Из всех первобытных племен нет народа более интересного, чем небольшая община эскимосов, живущих на западном берегу Гренландии, между бухтой Мелвилла и бассейном Кейна. Малочисленность этого племени, его полная изолированность, северное местожительство, враждебные условия, при которых оно поддерживает свое существование, интерес, вызванный к нему сочинениями Кейна, Хейеса и других исследователей Арктики и неопределенность по поводу его происхождения и истории – все это является причинами особенного внимания к нему. Это небольшое племя, или, точнее, ветвь эскимосского народа, – всего 253 человека рассредоточены вдоль берегов описанного выше полярного оазиса и живут в полностью изолированной среде, суровой и дикой.

Без правительства, без религии, без денег или какого-либо другого мерила ценности, без письменности, без собственности, за исключением одежды и оружия, питаясь только мясом, кровью и жиром, без соли и растительных веществ, в одеждах из шкур птиц и животных, заботясь только о том, чтобы было что поесть и во что одеться, и занимаясь только добыванием этих предметов, с привычками и устоями, которые едва выше образа жизни животных, этот народ кажется стоящим в самом низу цивилизационой лестницы. Однако более близкое знакомство показывает, что эти люди сообразительны, умны и в человеческом плане мало чем отличаются от других людей.

При нашем образе жизни и воспитании для удовлетворения своих потребностей мы нуждаемся во всем мире, в котором обитает человек, и не можем составить себе понятия о первобытном состоянии этого народа и невообразимом недостатке всего, что нужно для жизни; они всецело зависят от нескольких миль арктической береговой полосы. Для них такая вещь, как кусок дерева, также недостижима, как луна для озорного ребенка, тянущегося к ней. Удивительно ли, что при таких обстоятельствах один мужчина предложил мне своих собак, сани и все свои меха за кусок доски величиной с него, другой – свою жену и детей за блестящий нож, а одна женщина предложила мне все, что имела, за иглу?

 

 

Они представляют собой детей, если судить по их простоте, честности и беззаботному счастью, животных по обстановке, пище и привычкам, железных людей по совершеннейшему презрению к холоду, голоду и усталости, очень сообразительных созданий в том, что касается изготовления и применения охотничьих орудий и находчивых, когда речь идет об использовании ресурсов их родной местности для решения двух великих задач своего существования – найти что поесть и во что одеться. Накопленный поколениями опыт и знания научили их пользоваться всеми ресурсами их бесплодной страны, чтобы добыть пищу, одежду, сделать жизнь удобной и безопасной. И получается, что в итоге они точно также зависят от меняющихся условий своего застывшего края, как другие народы от климатических прихотей более плодородных широт.

Граждане небольшого арктического оазиса, окруженного на востоке высокой стеной и суеверными ужасами «большого льда», на западе волнами пролива Смита, на севере кристальными крутыми откосами ледника Гумбольдта и на юге неизвестными ледниками бухты Мелвилла, они представляют собой самое маленькое, самое северное и наиболее уединенное племя на земле и, может быть, самых древних обитателей западного полушария.

У многих из них лица четко выраженного монголоидного типа. Их способность к подражанию, изобретательность и терпение в физической деятельности тоже можно отнести к чертам, присущим восточным народам. Принимая во внимание их наружность, можно согласиться с теорией Клемента Маркэма, знаменитого председателя Лондонского королевского географического общества. Согласно этой теории, они представляют собой отколовшуюся ветвь древнего сибирского племени Онкилон, последние члены которого, вытесненные из своих домов к Северному Ледовитому океану свирепыми волнами татарского нашествия, в средние века прошли до Новосибирских островов и отсюда по еще неоткрытым землям, может быть даже через полюс, к северному Гренландскому архипелагу и земле Гриннелла и дальше на юг. Их путь в настоящее время иногда повторяют эскимосы восточного берега Гренландии, теперешних датских колоний, Северной Америки и Американского полярного архипелага.

