Часть вюрая. КОМИТЕТ ДЕЙСТВИЯ
I
Скрываясь от полиции, Том Аплани жил на конспиративной квартире в одной из локаций возле Иоганнесбурга. Это была крохотная комната в старом, полуразрушенном доме. Аилами научился спать чутко. И едва в эту ночь у окна раздались осторожные шаги, его словно подкинуло в постели. Первой его мыслью было: «Выследили!» Осторожно ступая по деревянному полу, Том приблизился к окну и остановился, удивленный. В залитом лунным спетом переулке стоял африканец лег тридцати, в мятом костюме. Генри Мкизе, которого он, Аплани, считал уже мертвым! Па миг перед ним возникла картина: железнодорожная платформа. Генри Мкизе и он, Аплани, окружены агентами отдела безопасности. Электропоезд трогается. Агенты, которые, видно, подстерегали их, накидываются на Генри, валят его на землю, выворачивают руки. Долго о Мкизе не было слышно, и все решили, что полиция тайно, без суда убила его, как убивает ома многих африканцев — противников апартеида. По Мкизе жив. Вот он стоит перед ним цел и невредим.
Аплани раскрыл раму:
— Лезь быстрее! Не следят, не заметил?
Мкизе скользнул в окно. Маленький Аплани с интересом разглядывал его.
— Откуда ты явился?
— Из лагеря.
— Бежал?
— Неделю через пустыню шел.
Мкизе сел на кровать, устало провел рукой по глазам, оглядел Аплани, его пышную шевелюру, спускавшуюся почти до воротника рубахи.
— Никак не пострижешься. Это кончится плохо для тебя, модника.
— Плохо?
— Сцапают тебя за прическу. Ведь за тобой охотятся.
— Пусть поймают, — с вызовом сказал Аплани.
— Кто сейчас председатель Комитета действия?
— Эндрю Мотано.
— Ло! Тот адвокат? Это хорошо: умный, решительный. Нужно бы встретиться с ним.
— Дня через два, не раньше. Могано на легальном положении. Не может он встречаться с каждым из нас, когда мы захотим. Отдел безопасности без дела не сидит, сам понимаешь.
— А как тут наше Африканское общество? Я же почти полгода был в тюрьме. Арестовывают?
— Тяжеловато приходится. Иацн с нами не церемонятся, сам знаешь. Почти все руководители, как и раньше, в подполье. Стараемся пустить корни всюду. В городах, в деревнях, в баитустанах у общества свои люди. Да это и при тебе было.
— А «Копья народа»? Отряды существуют?
— Воюют понемногу. Система изолированных троек н пятерок оправдала себя вполне. Иногда, конечно, сам знаешь, и схватят какую-нибудь тройку. Но па иен все и обрывается. До Комитета действия им не добраться.
Аилаии покопался в растрепанной пачке газет.
— На вот, почитай «Рэнд Дейли мейл». Сам» признают: за два дня «Копья» разрушили высоковольтную линию п отводной канал в Крюгерсдорфе.
— Хорошо.
— Да. Н все же мне, Мкизе, иногда кажется, что мелкими группами мы ничего не добьемся. Конечно, здесь у пас не Ангола. Лесов нет, большим отрядам укрыться негде.
— II правильно думаешь, Апланн, мелкие группы ничего не добьются. Но народ должен надеяться, должен видеть, что мы, борцы за счастье, существуем. Народу нужно учиться борьбе. Наши боевые выступления, если ты хочешь знать, это школа. А как же иначе народ научится сражаться? Будут и жертвы. Но что поделаешь? Ждать, что кто-то великий и сильный придет и спасет нас? Ты прав, нужна настоящая армия. II мы со временем создадим ее, если наци не захотят решить дело миром. Кстати, никто еще не вернулся из иностранных военных школ?
— Вернулись человек двадцать.
— Ло! И где они?
— Председатель Могано приказал им легализоваться и ждать приказа.
— Правильно решил. Офицеров надо беречь. Так ты мне устроишь встречу с Эндрю Могано?
2
В дверь явочной квартиры постучали. Вошел незнакомый Генри африканец лет тридцати, с очень темным нервным лицом. Он окинул быстрым взглядом бедно обставленную комнату и, увидев Мкизе, нахмурился. Видимо, незнакомец не ожидал здесь встретить никого, кроме председателя Комитета действия.
— Мы вас видим, — приветствовал Мкизе вошедшего.
— И мы видим вас, — раздраженно ответил тот.
— Не волнуйтесь, Джеймс, это наш человек, — сказал Могано, заметив беспокойство на лице африканца. — Мкизе — мой заместитель. Месяц назад вернулся из лагеря. Готовит вооруженное сопротивление.
— Но я ведь просил пи с кем меня не знакомить. Ни с кем! — Щека африканца нервно дернулась.
— Я сделал это на случай, если меня схватят. Тогда Мкизе будет председателем Комитета действия.
— Не известно, кого раньше схватят, — сказал Джеймс желчно. — Слово, сказанное между двоими, расползается между тысячами. А они там, у нас, не станут со мной долго разговаривать.
— По ведь это мой заместитель. Вы, конечно, о нем слышали.
— Кто же не знает бывшего секретаря Общества. И все же я просил ие знакомить ни с кем, а вы не выполнили моей просьбы.
Генри внимательно рассматривал африканца, настоящее имя которого было известно лишь одному Могано, «Джеймс», «человек Икс» работал в секретной полиции. Нервы у него явно расшатались. Видно, не сладко ходить по острию меча.
— Клянусь отцом, Джеймс, об этой встрече никто из моих друзей не узнает.
Джеймс несколько успокоился.
— Поймите меня, Мкизе, малейшее подозрение, и все. — Он вздохнул, провел рукой по вспотевшему лбу. — Я пришел сообщить тревожную весть. На днях вы должны получить из-за границы какой-то груз. Отдел безопасности уже пронюхал о нем.
— Пека! — удивился Мкизе и помрачнел.
— Как бы они ие накрыли вас.
В умных, слегка выпуклых глазах Могано за толстыми стеклами очков появилось беспокойство.
— А им известно, какой груз?
— Ие знаю ничего точно, — Джеймс понизил голос. — Два дня назад я принес конверт от своего шефа Сароиу Нунну — это офицер, который возглавляет в вашей локации секретную службу. Когда я подошел к двери Нунна, я услышал разговор: «Груз прибывает пз-за границы через несколько дней, и нити ведут к тебе, Capon, в твою локацию». — «Почему ко мне?» — «Потому что их связной — банту…» Дальше я не разобрал. Долго стоять у двери было опасно, и я вошел. Нунн читал какое-то письмо. Он положил его на стол и закрыл папкой. Донесение какого-нибудь агента. В общем, я опасаюсь, что речь шла о вашем грузе.
Некоторое время Могано и Мкизе молча смотрели друг на друга. Странно, каким же образом полиция напала на след?
Агент резко поднялся,
— Мне пора, — сказал он, торопливо проводя паль
цами по пуговицам плаща. — Они могут определить по времени, что я был не только там, куда послали. За нами тоже следят. Послушайте, Мкизе: полиция ищет
вас по всем локациям. Шпионам розданы ваши фотографии,
— Спасибо.
Джеймс ушел. Мкизе сделал вид, что слова Джеймса не новы для него. Но они тревогой отозвались в сердце. «По всем локациям!»
— Дурацкое положение, — сказал Могано. — Ничего точно не знаем. Но похоже, что речь шла о нашем грузе: он через несколько дней прибывает из-за границы, и связной Госани тоже должен приехать.
— А может быть, они просто говорили о какой-нибудь контрабанде? — возразил Мкизе.
Могано поиграл золотым браслетом на руке.
— Ведь, если они пронюхали об операции, надо отменять ее.
— А если разговор шел не о нашем грузе? И мы только напрасно бьем тревогу? Не так-то легко было найти людей, транспорт, район для высадки.
— Пет, я чувствую: нас засекли, — Могано сердито тряхнул головой. — Как бы нам выяснить: знает полиция о транспорте или нет? Действовать вслепую — губить людей.
— Попробую, — сказал Мкизе сквозь зубы. Дело было не из легких.
— Что собираетесь делать?
— Есть у меня знакомые полицейские в нашем участке. Может быть, удастся узнать через них что-нибудь?
Могано разочарованно посмотрел на Генри Мкизе. Что знает простой полицейский в таких делах? Но вслух сказал:
— Сообщите мне, как только узнаете что-либо важное.
