Часть II

Астроном

Глава 18

Пэйдж и Бетани смотрели на две строки, которые Трэвис напечатал в ноутбуке. Довольно долго никто из них не моргал и ничего не говорил.

«Пробка» аккуратно стояла на столе, охлаждаясь. Трэвис подошел к кухонной стойке, взял салфетку и вытер тонкую струйку крови, стекавшую с его виска.

Он уже начал ощущать странный эффект воздействия «Пробки»: два последних дня в Балтиморе все еще оставались свежими в его памяти, словно он только что их пережил – как и было на самом деле, – однако казались внедренными в его далекое прошлое, постепенно подергиваясь дымкой, как впечатления о школьной экскурсии в ту весну, когда он учился в пятом классе. Воспоминания о Балтиморе заменили реально прожитые два дня в далеком прошлом, словно экзотический клип из фильма, вставленный в домашнее видео. Чейз перестал об этом думать и выбросил салфетку в мусорное ведро. И его взгляд остановился на часах.

8:50 утра.

Десять часов и пятьдесят пять минут до конца пути.

Он услышал, как группа людей прошла по коридору мимо их комнаты. Они о чем-то оживленно разговаривали.

– Вторая строка, – сказал Пэйдж. – Ты уверен, что она начиналась с большой буквы?

Трэвис кивнул; он понял, что имела в виду Пэйдж. Чейз и сам об этом подумал, когда держал перед собой блокнот, стоя под фонарем на пустой парковке и пытаясь отыскать другие варианты трактовки этого предложения. Если первая буква не была заглавной, то первая часть могла сделать смысл фразы не таким однозначным. В ней могло содержаться отрицание, полностью менявшее смысл.

Однако все подобные возможности следовало отбросить.

– Буква «Н» заполняла строку, снизу и доверху, а все остальные буквы были ровно в два раза меньше. У Норы оказался превосходный почерк.

Трэвис увидел, как дрогнули плечи Бетани. Она еще раз прочитала предложение и тихонько вздохнула.

– Уже среди нас. Иными словами, они ассимилировались.

Пэйдж отреагировала на последние слова Бетани и посмотрела на Трэвиса:

– Помнишь, что ты спросил в Орее? У кого был мотив уничтожить то, что делал мой отец?

Перед мысленным взором Трэвиса появились пентхаусы, расположенные на восьмидесятых этажах в Манхэттене и Гонконге, откуда при помощи закодированных телефонных звонков направлялись частные армии или свергались правительства; откуда шли потоки наличных, чтобы оказать влияние на тех, кому наплевать на происхождение денег. Мысль о подобных местах выводила из равновесия, даже если такие решения принимали люди.

– Но это не имеет смысла, – продолжала Пэйдж. – Если часть из них была здесь еще до возникновения Бреши, то зачем посылать инструкции с ее помощью, делая пешкой одного из нас? Зачем им вообще нужны пешки? Они опережают нас на миллионы лет. Может быть, миллиарды. Они могли сами сделать все, что угодно, затратив усилий не больше, чем ты или я, чтобы выпить стакан воды. Им нет нужды прятаться и дергать за веревочки из-за кулис. – Она сделала небольшую паузу. – Почему они так поступают?

Трэвис обнаружил, что лишь часть его сознания ищет ответ на поставленный вопрос. А другая продолжала возвращаться к словам, которые произнес в переулке Рубен Уард – что-то о фильтре, что бы они ни значили. То, что должно заработать через много времени – если брать за отправную точку 1978 год. Трэвис ничего не говорил о фильтре после того, как вернулся из путешествия по своей памяти. И хотя фильтр был как-то связан с происходящим сейчас – возможно, он и есть то, что происходит, – он каким-то образом имел отношение к будущему самого Трэвиса и с тем, что его там ждет. Это.

О чем он никогда не говорил в присутствии Бетани, хотя полностью ей доверял. Знала только Пэйдж.

– Это не имеет смысла, – повторила она.

Трэвис мог лишь покачать головой. Он смотрел на монитор ноутбука, две короткие строки, окруженные пустотой, и думал о стечении обстоятельств, которые помешали ему завладеть блокнотом. И вот вместо ответов они получили новые невозможные вопросы.

– А дает ли нам первая строка хоть что-то полезное? – спросила Пэйдж. – Быть может, в ней больше, чем мы видим?

Женщина наклонилась и еще раз ее прочитала.

