Нет, в кино все происходит иначе. Медленно поворачивается ручка, потом начинает открываться дверь.
Все случилось за полсекунды, от начала и до конца: щелчок-поворот-толчок.
Трэвис едва успел свернуть в сторону, чтобы не задеть дверь носом, и столкнулся лицом к лицу с женщиной с фотографий. Альпинисткой. Более высокой и сильной, чем Гаррет.
Она удивилась, сделала шаг назад, и сумка с продуктами выпала из ее руки. Что-то разбилось. Что-то покатилось по полу.
Женщина была одета в какую-то форму. За долю секунду, которая у него имелась, Трэвис понял, что она стюардесса. Или клерк из агентства по аренде автомобилей. Вариантов было множество.
Ее паника исчезла уже в следующую секунду – вероятно, она успела сообразить, что ее напугал мальчишка десяти лет, – и на ее лице появился гнев. Она устремилась вперед, оттолкнув ногой сумку с покупками, и включила свет в коридоре.
Трэвис прищурился: яркий свет не ослепил его, но ошеломил.
– А это еще что за дерьмо? – сказала женщина.
По тому, как громко прозвучал ее голос, Трэвис понял, что она обращается не только к нему. Она хотела получить ответ от Гаррета, где бы тот ни находился.
Трэвис отступил назад, сообразив, что не мешает ей увидеть Гаррета.
И женщина его увидела.
Она во второй раз вздрогнула и отшатнулась. В ее глазах появилось полнейшее недоумение, но уже в следующее мгновение – возможно, еще не сделав никаких выводов, – она отреагировала. Женщина полностью распахнула дверь и вошла в квартиру.
У Трэвиса не было ни единого шанса проскочить мимо нее на лестничную площадку. И даже если бы у него получилось, он не сумел бы от нее сбежать. Она была намного быстрее.
Трэвис сделал несколько шагов назад и задел ногой кофейный столик. Потеряв равновесие, он упал спиной на диван, а женщина оказалась над ним и схватила его за рубашку. Внимание Трэвиса разделилось: он представлял себе, как продолжает уходить Рубен Уард. Несколько быстрых шагов – остановка. Наверное, он преодолел уже половину пути до перекрестка. Как только Уард окажется там, невозможно предвидеть, куда он свернет, но на расстоянии в сотню футов у него появлялось несколько различных вариантов. И он вполне был способен куда-то свернуть из опасений, что персонал больницы начнет преследование. Уард не мог знать, что никто ничего не заметил.
Через тридцать или сорок секунд беглец мог надежно укрыться. Мог исчезнуть в следующие тридцать или сорок секунд.
Трэвис услышал, как женщина на него кричит. Спрашивает, кто он такой. Цепляется за его руки, пытаясь их зафиксировать. Одну она схватила и потянулась за другой. Он вырвал вторую руку и сделал единственное, что ему оставалось. Сложил указательный и средний палец вместе и ударил ее в глаз.
Женщина закричала и выпустила его руку; обе ее ладони взметнулись к лицу, чтобы оценить урон.
Трэвис рванулся в сторону, схватился за ножку дивана и выскользнул из-под женщины. Он услышал, как она ругается и кричит, ощутил поток воздуха – ее рука пролетела мимо его спины.
Однако он уже вскочил на ноги, перепрыгнул через кофейный столик и бросился к двери. К двери в спальню.
Голос женщины у него за спиной изменился – теперь в нем слышался страх. Может быть, она поняла, что у него на уме. Она с грохотом отшвырнула столик и устремилась за ним.
Открытый дверной проем был уже совсем рядом. Трэвис схватился за его край одной рукой и прыгнул вперед, развернув тело, как маятник, в сторону тумбочки. Свободной рукой он вытащил ящик как раз в тот момент, когда женщина врезалась в него сзади.
Ящик полностью выскочил наружу, и его содержимое разлетелось в разные стороны. Очки для чтения. Маленькая коробочка с бумажными салфетками. И короткоствольный пистолет калибра.38. Рука Трэвиса сомкнулась на рукояти, а потом он рухнул на пол, ударившись о него коленями и локтями.
Когда его тело остановилось, лопатки Трэвиса упирались в стену, рука с пистолетом была направлена в сторону женщины.
Она застыла на четвереньках в шести футах от него, как кошка перед последним прыжком.
Ее взгляд был устремлен в дуло пистолета.
– Успокойся, – сказала она.
– Это всего лишь воспоминание, – сказал Трэвис и спустил курок.
Пуля сломала ей ключицу, и она с криком упала, прижимая руку к ране. Трэвис вскочил на ноги, легко перепрыгнул через распростертое тело и выбежал из спальни.