Лейтенант отдела безопасности Сарон Нули был молод и честолюбив. Он появился в этой локации недавно, но уже во многом преуспел. В поселке было много «красных» африканцев. И, по-видимому, здесь жили члены вооруженных групп «Копья народа». Мелкие и разрозненные, но руководимые из одного центра, эти группы причиняли немало тревог властям. Все это было делом рук подпольного Африканского общества и его Комитета действия. «Копья» взрывали полицейские участки в Иогапнссбурге, проникали в военные склады, похищали оружие, нападали на патрулей. И даже выпускали небольшую газету. Сарон Нунн энергично взялся за дело. Он заслал в ряды движения своих агентов, нашел в поселке платных информаторов. Но организацию «Копья народа» спасало то, что она была разбита па тройки и пятерки, которые ничего не знали друг о друге, и с поимкой одной из групп бойцов нить обрывалась. Целью секретной службы было добраться до Комитета действия, руководящего вооруженными группами.
В кабинет Нунна вошел долговязый бур Труззел с совершенно белыми бровями и ресницами — сотрудник центрального аппарата отдела безопасности.
— Привет, Сарон, — сказал он, внимательно по профессиональной привычке оглядывая кабинет.
— Что скажешь, Труззел?
— Связной Африканского общества Госани перешел границу.
— Задержан?
— Упустили. Но, по нашим данным, он должен появиться в твоей локации. За его поимку отвечаешь ты — приказ начальника отдела безопасности.
— Вы упустили банту, а мне отвечать? — Нунн усмехнулся. — Ничего не узнали о грузе? Может быть, «груз» — это партия их офицеров из иностранной военной школы?
— Пока не ясно, — Труззел вытянул длинные худые ноги, сел поудобнее в кресле. — Есть и еще кое-какие вести для тебя.
— Что такое?
— Вчера в твоей локации видели Генри Мкизе.
Нунн встрепенулся, словно охотничья собака, учуявшая след.
— А ваш осведомитель не ошибся?
— Сержант Гваэа хорошо знает этого Мкизе. Гваэа встречался с ним в их Африканском обществе.
— Адрес Мкизе?
— Вот это тебе и следует узнать. Пу, желаю отличиться. Если потребуется маша помощь, звони. Кажется, тебе сейчас повышение требуется, ifait никогда,
— Это почему?
— Для тон девушки, которую я видел вчера с тобой, лейтенанта маловато. Ее отец — владелец золотого рудника.
— Оставь, пожалуйста.
— Ну, будь здоров. Н запомни: Мкизе — в твоей локации.
4
Через неделю после этого разговора Сарой Нунн вышел из здания полиции мрачный и сосредоточенный: в локации завариваются серьезные дела.
В патрульную машину садились его сотрудники. Собирались в Иоганнесбург обедать.
Машина поехала по пыльному африканскому поселку. Одноэтажные старые дома. Ржавые крыши. Окна, заклеенные бумагой. Попадались шалаши, сооруженные из досок, просмоленной мешковины и расплющенных керосиновых банок. «Как мирно все выглядит, — думал Нунн. — А ведь где-то здесь прячутся такие, как этот Мкизе. Агенты не могут напасть па его след. Осторожный. Но Мкизе здесь. У него, Нунна, особый нюх на такие дела».
Парни, игравшие у дороги в кости, разбежались при виде полицейской машины. Прохожие торопливо шмыгали во дворы. С полицией лучше не встречаться, в особенности в сезон уборки урожая, когда плантаторам требуются рабочие руки.
За колючей изгородью, окружающей локацию, показались гигантские, словно горы, песчаные отвалы золотых рудников. Вдали, в просвете между отвалами, голубой свод подпирали небоскребы Иоганнесбурга.
Едва улеглась пыль, поднятая машиной, из-за угла вышли двое. Один высокий, в очках, с бородкой. Он породил на солидного владельца магазина. Серая кепка другого, маленького, была глубоко надвинута, чтобы скрыть его пышную шевелюру. На ногах его были туфлп с узкими и слегка загнутыми вверх, по моде, носами. Мкнзе и Агтлани держались спокойно. Пи одни агент секретной службы не догадался бы, что у них па уме.
Из участка вышел полицейский-африканец, переглянулся с Мкиэе, нагнулся, чтобы поправить шнурок. Это был условный знак: «Все в порядке».
Мкнзе вошел в здание полиции. Аплаии шел за ним с беспечным видом. Направо — дверь к дежурному сержанту полиции Налево — в коридор, где размешался маленький отдел лейтенанта Нунна.
Мкиэе не торопясь открыл ключом дверь пЬд номером «3». Вошли. В кабинете царил порядок. Па столе — пи одной бумаги. В углу — серый тяжелый сейф. Мкнзе действовал не торопясь. Все продумано заранее. Это было нелегкое дело — раздобыть ключ от несгораемого шкафа. Целую неделю работали члены организации, засланные в полицию, чтобы добраться до сейфа и изготовить второй экземпляр ключа. Мкнзе набрал помер замка сейфа, вставил ключ, сорвав печать, потянул па себя дверь. На полках — зеленые папки.
С другой половины здания доносились голоса, неясный разговор. Не теряя ни минуты, Мкнзе начал засовывать папки в матерчатую сумку.
— Дай-ка мне одну, пока ты там канителишься, — сказал Аплаии. Усевшись в кресло и положив на соседний стул ноги, стал с интересом читать, словно был дома. Генри недовольно поморщился. Эта показная храбрость Аплаии не нравилась ему.
— Гляди-ка, Генри, — воскликнул Аплаии, — связной Госани арестован!
— Нека!
В этот момент хлопнула наружная дверь. Кто-то вошел в коридор, потоптался у двери. Генри почувствовал, как жар охватывает виски, взмок подбородок. Вошел европеец, толстощекий, с широким ртом, в углу которого торчала сигарета.
— Вы что здесь, ребята? — спросил он. — Где баас?
Агент внимательно посмотрел на африканцев.
И вдруг толстощекое лицо его оделось мертвенной бе-
лизпой. Словно загипнотизированный, сюял он против широкоплечего Мкиэе. Только шаг разделял их. Рука Мкизе лежала в кармане пиджака. Властный взгляд его давил, отнимал волю.
Аплани, зло улыбаясь, неторопливо встал, вынул пистолет.
— Ложись! — Он толкнул агента. Человек рухнул, словно ноги его были сделаны из ваты, лег ничком. Аплани наклонился над агентом, размахнулся тяжелом рукоятью пистолета.
— Ло! Ты что? Брось! Зачем его убивать? Лежачего?
— А по мне хоть положи их таких тысячу рядышком — рука не дрогнет.
— Он сдался.
— А если бы ты попал к нему в руки, посмотрел бы он, что ты сдался?
— Я против террора. И какой толк в его смерти? Обыщи и свяжи, — сердито отрезал Гепри.
Мкизе засунул в припасенную сумку последние панки. Посмотрел на агента. Тот лежал, не поднимая головы.
— Пошли.
— Куда торопишься? Давай обыщем кабинет. Этот тип нам не помешает. Может, найдем оружие.
Генри нахмурился:
— Пошли, пошли.
Ветерок играл на улице красным шлейфом пыли. Солнце зашло за тучу. Генри огляделся по сторонам.
— Свяжись с Мотано, Аплани. Скажи ему: нужно срочно встретиться.
Они разошлись в разные стороны…
Через час Capon Нунн, развязывая агента, спрашивал:
— Как он выглядит? Вы уверены, что это Мкизе?
Чертыхаясь и ругая «проклятых кафров», Нунн поднял трубку телескопа и рассказал начальнику отдела безопасности, что произошло.
Голос начальника, обычно тихий и вкрадчивый, на этот раз яростно гремел.
— Вы разиня, лейтенант Нунн! Как он мог проникнуть к вам, открыть сейф? — И, отметая объяснения, бросил в трубку: — Высылаю вам отряд полиции. Он должен быть пойман, слышите вы, слюнтяй?
s
Генри увидел в окно, как по улице промчались двое, преследуемые полицейскими. II сразу же вслед за этим вошел взволнованный хозяин дома Мтута. Мтута шепотом сообщил, что полиция оцепила поселок.
— Много их?
— Больше, чем травинок в вельде.
Генри не сомневался: ищут его. Надо ему было сразу уйти из локации. Они перероют теперь весь поселок и в конце концов доберутся до этого дома. Что делать? Спрятаться не удастся. А папки? Мкизе подавил подступающее волнение, спокойно сказал:
— Пойди, Мтута, посмотри, нет ли наших среди полиции? Я должен выбраться. Обязательно.