Среди прочих фактов, на которых основывается эта теория, можно указать сходство каменных жилищ полярных горцев с остатками подобных же строений, найденных в Сибири. Заметно также и сродство строения тела. Эта теория, очевидно, подтверждается и фактами, установленными мной. Черты лица многих членов племени явно азиатского типа. У многих из них хорошо заметна способность к подражанию, что можно отнести к чертам, присущим китайцам или японцам.

Интересный случай, имеющий непосредственное отношение к вышесказанному, произошел с девочкой из этого племени, которую миссис Пири вывезла в Соединенные Штаты в 1894 г. Увидев на улице китайца, она сначала изумилась, а затем подбежала к нему и попыталась заговорить; и это стало первым и единственным проявлением столь живого интереса у ребенка, оказавшегося в совершенно незнакомой обстановке. Позже ее увидели на улицах Вашингтона сотрудники китайского посольства. Они немедленно окружили ее и заговорили по-китайски, очевидно, приняв ее за соотечественницу.

От этих людей невозможно получить каких-либо вразумительных сведений по поводу направления, откуда они пришли. У них есть общее представление о земле, лежащей далеко на севере. Они знают, что там живут мускусные быки, и у них есть туманные предания о том, что где-то в том краю существует народ более многочисленный, чем они. Однако достоверно подтвержденным является только факт переселения в их страну с западного берега залива Баффина и пролива Дэвиса, которые произошли на веку еще живущих представителей племени. Они пришли небольшими группами, состоящими из одной, максимум из двух семей, и в настоящее время в племени живут пять человек, родившихся на западной стороне. По поводу одного из них, старого охотника, мы случайно получили интересные сведения.

Во время обратного путешествия «Коршуна» мы сделали остановку в гавани Проворства на западном берегу залива Баффина и нашли там большое поселение туземцев. В беседе с нами обитатели поселения сообщили, что они знали этого охотника и его сестру, а одна старуха, видевшая его еще в детстве, сказала, что много лет назад он ушел на север и исчез неизвестно куда. Они живо заинтересовались, услышав о нем, и сообщили, что этот самый охотник, еще молодым человеком, жил в разное время в поселениях, находящихся на пути от залива Кумберленда до берегов острова Элсмир, к северу от пролива Джонса. Очевидно, что этот человек и был «нашим» охотником: его сестра была глухонемой, и туземцы, описывая ее, упоминали об этом.

Изучение этого племени и сбор достоверных сведений о нем были одними из целей моих экспедиций. Малочисленность племени и его уединенное существование среди арктических ледников вкупе с дружелюбным и кротким характером позволили нам получить немало ценных данных, касающихся их обычаев и обрядов, и провести точную и полную перепись племени с этнографическим описанием и фотографиями.

Племя, по-видимому, было изначально более многочисленным, чем в настоящее время; об этом свидетельствуют не только их собственные слова, но и старые хижины, обнаруженные вдоль берега от острова Бушнана почти до ледника Гумбольдта. Существует, кажется, некое предание, что климат в прежние годы отличался от нынешнего: он был не теплее, но менее ветреным и туманным. Я не думаю, что численность племени существенно изменялась до моего посещения: естественное равновесие между численностью населения и количеством пищи в регионе обитания установилось, вероятно, много поколений назад.

Но со времени моей первой экспедиции в 1891 г. наблюдалось значительное превышение рождаемости над смертностью; эта тенденция наблюдалась до эпидемии 1895 г., которая унесла жизни 11 % членов племени. Вскоре, впрочем, ситуация вернулась на круги своя и рождаемость снова превышает смертность. Причиной этого, вне всяких сомнений, является тот факт, что они получили новое и гораздо лучшее чем прежде оружие и инструменты, благодаря которым результативность охоты мужчин увеличилась на 100 %, и племя поэтому лучше питается и сопротивляется суровости климата. Не думаю, что это увеличение будет очень значительным или продлится долго – равновесие, так или иначе, скоро установится.

По характеру и темпераменту этот народ, по сути, похож на детей – они такие простодушные, приветливые, милые и гостеприимные. Никакое другое известное племя, вероятно, не превосходит их в плане выносливости. По своей же сообразительности и уму, которые проявляются в максимально эффективном использовании ограниченных ресурсов, они, по моему мнению, стоят выше других первобытных племен. Об искусствах, науках, культуре и промышленности и прочих атрибутах цивилизации они не знают ничего.

