В августе 1982 г. Мексика объявила дефолт в связи с невозможностью погашения внешнего долга. Это не только обозначило начало долгового кризиса, но и вызвало опасения в западных банковских институтах в отношении объемов средств, которые были выданы в качестве займов странам Латинской Америки. В январе 1983 г. за Мексикой последовала Бразилия, а за ней и другие страны региона, оказавшиеся в долговом кризисе. Воздействие этого кризиса ощущалось на протяжении последующих нескольких десятилетий, а также оказало влияние на восстановление демократии в странах Латинской Америки в 1980‑х годах.

Среди множества причин долгового кризиса замедление развития в 1970‑е годы, которое наблюдалось в странах региона начиная с 1950‑х годов, было ключевым фактором. Пытаясь восстановить эффективность этой стратегии развития, региональные правительства занимали значительные суммы в западных банках. 1970‑е годы были идеальным временем для таких заимствований, так как эти институты были заинтересованы в трансформации «нефтедолларов», которые они аккумулировали с момента резкого изменения цен на нефть в ходе нефтяного кризиса 1973 г. и Войны судного дня в Израиле. Развитию ситуации способствовали низкие ставки рефинансирования, которые были значительно ниже, чем фиксированные ставки того времени. Эта благоприятная ситуация была усилена, после того как все долговые обязательства были переведены в долларовый эквивалент, при том что доллар в тот период был сравнительно слабой валютой. Общий контекст был настолько благоприятен, что даже Венесуэла, имевшая огромные запасы нефти, занимала значительные объемы средств.

Однако к концу десятилетия мировая ситуация складывается не в пользу стран Латинской Америки. Ставки рефинансирования резко возросли, а в 1979–1982 гг. они фактически утроились; появились новые североамериканские и западноевропейские лидеры; в их числе ярко выделялись фигуры таких деятелей, как Рональд Рейган, Маргарет Тэтчер и Гельмут Коль, которые стали стремиться установить контроль над инфляцией. Более того, доллар США стал расти в цене, и мировая рецессия привела к снижению спроса на товары стран Латинской Америки. Этот сценарий, в совокупности с неправомерным расходованием долговых средств и ростом утечки капитала, привел к опустошению экономик стран региона. В итоге не только долги уже не могли быть выплачены ни при каких условиях, но и сами страны региона не могли себе позволить даже обслуживать их. В попытке решить эту проблему был проведен новый раунд заимствований, пришедшийся на начало 1980‑х годов, однако условия этих займов были уже далеко не такими привлекательными, как в 1970‑е годы. Ситуация продолжала ухудшаться, до тех пор пока в августе 1982 г. правительство Мексики не заявило о банкротстве, что положило начало региональному долговому кризис у.

На протяжении 1980‑х годов был предпринят целый ряд попыток разрешения кризиса, включая план Бейкера и план Брейди, что привело к росту вовлеченности МВФ и Всемирного банка в дела региона. Эти институты предусматривали удовлетворение целого ряда требований взамен предоставляемой ими помощи, и прежде всего – внедрение так называемой программы структурной адаптации. Основой этих программ была неолиберальная экономическая модель, при которой правительственные расходы резко сокращались и снимались ограничения на торговлю. Эти действия обычно приводили к резкому падению социально-экономических показателей, но из-за остроты ситуации правительства практически не имели альтернатив. В Перу при Алане Гарсиа попытались пойти по иному пути, но в итоге он оказался тупиковым. Таким образом, к концу 1980‑х годов неолиберальная экономическая модель стала доминировать во всем регионе.

В случае Чили, как указывалось ранее, неолиберальная экономическая модель была внедрена на более раннем этапе, нежели в других странах региона. Очевидно, что вследствие неприятия по идеологическим причинам реформ, проводимых Сальвадором Альенде в 1970–1973 гг., военная хунта вскоре после своего прихода к власти в сентябре 1973 г. стала активно реализовывать эту неолиберальную модель. При этом следует учесть, что целый ряд советников правительства по вопросам экономики обучались в Университете Чикаго и, соответственно, были под значительным влиянием идей Милтона Фридмана. Они стали известны как «Чикагские ребята» и начали играть важную роль в новом экономическом курсе Чили, который полностью отличался от траекторий экономического развития других стран региона. Этот экономический курс также частично объясняет повышенное внимание к стране со стороны правительств Рейгана и Тэтчер. Значимость этого курса стала очевидна, как только Пиночет ушел с поста президента.

Неолиберальная экономика зачастую ассоциируется с распространением демократии (см. гл. 8 наст. изд.). Это сочетание, отмеченное Фрэнсисом Фукуямой в его работе «Конец истории», было ключевым в случае стран Латинской Америки. Несмотря на то что 1980‑е годы были описаны как «потерянное десятилетие» для экономики, очевидно, что в плане демократии это было совершенно иначе. Как было рассмотрено ранее, после 1982 г. регион оказался в масштабном долговом кризисе. В некоторой степени невозможность преодолеть его привела к упадку недемократических режимов и стала одной из причин активации волны демократизации в Латинской Америки. Однако этот же фактор привел и к упадку в регионе новых демократий. Экономический кризис в итоге привел к тому, что международные кредитные институты создали проект под названием «Вашингтонский консенсус», представляющий собой набор условий для предоставления новых займов в 1990‑е годы. Однако неолиберальный экономический курс, реализовывавшийся в этих странах, привел к появлению ряда сложностей, связанных с демократизацией, поскольку среди прочих проблем в регионе усилилось расслоение по экономическому признаку и возросло неравенство в плане распределения национального благосостояния.