Мтута ушел.
Мкизе заставил себя сесть за стол, принялся читать «дела», вырывая листы, на которых были клички агентов, адреса явок, ставшие известными полиции, сжигал остальное в печке, чтобы не оставлять следов в доме. Ло! Вот оно!
«…В селении Ланга наш агент обнаружил неизвестного. Им оказался Госанн — связной Комитета действия. Госанн доставлен в отдел безопасности… Госанн отрицает, что оружие прибудет на самолете в район селения Ухловане. Говорит, что никогда не слышал об этом. Возможно, сведения нашего сотрудника неверны. Госанн направлялся в вашу локацию. Сообщите в отдел все имеющиеся данные о нем и о тех, кто с ним связан.»
Значит, нее пронюхали! Теперь они могут накрыть и зарубежных друзей с грузом оружия там, у селения Ухловане.
Желая прочитать документы в более спокойной обстановке, Мкизе поднялся по приставной лестнице и очутился в небольшом мрачном помещении. Сквозь запыленное окно чердака проникали лучи вечернего солнца. Мкизе осмотрел поселок. Вдали полицейские обыскивали дома п хижины, заталкивали арестованных в тюремные машины.
Он снова принялся читать. Вот более позднее сооб щенне.
«…Связной Госанн вчера повесился на спинке кровати в одиночной камере… Арестуйте и доставьте в штаб-
квартиру на Маршал-сквер Мкизе, Аплани, Мабиходу н Махлангу, Есть данные, что эти банту были связаны с Госанн. В первую очередь арестуйте Мкизе… Необходимо уточнить, не изменилось ли место доставки оружия…»
Значит, Госани умер. Дорогой брат, да успокоится дух твои там, внизу. Ты умер напрасно. Полиция все знает.
Надо во что бы то ни стало выбраться отсюда. И куда исчез старый Мтута?
Мкнзе ждал возвращения хозяина дома. Ои не хотел рисковать. Там, среди полиции, есть свои люди, они помогут выбраться. Но время шло. Ночь подходила к концу. Мтуты все не было. Видно, арестовали.
Мкизе спустился вниз, через окно вылез по двор. Холодный ветер освежающе дохнул ему в лицо. Мкизе уверенно пошел сквозь проемы в покосившихся заборах, мимо затаившихся хижин. В предутреннем мраке сквозь открытые ворота Генри увидел на улице цепь полнцей-скпх-афрнканцев, вооруженных только дубинками. Белые расисты не доверили ям огнестрельного оружия. Значит, прорываться надо именно здесь. Из засады Мкизе долго всматривался в лица. Ни одного знакомого.
Ои услышал шаги. Прямо на него шли двое европейцев. Тишину прорезал яростный крик:
— Вот он! Все сюда! Это он, он! — надрывался агент.
Мкнзе побежал между хижинами, слыша за спиной топот преследователей. Он ворвался в ближайшую халупу, сооруженную из ящиков, быстро закрыл за собой полог из мешковины. Замер, ожидая испуганных криков хозяев. Нп хижина была пуста. Рядом зазвучали голоса.
— Некуда ему деваться, — сказал кто-то властным топом. — Он здесь. Передайте по цепи: не выпускать пи одного!
— Я сразу узнал его, — говорил другой голос. — Это он.
Они скрылись за соседними хижинами.
Кольцо вокруг Мкизе сжималось. Они обыскивают дом за домом и рано или поздно доберутся до него.
Мкизе вышел пэ хижины. Озираясь, направился к во-
ротам, из которых только что смотрел на полицейских. Сжав челюсти, он прошел в калитку. Одним взглядом охватил^ Мкизе переулок и ближайших к нему врагов. Полицейские-африканцы вытянулись цепочкой. Офицеры маячили вдали. Мкизе вынул пистолет, пошел па агента в черном берете. В цепи раздались тревожные крики. Словно стая павианов от пантеры, метнулись от Мкизе полицейские. Они бежали за ним па расстоянии. Генри был хорошим бегуном, когда-то в школе занимал первое место. Он нырнул под проволочную изгородь, окружавшую локацию, и кинулся через поле к шоссе. Сзади захлопали выстрелы. Где-то высоко и сбоку пронизывали сизый сумрак утра пули. По дороге шла машина. Шофер заметил беглеца н, когда Генри оказался рядом, притормозил. Мкизе ухватился за борт, больно ударившись коленом, перевалился в кузов. Сел, отдышался. Представил себе, как беснуется сейчас Сарон Нунн, и усмехнулся. Теперь он, Генри Мкнзе, предупредит Комитет действия. Место доставки оружия будет изменено.
6
Майор Ганс Краммер, как всегда аккуратный и подтянутый, ходил по кабинету, стараясь не обнаруживать душившую его ярость. Только шрам на правой скуле его покраснел, что было признаком душевного волнения. С тех пор как был застрелен его зять Вильям Гендерсоп, ом сильно изменился: разражался иногда вспышками неудержимого гнева. Сотрудники говорили, что Краммер любил Вилли и что тот погиб при таинственных обстоятельствах от руки террориста.
Иногда Краммер останавливался, и взгляд его гвоздем впивался в Сиропа Нунна.
И в бумагах, похищенных Мкизе, говорилось, что нам известно место доставки их груза?
— Да, — тихо ответил Нунн.
— Ничего не скажешь, этот Мкизе — хитрый малый не то что мои сотрудники.
Краммер резко повернулся на каблуках.
Вот что: их заграибюро теперь, по крайней мере временно, отменит операцию. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Ведь именно по вашей милости мы выпустили их нз рук.
— Я бы попросил вас послать нашего человека га Найсал, где находится загранбюро этого Африканского общества.
— У нас там есть уже человек.
— Надо послать опытного сотрудника. Он связался бы там с нашими людьми, заслал бы кого-нибудь в загранбюро. Прошу направить меня.
— Вас многие знают. А не послать ли нам Труззела?
Сарой Нунн представил себе белые брови и совершенно белые ресницы долговязого Труззела и почему-то рассердился.
— Я мог бы отлично это сделать.
— Нет. Труззел сделает лучше. И вот еще что, лейтенант Нунн: сведения о том, что наших байту поддерживают из-за границы, ни в коем случае не должны просочиться в печать и вообще не должны стать известны нашим банту. Одно дело — разговоры о помощи, которых сейчас много, а совсем другое—'посылка оружия. Всех банту, террористов этой группы, — пронзительный взгляд Краммера испытующе остановился на подчиненном, — надо ликвидировать. И подкрутите языки своим сотрудникам, тем, кто будет иметь к этому отношение. Надеюсь, вам ясно? Нам не нужно никаких судебных процессов в связи с этим делом.
Нунн, усмехаясь, кивнул.
7
Тяжелые волны с белыми гривами грызли гальку. Лил дождь. Молнии раздирали серое одеяло облаков. О гряд торопливо шагал по берегу. Мкнзе объединил несколько групп «Копий народа». Эго было против правил конспирации. Но сегодня — особый случай. Сегодня тре бовалась сила, чтобы дать отпор полиции, если она вес же явится.
Ветер бросал соленые брызги в лица людей.
— Придет, как ты думаешь, Махлангу? — сказал Мкизе, обращаясь к высокому африканцу. Этот Махлап-гу был когда-то шахтером в золотом руднике, потом руководил неофициальным профсоюзом горняков-афри-канцев и только недавно перешел на н легальное положение.
Небольшое судно с тяжеловесными очертаниями без единого огня на борту шло к берегу, заваливаясь п водяные провалы.
— Это оно. Ровно двенадцать, — сказал Генри. Он вынул из кармана плаща фонарь, посигналил кораблю.
Отряд остановился между обкатанными водой камнями. За спиной отряда — пологий откос берега.
— Махлангу, выставь караулы! Сигнал тревоги — три выстрела.
С судна спустили шлюпку, и вскоре она приблизилась. Волны швыряли ее. Стоя по горло в воде, люди подхватили лодку на руки, вытянули на берег.
С носа шлюпки спрыгнул Джим Твала, вечно веселый африканец. Он был довольно плотным и тяжелым, что не мешало ему двигаться легко и быстро. Плащ его блестел от дождя. С небольшой бородки п с волос па голове дождевые капли скатывались не задерживаясь. Он часто, рискуя, пересекал границу, и до сих пор полиции не удавалось его поймать. Твала был одним из руководителей заграпбюро Африканского общества.
— Погода словно специально для высадки, — сказал он, пожимая руку Мкмэе. — Все тихо?
