Когда речь идет об арабском мире, очень сложно не обратить внимание на значимость экономических факторов в сдерживании демократизации. Один из наиболее весомых выводов, сделанных в работах о переходах к демократии, гласит, что создание и укрепление независимого среднего класса увеличит давление на авторитарный режим по поводу демократизации. Поступательная интеграция стран региона в мировую экономику и расширение частного сектора сформировали значительный средний класс, который извлек пользу из приватизации, возрастающего взаимодействия с иностранными инвесторами и расширения возможностей торговли и коммерции. Однако серьезный импульс для демократизации не появился, и, согласно некоторым исследователям, причиной тому является функция рент, которая влияет на национальную экономику и политическую систему. На протяжении ряда лет распространенным объяснением присутствия авторитаризма был рантъеризм. Хазем Беблауи и Джакомо Лучиани утверждают, что генерируемые вовне поступления от рент в пользу правящих режимов имеют большое влияние на политическую систему страны, так как они позволяют режимам «подкупать» политических оппонентов путем предоставления населению основных услуг. Такая «демократия хлеба» возможна, поскольку ресурсы, которыми обладает государство, поступают от эксплуатации природных ресурсов, не требуя производственной мобилизации широких слоев общества. Отсутствие производственного сектора ставит экономическое положение и развитие целых групп населения в зависимость от государства, что приводит к чрезмерному расширению государственного аппарата и созданию класса предпринимателей, положение и богатство которых зависят от возможностей перераспределения ренты.

Такая структура экономики способствует контролю над политическим инакомыслием, не только потому, что государство является главным работодателем, но и в связи с тем, что ресурсы, получаемые от ренты, могут быть инвестированы в создание аппарата безопасности, задачей которого является подавление несогласия, когда оно возникает. Таким образом, отсутствие значимого налогообложения физических лиц и предоставление основных услуг в обмен на молчаливое согласие с политическим курсом формируют базу для неписаного социального контракта, который избавляет правящие элиты от необходимости введения политического плюрализма. В итоге регион является большей частью авторитарным из-за наличия там нефти и газа, являющихся важнейшими природными ресурсами в мировой экономике, и их воздействия на политические системы стран региона (см. также гл. 8 наст. изд.).

Существуют два дополнения к этому теоретическому подходу. Прежде всего беглый взгляд на страны арабского мира достаточно явно демонстрирует, что не все из них обладают природными ресурсами, способными генерировать достаточную ренту, чтобы эти государства квалифицировались как страны-рантье. Тем не менее рантьеризм оказывает воздействие на все страны региона, так как иностранная помощь, выплаты рабочим и инвестиции богатых нефтяных стран в не обладающие нефтяными ресурсами государства также относятся к ренте, получаемой извне. В частности, центральное геостратегическое положение региона дает некоторым странам возможность получать внешнюю ренту, опираясь на международный патронаж. Это означает, что такие страны, как Египет, имея стабильные привилегированные связи с влиятельными мировыми державами, могут частично наполнять казну за счет патронажа и избегать народного давления по поводу проведения реформ. Кроме того, нефтяная экономика региона позволяет более богатым странам с высокими доходами от нефти и газа создавать значительный рынок труда, наполняемый трудовыми мигрантами из стран региона, не обладающих природными ресурсами. Выплаты этим рабочим создают доход для их семей и повышают покупательную способность, одновременно снижая необходимость в наличии внутреннего производства. Наконец, доход, создаваемый нефтью и газом, инвестируется по всему региону и служит укреплению экономик стран, лишенных нефти, поддерживая политическую стабильность в регионе.

Второе дополнение к концепции рантьеризма имеет отношение к влиянию экономических кризисов на экономическую и политическую системы. Чрезмерная зависимость от природных ресурсов делает страны-рантье зависимыми от колебаний мирового рынка, а значит, от сил, неподконтрольных им. Это означает, что в период резкого снижения внешних поступлений государство оказывается не в состоянии выполнить свою часть договора с населением, что порождает сомнения в авторитете власти. Поэтому, как отмечает Ларби Садики, в период острого экономического кризиса значительно возрастают требования «демократии бюллетеня». В контексте либерализации и демократизации региона это означает, что распространенность рантьеризма позволяет странам быть авторитарными, и только в период экономического кризиса появляется возможность перемен. Лучшим примером тому служит ситуация в Алжире. В 1980‑е годы валютные поступления в бюджет Алжира на 98 % состояли из доходов от нефти и газа, и вся экономика страны работала на распределение доходов от нефтегазового сектора. Когда падение цен на нефть значительно уменьшило объем доступных ресурсов, последовавший экономический кризис больно ударил по населению, а меры по урезанию расходов, которые режиму пришлось предпринять, еще более усугубили ситуацию, что привело к масштабным требованиям перемен.

Таким образом, целый ряд исследователей объясняют выживание авторитарных режимов в странах арабского мира способностью правящих элит извлекать выгоду из рантьеризма. Наблюдаемое сегодня повторное утверждение авторитарного правления, таким образом, связано с повышением цен на нефть и газ, что позволяет правящим элитам удерживаться у власти, применяя проверенную временем стратегию перераспределения и внутреннего инвестирования для обеспечения как поддержки, так и зависимости населения от государства. Стивен Хайдеманн пишет об «ограниченной приспосабливаемости» режимов и социальных пактов, заключаемых ими. Однако центральная идея о том, что финансовая автономия от производственных сил страны избавляет режим от социального давления, не является бесспорной. Гвенн Окрулик достаточно убедительно показывает, что путем политического выбора, совершаемого ими при распределении денег от ренты, государства-рантье «порождают свою собственную оппозицию». Рантьеризм ставит структурные факторы экономики в центр анализа, однако маргинализация политических факторов не способствует полноценному пониманию ситуации. Именно стратегия государства и процесс принятия решений, стоящий за расходованием ренты, создают политическую оппозицию относительно того, каким образом распределяется и размещается рента. Появление политической оппозиции происходит не только в ситуации острого экономического кризиса, с которым государство не может справиться, а является постоянной характеристикой распределения ренты. Дальнейшие исследования подтверждают, что значение рантьеризма для определения политических и социальных результатов преувеличено. Бенджамин Смит, в частности, утверждает, что нефтяные кризисы редко приводят к кризисам авторитаризма. Выживание арабских государств-рантье в годы кризиса конца 1980‑х годов может объясняться тем фактом, что «запасы нефти содействуют созданию прочных коалиций режимов и влиятельных институтов, позволяя правителям выходить из спровоцированных ценами на нефть кризисов, которые ослабляют власть в других странах».

Таким образом, роль нефтяных и газовых запасов вспомогательная. Прочные институты и сильная правящая коалиция появляются до открытия прибыльных природных ресурсов, что затем просто делает задачу выживания этих коалиций и институтов более простой. Это объясняет то, почему нефтяные кризисы конца 1980‑х годов не имели долгосрочных последствий для демократизации региона. Тем не менее, не учитывая наличие у режимов внешней ренты, трудно объяснить выживаемость авторитарных режимов в регионе. Как отмечалось выше, Алжир подходил под определение государства-рантье, которое расплачивается за чрезмерную зависимость от природных ресурсов. Когда страна испытала резкий экономический спад, за ним последовали процессы либерализации и даже демократизации, но авторитарные правящие элиты в итоге остановили эти эксперименты и вновь укрепились во власти. Это произошло несмотря на разрастающийся экономический кризис, что свидетельствует об обоснованности тезиса Смита. Постколониальные институты и правящие коалиции хотя и подверглись серьезным испытаниям, но смогли выжить даже тогда, когда распределение ренты более не являлось функцией государства.