Книга: По большому льду. Северный полюс (великие путешествия)
Назад: Глава XIX. «Рузвельт» на волосок от гибели
Дальше: Глава XXI. На нартах по арктическим льдам – как это происходит в реальности

Глава ХХ. Рождество на «Рузвельте»

Четыре партии, которые уходили на охоту в декабре, вернулись на судно одна за другой. Из них единственным, кто принес какую-то добычу, был капитан Бартлетт, да и то, всего пять зайцев. Во время этой охоты капитан пережил событие, которое, несомненно, могло бы иметь для него крайне неприятные последствия, не окажись он таким везучим. Обустроившись на озере Хейзен со своими эскимосами, он, оставив их в иглу, пошел посмотреть, как обстоят дела с охотой. Он только что успел напасть на олений след, как луна скрылась за тучей и на землю спустилась непроглядная ночь.

Чтобы сориентироваться на местности и определить, где он находится, капитан решил ждать, когда снова выйдет луна; на это ушел час или два. Тем временем эскимосы, думая, что он заблудился, собрались и отправились на судно. Когда луна вышла из-за туч, Бартлетт пошел на юг и через некоторое время догнал своих компаньонов. Сверни он чуть севернее, он разминулся бы с ними, и ему пришлось бы добираться до судна в полном одиночестве, да к тому же еще и без припасов. Надо отметить, что по всем признакам надвигалась буря, а от судна капитана отделяло 70 или 80 миль.

На протяжении всего пути к зимней стоянке эту партию сопровождала плохая погода. И хоть температура не была слишком низкой, всего 10–15 градусов ниже нуля, небо было затянуто тучами. Несмотря на кромешную тьму, капитан преодолел эту довольно длинную дистанцию за один переход. Правда, не всегда ему удавалось держаться старого следа; иногда капитан шел по идеально ровной поверхности, а потом вдруг проваливался на 10–15 футов, и, так как переход совершался в полной темноте, он время от времени прикладывался головой о лед с такой силой, что видел звезды, которых не сыщешь ни на одной звездной карте.

На одном участке пути дорога была такая ухабистая, что продвигаться вперед без освещения было крайне сложно. Так как фонаря в списке имеющегося снаряжения не было, Бартлетт решил использовать для изготовления светильника жестянку из-под сахара, прорезав в ней дырки по бокам и вставив внутрь свечку. С этим самодельным осветительным прибором уже можно было держаться санного следа. К несчастью, сильный ветер без конца задувал свечу, так что того количества спичек, которое капитан, по его словам, истратил, восстанавливая работоспособность фонаря, с лихвой хватило бы эскимосской семье на целую зиму.

Незадавшаяся охота была для нас серьезной неприятностью. Теперь мы должны были экономно расходовать корм для собак, а, значит, следовало сократить количество животных. Мы произвели осмотр, и 14 наиболее слабых, у которых практически не было шансов пережить зиму, пристрелили, пустив их мясо на корм для остальных животных.

Меня часто спрашивают, как дикие травоядные животные, такие как мускусные быки и северные олени, выживают зимой на укрытой снегом земле. Как это ни странно, но именно сильные ветры, свирепствующие в этих краях, помогают им выжить, одержав победу в борьбе за существование. Сдувая снег с обширных территорий, они при этом обнажают сухие травы и ветки ползучей ивы, которыми эти животные и кормятся.

22 декабря мы отметили середину полярной ночи, день, с которого солнце начинает обратный путь на север. В полдень я собрал на палубе всех эскимосов и, придя к ним с часами в руках, объявил, что теперь солнце возвращается. Марвин ударил в судовой колокол, Мэтт Хэнсон сделал три выстрела, а Боруп устроил небольшой огненный фонтан из магния. После этого все мужчины, женщины и дети выстроились и по пути в кормовую рубку промаршировали через камбуз, где каждому, в дополнение к ежедневному рациону, выдали кварту кофе с сахаром и молоком, галеты и порцию мяса мускусного быка; кроме того, каждая женщина получила леденцы, а мужчина – табак.

По окончании торжества, Пингашу, мальчик лет двенадцати-тринадцати, помощник Перси на кухне, втайне от всех отправился по холмам на юг – встречать солнце. Через несколько часов он, крайне удрученный, вернулся назад, и Перси пришлось объяснять ему, что солнце, хоть и повернуло в нашу сторону, сможет добраться к нам только месяца через три.