Длинные ящики выгрузили, накрыли брезентом, и шлюпка ушла в океан.
Вторая шлюпка была перегружена. Падающая крутая волна накрыла лодку у самого берега, но люди подхватили ее.
Лодку еще не успели разгрузить, как сверху на откосе прогремели три предупредительных выстрела, н сразу же вслед за ними застучал пулемет.
«Начинается!»
— Быстрее разгружайте!
— Уходить надо! — раздались раздраженные, испуганные голоса.
— С ящиками не побежишь.
— Зачем мертвому винтовка?
Генри почувствовал, что паника может погубить дело, ради которого они пришли сюда.
— Оружие не бросим! — крикнул он решительно. — Будем драться! Кто не хочет, пусть уходит. Есть такие?
Никто не ответил.
— Разгружайте. Чего их бояться. У нас винтовки.
В свете молний уже виднелись перебегающие от де-
рева к дереву фигуры людей, их черные от дождя шинели, перекрещенные белыми ремнями портупей.
Несколько человек во главе с Махлангу сдерживали натиск военизированной полиции. Но долго нм не продержаться. Громкое стрекотание пулеметов врывалось в рев прибоя. Пули веером прошлись по гальке, засвистели в темноте над головами.
— В ящиках есть патроны? — спросил Мкизе.
— В этих нет. Пока на борту, — сказал Твала. Он всматривался в пологий склон, откуда волной накатывалась военизированная полиция. — Видно, надо уходить, Мкизе.
Мкизе не ответил, взглянул на часы, сердито покачал головой. Был час ночи.
— Где же они? — пробормотал он озабоченно. — Где этот неуклюжий Мабихода?
В океане появились военные корабли. Стволы их пушек повернуты к маленькому судну. Гром орудий метнулся к берегу. На судне вспыхнул пожар. «Видно, пленных брать не хотят, — подумал Мкизе. — Концы в воду. Наци не желают огласки».
8
Они уходили по теплым лужам, изредка отстреливаясь. Тяжелые ящики на головах люден вдавливали в землю ноги. Свернули к лесистым горам. Долго поднимались по крутому склону, цепляясь за кусты. Не отставая, где-то в темноте шли за ними преследователи.
Все выше и выше поднимался отряд, преследуемый врагами, пока ме наткнулся на глубокую расщелину. Черная линия разлома преграждала дорогу. Дальше пути не было.
Дождь усиливался. Громыхал, катался в низких облаках гром. Где-то рядом полыхнула молния. Ломая кусты и деревья, со стоном повалился лесной великан. Лес закачался, тяжело вздохнул, оправляясь от удара.
При вспышке Генри увидел совсем рядом карабкающихся по склону полицейских, тускло поблескивали их мокрые стальные каски. На широких белых поясах шинелей— тугие белые патронташи.
Укрываясь за стволом дерева и наблюдая за подпол-
заюшими полицейскими, Мкиэе понял, что для многих его товарищей эта ночь станет последней.
Прижимаясь к земле под пулями. Мкизе приблизился к расщелине, оглядел разлом. Ширина — метра четыре. Скользкие края. Внизу, на огромной глубине, белая грива потока. Здесь ие пройти.
— Будем пробиваться. — сказал Мкизе, вернувшись. — Люден поведу я. Патроны еще есть?
— Мало, — сказал Махлангу. Он замерз. Тощее тело его, облепленное мокрой одеждой, казалось еще более худым.
— Аплапи, прикрывай отступление, держись подольше.
— За меня не тревожься, — зло сказал Аплаии. — Не убегу, поджав хвост.
Они поползли над пропалом. Мкизе уже решил, что правый их фланг не охвачен, и они выскользнут, когда впереди зарокотал пулемет. Коротким огненный язычок быстро-быстро жалил темноту. Враг засел на высоком каменном выступе — не подступишься. Пули поражали людей, шлепались в мокрую землю рядом с Мкизе. Отряд попятился, выходя из-под огня. Бойцы не отстреливались: не было патронов. Враги поняли это, придвинулись почти вплотную. Генри видел во мраке белые пятна их лиц, видел вспыхивающие здесь и там огни выстрелов. Он вытер с лица капли дождя, лежа, огляделся. Кажется, конец. Пощады пе будет. И куда запропастился этот неуклюжий Мабихода со своим отрядом? Ведь ему было приказано сидеть в засаде около берега океана и открыть огонь, если полиция все же пронюхает о месте высадки. По в решительный момент его почему-то не оказалось. А может быть, он лежит где-нибудь в саванне с пробитой головой? Но, что бы там ни произошло, Мабихода пе пришел, и это означает смерть для него, Генри Мкизе, и его товарищей по отряду.
— У меня осталось два патрона, — прервал его размышления Аплапи. Он сунул ему в руку патрон. — Возьми, Мкизе.
Геирн дослал патрон в казенную часть, кинул благодарный взгляд на друга. Аплапи встал за толстый ствол дерева, немного впереди, опустив вниз дуло винтовки.
— Пойдем на прорыв вниз по склону, — сказал Мкн-
зе, обращаясь к Махлангу. — Передай всем: приготовиться.
Мкизе поднялся н, выстрелив, побежал впереди отряда, Враги ждали этой атаки. Залп свалил двоих африканцев. Полицейские ринулись на бойцов, стреляя в упор, коля штыками, тесня их к пропасти.
Геири пятился к расщелине, обороняясь прикладом. Он заметил, что Аилани не пытается прорваться вместе со всеми. Но когда двое полицейских поравнялись с деревом, за которым он укрылся, он застрелил одного, сбил прикладом другого и исчез в темноте.
Полицейские прижали бойцов к краю расщелины, сбрасывали их в пропасть. Одни за другим исчезали в бездне товарищи Мкизе. Двое полицейских набросились па пожилого бойца. Человек упал, вцепился в лезвие штыка. Враги сбросили его вниз.
Бойцов осталось человек двенадцать. Полицейские окружили их плотным полукольцом над самым краем пропасти.
Генри близко видел врагов, стоящих в два ряда, их широкие штыки. Не пробиться.
Подошел офицер. Мкизе узнал Сарона Нунна.
— Кто из вас Джим Твала? А, а! Подойдн-ка ближе.
Твала подошел.
— Попался, террорист! А хвастался там, за границей: «Не поймают!» Дураки вы! Да там у вас полно наших люден. Обыскать!
Полицейские вывернули карманы Твалы, передали бумажник Нунну.
— Ого! Сколько денег привез! Поговорил бы я с тобой, Твала, у себя в отделе, да не могу. Приказ: всех вас в расход. — Нунн отступил, махнул рукой.
Полицейский выстрелил в упор. Твала пошел боком, ища рукой опоры, упал, беззвучно раскрывая рот. Ом, задыхаясь, разодрал на себе ворот рубахи. Когда полицейский подтащил его к краю бездны, Твала вцепился в ногу палача. Только несколько ударов штыком выбили из него жизнь.
— Пленных убиваете! — тяжело дыша, проговорил Мкизе.
— Мы никого не убиваем, — оборвал его Нунн. — И тебя, Мкизе, здесь никто не видел. Ничего не было сегодня. Понял? Так и сообщи там, в аду. Эй, ты, подойди ближе, — сказал Нунн, обращаясь к Махлангу,
Тот не двигался.
— Ты, ты, тощая образина, чего уставился? Подойди, говорю тебе.
— Ступай роди себе ребенка и называй его таким именем, — огрызнулся Махлангу,
— Подведите его. Может быть, знакомый.
Но Махлангу сам шагнул вперед и вдруг с рычаньем прыгнул к офицеру, не ожидавшему нападения, поднял его и бросился с ним к провалу. У самого края удар штыка повалил Махлангу. По он снова вскочил, кинулся на полицейского, стараясь увлечь врага в бездну. Трое, сбив Махлангу с ног, полосовали его штыками и прикладами. Из открытого рта Махлангу рвался сплошной крик, пока тело его не исчезло в бездне.
Мкизе стоял, стиснув зубы. Умереть после такого и не отомстить?! Он покосился назад. Прыгнуть в поток! Может быть, н удастся спастись.
Полицейские стояли полукругом, ощетинившись штыками.
Нунн осветил его фонарем.
— Ловко ты обманул меня, Мкизе. Но все же, видишь, я накрыл вас!
Полицейские вытащили Мкизе из шеренги.
— Обыскать!
