Глава 25
Прошло немного времени, прежде чем сержант уголовной полиции Нельсен услышала о сумасшедшем, терроризирующем супружескую пару по фамилии Вон, который перевернул вверх дном их дом и напал на миссис Вон. Она моментально поняла, о каком сумасшедшем идет речь.
– Нельсен, – раздался в трубке громоподобный голос. Ему не надо было больше ничего говорить, но он все-таки представился: – Это суперинтендент Морган. Опять у нас эти китайцы, о которых вы говорили. Выясните, что, черт возьми, там стряслось. На женщину напали. Прямо у нее дома.
У Нельсен по спине побежали мурашки.
– Когда? Кто?
– Похоже, ваш одинокий друг не мог дождаться, когда вы выполните свою домашнюю работу.
– Вот черт! – В ее голосе прозвучало удивление, хотя ей казалось, удивить ее уже невозможно. Он перешел все границы, и теперь его необходимо было остановить.
– Этот чертов Джон Симмонс. Похоже, ваш новый приятель может оказаться опасным. – Голос Моргана звучал самодовольно, однако в нем явно чувствовались нотки с трудом сдерживаемой ярости. Он говорил медленно. – Поговорите с ними, найдите Симмонса и притащите его сюда. В их доме полно полицейских, но вы пойдете туда и будете за главную. Вам понятно?
– Да, сэр.
– Угомоните этого паршивого Симмонса раз и навсегда.
– Мне нужен ордер на обыск в его доме.
– Ордер уже готов. Через два часа он будет у вас в кармане. Вам позвонят. И еще. Нельсен, если вы снова поверите этому психу, снова собьетесь с правильного пути и все испортите, я вас уволю, слышите?
Эта угроза была вполне реальна. Он повесил трубку, не дав ей ответить.
Нельсен швырнула трубку.
– Черт.
Она взяла свой значок и быстро подхватила сумку, висевшую на спинке стула. Накинув на плечи пальто, Нельсен вышла из кабинета, прошла по коридору детективов, мимо кабинета Моргана, заметив, как он поднял голову и проводил ее глазами. Она спустилась по лестнице, вышла из дверей, миновала вестибюль, где впервые увидела Джона Симмонса, вышла из участка и села в машину. Путешествие не будет слишком долгим, в этом она не сомневалась.
Как и Кейт Нельсен, Сэм Кук не сомкнул глаз прошлой ночью. Они вместе с Нельсен закончили допрашивать Рода Тейлора, и Сэм не сомневался, что Тейлор говорил правду, затем выпил кофе и некоторое время возился с документами. Еще не было семи утра, когда он разбудил Фиону Реддинг своим звонком. У нее как раз был выходной, и она согласилась встретиться с ним.
Фиона Реддинг оказалась невысокой молодой женщиной тридцати лет, с большими карими глазами и загорелой кожей. Судя по всему, она некоторое время провела перед зеркалом, приводя себя в порядок к приезду Сэма.
– Мы с Джоном не так уж и долго встречались, – сказала она. – Всего около двух месяцев. Я хотела легких отношений, а ему нужно было нечто большее. Он был милым парнем, но слишком серьезным для меня. Весь в своем внутреннем мире, если вы понимаете, о чем я.
Они стояли в ее кухне. Сэм отказался от кофе, предложенного Фионой, и прислонился спиной к буфету, пока она нарезала овощи для рагу, которое собиралась приготовить на ужин к возвращению мужа с работы. Расставшись с Джоном, она год назад вышла замуж.
– А вас никогда не беспокоило его поведение? – спросил Сэм.
– Джон хотел того, чего я просто не могла ему дать. Все было очень просто. Ему было нужно нечто большее, чем простая интрижка. А я не искала серьезных отношений. Да, потом я изменилась, но в то время была очень легкомысленной. Знаете, я помню, как он познакомил меня со своей матерью. Она решила, что я серьезная девушка. И сразу стала говорить о нашей свадьбе и о том, что произойдет то-то или то-то, когда мы поженимся. Для меня это оказалось слишком. Я больше не могла оставаться с ним. И бросила его. Да, я сделала ему больно, но такова жизнь. И все же он был очень порядочным человеком. И никогда не делал ничего плохого.
Сэм предупредил Фиону Реддинг, что будет держать с ней связь на случай, если произойдет что-нибудь еще, и, возможно, с ней скоро свяжется сержант Нельсен.
* * *
Нельсен обнаружила миссис Вон в гостиной на диване рядом с мистером Воном, который крепко обнимал ее, словно опасаясь, что она вот-вот исчезнет. Каждые несколько секунд он принимался гладить ее руки, лишь ненадолго решаясь ослабить свои объятия. Супруги взглянули на нее, лишь когда Нельсен обратилась к ним по именам, они даже не заметили, как она вошла. Другие полицейские все еще собирали улики, расхаживая по комнатам.
– Мистер и миссис Вон, я сержант уголовной полиции Кейт Нельсен. Прошу прощения за беспокойство, но мне необходимо с вами поговорить.
– Ничего страшного, – откликнулся мистер Вон. – Чем мы можем вам помочь?
– Могу я присесть? – спросила она, указывая на один из стульев, стоящих у стола.
– Пожалуйста, – сказал он, быстро взглянув туда, куда она указывала.
– Итак, миссис Вон, вам знаком человек, вломившийся в ваш дом?
В разговор тут же вмешался ее муж.
– Это был тот же человек, что и несколько дней назад. Тот человек из театра.
– Это он устроил здесь погром?
Мистер Вон снова ответил за свою жену:
– По всему дому. Не только здесь. И на кухне, в холле, под лестницей, на лестнице, на лестничной площадке и в спальне. Спальня разрушена. И он угрожал моей жене. Господи, он все здесь крушил молотком!
– Он на самом деле использовал молоток, миссис Вон? – Нельсен достала блокнот и принялась что-то быстро записывать – некоторые ключевые моменты, на которые, скорее всего, станет ссылаться, когда встретится с Джоном Симмонсом. Она не сомневалась, что он скоро допустит ошибку и будет арестован.
– Да…
– Нет, Хуан. Сейчас я говорить. – Миссис Вон посмотрела мужу прямо в глаза. Нельсен ясно видела, что тот был против, и всем своим видом пытался заставить жену замолчать. – Я в порядок. – Она обернулась к Нельсен, и в глазах Вона вспыхнула ярость, он уже не в силах был скрывать свои чувства. – Он использовать молоток. Но не на мне. – В этот момент Нельсен четко уловила разницу в акцентах этих двух людей. – Он бить фотографии, цветочный горшок и шкаф. Но не бить меня. Сначала я думать, что он бить меня. Он поднять молоток над голова и смотреть на меня. Он был очень зол. Когда я сказать, что не знаю женщина, который он ищет, он разозлился. Он испугать меня. Но потом я посмотреть в его глаза. Я увидеть, что он злится, но он не убийца. Он не хотеть убивать меня. И тогда я стала драться с ним. Я царапать кожа, наступать ему на ноги, бить его. А потом он накинуть одежда мне на шею, и я вдруг подумать, что ошиблась. Я подумать, что он, наверное, убьет меня. Но нет, он не убить меня. Он закричать. Он посмотреть на потолок и громко закричать. А потом быстро побежать из дома.