Питьевая вода, которой мы запаслись в реке на мысе Шеридан, подходила к концу, поэтому на следующий день после зимнего солнцестояния я отправил эскимосов на соседние озера разведать обстановку. Английская экспедиция на «Алерте» переплавляла лед всю зиму, мы в экспедиции 1905–1906 годов тоже вынуждены были плавить лед в течение месяца-двух, но в этом году эскимосы обнаружили на берегу в миле от «Рузвельта» озерцо около 15 футов глубиной. Сделав прорубь, они поставили над ней иглу с легкой деревянной дверцей, чтобы вода в проруби не замерзала слишком быстро. Набирая воду в бочки, эскимосы доставляли ее на судно на собачьих упряжках.

Рождество пришлось на темную, безлунную часть месяца, поэтому все участники экспедиции были на судне, и мы организовали праздник на славу: был специальный праздничный обед, спортивные состязания, лотерея, призы и т. п. В то день было не особенно холодно – всего лишь минус 23°.

Наутро, как и весь цивилизованный мир, мы желали друг другу счастливого рождества, а за завтраком читали письма из дому и разбирали подарки, которые бережно хранились специально для этого утра. Распорядителем торжеств выступал Макмиллан, он же организовывал и спортивные состязания. В два часа на ледяном припае состоялись соревнования по бегу на дистанции в 75 ярдов. Все судовые фонари, а их было около пятидесяти, установили двумя параллельными рядами на расстоянии двадцати футов друг от друга. Эти фонари подобны тем, какими пользуются путевые обходчики, только несколько больше. Это было завораживающее зрелище – освещенная беговая дорожка в каких-то семи с половиной градусах от края мира.

В первом забеге принимали участие дети, во втором – эскимосы-мужчины, в третьем – матери семейств с младенцами, спрятанными в капюшоны, в четвертом – женщины без ноши. Женщины-матери выходили четверками, и, глядя со стороны, невозможно было догадаться, что это соревнование по бегу. По четыре в шеренге, одетые в мех, они забавно выкатывали глаза и пыхтели, как возбужденные моржи, а детишки выглядывали из капюшонов, тараща изумленные глазенки на сияющие фонари. Не думайте, что это было жестоко по отношению к детям, женщины обращались с малышами очень осторожно и двигались не настолько быстро, чтобы их уронить. Затем настала очередь членов экипажа и участников экспедиции состязаться в беге и перетягивании каната.

 

 

Казалось, даже природа решила поучаствовать в праздновании рождества, раскрасив небо необычайно яркими красками северного сияния. Соревнования по бегу были в самом разгаре, когда северное небо заполонили столбы и полосы яркого белого свечения. Вопреки общепринятым представлениям, это явление в крайних северных широтах наблюдается не особенно часто. Как ни жаль разрушать укоренившиеся в широких массах иллюзии, должен признать, что мне доводилось наблюдать в штате Мэн гораздо более красивые северные сияния, чем за полярным кругом.

Между соревнованиями и обедом, который был назначен на 4 часа, я дал у себя в каюте концерт на фисгармонии, включив в репертуар самую веселую музыку. Затем мы разошлись по каютам, чтобы «переодеться к обеду». Ритуал предполагал облачение в чистую рубашку и подвязывание галстука, но доктор оказался таким утонченным, что пошел еще дальше и надел крахмальный воротничок.

Перси по случаю торжества надел белый колпак шеф-повара и просторный белый передник, стол застелил белой скатертью тонкого полотна и сервировал лучшим столовым серебром. Стену кают-компании украшал американский флаг, и мы лакомились мясом мускусных быков, английским сливовым пудингом, бисквитным тортом с шоколадным кремом, и при этом у каждой тарелки лежал подарочный пакетик с орехами, пирожными и леденцами, украшенный поздравительной карточкой «Счастливого Рождества! Миссис Пири».

После обеда на баке мы бросали кости, боролись и состязались в перетягивании каната. Торжество завершилось музыкальным концертом, который Перси устроил с помощью пианолы.

Наверное, наиболее интересной частью торжественных мероприятий было вручение призов победителям соревнований. Если вы хотите изучить психологию эскимосов, то выбор призов – самый подходящий для этого случай. Например, женщине по имени Тукума, которая победила в женском забеге, было предложено на выбор три приза: коробка с тремя брусками душистого мыла; швейный набор, в который входил пакетик иголок, два или три наперстка и несколько катушек ниток разной толщины; и круглое пирожное, покрытое сахаром и карамелью. Молодая женщина не сомневалась ни секунды. Скользнув взглядом по набору для шитья, она остановила свой выбор на мыле, уверенно протянув к нему руки и устремив на него взгляд. Ей было известно, для чего оно, и у нее уже возникла желание быть чистой, а, значит, более привлекательной.