Он пересек гостиную, миновал распахнутую входную дверь и оказался на лестничной площадке. Успел спуститься на два этажа, прежде чем сообразил, что все еще сжимает в руке пистолет. Чейз засунул его в карман, побежал дальше, распахнул дверь парадной и оказался в прохладной ночи.
Он стоял лицом к перекрестку и северному фасаду больницы Джона Хопкинса.
Уарда нигде не было видно.
Он успел скрыться. Добрался до перекрестка, а потом куда-то свернул.
Трэвис помчался к Бродвею. На бегу он анализировал ситуацию. Уард не мог пересечь Бродвей и двинуться дальше по Монумент-стрит – иначе Трэвис его заметил бы. К парковке Уард также не мог направиться; на нее невозможно попасть от перекрестка. Значит, он свернул на Бродвей – на север или на юг. Но если он пойдет на юг, то будет оставаться рядом со зданием больницы еще на протяжении восьмисот футов. То есть рядом с тем местом, откуда он хотел сбежать.
Значит, на север. Должно быть, так.
Трэвис уже смотрел в нужном направлении, когда выскочил на перекресток. Теперь он видел весь Бродвей.
Уард исчез.
Трэвис повернулся на юг. Никого.
Он снова посмотрел на север. И задумался. Куда Уард мог свернуть? Лишь два места находились достаточно близко: переулок между академическими зданиями, идущий на восток, и еще один, чуть дальше, на запад.
Раздался звук удара металла о бетон. Может быть, крышка мусорного бака. Звук донесся из одного из переулков – но какого именно? Трэвис не мог определить.
Он снова побежал, преодолел сотню футов на север до входа в первый переулок, застыл на месте и начал всматриваться в переулок.
Янтарный свет уличных фонарей освещал первые тридцать футов. Дальше была только темнота: узкое пространство, отделявшее многоквартирные дома южной части квартала от северной. Переулок уходил на запад почти на тридцать ярдов.
Однако из него имелось множество выходов на север и на юг. Совсем узкие проходы, разделявшие дома. Трэвис сумел разглядеть только просветы между крышами трехэтажных зданий. Внизу, в темноте ничего не было видно. Уард мог проскользнуть в любой из них прямо сейчас, а он так об этом и не узнает. Трэвис бросился вперед.
Глубокая темнота. Повсюду валяется мусор. Тусклый свет, пробивающийся из окон домов.
Через десять секунд Трэвис почувствовал, что его глаза приспособились к темноте. Он увидел детскую машинку и осторожно перешагнул через нее.
Впереди, футах в пятидесяти, что-то двигалось. Стук дерева по бетону и – что еще? Руки человека ударились о землю.
Кто-то тихонько выругался.
Трэвис осторожно приближался. Один тихий шаг за другим.
Слабый шум впереди. Кто-то отодвигал в сторону мусор. Шорох пластиковых мешков. Уард пытался подняться на ноги.
Трэвис попробовал определить направление, откуда доносился шум. Ничего не получалось. Всюду царил мрак.
Он сделал еще один осторожный шаг и задел алюминиевую консервную банку. В тишине этот звук прозвучал громко, как сигнализация автомобиля.
– Кто здесь? – послышался полный страха мужской голос.
Трэвис не ответил. Он ждал и беззвучно дышал широко раскрытым ртом.
Прошло пять секунд, потом шуршание возобновилось. Уард все еще пытался подняться на ноги.
Неужели у него возникли какие-то трудности? Трэвис не мог поверить – ведь всего несколько минут назад он передвигался весьма уверенно.
По земле зашуршали мешки. Упало что-то пластиковое.
И тут Трэвис понял.
Уард вовсе не пытался встать. Он что-то искал.
Уард потерял блокнот, когда упал.
Трэвис снова двинулся вперед, но теперь он уже не старался соблюдать тишину. Правая рука нырнула в карман и сжала рукоять пистолета.
Теперь от источника шума Трэвиса отделяло примерно сорок футов, но он так и не сумел определить точного направления. Кирпичные стены искажали звуки.
Чейз прекрасно понимал, насколько он рискует: ведь Уард догадался, что его кто-то ищет. Как только он найдет блокнот, то сразу затаится, и преимущество перейдет к нему. Достаточно будет выбрать любой узкий переулок и исчезнуть.
Трэвис продолжал двигаться вперед. Тридцать футов.
Шуршание прекратилось.
Трэвис замер.
Затаив дыхание, он прислушивался.
– Оставьте меня в покое! – раздался неожиданный крик.
Звук эхом заметался между стенами.