У них нет никакой формы правления, никакого проявления единоначалия. Каждый сам себе хозяин в своей семье и сам себе правитель. Такое понятие, как недвижимая собственность, им не знакомо. Каждый – собственник всей страны и может ставить свое жилище и охотиться, где пожелает. Добытая на охоте дичь является общей собственностью, с небольшими ограничениями, – так, например, дичь меньше тюленя – это собственность поймавшего ее. Обычай, впрочем, требует великодушия и здесь – если есть таковая возможность, желательно не заставлять голодать членов своей семьи. Личная собственность по необходимости очень ограничена и состоит исключительно из одежды, принадлежностей для езды на санях и простой кожаной палатки, или тупика.

Каждый – сам себе портной, сапожник, лодочник, плотник, другими словами, любая семья вполне независима и может существовать без внешней помощи. Их представления об астрономии очень конкретны, хотя, что неудивительно, очень ограниченны. Они считают Большую Медведицу стадом северных оленей, Кассиопею – тремя камнями, поддерживающими небесную каменную лампу, Плеяды – сворой собак, преследующих медведя, три сверкающих бриллианта пояса Ориона – ступенями, сделанными небесным эскимосом в совершенно отвесной стене, созвездие Близнецов – двумя камнями у входа в иглу, Арктур и Альдебаран – людьми, Луну и Солнце – девушкой и преследующим ее поклонником. Они определяют время по движению звезд и положению солнца, однако, в отличие от более наблюдательных пастухов-арабов, они не заметили, что одна звезда является центром, вокруг которой движутся остальные, и не различают планет, которые они считают просто большими звездами. Возможно, это произошло потому, что за движением звезд они могут наблюдать только в течение трех месяцев в году.

Если говорить о нравственности и морали, то их понятия в этом вопросе отличаются от наших. Жена – это собственность, которую можно продать, обменять, дать взаймы, словно это сани или лодка. Однако в их защиту нужно сказать, что они заботятся о детях и престарелых и больных членах племени. У них, по-видимому, нет свадебных церемоний. Брак чаще всего заключается родителями, когда молодожены еще находятся в очень юном возрасте.

Так как девушка может выйти замуж раньше мужчины, то иногда какой-нибудь вдовец берет девушку в жены до тех пор, пока не подрастет предназначенный ей жених и не потребует свою «собственность» обратно. Проблем такая ситуация не вызывает и дело решается по взаимному соглашению.

В течение одного-двух лет молодые пары меняют иногда сожителей по несколько раз, пока не сойдутся окончательно, и связь не станет постоянной, за исключением периодов, когда мужья могут договориться и обменяться женами или уступить жену другу.

Мужчин значительно больше, вследствие этого не хватает жен, и девушки часто выходят замуж, имея еще совершенно плоскую грудь и тонкие бедра, как у мальчиков. Женщины достигают половой зрелости в то же время, что и подавляющее большинство обитательниц нашей планеты, и, по их собственным словам, заводят детей только три года спустя после этого. Я склонен думать, что это утверждение по сути своей является верным.

Материнство и различные проявления особенностей женского организма причиняют им неудобств не больше, чем животным.

Религии, как таковой, у них нет. Намеком на нее является собрание различных суеверий и верование в добрых и злых духов. Получить более развернутые сведения очень трудно, и, скорее всего, возможно только в случае, если какой-нибудь энтузиаст посвятит этому пять-шесть лет своей жизни и проживет их с ними, став фактически одним из них.

Члены племени ниже среднего роста, обыкновенно хорошо сложены, у них полное и круглое лицо, они выглядят тяжеловесно, однако это впечатление обманчиво.

Мнение, что это низкорослый народ, в целом, верно, но среди них встречаются и гиганты, и я могу назвать нескольких, ростом около 5 футов 10 дюймов и весивших от 175 до 184 фунтов. Человек таких размеров, одетый в зимнюю одежду, выглядит колоссом. Женщины совсем миниатюрны, но, как и мужчины, плотно сбиты; вес их очень трудно определить по наружности. Мышцы у мужчин развиты великолепно, однако подкожный слой жира, как у тюленей, моржей и медведей, не позволяет видеть снаружи их больших мышц и придает телу гладкий и скругленный вид.