– «Проход под третьей зарубкой», – повторила она. – «Ищи…»

Довольно долго все молчали. Потом Бетани пожала плечами.

– Можно сделать вывод, что Рубен Уард направился туда, где есть зарубки и проход. Я уверена, что мы сумеем найти нечто важное, если обнаружим проход сейчас. Но это не в наших силах. Слишком мало информации.

Пэйдж выпрямилась и отошла от стола, закинув руки на затылок.

В коридоре вновь послышались шаги. Разговоры стали более оживленными – если не радостными. Словно там происходило нечто важное. И это вызвало в памяти Трэвиса эпизод – один из тех, что для Пэйдж и Бетани прошли несколько минут назад, а для него больше двух дней.

– А кто звонил по телефону? – спросил он. – Ты подняла трубку как раз в тот момент, когда я отключился.

Пэйдж посмотрела на него:

– Один из помощников президента Холта. Борт № 1 приземлится здесь через пятнадцать минут.

Глава 19

– Очевидно, он летит сюда для того, чтобы ознакомиться с Пограничным городом, – сказала Пэйдж. – Все новые президенты так поступают.

– Ты ему веришь? – спросил Трэвис.

– Ни на секунду. А ты?

Чейз покачал головой и снова посмотрел на часы. 8:52.

– О чем ты думаешь? – спросила Пэйдж.

– Прошло три часа с тех пор, как не сработала ловушка в Орее, – ответил Трэвис. – Именно столько времени требуется «Боингу 747», чтобы долететь сюда из Вашингтона. Полное совпадение по времени – Холт узнал, что там все пошло прахом, и тут же сел в самолет, чтобы нанести нам визит. Нечто вроде Плана Б.

Пэйдж задумалась.

– Звучит правдоподобно. Но в любом случае он появится здесь без армии. И даже без секретной службы; с самого начала основания Пограничного города такой вариант исключался. И если он этого не примет, мы даже не откроем двери лифта.

– Тогда План Б должен быть более тонким, чем План А, – заметил Трэвис. – Некая завуалированная угроза или даже прямая. Или ложь, которая должна сбить нас с толку. И помни, Холт не может знать, что мы его в чем-то подозреваем.

– И мы хотим, чтобы он и дальше продолжал так думать, – сказала Пэйдж. – Поэтому мы всё ему покажем, но не станем рассказывать, что нам удалось узнать. Каждое его слово мы будем считать попыткой обмана.

Трэвис указал на «Пробку», все еще лежавшую на столе.

– Есть еще одно место, где я могу перехватить Рубена Уарда, – сказал он. – Мотель на бульваре Сансет, 12 августа.

– Примерно за пятнадцать минут до того, как он вышибет себе мозги, – сказала Пэйдж. – Сомневаюсь, что он захочет разговаривать. К тому же блокнот к тому моменту уже будет уничтожен.

Трэвис вспомнил, как испугался Уард в переулке. Он представил, что пытается получить информацию от ученого в последний час его жизни. В качестве мальчика десяти лет. Секунд через пять Чейз отбросил эту идею как безнадежную.

– Ладно, тогда сосредоточимся на «шпаргалке», – предложил он. – Все, что нам нужно знать, записано на одном листке бумаги. Мы будем работать, опираясь на информацию, которая у нас есть, начиная со встречи твоего отца в восемьдесят седьмом году и до момента завершения расследования «Скаляр». Мы узнаем, с кем он разговаривал – кому отдал копии отчета – и где они жили, после чего я воспользуюсь «Пробкой», чтобы снова и снова попадать в последующие месяцы их жизни. Эта часть заметно проще; к тому моменту мне будет девятнадцать. И я сделаю все необходимое, чтобы добыть документ. Проникну в их дома – что угодно.

– Если мы сумеем принять Холта и быстро выпроводить его отсюда, – сказала Пэйдж. – Скажем, за сорок пять минут – и тогда у нас останется еще десять часов. Только за первый час ты сможешь воспользоваться «Пробкой» дюжину раз, если потребуется. – Она поморщилось при мысли об этом, но идея ей явно понравилась. – Если мы узнаем, что происходит сейчас, у нас останется несколько часов, чтобы предотвратить катастрофу.

– И я буду действовать с максимальной жесткостью, – заявил Трэвис. – Если нужно будет найти каких-то людей и прикончить их, мы так и поступим. И если потребуется, используем технологии Бреши. Мы сделаем все, что необходимо, – без малейших колебаний.