Метра полтора до края пропасти. Перед тем как сделать этот последний шаг, Мкизе огляделся, посмотрел вниз по склону. «Йека!» Радость опалила сердце. В мертвенном свете молнии между стволами мелькали, бежали вверх люди. Генри узнал того, кто был впереди. Мабихода! Весь грязный и мокрый, он бежал, отдуваясь, как носорог. Два десятка вооруженных парней следовали за ним. Аплани, оскалив зубы, бежал рядом с Ма-биходон.
Мкизе оттолкнул полицейского, прыгнул в сторону, чтобы избежать удара. Кто-то из врагов крикнул, заметив опасность. И тотчас грохнул нестройный залп. Задыхающийся, осипший от бега голос Мабнходы рявкнул из темноты:
— Смерть им!
— И-и-и-и1 — вырвался из двадцати глоток боевой клич.
Полицейские даже не пытались сопротивляться, столь неожиданным было нападение. Они беспорядочно ринулись вниз, падая и скользя по мокрому склону. Аплани яростно выпускал нм вслед пулю за пулей…
Мкизе долго смотрел в пропасть. Не видно тел погибших товарищей. Не было Твалы, ие было Махлапгу, никого. Только шумел, прыгал по камням белый поток…
Надо уходить. Там, внизу, затаились, собирались с силами враги. Единственный путь — через пропасть. Пока не стреляют, можно перекинуть мост. Тяжелый ствол сваленного молнией вяза подтащили, перебросили ветвистую вершину его на другой край. Бойцы перенесли ящики с оружием, переправились сами. Мкизе перешел последним, и вяз, стянутый сильными руками, полетел вниз…
Когда отряд полиции подошел к месту переправы, в щель между камнями на противоположной стороне медленно просунулась винтовка. Выстрел смахнул со склона полицейских. Только темный одинокий комок остался на месте.
Аплани зло усмехнулся, некоторое время выжидал, не приблизится ли кто-нибудь, потом поднялся и побежал в мокрой, скользкой темноте догонять отряд.
КАСАНДЛ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
— Эн, Нкайна, помоги брату нести антилопу! — крикнула старая Набетуну. Щурясь от яркого полуденного света, она смотрела на своего старшего сына Касанду, вышедшего из леса.
Касаида шел между рядов кокосовых и масля-ничных пальм, сгибаясь под тяжестью подстреленной им большой серой антилопы — топи. В одной руке он нес копье и лук, другой поддерживал добычу. Сбоку, свернув кольцом хвост и высунув от жары язык, бежал рыжий пес Мпутум.
Старая Иабетуиу заторопилась, вспомнив, что у нее не готов обед. Набетуну была очень худа, и черные щеки ее, украшенные татуировкой, глубоко ввалились
Наполнив кожаный мешок длинными белыми кореньями маниоки, которые вымачивались несколько дней в яме с водой, Набегуну направилась к круглой, крытой травой хижине.
— Нкайна, иди встречай Касанду, лентяй! — сердито сказала Набетуну. — Иди сейчас же!
Из проема, служившего одновременно и дверыо, и окном, и отверстием для выхода дыма, выскочил заспанный Нкайна и побежал навстречу брату.
Солнце висело прямо над головой, воздух дрожал от зноя. Деревня была безлюдна в этот час. Соседка Набетуну, Магуа, вышла из покривившейся хижины н, поддерживая привязанного к спине ребенка, направилась к Набетуну. Тело Магуа было выкрашено в красный цвет. Это говорило о том, что женщина недавно впервые стала матерью.
— Хороший охотник Касаида, — сказала Магуа, заискивающе улыбаясь и поглядывая на приближающегося юношу, — самый лучший в краале. Дай мне ноги топи, Набетуну.
II Набетуну, радовавшаяся, когда хвалили ее сына, пообещала подарить соседке ноги антилопы.
Касаида сбросил на землю добычу, передал брату копье и лук со стрелами. Он вытер листом потное лицо и сказал матери:
— Мясо топи надо провялить. Нкайна поможет тебе. Теперь будешь много дней сыта.
Точи было единственное животное, мясо которого колдуны — немезисы — разрешили Набетуну есть. Ни к какому другому мясу ома не должна была прикасаться. Это было ее герундо — табу. Набетуну никогда не нарушала этого запрета Деревянный бог Ена, стоявший в маленькой хижине, около леса, зорко следил за ней и немедленно покарал бы ее, вздумай она нарушить табу.
Ыабетуиу с гордостью и любовью смотрела на своего старшего сына. Хотя ему не исполнились еще и двадцати, он был уже самым храбрым и самым сильным в деревне. У кого еще были такие широкие и могучие плечи, такие быстрые и неутомимые ноги! И кто так, как он, любил свою мать, хотя и скрывал от всех: нехорошо, когда мужчина походит нравом па женщину. Кроме того, Касанда был очень красив. В особенности нравилась Набетуну татуировка па лбу н на щеках около глаз, придававшая его лицу грозное выражение. Эту татуировку сделал ему отец, когда Касанда был еще совсем маленьким мальчиком. Волосы Касанды, высоко зачесанные и скрепленные глиной, всегда сохраняли приданную им форму.
С тех пор как отец Касанды умер, Касанда был старшим в семье. Он был одним из лучших охотников в селении, и сам йонго назвал его храбрым, после того как Касанда, чтобы заслужить право называться воином, убил в единоборстве черную пантеру. А слово Йонго значило много, ибо Йонго был вождем племени батако, одного из племен, живущих в необъятном лесу, простирающемся от озера Тнву до Великой реки.
Набетуну заботливо осмотрела сына. Его черная кожа блестела на солнце. Вид у Касанды был бодрый и здоровый. Но его пагие, состоявшее из двух прикрепленных к поясу кусков синей материи, выделанной из коры дерева миомбо, обносилось и требовало замены.
— Хитрый был топи, — сказал Касанда брату. — Я гонялся за ним целый день. Дух леса Нгуна охранял его. Помоги матери носить дрова.
Пес Мпутум ходил вокруг томи, ощетинившись, глухо ворча и искоса посматривая на двух тощих чужих собак, бросавших тоскливые взгляды на добычу его хозяина.
Набетуну принялась готовить сыну обед. А Касанда, ожидая, сел у входа в хижину и, взяв двухструнную бамбуковую маримбу с тыквой на конце, стал играть. Мягко звучала лесная гитара, и Касанда, укрывшись от солнца в тени хижины, пел песню охотника:
Встретил в лесу охотник-батано Ужасного самбу — льва.
Не хотел симба уступить дорогу Храброму охотнику.
Пустил стрелу D снмбу Хпабрый охотник И пронзил его копьем.
Упал симба, и смеялся охотник,
Хо-хо, смеялся охотник!
Услышав пение, пришел старый Имбонбо. На нем, кроме пагме, была еще полосатая матросская майка — предмет зависти соплеменников. Имбонбо побывал во многих отдаленных районах, участвуя в экспедициях европейцев. Он носил на голове их грузы. Много видел Имбонбо па своем веку необычайного и удивительного. Касанда любил его слушать, хотя и не всегда ему верил.
Имбонбо рассказывал об одноруких великанах, живущих на востоке от озера Тнву, одним ударом своего каменного кулака убивающих могучих слонов хумба-хумба, о людях с хвостами, страшных ниамниамах. Однажды Имбонбо рассказал о старухе Факу, у которой был такой длинный и сильный язык, что она могла задушить им человека. Факу долго преследовала Имбонбо, и он едва спасся, перелетев через лес с помощью привязанного к поясу волшебного крыла орла, подаренного ему колдуном-немезисом одноруких великанов. Этой истории слушатели не поверили, а кто-то даже сказал, что у старухи Факу язык был короче, чем у самого Имбонбо. С тех пор Имбонбо прозвали: Имбонбо Длинный Язык.
Имбонбо любил музыку, и, когда Касанда играл на маримбе, он всегда приходил.
— Хороший топи, — сказал Имбоибо, усаживаясь рядом с Касандой.
Касанда кивнул головой и продолжал играть.
— Когда я охотился в лесах 'Гиву, я подстрелил топи, который был в два раза больше этого, — продолжал Имбонбо. — Только у него было десять ног и он бегал быстрее стрелы.
— Как же ты все-таки убил его? — Касанда с улыбкой посмотрел на собеседника.
— Я зашел спереди и пустил стрелу навстречу топи. Если бы я пустил стрелу ему вслед, она бы никогда не догнала его. Очень быстрый десятиногий топи…
Имбонбо встал, попробовал поднять антилопу, но не смог.