– Он что-нибудь взял?
– Я думать, что нет. Возможно, но я не видеть. Я так не думать.
– Он что-нибудь искал? Он спрашивал вас о чем-нибудь?
– Нет, нет. Только где Дженни? Еще говорить о Лондоне. Мы ездить туда три дня назад. Он сказать, куда мы ездить. Словно он все знать. Словно он преследовать нас всю дорогу. И как этот человек может быть таким?
Нельсен не знала, стоит ли ей оправдывать действия Джона Симмонса или признать, что он поступил неправильно. Критикуя его, она почувствовала бы себя лучше, внушая себе, что Джон попросту преследовал чету Вонов и в этой ситуации они стали жертвами. Она злилась на саму себя за то, что не предприняла дополнительных мер, когда Джон пришел к ней, за то, что не убедилась, что он не выкинет ничего абсурдного, ничего глупого и бессмысленного, вроде сегодняшнего поступка.
– Он очень напуган, – сказала Нельсен. – Он считает, что кто-то похитил его девушку. И думает, что она живет здесь.
– Но мы же сказали ему, – добавил мистер Вон. – Мы живем здесь уже два года. Здесь нет никакой Дженни. Только мы.
Нельсен кивнула в ответ. Она очень хотела верить Джону Симмонсу, действительно хотела.
– Знаю. Я это вижу. – «Теперь я это знаю», – подумала она.
Нельсен оставила супругов Вон и дальше утешать друг друга, взяв с них обещание, что, успокоившись, в ближайшие дни они непременно приедут в полицейский участок, чтобы оформить свои показания. Она осталась одна наверху в спальне. В комнате, где вспыхнуло насилие. Где Джон Симмонс стал преступником, где он поступил жестоко, тем самым подтвердив ее опасения. Она смотрела на разбросанную повсюду одежду, на разбитую лампу и валявшийся на полу телефон, на искореженные двери шкафа, висевшие на одних петлях. Она взглянула на потрескавшееся окно. А на полу около окна валялся молоток, который Нельсен приказала не трогать до своего прибытия на место преступления. Она должна была увидеть орудие преступления, чтобы наконец принять горькую правду: Джон Симмонс снова обманул ее, хотя она думала, что смогла достучаться до его сердца. Он притащил сюда смертоносное оружие, все заранее обдумав, и использовал это оружие против другого человека. Он просто наплевал на нее и поступил так, как считал правильным.
Нельсен достала из кармана мобильный телефон. Она чувствовала себя удрученной, абсолютно раздавленной. Ей было на многое наплевать, ей было наплевать на себя, но она поверила этому человеку, а он просто использовал ее. Еще один человек предал ее. Она могла бы засадить Симмонса за решетку после случая в театре и теперь жалела, что не сделала этого. Могла бы привлечь его к ответственности за то, что он лишь зря терял время полицейских, заставляя их заниматься пустяками, и теперь жалела, что не сделала этого. Но по какой-то непонятной причине Нельсен доверяла ему. Она ошиблась и дала ему шанс, который привел к непоправимым последствиям, и теперь попросту осталась в дураках. Снова.
Она нашла номер в памяти телефона.
– Это я, – сказала она.
– Ну и что? – откликнулся голос на другом конце провода.
– Он отлично здесь потрудился. Проучил их. Все это зашло слишком далеко. А этот Вон настоящий мистер Лидер. Но как бы там ни было, совершенно точно, что эта парочка – пострадавшая сторона.
– Что ж, разве вы не рады возможности спросить у меня, как вам поступать?
Ей захотелось ударить его кулаком. Этот самодовольный голос, самодовольная физиономия, эта неизменная кружка в руках.
– Вы можете ускорить получение ордера?
– Ладно, – буркнул Морган и отключился.
Нельсен спустилась вниз и увидела, что Вон стоит рядом с женой. Она попрощалась с ними, и мистер Вон проводил ее до двери.
Как только за ней закрылась дверь, мистер Вон вернулся в гостиную. Он медленно направился к жене. Та встала с дивана. И в этот момент он молниеносно ударил ее ладонью по щеке.
– Это, – процедил он сквозь зубы, – за то, что перебила меня и поставила в неловкое положение. Не смей, черт тебя подери, больше делать из меня дурака. Они должны помочь нам.
– Но, Хуан…
– Не смей, – прорычал он, – не смей все портить!
Как только Нельсен покинула владения Вонов, она достала мобильный и набрала номер Сэма. Он как раз закончил разговор с Фионой Реддинг и вкратце пересказал ей о том, что узнал.
– Мне может понадобиться твоя помощь при аресте Симмонса. Я как раз жду ордер на обыск в его доме и на его арест.
– Когда он будет готов?
– Надеюсь, через полчаса, – откликнулась она. – Я жду звонка с подтверждением.
– Мы собираемся действовать жестко или постараемся не применять силы?
– В зависимости от обстоятельств. Все это уже зашло слишком далеко. И сегодня мы должны положить этому конец.
Она приказала Сэму ждать ее в участке. Нельсен собиралась забрать ордер по пути туда.
Прошло всего двадцать минут, и ей сообщили, что ордер готов. Нельсен получила его и приехала в участок буквально через несколько минут после возвращения Сэма. Они встретились на парковке. Она приказала подождать ее. Прежде она должна была кое-кого увидеть. Одна последняя остановка.
Она и раньше часто заблуждалась. Одна такая ошибка чуть не стоила ей жизни и до сих пор не давала прийти в себя и жить нормально, но сейчас ей было особенно больно. Возможно, дело в том, что это произошло только что и она еще не успела оправиться от удара? Или дело не только в этом?
Она поверила Симмонсу, пошла против приказов Моргана, не сомневаясь, что сможет помочь. Но нападение Симмонса на беззащитную женщину полностью разрушило ее доверие.
Невинные люди, жертвы, те, кому действительно нужна помощь, никогда не поступают подобным образом.
Или же это поступок отчаявшегося человека, который не знал, что делать?
Нельсен понимала лишь, что в этой истории по-прежнему ничего не ясно.
Но теперь она должна подстраховаться, а значит, не задавая лишних вопросов, запереть Джона Симмонса в камере, а остальное выяснить позже.
Нельсен постучала в дверь. Она, как ребенок, не хотела входить в комнату. Неловкость мешала ей сделать шаг вперед. Она не хотела смотреть в глаза этому человеку.
– Войдите. – Снова этот громкий грубый голос. Он всегда казался ей оглушительным.
Когда она осторожно выглянула из-за двери, Морган уставился на нее, вскинув брови. Он стоял за своим столом. От Нельсен, как и прежде, не укрылось самодовольство, пронизывающее все его поведение и отражавшееся на лице. И это самодовольство было смешано с гневом. Ей захотелось ударить его. Ей захотелось отвесить ему пощечину, послать его куда подальше вместе с его работой и посмеяться над его растерянным видом. Но она не сделала этого, просто не могла себе этого позволить.
Она должна пройти через это унижение. Что будет дальше, Нельсен не знала. Возможно, для нее это станет началом конца.