Но уши Трэвиса уловили кое-что еще. Еще один звук, едва слышный из-за крика. Трэвису показалось, что он его узнал – Уард расстегивал «молнию». Но зачем?
Какая еще «молния» у него могла быть, если не считать ширинки на джинсах? Может быть, он за что-то зацепился, когда упал? И теперь стаскивал джинсы, чтобы освободиться?
Эхо смолкло, и в переулке воцарилась абсолютная тишина.
Пять секунд.
Десять.
Трэвис почувствовал, как его охватывает паника. Уард уходил, и у него не было никаких шансов его остановить.
Пятнадцать секунд.
Тишина.
Трэвис опустил пистолет, приложил руки ко рту и закричал:
– Рубен! Я знаю про ГИК! И про инструкции.
Нога шаркнула по бетону, возможно, Уард замер и обернулся, где-то далеко в темноте. Пятьдесят или шестьдесят ярдов.
Тишина.
– Я должен тебе помочь, – сказал Трэвис.
Мгновение ничего не происходило. Потом Уард ответил:
– Проклятье, кто ты такой?
Трэвис немного подумал и решил, что не нужно ничего придумывать:
– Трэвис Чейз! Разреши мне помочь…
Он услышал удивленное восклицание. Очевидно, Уард смутился. Впрочем, наверняка Трэвис сказать не мог. Скорее всего, это была лишь реакция на стресс последних минут.
– Но ты всего лишь ребенок! – закричал Уард.
Трэвис снова начал двигаться на голос: не слишком далеко, но ближе к левой стороне переулка.
– Я достаточно большой, чтобы оказаться полезным, – сказал Трэвис, стараясь говорить спокойно.
– Но в инструкциях об этом ничего не сказано, – ответил Уард.
Он все еще нервничал, все еще был готов к бегству.
– А разве там есть правило, запрещающее пользоваться чьей-то помощью?
Сам разговор не имел ни малейшего значения. Нужно было заставить Уарда говорить. И идти на голос.
Но секунды шли, а Уард не отвечал.
Трэвис продолжал медленно приближаться.
– Это уже происходит? – неожиданно спросил Рубен.
Чейз хотел уточнить, о чем спрашивает Уард, но передумал. Его вопрос войдет в противоречие с тем, что он говорил раньше: из слов Трэвиса следовало, что он все знает. Слова не должны иметь особого смысла, но и пугать Уарда он не мог.
– Фильтр, – сказал Уард. – Он уже заработал?
Фильтр?
Трэвис колебался, но продолжал идти вперед.
– Возможно, – наконец принял он решение.
Уард вполне различимо вздохнул. Он находился на том же месте: впереди и слева.
– Но должны пройти годы, – сказал Уард. – Много лет.
Трэвис продолжал идти. Осталось сорок футов. Теперь ему следовало говорить тише, чтобы скрыть, что он уже близко.
– Кого бы это ни затронуло, – продолжал Уард, – они ни в чем не виноваты. При определенных обстоятельствах всякий может стать худшим человеком на земле.
Нога Трэвиса коснулась земли и остановилась. Как и все его тело.
Ты ищешь связи? – сказала Пэйдж. – Между тем, что происходит прямо сейчас, и… тобой?
Трэвис смотрел в темноту, туда, где стоял Уард, и вдруг обнаружил в своей голове пустоту.
– О чем ты говоришь? – произнес Трэвис прежде, чем успел осознать, какие слова произносит.
И с опозданием понял, что забыл приглушить голос.
Вновь послышался шорох подошвы по бетону – возможно, Рубен Уард вздрогнул, а потом побежал в темноту. Он уже не пытался соблюдать тишину. Спотыкался и шатался, но двигался быстро.
Трэвис отбросил все сомнения и помчался за ним, на звук, постепенно сокращая расстояние между ними.
Потом он увидел Уарда в тусклом свете занавешенного окна. Лысая голова, футболка, джинсы – он их не снял.
Рубен уже почти вышел за пределы освещенного пространства, когда споткнулся и упал. И снова выронил блокнот.
Трэвис побежал быстрее и вытащил из кармана пистолет, решив, что хватит заниматься ерундой.
Он навел оружие на Уарда, когда тот начал подниматься.
Однако стрелять не стал.
В этом не было необходимости.
Уард сделал отчаянную попытку схватить блокнот, едва снова не упал, но, услышав звук приближающихся шагов Трэвиса, отскочил в темноту. Блокнот остался лежать в круге света.
Трэвис замер под окном. Он стоял, переводил дыхание и прислушивался. Уард двигался в темноте. Вскоре их уже разделяло двадцать футов, но потом снова стало тихо. Быть может, он остановился? И теперь взвешивает шансы, пытается понять, стоит ли пытаться захватить блокнот?