— Легкий топи, — сказал он деловито. — Десятиногий был в три раза тяжелее. Я нес его на себе целую неделю. — Имбонбо обхватил пальцами обеих рук огромный узловатый бицепс собеседника. — Сильный ты, Касанда. Но лет двадцать назад я был сильнее тебя, как слон хумба-хумба сильнее буйвола. Я носил на голове столько груза, сколько весит толстый человек.
Глаза Касанды хитро сощурились.
— Не веришь? Спроси у кого хочешь. Я высох за эти годы. Ты тоже старый будешь. — Имбонбо обиженно замолчал.
— Хочешь мяса, Имбонбо? Приходи попозже — разделаем тушу. Тебе откуда отрезать?
— Да у меня дома есть… — проворчал Имбои-бо. — Отрежь от спины.
Когда гость ушел, Касанда, пригнувшись, чтобы не попасть головой в черную струю дыма, поднимавшуюся из двери, вошел в хижину. Дым заполнял всю верхнюю часть жилья. Под крышей вялились подвешенные к перекладинам стебли сорго, из которого старая Набе-туну приготовляла пиво. Здесь было почти темно. Лишь слабое пламя костра, разведенного между плоскими камнями недалеко от входа, освещало помещение,
Касанда лег у стены на шкуру буйвола и тотчас крепко заснул. Спустя полчаса его разбудил отчаянный лай собак и шум голосов.
Нканна просунул голову в дверь и закричал:
— Вставай! Белые пришли!
В жизни племени это было событием: европейцы редко заглядывали в их селение, стоявшее в глубине леса.
Касанда вышел из хижины, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца. Из леса со стороны реки двигалась группа людей. Впереди шли трое белых в штатской одежде, за ними отряд солдат-европейцев, потом иосилыцики-африканцы с тюками на головах.
Касанда стоял около топи и с интересом рассматривал нежданных гостей.
Белый, шагавший впереди, был, видимо, большой вождь в своей стране. Он был высок н тучен. Двое
других белых, шедших позади, держались от него па почтительном расстоянии.
Заметив лежавшую на земле антилопу, белый подошел посмотреть на нее. Мнутум, не имевший представления о важности гостя, стал молча подкрадываться к нему сзади, но Касанда прикрикнул на него, и пес, поджав хвост, шмыгнул за хижину.
Подошли посмотреть на топи и остальные белые. Важный мзунгу проговорил что-то на непонятном языке, и переводчик сказал:
— Господин Элмсли спрашивает: это ты убил топи? Господин Элмсли — самый богатый человек в стране белых.
Касанда был явно польщен вниманием вождя иностранцев. Ом приветливо улыбнулся н ответил:
— Это был осторожный топи. Я гонялся за ним целый день.
— За рога антилопы, — сказал белый, — я дам тебе два доллара.
Касанда улыбнулся еще шире и, желая доставить удовольствие гостю, сказал:
— Рога топи нельзя есть. Оми ничего не стоят. Пусть вождь Элмсли возьмет их, если они ему нужны.
Но Элмсли решил, что африканец хитрит.
— Хорошо, — раздраженно сказал он, — я дам тебе пять долларов. Принеси потом рога в мою палатку.
— Рога топи ничего не стоят… — начал снова Ка-сапда, но белый махнул рукой п сердито проговорил:
— Меня не обманешь! Пять долларов — хорошая цена.
Элмсли сунул в руку растерявшегося Касанды пити-долларовую бумажку и пошел в сторону леса с одним из своих спутников. Солдаты н носильщики потянулись за ними. Третий белый, до этого стоявший в стороне, подошел к Касанде и весело сказал на языке кннгва-на, на котором говорят многие племена в округе:
— Хочешь поехать на рудник? Увидишь много интересного и, когда вернешься, будешь богатым человеком.
Вопрос был слишком неожиданным, и Касанда не знал, что ответить. Мзунгу засмеялся, хлопнул его по плечу н сказал:
— Подумай. Я зайду потом.
— Я подумаю… Отдай эту бумажку бване Элмсли.
Я не могу брать деньги за рога, которые ничего иг стоят. — Касанда протянул белому пять долларов.
Тот сунул их в карман и, ухмыльнувшись, нашагал прочь.
Это был вербовщик рабочей силы горнорудной кор порацни Альбер Сантегыо.
2
Белые ушли. К Касанде подошел немезнс Ифофу, исполнявший при главе племени йоиго роль колдуна, лекаря и цпрюльпика.
— йонго хочет, чтобы ты явился к нему, — строго сказал Ифофу. — Пойдем.
Касанда, оробев, шел за немезисом, размышляя, зачем он мог потребоваться вождю племени,
Ифофу шествовал важно. На руках и ногах его звенели медные и железные браслеты, многие из которых были могущественными талисманами. Колдун шел медленно и, как требовал этикет, сильно наклонялся то в одну, то в другую сторону, показывая этим, что украшений слишком много и ноги переставлять нелегко.
Вождь племени батако сидел у своей большой хижины на пяти положенных одна на другую леопардовых шкурах. Казалось, он не заметил подошедших. У ног Ионго его маленький сын с озабоченным видом грыз белую палочку сахарного тростника.
Тут были и два других немезиса. Один из них украшал руку вождя замысловатой татуировкой, делая особым ножом мелкие надрезы на коже и вставляя в ранки кусочки глины.
Глава племени был одет в длинную белую тогу, на ногах его были сандалии на толстой подошве. На правой руке Йонго был железный браслет — талисман, защищавший его от всех болезней. Талисман этот Ионго обменял у колдуна соседнего племени на пятьдесят тыквенных бутылок с пальмовым вином. По указанию своих немезисов, Йонго должен был, чтобы талисман не потерял своей силы, снимать браслет каждый раз, когда говорил с женщиной, курил трубку или брал в руки нож.
Давно уже йонго был назначен властями колонии вождем, и племя было довольно его правлением.
Мудрым человеком был Ионго. Он исправно собирал и платил налоги, чтобы не вступать в конфликт с сластями. При появлении поблизости вербовщиков лесозаготовительной компании все племя по команде йонго уходило на «большую охоту». Поэтому все мужчины жили в селении, а не пропадали где-то на чужбине. Ионго вел с соседними племенами торговлю, выгодно продавал им сорго, маниоку и пальмовое вино и покупал у них соль, материю и другие товары. Он послал мальчиков учиться искусству кузнеца, заплатив за эго чужому племени двадцать бивней хумба-хумба. Чтобы мальчики хорошо учились, он приказал им дать страшную клятву перед всемогущим Вуном — богом мщения, что они не будут там бездельничать. Ифофу наложил на них запрет охотиться, играть с приятелями и не подчиняться учителям.
Теперь племя торговало топорами, мотыгами и наконечниками для стрел и копий. Эта статья дохода племени тщательно скрывалась от слуг европейцев, изредка приходивших в лесной крааль за налогом, йонго приказал всему племени сажать маниоку. С тех пор батако * не знали голода. Не пожелавших есть маниоку он выгнал на педелю из крааля в лес.
Соседние племена завидовали и считали племя Ионго очень богатым.
Касанда молча остановился в нескольких шагах от пожди, который, видимо, размышлял над чем-то очень важным. Неподалеку трудились жены йонго. Младшей нз них было не более двенадцати лет. Женщины вскапывали мотыгами землю для посева сорго. В этих местах не было пи волов, ни лошадей — скот погибал от неизлечимой болезни наганы, которую переносили мухи цеце, и землю обрабатывать приходилось вручную.
Наконец Йонго строго взглянул на стоявшего перед ним Касаиду.
— Ты разговаривал с белыми, что они у тебя спрашивали?
Касанда передал разговор, и Йонго задумался. Он думал так долго, что тень Касанды успела передвинуться на целый палец. Касанда не шевелился, боясь на-
рушить ход мыслей мудрого человека. Наконец Понго спросил:
— Не знаешь, зачем они приехали к нам?
— Нет, — сказал Касанда, и ему стало стыдно, что он не может ответить на вопрос главы племени.
— Иди, — проговорил Ионго, хмурясь, — п если узнаешь что-нибудь о белых, сообщи мне.
Касанда повернулся и пошел, высоко поднимая колени, чтобы не показывать вождю своих подошв. Касанда был вежлив п уважал старших.
Он возвращался домой, размышляя о цели приезда незваных гостей. Па опушке леса солдаты уже ставили большую хижину из белом материн. Материн было так много, что ее хватило бы па одежду всему племени.
Трое белых пересекали узкую долину, сжатую покатыми лесистыми склонами. Они часто останавливались и что-то говорили друг другу.