Последний раз экспедиция обедала в полном составе в 4 часа пополудни 29 декабря. В тот же вечер Марвин и капитан Бартлетт, каждый со своей группой, отправились на побережье Гренландии; когда же мы собрались вместе после возвращения в Северного полюса, одного из нас уже не было с нами – и уже никогда больше не будет.

После капитана Бартлетта Росс Марвин был самым ценным сотрудником нашей экспедиции. Когда во время проведения работ в полевых условиях капитана отсутствовал, руководство брал на себя Марвин, возлагая на себя порой обременительную, порой связанную с курьезными ситуациями обязанность вводить новичков в курс дела. В последней экспедиции на «Рузвельте» Марвин серьезнее и глубже, чем кто бы то ни было, проникся основными принципами нашей работы в Арктике.

Именно вместе с ним мы в деталях разрабатывали новый метод, который предусматривал формирование опережающих и подменных групп. Этот метод при доскональном знании территории, по которой предстоит передвигаться, может быть с математической точностью обоснован; именно он позволяет разработать наиболее эффективный график санного похода через Арктику. В дальнейшем он полностью себя оправдал.

В составе партии, вечером 29 декабря отправившейся к побережью Гренландии по льду пролива Робсон, были Марвин, капитан Бартлетт, девять эскимосов и 54 собаки. Они должны были сначала, продвигаясь к югу вдоль побережья, дойти до мыса Юнион, затем пересечь пролив и достичь мыса Бреворт. Затем Марвин со своими людьми и вспомогательными группами должен был отправиться на север к мысу Брайант, чтобы в течение месяца проводить там приливно-отливные наблюдений, а капитану со своей партией надлежало, следуя на юг, пройти по льду залива Ньюмен и достичь полуострова Полярис, чтобы заняться там охотой.

На следующий день еще две партии – д-р Гудселла и Борупа – отправились охотиться к мысу Белкнап: доктор со своими людьми направился в залив Маркем, а Боруп – в окрестности первого ледника к северу от озера Хейзен. Ни одна полярная экспедиция до нас не предпринимала таких широкомасштабных работ в полевых условиях – радиус охватываемой территории составлял около 90 миль во всех направлениях от места зимовки.

Во время распределения работ и выдачи эскимосским женщинам материалов для пошива одежды в передней рубке, в домах из ящиков и в снежных иглу, мне стало известно, что некоторые мужчины-эскимосы сомневаются, стоит ли им снова отправляться в путь по льду Северного Ледовитого океана, держа курс на север. Они не забыли, как едва не погибли при переходе через «Великую полынью», возвращаясь с крайней северной отметки, которой нам удалось достичь в 1906 году. Я верил, что, когда придет время, сумею убедить их отправиться со мной, но в то же время понимал, что с ними еще придется повозиться. Я просто не мог позволить себе даже думать о неблагоприятном исходе.

Первая из январских охотничьих экспедиций вернулась 11-го января. Хотя партия доктора Гудсела и наткнулась на следы мускусных быков, охота не задалась. Боруп вернулся на следующее утро, принеся 83 зайца и интересную историю. Подойдя к самому леднику, партия Борупа наткнулась на целую колонию маленьких белых обитателей арктических широт. По их словам, зверьков было где-то около сотни. Полярные зайцы не особенно пугливые животные: они подходят к охотнику так близко, что их можно брать голыми руками; они не знают страха перед человеком, потому что в своем естественном окружении не встречались с ним. Боруп с эскимосами окружили зайцев и, подойдя к ним вплотную, просто перебили их ударами прикладов по головам, так что не пришлось даже тратить патронов.

Однажды во время охотничьей вылазки Боруп и эскимосы заблудились и в течение суток не могли найти свое иглу. Ножи-пилы, необходимые для постройки снежного иглу, остались в лагере, более того, ни у кого из мужчин не оказалось с собой даже обычного ножа, который мог бы послужить заменой. Меж тем, начиналась буря: луна за облаками была едва различима, а снежные вихри кружили в воздухе, замораживая все вокруг. Чтобы не замерзнуть, люди старались не стоять без движения. Наконец, когда силы были уже на исходе, перевернули нарты на бок и, нагребая на них снег и утрамбовывая его ногами, таким образом укрепили временное убежище. Укрывшись за нартами, людям даже удалось немного поспать. Когда непогода улеглась, выяснилось, что они находятся всего в миле от своего иглу.