– Присаживайтесь. – Морган махнул рукой в сторону двух стульев с другой стороны его стола. Он поступал так исключительно в тех случаях, когда хотел помучить свою жертву, и, предлагая посетителю сесть, заставлял его мучительно дожидаться своего нападения. Морган давал время своим подчиненным осознать, насколько он талантливее и успешнее в работе, чем они. В просиживании за столом, если выразиться точнее.
Но Нельсен не собиралась растягивать эту пытку. Она уселась на стул и спросила:
– Ну и что?
– Мы получили ордер. Готовьтесь выезжать.
Он уселся на свое место, положив ноги на стол, и закинул руки за спину, лениво потягиваясь. На стене у него за спиной висела полка, на которой красовались многочисленные сертификаты и свидетельства, а над полкой – несколько фотографий в рамках, на которых были запечатлены моменты его совместного отдыха с семьей: жена и дети, сфотографированные вместе с ним в различных местах, загорелые, в лучах яркого солнца, с фальшивыми улыбками на лицах. Специальные улыбки для фотографий. Нельсен хорошо знала, что это такое.
– Итак, у вас есть какие-нибудь предположения, где сейчас мог бы находиться ваш новоиспеченный друг? Думаю, он не настолько безумен, чтобы вернуться домой.
Ей хотелось завопить: «Никакой он мне к черту не друг, ты, проклятый сукин сын!» Но Нельсен сдержалась.
– Нет, – ответила она. – Я должна надеяться, что он дома, но вы правы, вряд ли он там. Если его там не окажется, мы поищем какие-нибудь зацепки, узнаем подробности о его семье, друзьях и других отношениях – будем использовать все, что найдем в его доме. Он не производит впечатления человека, который… – Она умолкла, откинувшись на спинку стула.
– Который что?
– Он не производит впечатления человека, для которого вполне привычно подобное поведение. Я по-прежнему не уверена, что он сделал это намеренно.
– Что ж, в таком случае…
– Нет, выслушайте, прошу. – К ее удивлению, Морган умолк и дал ей продолжить. – Я хочу сказать, что у него нет места, где он мог бы затаиться и переждать. Он не знает, что делать.
– Возможно. – Морган принял задумчивую позу, словно размышлял над чем-то исключительно важным. – Но, если честно, мне на это наплевать.
Нельсен ожидала большего. Не дождавшись, она сказала:
– Так зачем вы позвали меня?
Забирая ордер, она получила в придачу текст с подробными инструкциями.
– Потому что вы уже и так достаточно напортили, и я не был уверен, что сможете правильно воспринять мои указания по телефону. Я решил, что, возможно, встреча с глазу на глаз возымеет больший эффект на человека с такими коротенькими извилинами. Я хочу, чтобы его схватили. И не важно, вы ему причините вред или он вам, не важно, станет ли вам грустно из-за того, что так неудачно сложились обстоятельства в его жизни или что-нибудь еще придет вам в голову, главное – арестуйте его. Хоть раз в жизни сделайте что-нибудь правильно, перестаньте, наконец, вести себя как законченная неудачница. Этот сукин сын и так уже отнял у меня много времени. – Морган скрестил руки на затылке. Немного помолчал. – И вы тоже. Выметайтесь отсюда и отправляйтесь спасать свое доброе имя. – Он снял ноги со стола и принялся просматривать документы. – У меня все. – Для Нельсен это послужило сигналом, что встреча, разговор, нравоучение, что бы это ни было, закончились.
– Я уезжаю, – сказала она.
Они уселись в машину, Сэм устроился рядом с ней на пассажирском сиденье, держа в руках ордер.
– Возможно, он был словно в бреду, – предположил Сэм, когда Нельсен коротко посвятила его в подробности происшествия в доме Вонов.
– Может быть. – Ей очень хотелось в это верить. Ей хотелось верить в то, что проблему можно решить, просто признав, что Джон Симмонс все выдумал. – Но я не уверена, что это действительно так. – И снова она ставит во главу угла не факты, а чувства, доверяя интуиции. А ведь Нельсен собиралась послать к черту предчувствия и вот снова прислушивается к ощущениям. – Когда он сходит с ума от беспокойства, со стороны все выглядит очень правдоподобно. А это нападение на миссис Вон… Даже мне понятно, что она абсолютно беззащитна. А вот ее муж, еще тот тиран, ничего не скажешь.
– Тогда, возможно, Симмонс вел себя как человек, которому нечего терять.
– Возможно. Когда человек не знает, что делать, он рано или поздно начнет вести себя агрессивно. Но мы не знаем, догадывался ли он, что миссис Вон находилась в доме, когда проник туда. Но, может быть, он хотел просто напугать ее. Я не знаю.
– Как и в театре. До смерти напугать людей, наслаждающихся хорошим спектаклем.
– Обнаружив Дженни Майклз в базе данных фитнес-клуба, мы смогли доказать, что Мишель Китинг действительно пропала или же на время куда-то уехала. А теперь надо выяснить, действительно ли у Симмонса были с ней отношения и не причастен ли он к ее исчезновению, но только в том случае, если это представляет угрозу для ее жизни.
Нельсен повернула налево, и они въехали на Вудхэм-Клоуз. Она тут же сбавила скорость, миновала три дома, четыре, пять, а затем сказала:
– Вот этот. – Она указала на шестой дом справа, продолжая ехать дальше. – Вот этот самый дом.
Она проехала до десятого дома и припарковалась у обочины. Они вышли из машины и без колебаний направились к дому Джона Симмонса. Нельсен шла слева, Сэм справа, на два шага позади нее. Они молчали. Время разговоров прошло, и теперь они оба сосредоточились на том, что ждало их впереди. Они оба были собранны и внимательны, не желая одним неверным движением испортить все дело, но, несмотря на обстоятельства, говорящие об обратном, Нельсен по-прежнему не могла не думать о том, что, возможно, Джон Симмонс не представлял никакой опасности. Ее не могли убедить в этом ни язвительные замечания Моргана, ни события последних часов. Однако она уже хорошо уяснила, что в момент решительных действий ни в коем случае нельзя полагаться на доверие. Этот тяжелый урок ей преподала сама жизнь.
Дом был небольшим. Невысокие черные ворота, крохотный садик перед окнами, клумба размером с половичок возле двери. Короткая дорожка вела к входной двери. На деревянной входной двери располагалась цифра «шесть» из золотистого металла, а в центре – три панели из матового стекла. К двери был прикреплен старомодный дверной молоток. Нельсен оттянула его в сторону и пять раз ударила по деревянному дверному полотну. Она почувствовала, как эти удары отдались в ее руке.
Они тридцать секунд подождали на пороге. Никто не ответил. Тогда Нельсен снова постучала, на этот раз чуть громче и сильнее и крикнула: «Джон Симмонс. Полиция. Открой те дверь. У нас ордер на ваш арест».
Прошло тридцать секунд, но никто не откликнулся. Нельсен кивнула Сэму. Он вытащил из-под пальто полицейскую дубинку и разбил одну из стеклянных панелей. Теперь проникнуть в дом не составляло труда. Он просунул руку внутрь и отпер замок. Дверь распахнулась.
– Джон Симмонс, – повторила Нельсен, когда они вошли внутрь. – Полиция.