Набетуну и Нкайна вялили мясо топи. Па четырех вбитых в землю кольях лежала бамбуковая решетка. На пей на крючках в дыму костра висели тонкие ломти мяса. Нкайна поддерживал огонь, стараясь, чтобы пламя не поднималось высоко. Набетуну поворачивала ломти с помощью длинной палки. Когда мясо становилось совсем сухим и твердым, она снимала его и вешала новую порцию.
3
В просторной палатке сидели двое и пили виски с содовой водой. Элмслн, большой и грузный, полулежал в плетеном кресле. Ею собеседник мсье Беккере, человек лет тридцати пяти, с красным, обожженным тропическим солнцем лицом, сидел па ящике.
— Если вам этот участок подходит, мистер Элмс-ли, — говорил Беккере, — то мы предоставляем его в ваше распоряжение. По-моему, это неплохое место для каучуковой плантации, Документы оформим потом.
— Место замечательное, — согласился Элмслн. — Бразильская гевея * здесь хорошо привьется.
— Мы дадим вам половину долины, начиная от селения до самой реки.
•Бразильская гевея — дерево-каучуконос.
— А почему половину? Я же говорил вам: мне нужна большая плантация! Послушайте, Беккере, — сказал Элмсли раздраженно, — неужели вы думаете, что меня посылали бы в эти дебри из-за какого-то клочка земли? Я хочу, чтобы наша плантация занимала всю эту долину. Всю, вы понимаете? Если вы не можете ее нам предоставить, я решу этот вопрос и без вас.
— Но здесь же селение и поля этого племени.
— Вы говорите так, Беккере, словно не знаете, как решаются эти дела здесь, в колонии. Переселите их в другое место в конце концов! Разве мало земли вокруг? Им все равно, где жить.
Беккере выпустил струю сизого дыма н, искоса посматривая на Элмсли, проговорил:
— Это трудно сделать, мистер Элмсли. Туземцы будут сопротивляться. Мм некуда идти, вокруг земли других племен.
— Зачем же вы везли меня сюда?
— Я полагаю, мистер Элмсли, что мне удастся уладить этот вопрос, — сказал Беккере, стараясь не смотреть на собеседника. — Ваши пожелания будут выполнены, но для меня это будет связано с некоторыми неприятностями. Лично для меня, как администратора, вы понимаете? Придется обращаться к высшему начальству.
Элмсли зло плюнул. В переводе иа деловой язык эти слова означали для пего, Элмсли, новые расходы. Беккере совсем обобрал его. Каждый день все новые требования. Лучше, пожалуй, было бы не связываться с ним.
— Ну хорошо, — сказал сердито Элмсли, — я оплачу ваши личные неприятности. Сколько вы хотите? По я надеюсь, что это будут последние претензии ко мне…
У Элмсли явно испортилось настроение.
Откинув полу палатки, вошли переводчик и Понго. За ними появились два старейшины, надевшие по случаю этого визита головные уборы из шкуры леопарда. Увидев стариков, Беккере нетерпеливо махнул рукой. Переводчик, привыкший к знакам своего хозяина, злобно зашипел на советников Понго и бесцеремонно вытолкал их на улицу. Понго сделал вид, что не заметил изгнания своей свиты.
Эл мел и, предчувствуя неприятный разговор, вышел из палатки. Он платил деньги, а остальное его не касалось. Пусть Беккере сам разговаривает с этим вождем.
Ионго с достоинством сел на ящик, настороженно посматривая на белого.
— По приказу администрации, — начал Беккере, стараясь придать своему голосу побольше твердости, — здесь должна быть разбита каучуковая плантация. Твое племя занимает эту землю незаконно. Оно должно переселиться в другое место.
На лице Йонго не отразилось никаких чувств. Он спокойно сказал:
— Эта земля всегда была наша. Отцы наших отцов владели ею.
— Незаконно владели, — возразил Беккере. — У вас есть документ на право владения землей?
У Понго не было документа. По, уверенный в своей правоте, он упрямо ответил:
— Мы жили в этом лесу, когда белые еще нс появлялись в Стране Живой Воды. Мы не уйдем отсюда.
— Ты дурак, Йонго! Мы тебя назначили вождем, мы и уволим тебя. Ты знаешь, что такое солдаты? Вам лучше всего переселиться к подножию горы Кедачумви и не ссориться с властями.
— Вокруг Кедачумви болота, там нельзя жить. Мы не уйдем. Здесь наши хижины, наши поля, наши пальмы, наши могилы,
— Не подчиняешься приказу районного комиссара? Ты ответишь за бунт.
Понго поднялся и, ни слова не сказав, вышел. Беккере хотел было окликнуть его, но раздумал, йонго, хотя и назначен администрацией колонии, был наследственным вождем. Он был горд и упрям. С ним не договориться.
4
Прошло несколько дней. Лагерь пришельцев по-прежнему белел на опушке леса. Ушел только катер, на котором прибыли по реке белые, н увез с собой господина Элмслн: он не хотел, чтобы злые языки говорили, что он принимает участие в захвате чужих земель.
На другой день после отъезда Элмсли Беккере явился к J'lonro в сопровождении солдат. Йонго, сидевший на пяти леопардовых шкурах, даже не поднялся.
— От имени администрации колонии я требую, чтобы твое племя переселилось в другое место. Через два часа мои солдаты займут селение.
— Я слышал, что ты сказал, — проговорил Иопго, и в глазах его вспыхнули злые огоньки. — Иди, я буду думать.
Как только Беккере и солдаты ушли, Йонго созвал старейшин и сообщил нм о намерениях мзуигу. И старейшины единогласно решили не подчиняться несправедливым требованиям. Двести воинов смогут защитить свои хижины от тридцати солдат. Бросить свои поля равносильно смерти.
— Я пошлю сейчас пятьдесят воинов в лес к лагерю солдат, — говорил Понго. — Если они нападут на нас, воины захватят их палатки и заберут запасы их пиши.
Все согласились с Лоиго. Спустя полчаса пятьдесят воинов, вооруженных луками, уже ползли к лесу через поло сорго.
Йонго приказал выкопать во всех хижинах ямы, чтобы дети и женщины могли прятаться в них от пуль. Каждый вони также выкопал себе окопчик на краю селения против вражеского лагеря.
Когда появились солдаты, воины уже были готовы к битве. Подойдя к селению шагов на двести, солдаты дали залп. Пули не причинили никому вреда.
Понго лежал рядом с Касандоп, наблюдая через густую траву за противником и держа в руках тяжелое старинное ружье — единственное ружье племени.
Из леса выбежали воины и бросились к палаткам белых. Солдаты, заметив этот маневр, побежали назад к лагерю. Воины снова отступили в лес, уводя с собой двух раненых.
Солдатам не удалось очистить опушку леса, где стоял лагерь. Воины Понго, укрывшись за деревьями, встретили их градом стрел. Солдаты снова стали стрелять по селению, но скоро стрельба прекратилась: белые берегли патроны.
Беккере просчитался, ожидая, что племя отступит перед солдатами. Йонго спутал все его расчеты. Надо было или заставить африканцев покориться, или отступить. Стоять в бездеиствни рядом с восставшим племенем опасно. Нужно было найти выход из создавшегося положения. II Беккере придумал…
5
Наступила ночь. Ионго позвал Касанду вместе с другими воинами и поручил нм следить за тем, чтобы солдаты не напали неожиданно на селение.
Воины отправились к лагерю поодиночке. Касанда полз по полю. Молодое сорго было влажным от росы. Лагерь спал. Касанда увидел невдалеке торчавшую из травы винтовку. Это был один из передовых постов врага.
Долго лежал Касанда, вглядываясь в темноту ночи. Но вот послышались приглушенные голоса. Он приподнялся и увидел, что из палатки вышли четверо с ящиками на плечах и скрылись в лесу. Касанда хотел ползти вслед за ними, по, сделав несколько движении, остановился: из травы показалась голова часового. Люди с грузами вскоре скрылись в темноте.
Подождав немного, Касанда пополз обратно. Добравшись до селения, он побежал к хижине Йонго.
Йоиго сидел перед огнем, зажженным в круглом, искусно сложенном очаге, па мужской половине хижины и лакомился вареным сорго, смешанным с кислыми муравьями — башнкуе. Касанда, волнуясь, рассказал ему о четырех солдатах, ушедших в лес.
— Спрячься в лесу, напротив лагеря мзунгу, — сказал йонго, — и когда солдаты вернутся, постарайся узнать, куда они ходили. Будь осторожен. Иди!