На следующий день после возвращения Борупа пришли капитан Бартлетт со своей партией и четыре человека из вспомогательной группы Марвина. Мы уже начинали беспокоиться о них, так как лед в проливе Робсон в безлунную зимнюю ночь – не самая безопасная дорога для санного поезда. Капитан сообщил, что они пересекли пролив всего за 6 часов, а остальное время потратили на обследование равнинной части полуострова Полярис, но не обнаружили там ни самих мускусных быков, ни каких-либо следов их присутствия.

С конца января в полдень с южной стороны неба можно было наблюдать слабое красноватое свечение; длительность периода постепенно сумерек увеличилась. Луна кружила по небу, завершая свое последнее зимнее полнолуние, и, наблюдая за ее спадом, я записал в своем дневнике: «Слава богу, луна уходит». Сколько бы темных зим ни пережил человек в Арктике, стремление снова увидеть солнце не ослабевает из раза в раз.

В период февральского полнолуния Бартлетт ушел на мыс Хекла, Гудселл перебросил еще одну партию припасов с мыса Хекла на мыс Колан, а Боруп вновь отправился охотиться в залив Маркем. Перед отъездом доктор закончил заполнение таблиц наблюдений за температурами в этом сезоне; проведя соответствующие вычисления, он пришел к выводам, что среднемесячная температура всех зимних месяцев, за исключением октября, в этом сезоне ниже, чем три года назад. Так, средняя температура декабря оказалась на восемь градусов ниже.

Марвин все еще оставался на мысе Брайант. Последние февральские партии вернулись 9-го февраля. С этого момента мы интенсивно стали готовиться к заключительному походу. Ночью в воскресенье 14 февраля я вкратце рассказал эскимосам о своих планах, уточнил, что мы предполагаем сделать и чего я ожидаю от них, сказал, что по возвращении получит каждый, кто дойдет со мной до самой крайней точки: лодку, палатку, многозарядный винчестер, дробовик, патроны, ящик табака, трубки, заряды для ружей, ножи, топоры и т. д.

При мысли о том, какие несказанные богатства они могут получить, страхи их перед «Великой полыньей» улетучились, и только один эскимос, Паникпа, признался, что боится. Но они столько раз видели, как я возвращался, что были готовы вместе со мной бросить вызов судьбе еще раз.

В понедельник 15 февраля Бартлетт покинул корабль, получив задание идти прямо к мысу Колумбия и 2–3 дня посвятить охоте на мускусных быков в его окрестностях. За Бартлеттом вышли еще три отряда, которым было поручено доставить грузы на мыс Колумбия, а затем вернуться на мыс Колан, и, загрузившись там на складе продовольствием, перевезти его на мыс Колумбия. Группа Гудселла вышла во вторник, а в среду разыгралась буря, и Макмиллан с Хэнсоном смогли отправиться в путь только в четверг. Все отряды должны были встретиться со мной на мысе Колумбия в последний день февраля.

Около 6 часов в среду вечером Марвин и его партия вернулись с мыса Брайант. Все они были в хорошей форме. Группа Борупа покинула судно в пятницу, а группа Марвина ушла в воскресенье, 21-го, и я в течение одного дня оставался на судне один.

Тот последний день на корабле был одним из самых тихих и спокойных за все время путешествия, так как никто не отрывал меня от дел. Утро я посвятил тщательному анализу результатов уже проделанной работы, проверил все до мелочей и шаг за шагом обдумал во всех подробностях предстоящий поход.

Когда я убедился (это мне не удавалось сделать в суматохе двух предыдущих недель), что все на своих местах, а любые возможные случайности учтены и предусмотрены, у меня выдалось несколько часов, чтобы, наконец, трезво оценить сложившуюся ситуацию и вспомнить те моменты жизни, когда я, как и теперь, оказывался накануне отправления в неизведанную пустыню Севера.

Когда я был, наконец, готов поспать пару часов перед утренним стартом, то засыпал с ясным осознанием того, что к настоящему моменту все, что от нас зависело, было сделано. Каждый участник экспедиции, как и я сам, вложит в этот последний рывок все, что имел – волю, мускулы и жизненные силы. Результат теперь зависел только от капризов арктического пака и от того, хватит ли нам физический и моральной стойкости.

Это была последняя возможность претворить в жизнь мечту всей моей жизни. Утром задрожит струна моего лука, чтобы выпустить последнюю стрелу.

 

Назад: Глава XIX. «Рузвельт» на волосок от гибели
Дальше: Глава XXI. На нартах по арктическим льдам – как это происходит в реальности