Не будь грязи и неприятного запаха, которые являются следствием их образа жизни, многие из них были бы весьма симпатичными. Лица молодых членов племени хотя и неправильны, но имеют приятное выражение, в особенности, когда они заинтересованы чем-либо или оживленно беседуют.

Материалом для их одежды служат исключительно меха и шкуры животных и птиц. Покрой менялся в течение нескольких поколений, и целью этих изменений было соответствие одежды условиям обитания; можно сказать, что в настоящее время эскимосская одежда является почти совершенной для данных условий. Зимняя и летняя одежда различаются, главным образом, тем, что первая сделана из оленьего, лисьего и медвежьего меха, а вторая – из шкур птиц, медведей и тюленей.

Летом они живут в «тупиках» – палатках из тюленьих шкур, а зимой в иглу, построенных из камней, законопаченных мхом, покрытых мхом и торфом и обложенных снегом. Весной и во время путешествий жилищем служат снежные иглу, построенные из вырезанных кусков снега. Существование этого народа полностью зависит от результатов охоты на моржа, тюленя, оленя, медведя, нарвала, белого кита, лисицу и зайца. Вряд ли можно сказать, что они охотятся на морских птиц, хотя и ловят тысячами маленьких люриков, которых запасают для употребления зимой.

Из перечисленных выше животных самым ценным для них является тюлень, а за ним следует морж. Мясо этих двух животных одинаково ценно, и жир в равной степени пригоден как для еды, так и для отопления жилищ. За ними идут нарвал, белый кит и медведь. Олень, лисица и заяц играют небольшую роль в меню эскимоса, и их можно считать скорее лакомством, чем повседневной пищей.

По поводу занятий этого народа можно сказать, что оно у них по сути одно – охота и подготовка и изготовление оружия и принадлежностей для охоты. От возвращения солнца до его исчезновения они охотятся на различных животных, сообразуясь со временем года и местностью. Запас пищи, добытый во время охотничьего сезона, съедается зимой, во время темной ночи. Эта ночь три раза освещается полным месяцем, и при свете его туземцы ездят с визитами между поселениями. Разнообразие в их жизнь в этот период вносит время от времени битва при лунном свете с белым медведем.

Развлечений у них немного. Летом молодые люди состязаются в силе, борьбе, перетягивании каната, поднятии тяжестей и кулачном бою. Зимой единственными развлечениями служат свадьбы и песни и «выступления» ангакоков, или колдунов, племени; хором служит вся собравшаяся компания.

По своему характеру и особенностям эти эскимосы – единственные в своем роде среди первобытных племен, и это не раз вызывало мое удивление и уважение.

Они не имеют неестественных и развратных желаний и привычек, не пользуются возбуждающими или опьяняющими веществами, наркотиками. Они не уродуют и не обезображивают данной им Творцом формы, и не изменяют или извращают свои естественные отправления. Они не пользуются лекарствами. К числу основных заболеваний, которыми они страдают, относятся ревматизм, легочные заболевания и болезни горла.

Причины смерти их просты: перевернется каяк, и пловец тонет в ледяной воде; веревка случайно обернется вокруг ноги или руки охотника, загарпунившего моржа, и громадное животное стаскивает его под лед; иногда на проезжающего мимо охотника опрокидывается айсберг; камень или лавина обрывается с крутых береговых утесов и придавливает его; медведь смертельно ранит ударом своей лапы, и тому подобное. В прошлом случалось, что от голода вымирали целые поселения.

Тело умершего мужчины или женщины кладется в одежде на спину на кожу, а на него несколько разных предметов одежды. Затем оно накрывается шкурой, и в таком виде помещается в низкое каменное строение, защищающее тело от собак, лисиц и воронов. На могилу ставится лампа с небольшим количеством ворвани и, если умерший мужчина, его сани и каяк с оружием и принадлежностями. При этом умерщвляют его любимых собак, запряженных в сани, чтобы они могли сопровождать своего хозяина в потустороннем мире. Если умирает женщина, на могилу кладут ее кухонную утварь, а стойки, на которых она сушила чулки и сапоги членов семьи, ставят рядом с могилой. Если у нее была своя собака, ее убивают; если же умершая недавно родила и вскармливала грудного ребенка, он также должен умереть с нею.