Но и на этот раз никто не откликнулся, и они переступили через валявшуюся на полу почту и прошли в небольшой холл.
– Джон, – снова громко позвала Нельсен, – это Кейт Нельсен. Выходите, нам надо поговорить.
Сэм бросил на нее взгляд, в котором явно читалось, что она поступает не по правилам, но потом просто пожал плечами.
– Осмотри первый этаж, – прошептала она. – А я проверю наверху.
Нельсен оставила Сэма в коридоре с отклеивающимися обоями. А сама стала подниматься наверх, перепрыгивая через две ступеньки. На самом верху виднелась дверь. Нельсен стремительно ворвалась внутрь. Нельзя дать ему время, чтобы скрыться, если он прячется где-то здесь, подумала она. Ванная. Голубые стены, пара картинок с кораблями. Никого.
Нельсен вернулась на лестничную площадку и распахнула первую дверь слева. Это спальня. Двуспальная кровать, телевизор напротив, шторы на окнах раздвинуты. Шкафа нет, лишь комод. И больше ничего.
Она быстро двинулась дальше и, наконец, зашла в последнюю дверь. Эта дверь, тоже расположенная слева, легко поддалась, когда Нельсен нажала на ручку. Шторы раздвинуты, из окна открывается вид на улицу перед домом. Стол завален бумагами. Рядом на маленьком столике стоит телефон.
На стенах развешаны афиши фильмов. Джон не удосужился поместить эти плакаты в рамки, просто приколол их к стене кнопками, многие плакаты располагались неровно. Очень неряшливо и грубо, подумала Нельсен. Ее маленькие племянники и те справились бы лучше.
– Где же ты, Джон Симмонс? – пробормотала она себе под нос.
В комнату вошел Сэм. Она даже не обернулась.
– Сегодня он точно сюда не возвращался, – сказал он. – На полу лежит сегодняшняя почта.
Сэм отправился в машину, чтобы по рации вызвать подкрепление.
– Пускай покараулят здесь, а мы поищем где-нибудь еще, – сказала Нельсен.
Она вернулась в гостиную. В этот момент зазвонил ее мобильный. Она вытащила телефон и взглянула на дисплей. Номер не определен.
– Алло.
Ответа не последовало. В трубке повисла тишина. Абсолютно ничего.
– Алло, – повторила Нельсен.
Связь оборвалась.
Нельсен снова убрала телефон в карман и принялась разглядывать книги на полке.
Снова раздался телефонный звонок. Она достала телефон и ответила, на этот раз в ее голосе прозвучали металлические нотки.
– Я слушаю.
В трубке прозвучал голос, который показался ей неуверенным и взволнованным.
– Вы у меня в доме. И в доме моей матери вы тоже были.
– Джон?
В мгновение ока она выскочила из комнаты, а потом и из дома. Промчалась по дорожке и выскочила на улицу. Слушая голос Джона Симмонса, огляделась по сторонам. Сэм, сидевший в машине, разговаривал по рации. Он сразу же заметил Нельсен.
– Я не сделал ничего плохого, – прошептал он. – Вы должны мне поверить.
– Я иду туда, куда меня приводят факты и доказательства, Джон. – Она не собиралась сдерживаться, она ударит его изо всех сил, рассказав о том, что видела. Его голос дрожал, и, возможно, это ее шанс, чтобы сломить его. – И сейчас я начинаю догадываться, что вы натворили гораздо больше, чем в состоянии признаться.
– Я ничего не сделал, – ответил он, – я всего лишь пытался найти Дженни.
– Вашу девушку? – Нельсен продолжала оглядываться по сторонам. Но не заметила ничего необычного.
– Да, вы же знаете об этом. Я рассказывал вам. Вы должны поверить… поверить, что она существует.
– Вы имеете в виду Мишель Китинг?
– Я не знаю. Я правда не знаю.
– Ваша девушка, которая не проживает по тому адресу, который вы называете, не работает там, где вы говорите, и которая вообще не имеет никакого отношения к той женщине, которую вы якобы знаете. Мы нашли подтверждение этому в компьютерной базе фитнес-клуба, не так ли? Такое ощущение, что она растворилась в воздухе, не оставив и следа. Объясните мне, в чем же дело.
– Но она жила. Она была со мной! Она действительно исчезла.
– Ее утащил монстр?
– Дженни?
– Вы имеете в виду Мишель.
– Откуда я знаю? Вы не можете думать… Послушайте, я… прошу вас, поверьте мне.
– Она мертва, Джон?
– Нет.
Нельсен направилась вперед по дороге. Затем произнесла чуть громче: «Она мертва?»
– Я не знаю!
– Она мертва?
– Я не могу в это поверить.
– Это вы убили ее?
– Нет! Нет!
Нельсен ищет за кустами, в садиках перед домами.
– Вы ничем себе не помогли. Я же просила вас, просила сидеть тихо и дать мне время. Это все, о чем я вас просила. Но вы вдруг перестали выходить на связь и начали буйствовать. А я просила всего лишь дать мне каплю времени, черт вас подери!
– Я не мог ждать. Я не мог просто сидеть и ничего не делать. Неужели вы не видите? У нас осталось совсем мало времени!
Нельсен продолжает идти дальше.
– Где вы находитесь?
– Вы прекрасно понимаете, что я не могу вам этого сказать.
– Вы здесь? На улице? Вы меня видите?
– Я уехал. Вам меня не найти.
– Вы должны вернуться.
– И это вы говорите всем подозреваемым.
Нельсен дошла до конца улицы. Огляделась по сторонам.
– Вы напали на миссис Вон. Вломились в ее дом и накинулись на нее с этим чертовым молотком.
– Я не отдавал себе отчета в том, что сделал. И знаете, я ни капли не сожалею. Я сделал то, что должен был сделать, эти люди причастны к исчезновению Дженни. И если это означает, что я теперь один и против всего мира, значит, так тому и быть. Вы ведь не позволите мне и дальше искать Дженни, если я скажу, где сейчас нахожусь, не так ли? А я собираюсь найти ее. Я найду ее.
Нельсен оглядывается в сторону дома. Сэм бежит к ней.
– Тогда поверьте мне. Скажите, где вы, и давайте увидимся. Мы поговорим, я выслушаю вас, и мы все решим.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Вы посадите меня под замок. И предъявите обвинение. Знаете, я не собирался причинять ей вред.
– Кому? Дженни Майклз?
– Нет, не Дженни! – огрызнулся он. – Этой миссис Вон! Когда я проник в дом, я и понятия не имел, что там кто-то есть.
– Все кончено, Джон.
– Нет, ничего еще не кончено. Вы должны помочь мне найти ее.
– Думаю, вы знаете гораздо больше, чем рассказываете, Джон. Если она мертва, я должна знать. Если она мертва, ее прежде всего необходимо похоронить. Раз и навсегда.
– Я не сделал ей ничего плохого. Я зашел в здание, купил ей кофе. Когда вернулся, ее уже не было в машине, клянусь.
В этот момент Сэм подбежал к Нельсен. Он сразу понял, в чем дело.