II Касанда отправился па опушку леса. Он просидел там до рассвета, но четыре человека не вернулись.
Утром мзунгу возобновили атаку на селение, оставив часть солдат для защиты лагеря. Но их усилия были напрасны: батако сидели в своих ямах и, когда белые подходили слишком близко, отгоняли их стрелами. Лишь несколько человек из селения были легко ранены. Убедившись, что позиции африканцев не взять, солдаты возвратились в лагерь.
В следу ющую ночь Касаида с несколько ми воинами отправился в засаду, чтобы выследить четверых солдат, ушедших с грузами, и попытаться схватить их.
Воины бесшумно прошли сквозь пальмовую роту и через поле сорго. В лесу они разделились, и каждый занял свой пост.
Касаида уселся меж воздушных корней упали.
С черного приблизившегося неба светили звезды. Было холодно. Касаида вздрагивал от прикосновения к телу мокрых листьев. Над головой раздался жалобный крик тттпцы-вдовы, и вновь все стихло. Из леса бесшумно вышли две гиены. Они остановились недалеко от Касанды. Большие ушп их слегка шевелились. Гиены трусливы, и Касаида не обратил на них внимания. Звери направились к селению в поисках пищи. Далеко за рекой заревел вышедший на охоту лев, и все живое замерло, прислушиваясь к этим грозным звукам. Над полем, словно синие фонарики, проплыли большие жукн-светлики. Селение уснуло. Смолкли собаки. Палатки белели в темноте ночи.
Касаида терпеливо сидел, обхватив руками колени. Дремота все сильнее охватывала его, но он не сдавался, пощипывая себя за руку. Вдруг ему показалось, что кто-то тихо приближается. Так тихо могли ходить только хорошие охотники. Касаида насторожился и вскоре услышал шаги и приглушенные голоса слева, справа и позади себя. Людей было много, очень много, и они уже были совсем рядом с ним. Касаида слышал теперь далее отдельные слова. Люди говорили га языке племени вакилу. Но зачем они здесь?
Касаида вспомнил про солдат, ушедших в лес с ящиками. Это они привели их сюда! Европейцы послали в ящиках подарки вакилу, чтобы те напали на батако.
Рядом раздались яростные крики: это воины батако вступили в бой с вакилу. Нужно было немедленно сообщить Понго об опасности. Касаида побежал через поле. Несколько стрел угрожающе пропели над ним. Одна из них ободрала кожу на его плече. Касаида закричал изо всех сил, чтобы предупредить племя и дать ему время приготовиться к бою. Стрелы свистели вокруг, но он, не оглядываясь, мчался сквозь ночную тьму.
Вбежав в селение, Касанда бросился к хижине Пон-го, пе переставая кричать:
— Вакилу! Вакилу! Вакнлу! Напали!
Из мнотих хижин уже выскакипалм люди с копьями в руках, бежали но селению.
Касанда в темноте налетел на Пошо.
— Где вакнлу? — спросил глава племени. — Ты их сам видел?
Касанда принялся было рассказывать о том, чго произошло, но в это время на селение посыпался град стрел, затрещали выстрелы.
Поднялся невообразимый шум. Кричали мужчины, плакали женщины и дети, блеяли козы, выли собаки, и, заглушая все, гремели боевые барабаны. Понго, требовавшего, чтобы мужчины собрались около пего, почти не было слышно.
На селение обрушился поток горящих стрел. Хижины превращались в яркие костры. Пламя лизало черное небо. В зареве пожара обитатели селения были хорошо видны нападавшим. Вакилу и солдаты поражали своих противников, оставаясь в темноте.
Касанда мчался по селению, передавая приказание И о и го собираться на большой круг, где заседал всегда совет племени. Увидев мать и Икайпу, которые несли имущество и тащили на ремнях двух упиравшихся коз, Касанда передал им распоряжение Понго и побежал дальше.
Вскоре племя собралось на площади, прячась от пуль за не горевшими еще хижинами.
Нужно было покинуть пылающее селение. Понго приказал мужчинам разбиться на две группы. Одна из них должна была прорвать цепь противника и вывести за собой женщин и детей, другой поручалось прикрыть отступление.
Понго отдавал приказания без паники, ровным громким голосом, н это действовало на всех успокаивающе.
Понго подал сигнал, выстрелив из ружья, и все племя с криком устремилось к лесу.
Касанда был в ударной группе. Пустив наугад несколько стрел, он побежал вместе со всеми, выставив веред собой копье. Но, к удивлению Касапды, они не встретили противника. Вакилу разбежались, не желай принимать удара. Но, невидимые, они следовали пополю за батако неотступно. Огни выстрелов то и дело вспыхивали в темноте ночи. Вопли раненых сливались с криками нападавших.
Несколько вакилу, вклинившись в последние ряды батако, схватили троих войной. Батако делали тщетные попытки освободиться. Большая часы* племени уже отступила, лишь несколько человек продолжали отбивать атаки врагов. Вакилу, обезоружив троих батако, потащили их к селению. В этот момент из темнот].! выскочил йонго и, словно лев, защищающий своих детей, бросился на противников, размахивая ружьем, как дубиной. Растерявшиеся было батако вступили в борьбу. Схватка продолжалась несколько минут. Вакилу, узнав по властным выкрикам и командам, подаваемым йонго, что перед ними вождь племени, накинулись на него. Подбежало еще несколько вакилу. Они бросились на Йонго, стараясь повалить его. йонго стоял на земле твердо. Ярость удесятеряла его силы. Он скорее убил бы себя, чем сдался врагам. Батако отчаянно защищали своего вождя, но их было слишком мало. Враги навалились па йонго со всех сторон. Он упал. Вакилу. закричали, торжествуя победу, но Йонго снова встал на ноги, подняв па себе четверых, вцепившихся в него мертвой хваткой. Он напряг все силы, сделал несколько шагов вперед и вдруг, разбросан противников, вырвался из их кольца, яростно размахивая ружьем. Вакилу стали обстреливать отступающих батако. Одна из стрел попала в шею Йонго. Он покачнулся, но верные воины подхватили его под руки.
Они добрались до опушки леса. Здесь собралось все племя. Могучие деревья защищали люден от пуль и стрел. Всю ночь уходило племя от преследователей, продираясь сквозь заросли, в кровь раздирая тела об острые, твердые колючки. Наконец остановились на берегу болотца, тускло поблескивавшего в темноте. Враги отстали.
Касанда нашел мать и брата. Набетуну держала на длинном ремне одну из коз, другую Нкаппа потерял во время бегства. Набетуну была обвешана кожаными мешочками с сорго и мукой маниоки. Б руках у Нкайны были тыквенная бутыль с пальмовым вином, две глиняные посудины и нисколько свернутых шкур. Это было все их имущество. Пес Мпутум подошел и потерся о ногу Касанды, как бы сообщая о своем присутствии.
Два воина подвели к воде раненого Йонго. Из троих немезнсов до болотца добрался лишь один Ифофу. Ифофу на глазах у всех совершил поразительную операцию, которой научил знахаря его дед-немезис. Он расширил ножом рану на шее Йонго и извлек зазубренный наконечник стрелы. Чтобы остановить кровь, он прижег сосуды раскаленной железной палочкой. Затем по его распоряжению воины наловили огромных черных муравьев. Ифофу, произнося заклинания, сажал их по одному на разрез. Муравьи впивались в рану и миллиметр за миллиметром стягивали ее края. Часа через два раны не было. Остался лишь небольшой красный шрам. В заключение Ифофу сжег на огне в жертву богу Чамбе живую курицу. Но, несмотря на блестящую операцию, через неделю Йонго все же скончался.
Воины вырыли две могилы, чтобы сбить с толку злых духов. Духи, враждебные человеку, не должны были знать, в какой из них лежит тело йонго. Вождя похоронили головой к селению, предварительно положив с ним заряженное ружье: кто знает, с каким зверем придется встретиться ему в далеком пути? Зажарили козу, и старейшины, усевшись вокруг могилы, в последний раз поели вместе со своим вождем. Они выкопали в могиле небольшую ямку, положили туда лучший кусок мяса и вылили бутылку пальмового вина. Далекий путь предстоит Йонго, и он должен подкрепиться, чтобы веселее было идти… Затем, по древнему обычаю, воины высекли Ифофу за то, что плохо лечил вождя и не смог умилостивить великого Чамбе. Немезнс должен был кричать как можно громче, чтобы умерший тоже мог его слышать. Ифофу не заставлял себя просить: он кричал на весь лес, и Йонго должен был быть доволен.