 

 

Если смерть произошла в палатке, то вынимают жерди и палатка опускается. Она больше уже не может служить жилищем и сгнивает или уносится ветром. Если смерть настигает человека в иглу, то его покидают и не используют в качестве жилища значительное время.

Родственники умершего должны соблюдать определенные формальности в одежде и пище в течение некоторого времени. Имя умершего никогда не произносится, и все в племени, носящие такое же имя, должны взять другое до рождения ребенка, которому дают имя умерщего и снимают таким образом запрет.

У многих добросердечных людей может появиться мысль: «Бедняжки! Почему не пошлют к ним миссионеров, чтобы те обратили их в христианство и приобщили к цивилизации? Почему их не поселить в какое-нибудь другое, более благоприятное для жизни место?» Им я отвечу: «Боже упаси, не нужно делать ни того, ни другого!» Стоит мне подумать о смешанной расе южной Гренландии, которая, подобно большинству смешанных человеческих рас, несмотря на отеческую заботу датского правительства, ниже по качествам обеих родительских, вспомнить о жалких существах западного берега залива Баффина, зараженных болезнями, ромом, табаком, сношениями с китобоями, и сравнить их с моим неиспорченным, чистокровным, верным маленьким племенем, и я говорю: «Дай Бог, чтобы цивилизация не пришла к ним».

Единственное, что я делал в прошлом и буду продолжать делать в будущем, это помогать им в борьбе за существование, чтобы их жизнь с помощью лучшего оружия, утвари и дерева, становилась немного более комфортной, прививать им основные гигиенические принципы, а также постараюсь ввести в их рацион два атрибута цивилизованной пищи: кофе и сухари, которые являются хорошими союзниками в борьбе с демонами голода и холода.

Когда я работаю над этой рукописью, у меня перед глазами предстают мои эскимосы, я вижу их под тенью «большой ночи» в маленьких каменных иглу, стоящих на берегу замерзшего моря, при слабом свете ламп, мерцающих в диком холоде и темноте. И из памяти всплывает много знакомых лиц.

Старый Комонапик с бронзовым бесстрашным лицом, заботливый и надежный – мой рулевой и гарпунщик; Нукта – мой верный охотник и погонщик собак; веселый мальчик Ападор; красивый Сипсу; Мерктосар – одноглазый охотник на медведей из Нетиулюме, знаменитый своими многочисленным единоборствами с полярным медведем – «тигром севера». В молодости он решил похитить девушку, которая должна была стать его женой. В жестокой схватке с соперником он лишился глаза. Однако оставшийся глаз, сверкающий из-под растрепанной вуали его длинных черных волос, видел лучше двух. Обычно только в нем можно было увидеть какие-то признаки эмоций у этого человека, но громадные следы его любимой дичи приводили в возбуждение каждую его мышцу. Каойападу – «ангакок»; Утунья, Кайогвито и Майюк – три добродушных брата, великаны из Нарксарсоми; Кессу и Нупса – смелые жители мыса Йорка; еще один Кессу, он же Насмешник, – охотник на моржей из Иттиблу; его взбалмошный брат Арпингана, или Луна; Тукумингва – невеста Куку; белолицый Алакасингва; Тартара, или Чайка; Акпалия, которого мы называли Злодеем; Несчастный, Лисица и Актер.

Это их счастье, что они, не имея никакой собственности, не возбуждают жадность европейца; там, где они обитают, никто, кроме них, не сможет обеспечить себя средствами к существованию; и их, вероятно, оставят в покое в том краю, который был назначен им Творцом, не смущая понятиями белых о Боге, праве и нравственности, и не заразят пороками и болезнями до того момента, когда закончится длинная ночь и большой лед растает в агонии последнего дня.