– А теперь послушайте меня. – Нельсен откинула назад волосы. – Сейчас вы скажете, где находитесь, я заберу вас, и мы вместе поедем в участок и покончим с этим. Вы можете рассказать мне все, что захотите. Я выслушаю каждое ваше слово. Ничего не оставлю без внимания.
– Но вы даже сейчас не слушаете меня.
– Я сделаю все, чтобы помочь вам. – Если он виновен, ей не удастся этого сделать. – Но помочь я смогу вам лишь в том случае, если теперь вы будете на сто процентов честны со мной. Доверьтесь мне, вернитесь, и все будет хорошо. Даю вам слово. Но если вы этого не сделаете…
– Дженни похитили. Неужели вы не понимаете?
– Послушайте, Джон, этой Дженни Майклз не существует в реальности! Попробуйте доказать мне обратное, сможете? Я искала и среди женщин по имени Мишель Китинг, но эти поиски тоже ничего не дали. Так где же она?
– Она существует. Она – моя девушка. Мы были вместе всего несколько дней назад. Я люблю ее. И остаток жизни мы проведем вместе. – Он на мгновение умолкает. А затем Нельсен снова слышит его голос: – Вы ведь перестали ее искать, не так ли? Вы теперь говорите совсем иначе. Вы мне больше не верите.
– Это я, Джон. Я такая же, как и прежде. Приходите и убедитесь сами.
Пауза.
– Я не причинял вреда Дженни. Здесь замешаны Воны.
Нельсен окончательно потеряла терпение.
– Что ж, а мне кажется, что замешаны вы.
Пауза. Очень долгая пауза. В трубке слышится дыхание.
– Джон.
Молчание.
– Джон, – говорит она громче.
– Это Воны.
Связь обрывается. Он отключил телефон.
Этот телефонный звонок выбил почву из-под ног у Нельсен. Ей нравилось всегда все держать под контролем, знать, что происходит, но на этот раз она беспокоилась, что слишком сильно надавила на Джона Симмонса. Она не смогла контролировать тон разговора, не смогла усыпить бдительность Симмонса и заставить его сделать то, что ей было нужно. Нельсен злилась на саму себя, думая, что все испортила, позволив эмоциям одержать верх над разумом. И теперь, скорее всего, ей не удастся выследить его.
После звонка Симмонса они с Сэмом продолжили обыскивать дом. Когда прибыло подкрепление, Нельсен и Сэм вернулись в участок. Нельсен ловила себя на том, что, пока Сэм вел машину, она постоянно оглядывалась, всматривалась в лица людей на тротуарах, в машинах, на автобусных остановках, на пешеходных переходах. Ей отчаянно хотелось увидеть Джона Симмонса.
Но его нигде не было.
Остаток дня они рылись в различных базах данных, делали телефонные звонки, копались в Интернете, просматривали документы и пили кофе. Нельсен уже сидела одна в кабинете, погрузившись в раздумья, как вдруг на пороге комнаты неожиданно снова появился Сэм.
– Я хотел узнать, здесь ли ты еще, – сказал он. – Подумал, что ты просто можешь погибнуть от усталости.
– Что? – воскликнула она, очнувшись от оцепенения. – О да. И если честно, очень хочется закрыть глаза и ничего не чувствовать. Но я боюсь, что если остановлюсь, то уже не смогу продолжить работу.
– Знаешь, хотя мое предложение может показаться тебе безумным, тебе действительно стоит отправиться домой.
Нельсен пропустила его замечание мимо ушей.
– Ты ведь сам еще не ушел домой. Почему?
– Я уже собирался, – ответил он и больше ничего не стал объяснять. Вместо этого уселся за свой стол и улыбнулся ей.
– Что? – спросила она, перехватив его взгляд, и тут же насторожилась.
– Ты – интересный человек. Уже почти половина десятого, а ты все еще здесь. Прошлую ночь почти не спала. Неужели работа и в самом деле так много для тебя значит? И у тебя нет друга, которому ты могла бы уделить внимание?
– Очень смешно.
– Я серьезно.
– Что ж, я думаю, ты знал ответ на этот вопрос до того, как задал его мне. Кроме того, откуда нам взять время на романтические отношения?
– О, значит, ты считаешь, что у меня нет девушки? Нет невесты?
Нельсен пожала плечами и усмехнулась:
– Наверное.
– Что ж, я обиделся, – заявил Сэм и откинулся на спинку кресла. – Я мог бы отбиваться от их настойчивого внимания, если бы захотел.
Нельсен помолчала, размышляя о том, действительно ли обидела его. А затем вдруг все поняла:
– Я все-таки права, не так ли?
Он ничего не ответил, просто кивнул и вскинул брови.
На краткий миг в воздухе повисла тишина, а затем он сказал:
– В нашей жизни есть лишь одинокие печальные злодеи, которые снабжают нас работой и бумажной волокитой, идущей рука об руку с этой работой.
– Да, это и в самом деле грустно, – подтвердила Нельсен.
– Печально и грустно, – добавил он. – Итак, мой печальный товарищ, если домой мы отправимся немного позже, не сходить ли куда-нибудь перекусить? Паб в конце улицы работает до одиннадцати. Мы еще успеем.
– Нет, – автоматически откликнулась Нельсен. Но затем вдруг поняла, что ответила машинально, не задумавшись над тем, что спросил Сэм, не дав себе возможности решить, хочет она пойти с ним или нет. Глупая гусыня, парень пытается быть с ней любезным, а она выставляет колючки.
Но к счастью, он не собирался так просто сдаваться.
– Ты хочешь сказать, что горстка масляных чипсов способна закрыть ту пустоту, что образовалась внутри тебя от недоедания, от недосыпа и огромного количества трупов? Да ты меня разыгрываешь.
– Дай мне две минуты, – улыбнувшись, ответила Нельсен и встала. Она быстро вышла из кабинета, не давая себе возможности передумать.
Она прошла по коридору и скрылась в дамской комнате. Ей не надо было в туалет, просто она должна была ухватиться хоть за какую-то мелочь, которая сделала бы происходящее более естественным, найти хоть какое-то поощрение, чтобы выбраться из своей скорлупы, заставить себя жить, идти вперед и начать наконец вести себя как нормальная женщина.
Нельсен заткнула раковину пробкой и набрала в нее теплую воду. А затем плеснула себе в лицо несколько горстей воды. Косметикой она не пользовалась, потому не боялась испортить макияж. Промыв заспанные глаза, она окинула взглядом свое отражение в зеркале. И конечно, оно ей совсем не понравилось. И ей совсем не нравилась собственная жизнь. Но Нельсен твердо знала, что, разыскивая преступников и отдавая их в руки правосудия, совершает то, что приносит ей настоящее удовлетворение, хотя очень часто в этой работе ее одновременно сопровождали гнев, сожаление и горечь. И она часто начинала ненавидеть свою работу, несмотря на остроту ощущений, сопровождавших ее жизнь, и ажиотаж, который испытывала время от времени. Однако, несмотря на часто посещавшие ее тяжелые мысли, Нельсен не сомневалась в том, что никогда не сможет заставить себя все бросить. Она не могла объяснить почему, просто точно это знала.
– Веди себя как обычный человек, наслаждайся жизнью, расслабься, – сказала она, вглядываясь в свое отражение в зеркале.
