ему угрожали. Ночью у него были какие-то люди. Они кричали друг на друга.
— Вы сами их видели, можете описать? — Милиционер вытащил блокнот.
— Нет, я слышал голоса и видел две машины у дома.
— Номера не запомнили?
— Издалека не видно. Одна — вроде бы «Волга».
Милиционер спрятал блокнот:
— Жаль… Хотя особого значения это все равно не имеет. Типичное самоубийство. Нам тут делать нечего.
— Но ведь есть же такое понятие «доведение до самоубийства»!
— Есть, — угрюмо ответил милиционер, — но у меня на участке одно нераскрытое убийство, четыре ограбления со взломом и два изнасилования. С меня достаточно.
Он небрежно козырнул и пошел к машине.

 

Председатель дачного кооператива, тоже пожилой человек, отвел Матвеева в сторону:
— Слушай, а ты не хочешь продать свой участок?
— Нет. А зачем мне продавать? — удивился Матвеев. — Мне здесь нравится. Ты же знаешь, я здесь и зимой, и летом. Уж и не помню, когда в последний раз в городе ночевал.
— Тут объявились богатые люди и предлагают хорошие деньги, — туманно объяснил председатель. — Такие деньги, что ты себе в другом месте такой же дом запросто можешь купить и еще на жизнь останется.
— Вот пусть они себе в другом месте и купят, — усмехнулся Матвеев. — А я уж в своем доме останусь. В мои годы поздно на новом месте обосновываться.
Председатель кооператива оценивающе посмотрел на Матвеева:
— Ну, ты все-таки подумай.

 

К Матвееву приехали двое молодых людей, вполне любезных и вежливых. Они официально предложили Матвееву продать участок земли и дом и назвали сумму, втрое превышавшую ту, что он когда-то заплатил. Они объяснили, что берут на себя оформление, и тут же выложили на стол документы, которые Матвееву нужно было подписать. Платить они готовы были наличными — причем немедленно. По какой-то причине их клиент желал получить этот участок в свое владение как можно скорее.
Матвеев отверг это предложение.
— Можно ли вас спросить — почему? — вежливо поинтересовался один из незваных гостей.
— Я здесь живу давно, и мне здесь нравится. Зачем мне отсюда уезжать?
— Своим отказом, — тщательно подбирая слова, произнес второй молодой человек, — вы наносите чувствительный ущерб весьма влиятельным людям. Они воспримут это как личную обиду. А они не прощают обид. Зачем вам наживать себе неприятности?
— Это угроза? — спросил Матвеев.
— Ну, что вы, — улыбнувшись, ответил молодой человек.
После чего гости распрощались и удалились.
А следующей ночью к Матвееву наведались уже другие гости — в дом ворвались трое парней в кожаных куртках. Один скинул на пол все его вещи из шкафа, сорвал со стены фотографии и со всего размаха грохнул об пол посуду, другой своротил телевизор, и тот разбился.
А третий схватил Матвеева за горло.
— Твой сосед, Иван Семенович, тоже поначалу кобенился. А потом все-таки согласился. Написал дарственную и пустил в себя пулю. — И он со всего размаха ударил Матвеева по лицу. — Была бы моя воля, я бы сразу от тебя избавился. Все равно пользы от таких стариков никакой. Но наш хозяин — человек культурный. Он говорит: надо старику объяснить его ошибку, дать возможность исправиться. Вот я тебе и объясняю: людям нужна вся эта земля. Ты мешаешь, ты здесь лишний. Соображаешь? — С порога он оглянулся: — Почему-то мне кажется, что ты такой же упрямый, как твой покойный сосед. Так что чувствую, что мы еще встретимся. Не знаю, как тебе, а мне это доставит удовольствие.
Да, насчет упрямства, подумал Матвеев, ночной гость был прав. Из-за своего упрямства он всю жизнь и страдал.