Трэвис продолжал держать пистолет наготове, направив дуло туда, откуда в последний раз доносились звуки, затем опустился на колени и схватил блокнот.
Еще пять секунд он ждал; пистолет начал дрожать в его маленькой руке.
Затем Трэвис прижал к себе блокнот, как футбольный мяч, повернулся и побежал в противоположном направлении.
Наконец он добежал до ярко освещенного Бродвея и услышал вой сирен, приближавшихся с нескольких направлений; с каждой секундой они становились все громче. Он вспомнил, что стрелял в квартире Гаррета, и понял, что через несколько минут в квартале будет дюжина полицейских машин.
Трэвис пробежал два больших квартала по Бродвею и свернул на север по Ашленд, первой улице, где не велось строительство.
Он прошел на восток и на север два квартала, затем повернул на запад, обошел больницу и место преступления по широкой дуге, вернувшись туда, где оставил «Шевроле». Под дворниками торчала квитанция со штрафом. Чейз выбросил ее, положил блокнот на пассажирское сиденье, завел двигатель и уехал подальше из Балтимора.
Проехав двадцать миль на юг по I-95, Трэвис свернул к огромному торговому центру. Громадная парковка занимала десять акров. На ней не было ни одной машины. Он остановился в самом центре, чтобы увидеть опасность издалека, потом включил свет в салоне и открыл блокнот.
Первая страница оказалась пустой.
Вторая – тоже.
И все остальные.
Трэвис вернулся к началу и обнаружил, что первые четыре или пять страниц вырваны – обрывки бумаги остались на спирали.
Теперь Трэвис понял, какой звук он слышал: Уард не расстегивал «молнию», он вырывал страницы из блокнота. А закричал для того, чтобы скрыть подозрительный звук.
Чейз вышел из машины, закинул голову и завопил так, что у него заболело горло. Его животный крик прокатился по пространству парковки и темным полям, окружавшим торговый центр.
Трэвис долго расхаживал между машиной и ближайшим шестом, на котором висел фонарь. Основание шеста, выкрашенное отслаивающейся желтой краской, уходило в бетонный цилиндр. Трэвис обнаружил, что всякий раз пинает его ногой, когда к нему подходит. Интересно, какая часть чувств, которые он испытывал, принадлежала десятилетнему ребенку?
Трэвис понял, что просто откладывает возвращение назад. Он не знал, как рассказать Пэйдж и Бетани о том, что произошло. Конечно, он мог солгать и представить свои приключения в лучшем свете – у них не было возможности его проверить, – но он не собирался этого делать. Он решил, что расскажет им все, просто он еще не был готов.
Вернувшись к машине, Трэвис наклонился и взял блокнот с сиденья. Прислонившись к двери, посмотрел на обложку в тусклом ртутном свете.
И снова раскрыл блокнот. Просто так.
И резко втянул в себя воздух.
Падавший под углом свет показал на странице следы. Призраки букв, написанных на вырванном листке, оставшиеся от ручки, которая давила на бумагу слишком сильно.
Чейз выпрямился и подошел поближе к шесту. Начал поворачивать блокнот и изгибаться, пытаясь найти оптимальный угол.
Его оптимизм начал улетучиваться. Да, отметки на странице остались, но они получились от записей на нескольких листках. Какая-то путаница букв, и он сомневался, что в ней удастся разобраться.
За исключением двух строк.
Две строки были очень четкими.
Трэвис поднес блокнот на три дюйма к глазам, изучил слова и почувствовал, как по его спине пробежал холодок еще до того, как он начал читать. Чуждое послание. Произнесенное одним человеком и записанное другим, но чуждое по своей сути.
Он принялся внимательно разглядывать две строки.
Первая не имела смысла – конец одного предложения и начало другого.
проход под третьей зарубкой.
Ищи…
Тем не менее Трэвис попытался осмыслить эти слова. Они выглядели как часть подробных инструкций. Маршрут, по которому следовало пройти, – некое место, где имелись зарубки, что бы они ни значили в данном контексте. Стена замка? Горная гряда? Существовал миллион мест, которые подошли бы, и у него не было никакой информации, которая позволила бы сузить направление поисков. Трэвис смотрел на слова еще секунду, а потом решил, что больше ничего из них извлечь не удастся.
Вторая строка находилась заметно ниже, и отметки от букв были менее отчетливыми – должно быть, остались от одной из первых страниц. Вполне законченное предложение. Трэвис прочитал его и почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
Некоторые из нас уже среди вас.