Когда Нельсен вышла из туалета, Сэм уже ждал ее в коридоре, держа в руках ее пальто и сумку.
– Прошу вас, мадам, – сказал он, придерживая пальто, чтобы она смогла сунуть руки в рукава.
– Мой компьютер…
– Я выключил его. Расслабься, на сегодня работа закончена.
– Где этот паб, о котором ты говорил?
– В конце Хилл-стрит. Всего в паре минут ходьбы отсюда.
Сто пятьдесят метров, отделявшие их от паба, они прошли, не проронив ни слова.
В пабе оказалось немноголюдно, и это обрадовало Нельсен. Шесть столиков были не заняты, и Нельсен выбрала место около самого большого окна и первой направилась к нему. Она повесила пальто на спинку стула, отмахнувшись от Сэма, когда ей показалось, что он хочет отодвинуть для нее стул, и поставила сумку на пол.
– Знаешь, – начал Сэм, – в некоторых странах это считается плохой приметой.
– Что именно?
– Нельзя ставить сумку на пол. Это может привести к бедности. Такая примета.
– А я и так живу небогато. Не забывай, у полицейских небольшая зарплата, и, как и ты, я печальное создание, которое живет в полном одиночестве. И лишь ловля злодеев позволяет мне оплачивать счета за электричество. Да, удача бы мне не помешала.
– И все же кое-где это считают плохой приметой.
– Ну а куда ты предлагаешь тогда мне ее поставить? – с улыбкой спросила Нельсен. – Хотя, возможно, я могла бы использовать ее как салфетку. Это дешевая сумка, немного соуса болонезе ей не повредит. По крайней мере, придаст яркости.
Сэм не нашелся что ответить, не понимая, задел ли ее своим замечанием, или же она просто шутит. И эта улыбка могла быть обманчивой.
Нельсен первой прервала молчание:
– Ну и где ты об этом услышал?
– Наверное, по радио. Такая примета есть в некоторых европейских странах.
– Но, к счастью, не в этой стране. Ладно, давай что-нибудь закажем, пока кухня не закрылась.
Она взяла меню, и Сэм последовал ее примеру. Вскоре к их столику подошла официантка. Блондинка лет пятнадцати, с вьющимися волосами и брекетами на зубах, она слегка шепелявила во время разговора. Каждый из них сделал свой заказ: Нельсен выбрала подрумяненный на огне сэндвич с сыром и ветчиной и джин с тоником, а Сэм – бифштекс с жареным картофелем и бутылку пива «Стелла Артуа».
В ожидании напитков оба молчали, каждый надеялся, что другой заговорит первым. Встречаясь взглядами, они улыбались, оба не в силах подобрать слова, которые каждый хотел услышать. «Как нелепо, что мы стесняемся друг друга», – подумала Нельсен, но она и в самом деле чувствовала себя так, будто ей шестнадцать лет и это ее первое свидание. Сэм, похоже, испытывал то же самое.
– А чем ты любишь заниматься в свободное время? – вдруг спросил он, когда они принялись за свои напитки.
– Что?
– Я говорю о хобби. У тебя есть хобби? Ведь есть, правда?
– О боже! – воскликнула Нельсен, в притворном ужасе склонив голову на стол. – Вы только послушайте. Мы – коллеги, взрослые люди, а ведем себя как сущие дети.
Он расхохотался. И она расхохоталась в ответ.
– А что, ты думаешь, меня не интересует твое хобби? – спросил он.
– Ну, твое хобби меня точно не интересует.
– Верно.
Они допили свои напитки, мучимые сильной жаждой после долгого рабочего дня.
– И как думаешь, когда все это закончится?
На этот раз ей не нужно было уточнять, что он имеет в виду.
– Мы понятия не имеем, кто он такой. Всегда надевает перчатки, пользуется презервативами, каждый раз у него новая машина, которую он потом где-нибудь бросает. И в этих машинах мы не нашли ни одной улики. Все всегда чисто. Поэтому я не знаю, что сказать. Такое ощущение, что он мог бы продолжать бесконечно. Но мы должны дождаться, пока он наконец сделает ошибку.
– Ты говоришь так, будто Джон Симмонс не главный подозреваемый в этом деле.
– Это потому, что я до сих пор в этом не уверена. Я все так же сбита с толку, как вчера и два дня назад. Все эти дни. Просто не знаю, что и думать. Возможно, он все это сделал. Возможно, Мишель Китинг и в самом деле существует, и именно он похищает и убивает всех этих женщин. А возможно, это и не он вовсе. Он не похож на убийцу. И вероятно, эта Мишель даже не его девушка. Здесь слишком много вариантов. У меня просто кружится голова от этой путаницы. Я не могу не думать, почему он сразу пришел к нам, если сам все придумал и все эти преступления – его рук дело?
– Возможно, для него это всего лишь игра.
– Но его беспокойство… – сказала она, качая головой, – его беспокойство казалось таким искренним.
– У каждого человека есть дар актерского мастерства. У кого-то в большей, у кого-то в меньшей степени. А возможно, он просто ненормальный.
– Спор о ненормальных. Кстати, Морган больше всего склоняется именно к этой версии.
Она вспомнила все, что знала, что испытала за последнюю неделю, и спросила Сэма, что он обо всем этом думает. «Не будет большого вреда, – подумала она, – если я поделюсь с кем-нибудь тем, что меня тревожит». К тому же он хороший коп. И мог бы ей помочь.
Но единственное, в чем они оба оказались уверены, – это в том, что не уверены вообще ни в чем, что касалось Джона Симмонса, Дженни Майклз, Мишель Китинг и других женщин.
– На сегодняшний момент – десять женщин, – подтвердила Нельсен. – Одиннадцать, если Дженни Майклз, точнее, Мишель Китинг уже мертва. А что, если он и не подумает останавливаться? Что, если мы не сможем его остановить?
– Кейт, мы вечно спрашиваем: «А что, если?» Это часть нашей работы. В таком случае я могу продолжить: а что, если мы не поймаем этого типа? Что, если Джон Симмонс убил Мишель Китинг? Что, если ее вообще не существует? А что, если она существует, но не вписывается в его планы? Что, если этот таинственный тип – человек, которого мы знаем, и все происходит прямо у нас под носом? Что, если мы никогда его не найдем? – Он фыркнул. – Эй, а что, если это я, понимаешь, о чем говорю?
Нельсен кивнула.
– Кейт, мы никогда не узнаем ответов на все эти вопросы, пока этот парень не окажется за решеткой и сам не расскажет, зачем все это сделал. Поэтому не зацикливайся на поиске все новых вопросов, лучше сосредоточимся на поиске ответов.
Она понимала, что он прав. Если бы не чувствовала себя настолько уставшей и опустошенной, то сама сказала бы эти слова. Но в голове у нее все перепуталось, тело ломило от усталости, она еще никогда не ощущала себя такой измученной. К тому же ноющая боль в бедре постоянно давала о себе знать.
Она не могла больше спокойно всматриваться в лица трупов, встречаться с родственниками погибших женщин и надеяться, что скоро все закончится. Она должна была найти выход.