 

Матвеев все утро приводил дом в порядок. А потом пошел к председателю кооператива, попросил разрешения позвонить. Набрал номер:
— Слушай, по старой памяти помоги с машиной… Да мне надо с дачи увезти кое-что ценное…
Когда он повесил трубку, председатель кооператива осторожно спросил:
— Все-таки решил продавать?
Матвеев грустно посмотрел на него:
— Знаешь такое выражение: «против лома нет приема»?
Матвеев махнул рукой и пошел к себе.
Проводив его взглядом, председатель кооператива схватился за трубку телефона.
Часа через два к дому подкатила знакомая Матвееву машина с двумя хорошо одетыми молодыми людьми. Матвеев сам к ним вышел:
— Знаете, ребята, я хочу поговорить со старшим.
— У нас есть доверенность на ведение всех дел, — сказал один из них.
— Понимаете, ребята, дом — это все, что у меня осталось. Здесь мы жили с женой, пока она не умерла. С этим домом у меня связаны лучшие воспоминания. И если мне суждено с ним расстаться, то я хотел бы по крайней мере посмотреть на человека, которому так нужен мой дом и моя земля. Пусть ваш хозяин сам приедет и сделает мне предложение.
Молодые люди вышли и стали возле машины.
— Крутит старик, — покачал головой один. — Что-то мне это не нравится.
Второй пожал плечами:
— Похоже, он действительно хочет, чтобы его уважили.
— Может, он что задумал?
— Да он уже развалина. Непонятно, в чем душа держится. Для кого он может представлять опасность? Тем более что шеф без телохранителей ни шагу не сделает. Кстати, нам с тобой тоже придется ехать — шеф наверняка захочет сразу оформить сделку. Так что, считай, еще одна бессонная ночь…
— Думаешь, шеф согласится сам к нему приехать?
— Шеф любит в последний раз посмотреть на человека, у которого он забирает то, что ему понравилось. Тот самый случай. Шеф захотел получить эту землю и получит.
Он вытащил мобильный телефон и набрал номер. Потом повернулся к Матвееву:
— Завтра после полуночи мы вас навестим. У нашего хозяина много работы, так что раньше он не освободится.
На следующее утро Матвеев взвалил на себя тяжеленный рюкзак и ушел. Вернулся он поздно вечером и выглядел очень усталым. Он умылся, налил себе чаю и сел у окна.

 

Две машины свернули с большой дороги на проселочную. В первой сидел шеф вместе с юристами, во второй — его охрана, трое парней, которые ночью устроили разгром в доме Матвеева.
Водитель хотел ехать прямо, но фары высветили дорожный знак, запрещающий движение, и большой указатель: «Дорожные работы. Объезд». Дорога не освещалась, и оба водителя чертыхались. На крутом повороте прямо под колесами первой машины что-то взорвалось, и яркое пламя взметнулось вверх. Водитель нажал на газ, надеясь проскочить, и машина полетела вниз с откоса. Автомобиль с охраной тоже рванул вперед, на помощь хозяину, и тоже покатился вниз. Обе машины взорвались.
Услышав взрывы, Матвеев оделся и бодрым шагом пошел к месту происшествия. Первым делом он убрал дорожные знаки, которые поставил днем, и вернул на место прежние: «Проезд закрыт». Потом, посветив фонариком, нашел провода и забрал их — не хотел оставлять следов, которые могли бы привести к нему милицию.
В ту ночь он впервые за последние дни хорошо спал. Утром к нему зашел обескураженный председатель кооператива.
— Представляешь: я уже сговорился продать свой дом, бумаги подписали, а новый хозяин этой ночью погиб. Придется теперь расторгать сделку.
— Я же говорю, в наши годы не надо покидать насиженное место, — ответил Матвеев.
Он все еще наводил порядок после разгрома, учиненного в доме. Дошли руки и до фотографий, сорванных со стены. Он вставил в новую рамку снимок, который так нравился его покойной жене. Юный Матвеев в форме сержанта. Это он сфотографировался в день демобилизации. В армии сержант Матвеев служил в бригаде особого назначения и считался лучшим подрывником части.
Назад: Часть пятая КТО ЖЕ ИМ ПОМОЖЕТ, ЕСЛИ НЕ Я?
Дальше: ПОМИНКИ ПО КНИЖНОМУ МАГНАТУ Повесть