Пэйдж и Бетани начали кивать. Обе выглядели взволнованными, но сомнений Трэвис не заметил.

– Так с кем же встречался мой отец? – спросила Пэйдж. – Кэрри назвала их необычной компанией могущественных людей. Политика, разведка, финансы… Как нам их найти?

– Необходимо откуда-то стартовать, – сказала Бетани. – Любая информация о встречах твоего отца – место, дата, номер рейса, что угодно. И тогда я начну разматывать клубок.

– Может быть, рейсы? – спросил Трэвис. – Мы знаем, что встреча состоялась после окончания расследования, судя по записям в архиве, двадцать восьмого ноября восемьдесят седьмого года. Если Питер летал отсюда, сможем ли мы найти сведения о конечном пункте назначения? Есть ли на базе в Браунинге архивы?

Пэйдж покачала головой:

– Только не в нашем случае. Мы никогда не разрешали фиксировать подобную информацию. Анонимность – лучший способ защиты.

На лице у Бетани появилось задумчивое выражение.

– Однако архивы тех времен должны сохраниться в других местах. – Она повернулась к Пэйдж. – Тебе известен номер социального страхования отца?

– Он должен быть где-то в системе, – ответила Пэйдж.

Она минимизировала документ и открыла персональные досье. Через десять секунд Пэйдж назвала Бетани номер, та тут же ввела его в свой компьютер и погрузилась в работу.

Зазвонил телефон Пэйдж. Это был охранник с уровня Б4, откуда контролировались полеты. До появления Борта № 1 осталось пять минут.

Через минуту Бетани сказала:

– Кажется, я что-то нашла. – Она продолжала нажимать на клавиши. – Кто-нибудь из вас помнит даты записей в архиве перед двадцать восьмым ноября? Если нет, я могу сбегать в архив и проверить.

Пэйдж закрыла глаза и сосредоточилась.

– Предпоследняя запись датируется концом октября, – ответила она через несколько секунд. – А перед нею… шестью неделями раньше. Середина сентября.

– Тогда у меня определенно кое-что есть, – сказала Бетани. – Взгляните сами.

Трэвис и Пэйдж встали у нее за спиной и посмотрели на монитор. Чейз сообразил, что это финансовый отчет, в котором перечислены какие-то денежные переводы.

– Выписки из кредитки Питера Кэмпбелла начиная с сентября восемьдесят седьмого года, – сказала Бетани.

Если Пэйдж и встревожило вторжение в частную жизнь ее отца, вида она не подала.

– Он редко использовал свою кредитную карточку, – продолжала Бетани. – И это можно понять. Когда он жил здесь, она ему не требовалась. Но в середине сентября за три дня четырежды снимал с нее деньги. Один раз на бензоколонке и три раза в ресторанах, все они расположены в местечке под названием Рам-Лейк, в штате Калифорния. – Она повернулась к Пэйдж. – Ты что-нибудь об этом слышала?

– Только сейчас, от тебя.

– Так вот, твой отец побывал там несколько раз, – продолжала Бетани. – В конце октября и в конце ноября, по два дня, что вполне соответствует последним двум записям в архивах, а потом еще один раз, но эта поездка там не отражена. Она состоялась в середине декабря. Я проверила, не бывал ли он в Рам-Лейк, начиная с восемьдесят четвертого года, и нигде не нашла никаких упоминаний. Как и после тех визитов. Так что это не какой-то промежуточный пункт, из которого он направлялся в другие места, – и три даты совпадают с записями в архивах о «Скаляре». Рам-Лейк непосредственно с ним связан.

– Кэрри сказала, что он летал куда-то на встречу, – сказала Пэйдж. – Но речь шла об одной, а не о четырех, разделенных неделями.

– Я думаю, что встреча состоялась во время последнего визита, – сказала Бетани. – В середине декабря. И нет ничего удивительного, что в архивах нет соответствующей даты, если их вычистили после его возвращения. Зачем заводить новое досье, если ты избавляешься от всех остальных по этому расследованию?

Пэйдж кивнула, соглашаясь с логикой рассуждений Бетани.