– Что ж, у меня есть план: необходимо заняться Вонами. Меня интересует вся эта суматоха насчет театра, куда, как сказал Симмонс, он собирался идти вместе с Дженни Майклз и куда ездили Воны. Пока эти Воны выступали в нашем деле в качестве жертв, мы относились к ним с уважением и старались лишний раз не беспокоить. И возможно, это было правильно. Но теперь, мне кажется, настало время им ответить на очевидные вопросы. Например, почему они отправились именно в тот театр? Именно этот вопрос, если верить Джону Симмонсу, он задавал, занеся молоток над головой миссис Вон. Знаешь, мне становится нехорошо, когда я представляю эту картину. Что бы там ни было, он все-таки настоящий мерзавец.
– Ну и что с того, что Воны пошли именно в тот театр. Это могло быть простое совпадение. Я вообще не вижу никакой связи между всем этим.
– И так было с первого дня, Сэм. С самого начала никакой связи между происходящими событиями.
В этот момент принесли их заказ, и они сразу же умолкли. Время от времени Нельсен казалось, что Сэм хочет ей что-то сказать, начать ни к чему не обязывающий легкий разговор. А порой ему казалось, что Нельсен не прочь начать разговор первой.
Но они так больше ничего и не сказали друг другу. Поели, расплатились и вышли из паба.
– Спокойной ночи, – сказали они друг другу и пошли каждый своей дорогой. Утром они должны были увидеться в участке.
Возвращаясь к машине, Нельсен проверила свой мобильный и увидела пропущенный вызов. Во время ужина она не слышала, как звонил телефон.
Номер был ей незнаком, она включила голосовую почту, надеясь, что там окажется сообщение.
Ее надежды оправдались. Хриплый женский голос говорил шепотом. Женщина не представилась, но Нельсен сразу поняла, кто это.
– Он ударять меня, – шептала женщина. – Он ударять меня и уже не первый раз. И… – Повисла пауза, а затем: – Детектив, я боюсь. Боюсь мужчину, который приходить ко мне с молотком. Но я боюсь и дома. Боюсь Хуана. Нечего сказать. Я боюсь, детектив. Пожалуйста, позвоните.
Миссис Вон не оставила номер, но Нельсен порылась в журнале звонков и нашла его. Она набрала номер мобильного миссис Вон. В трубке на мгновение повисла тишина, а затем раздался гудок. Она думала о страхе, который был ясно слышен в голосе женщины. Она сказала, что ее били, но кто? Джон Симмонс? Но это Нельсен уже и так знала. Или же ее бил муж? В таком случае не преувеличивала ли миссис Вон супружескую размолвку, оказавшись под впечатлением от вторжения в их дом Симмонса, не слишком ли много внимания уделяла напряжению, неизбежно возникшему в их отношениях с мужем? Или за этим скрывалось нечто большее?
Гудки продолжались, но трубку никто не брал. Нельсен уже хотела позвонить на домашний, но неожиданно мысленно услышала голос Моргана, которому непременно пожалуется мистер Вон, если его разбудят посреди ночи. «Сначала мы позволяем этому психу расколошматить его дом, а затем ты думаешь, что можешь будить его. Неужели в вашей крохотной головенке совсем не осталось мозгов? Утром, Нельсен, почему, черт вас дери, вы не позвонили утром? Это время, когда люди встают. И разговаривать с ними надо при свете дня».
И Нельсен решила отложить звонок до раннего утра.
Через пятнадцать минут Нельсен подъехала к своему дому. У нее слипались глаза. Она постоянно зевала. Кейт подумала, что, возможно, сегодня сразу уснет и не будет, как обычно, часами смотреть в потолок. В кои-то веки она радовалась возможности завалиться в постель.
Она вышла из машины и заперла дверцу. Подошла к дому. Достала ключ из кармана. Попыталась вставить в дверной замок.
И не смогла. Нельсен замерла на месте, когда поняла, что замка нет на месте, кто-то высверлил его из двери.
Сон как рукой сняло, и Нельсен торопливо вытащила из сумки свернутую полицейскую дубинку. Быстро расправила ее. Слегка толкнула дверь пальцами. Дверь медленно приоткрылась.
В доме было темно. Скудный свет от уличных фонарей, проникавший в дом из-за двери, освещал коридор. Она шагнула вперед. Сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым. Нельсен не знала, чего ожидать, не знала, включать ли ей свет.
Она заглянула в кухню. Никого.
Нельсен двинулась дальше по коридору. Вот поворот налево. Дверь в гостиную оказалась закрыта. А она никогда ее не закрывала.
Кейт проглотила подступивший к горлу ком, собираясь с духом. Одной рукой подняла дубинку, а другой медленно начала опускать дверную ручку. Она совсем чуть-чуть приоткрыла дверь и, просунув руку внутрь, нащупала выключатель на стене около двери. И принялась мысленно считать от трех до одного.
Три. Два. Один.
Она резко включила свет и, толкнув дверь плечом и бедром, стремительно ворвалась в комнату. Ее лицо исказила гримаса боли. И она закричала, увидев, что ее ждало в комнате, когда ее глаза привыкли к свету.
Мобильный телефон остался лежать на обеденном столе. В нем был установлен беззвучный режим. Она не услышала бы звонка.
Те слова. Он прослушал запись.
Мистер Вон сидел на кровати, держа в руках раскрытую газету. Его жена принимала душ. Ванная наполнилась паром, и, выйдя из душевой кабины, она насухо вытерла полотенцем зеркало. Приложила ладонь к щеке в том месте, где он ударил. Даже легкое прикосновение вызывало боль.
Она не отличалась привлекательностью, о чем регулярно слышала от мужа, но по-прежнему с особой тщательностью каждый день наносила на лицо увлажняющий крем и крем для век.
Почистив зубы, она вышла из ванной, выключив свет. Зашла в спальню и увидела мужа. Она замерла от удивления, не ожидав застать его здесь.
Нельсен схватила мобильный и крепко сжала его в ладони, хотя рука у нее немилосердно дрожала. Набрала 999. Она назвала себя и попросила о помощи, когда ее соединили с центром обработки вызовов. Попросила, чтобы немедленно выслали ей полицейских на подмогу.
Прямо перед ней на диване сидел Марк Сэмпсон. Его глаза были открыты. Его руки раскинулись в разные стороны от тела, словно он все еще пытался опереться о подлокотники дивана. Его ноги упирались в пол, а голова запрокинулась на спинку дивана.
Ему перерезали горло. Нельсен видела зияющую рану. Его черная тенниска пропиталась кровью. Ее черные брызги попали на брюки и кроссовки. Нельсен присмотрелась внимательнее. И увидела широкие раны на его бедрах. Кровь глубоко впиталась в светлую обивку дивана. Тело окружали лужи крови. И стены тоже были забрызганы кровью.
Нельсен отвернулась. Хуже и быть не могло.
* * *
– Решила освежиться? – спросил он, поглядывая на нее поверх газеты, слегка загнув ее пальцем.
Она кивнула, не осмеливаясь говорить, когда он был в таком настроении.
– Стой там, – приказал он, кивнув ей в сторону кровати, и уронил газету на пол. Она сделала, как он сказал.
Те слова.
– Почему ты бросила меня? – спросил он.
Она сделала шаг назад. Только не это, подумала она. Опять все сначала. А она думала, что все наконец закончилось.
– Почему? – медленно произнес он.
– Хуан, я не хотеть говорить об этом. Ты знаешь, прошлое есть прошлое.
– Прошлое есть прошлое, – повторил он, передразнивая ее акцент. – Знаешь, я пытался создать с тобой нормальную семью, но ты все испортила, ты трахалась с Робертом Чаном. Ты отняла у меня нормальную жизнь.
Она не понимала его.
Она бросила его семь лет назад. До того момента они прожили вместе целых тринадцать лет. Тринадцать лет, которые он почему-то считал нормальными. Сначала его мать, потом полное одиночество, затем жена. В тот день, когда она ушла, его жизнь навсегда перестала быть нормальной.
Одиннадцать месяцев спустя она вернулась, осознав свою ошибку. И сказала тогда, что по-настоящему любила Хуана Вона, а не Роберта Чана, что она не такой уж и плохой человек, а всему виной – порыв минутной страсти. Он не мог больше отгонять эти навязчивые мысли, бороться с желанием причинить ответную боль, не мог больше вести себя как нормальный человек. Он принял ее обратно, но уже тогда знал, что теперь уже никогда не будет прежним и всего лишь вопрос времени, когда начнет воплощать свои планы в жизнь. Со стороны все могло бы показаться вполне обычным, но в действительности все будет обстоять совсем не так. Ему просто требовалось время.
Когда подъехала первая полицейская машина, Нельсен сидела на тротуаре рядом с домом. Она прижала колени к груди и обхватила себя руками, пытаясь согреться. И слегка раскачивалась из стороны в сторону.
Входная дверь у нее за спиной была распахнута. Двое офицеров прошли мимо нее и скрылись в доме. Вскоре подъехала вторая машина в сопровождении «скорой помощи».
Она позвонила Сэму сразу, как только выбралась из дома. После того как ее вырвало на ковер в гостиной. После того как не смогла вынести этого зрелища. Он приехал следом за полицейскими. После него прибыло еще две полицейских машины, их мигающие огни освещали темную улицу.
Сэм обнял ее за плечи. Спросил, все ли с ней в порядке. Она не ответила. Она еще долго ничего не могла ответить.
Наконец, Кейт спросила:
– Почему снова я?
– Он болен, Кейт. Симмонс это или кто-то еще, но он болен. И мы схватим его.
– Он преследует меня, как Майк Бутчер.
– Ты не знаешь этого наверняка. – Он крепче прижал ее к себе.
Нельсен отодвинулась от него.
– Я знаю. Все начинается снова.
У Сэма побежали мурашки по телу.
– Почему ты так говоришь? Ты должна быть сильной, Кейт. Ты сможешь одолеть этого типа. Мы сможем одолеть его.
Нельсен повернулась к дому.
– Взгляни сам, а потом поговорим.
Сэм вошел в дом. Пройдя мимо двоих полицейских в форме, он вошел в гостиную. Там царил невообразимый хаос. Он с трудом проглотил тошнотворный комок, подкативший к горлу, при виде открывшейся картины и отвратительного запаха, наполнявшего комнату. И в следующий момент понял, что имела в виду Кейт, когда сказала: «Он преследует меня».
На задней части двери виднелась надпись, выведенная кровью: «Кейт».
– Положи полотенце на кровать, – сказал он. Его дыхание стало бурным и прерывистым, а голова буквально распухла от боли. Ему хотелось расколоть ее, но у него был план, которому он должен был следовать. И он решил, что настало время.
Она сделала, как он приказывал.
Он бросил взгляд на ее обнаженное тело и поморщился. Он не мог поверить, что женился на этой женщине, не мог поверить, что выбрал ее, чтобы постараться стать нормальным человеком. Он заметил, что ее тело дрожит, и наконец улыбнулся. Он предвкушал, как все будет.
– Танцуй для меня, – сказал он.
Она не хотела и покачала головой.
– Давай, – потребовал он.
– Хуан, я не…
Он повторил медленно, но выразительно:
– Немедленно начинай.
И ее охватил страх, какого она никогда раньше не испытывала. Этот страх был гораздо сильнее того чувства, которое нахлынуло на нее в тот день, когда она оставила его и тем самым навсегда утвердила в его сердце неугасимую ненависть ко всем женщинам.
Она принялась неуклюже раскачиваться из стороны в сторону. Ее расплывшаяся фигура и неловкие движения не производили на него никакого впечатления. На его лице отразилось отвращение.
– Ложись, – приказал он.
Она обошла кровать и осторожно легла на свою сторону.
– Раздвинь ноги.
– Хуан…
И снова раздался его громкий и резкий голос:
– Раздвинь свои чертовы ноги!
Она не хотела подчиняться, но все-таки сделала, как он приказывал. У нее не было выбора.
Он встал. Не глядя на нее, принялся снимать халат, а затем пижаму. Через мгновение он стоял около кровати обнаженный. Он потянулся, и его костлявые лопатки проступили сквозь кожу.
– Почему ты бросила меня? – спросил он.
Вот оно, подумала она. Вот в чем причина. Она задела его за живое.
– Зачем ты вернулась ко мне? – Молчание. – Моя мать бросила отца. Но она никогда не вернулась. – Раньше он не рассказывал ей о родителях, просто обмолвился, что они умерли.
– Хуан…
– Я ненавижу их обоих. Одинаково. – Он обернулся и посмотрел ей в глаза. – А ты, что ты сделала?
Она не ответила, и он больше не стал спрашивать. Подошел к изножью кровати, вскарабкался на постель и медленно пополз к ней на коленях.
– Почему? – прорычал он, забираясь на ее тело, вдыхая ее запах, начиная от ступней и дальше, пока не добрался до ее груди.
У них не было секса почти год.
– Ты трахалась с Робертом Чаном. Ты так со мной поступила, но ты только взгляни на себя. Смотреть не на что. Сначала она, потом ты.
Те слова.
– А теперь ты отымела меня с той бабой-детективом.
Услышав его слова, миссис Вон попыталась освободиться, понимая, что он узнал о ее телефонном звонке. Она попыталась встать с кровати, но он распростерся на ней всем телом, словно паук, вцепившийся в свою жертву.
Правой рукой он сжал пенис и вошел в нее. Она изогнулась, пытаясь вырваться.
– О чем ты думала? – спросил он, начиная медленно, очень медленно двигаться взад-вперед.
Женщина, лежавшая под ним, беззвучно плакала.
Он не торопился, не пытался ускорить ритм.
– Вы, чертовы женщины, все на один лад. Я долгих шесть лет ждал этого момента. – Он резко остановился. – Нет, на самом деле эта мысль впервые посетила меня еще тридцать один год назад.
Внезапно он пронзил ее изо всех сил. Женщина, лежавшая под ним на кровати, тяжело дышала, закусив губу. Он продолжал пронзать ее, обвив ладонями ее шею. Жир мешал ему, и он шире развел руки. Ему было неудобно, но он продолжал стискивать ее шею с безжалостной силой, пока не увидел, как жизнь оставляет тело его жены.
Он кончил прежде, чем она умерла.