Та минимизировала окно и открыла следующее:

– Поэтому для начала я сосредоточу внимание на последней поездке и проверю, кто появился в Рам-Лейк в то же время. Кроме того, я проверю расходы Питера, а также все остальные и постараюсь вычленить имена людей, которые тратили там деньги в тот же период. Может быть, мы получим какую-то подсказку – возможно, кто-то из них жил в Вашингтоне или работал на разведку. Могущественные игроки, верно?

– Похоже, тебе придется серьезно потрудиться, – заметил Трэвис.

Он представил себе, сколько самых разных покупок делалось в городке за интересовавший их период. А потом Бетани придется изучать каждого из отметившихся там людей.

– Да, это займет некоторое время, – согласилась она. – У меня нет соответствующей программы. Во всяком случае, я ее еще не написала. Дайте мне пять минут.

Шестьдесят секунд спустя они втроем поднимались в лифте на уровень Б4. В одной руке Бетани держала планшет, пальцы другой летали над сенсорным экраном. Она продолжала работать даже после того, как двери открылись, и они вышли из лифта. Распахнутый дверной проем пропускного пункта находился в двадцати футах впереди и слева. Свет многочисленных мониторов освещал коридор. До них долетали голоса полудюжины людей. Пэйдж повела их за собой.

Пропускной пункт по размерам напоминал зал для совещаний, только потолок был в два раза выше. Вдоль стены, параллельной коридору, шли ряды небольших шкафов с самым разным оборудованием, а также мощные промышленные компьютеры. На полукруглой дальней стене – от пола до потолка – висели гигантские мониторы высокой четкости. На каждом фиксировался определенный участок пустыни над Пограничным городом – одновременно вели съемку около сотни камер.

Эвелин Росси, старший офицер пропускного пункта, расхаживала возле терминала с дисплеями и говорила в беспроводной микрофон:

– Борт № 1, вижу вас, сохраняйте прежний курс и идите на посадку.

Эвелин заметила Пэйдж и кивнула ей.

– Пилот выдал идентификационный код? – спросила та.

– Да.

Трэвис скользнул взглядом по другим терминалам, предназначенным для встречи вражеских сил. Техники сидели или стояли возле своих столов, без дела, но готовые в любой момент начать действовать. Пограничный город был оснащен не только многочисленными камерами наблюдения, но и одной из самых эффективных систем обороны, способной отражать наземные и воздушные атаки. Однако главная задача состояла в том, чтобы не допускать самолеты, не имеющие специального разрешения, в свое воздушное пространство. Даже Борт № 1 летел сюда без обычного сопровождения истребителей.

На нескольких экранах уже появилось изображение гигантского самолета, который находился на расстоянии мили, но детали оставались смутными. Все камеры стояли на земле или были подняты на фут, из-за чего изображение получалось не слишком четким – раскаленный песок окутывали волны горячего воздуха. В результате далекий «Боинг 747» походил на каплю с крыльями.

Эвелин повернулась к Пэйдж, словно собиралась к ней обратиться, но передумала. Она что-то заметила на стоявшем у нее на столе дисплее и включила микрофон:

– Борт № 1, вам необходимо сделать поправку курса на 0-8-7. Сейчас вы идете мимо посадочной полосы. Пожалуйста, дайте ответ.

Она прищурилась, дожидаясь ответа.

– Борт № 1, подтвердите получение информации об изменении курса. Вы летите мимо посадочной полосы.

– Он начал набирать высоту, – вмешался один из техников. – И увеличивает скорость.

– Борт № 1, – сказала Эвелин, – если вы отменили приземление, пожалуйста, сообщите об этом. Повторяю, подтвердите прием моего сообщения. – Она посмотрела на остальных. – Проклятье, почему он меня не слышит?

– Скорость продолжает увеличиваться, – сказал техник. – И он продолжает набирать высоту. Если бы он решил повторить заход на посадку, то уже начал бы разворот. Однако он следует прежним курсом.

Трэвис выбрал экран, на котором самолет был виден лучше всего, и подошел поближе. Форма самолета с каждым мгновением становилась все более четкой. Как и его цвет.

Самолет был серым, а не сине-белым.

– Какого дьявола! – воскликнул кто-то за спиной Трэвиса.

На мгновение потоки горячего воздуха стали менее интенсивными, и все увидели, что это не массивные очертания «Боинга 747», а более стройный силуэт «Б-52».

Трэвис понял, что намерения Холта не отличаются тонкостью. Более того, он попросту шел напролом.

– Это не Борт № 1, – сказал Трэвис. – Это бомбардировщик.