В одном из аспектов влияние международного контекста на процессы демократизации в Португалии, Греции и Испании было прямым и значимым. В отличие от предыдущей волны демократизации (когда фашизм, коммунизм и другие недемократические формы правления не были дискредитированы), к началу 1970‑х годов демократия во многом стала «единственно возможным выбором». Три авторитарных режима Южной Европы выступали в качестве странных анахронизмов по сравнению с Западной Европой. Более того, учитывая массовые миграции рабочих из стран Южной Европы в более развитые и процветающие страны в 1960‑е и начале 1970‑х годов, значимый сегмент населения (особенно в Португалии и Испании) оказывался под прямым воздействием этих демократических систем и комфортных и процветающих обществ, в которых они работали. Это прямое влияние подрывало эффективность антилиберальной, антидемократической пропаганды режимов Франко, Салазара/Каэтану и военной хунты. Дух демократии главенствовал в Западной Европе, и значительная часть населения этих трех стран желала быть «как другие европейцы» и, следовательно, жить при демократии. Это подсознательное стремление к переменам лежало в основе транзитов во всех трех странах и в общих чертах помогло увести общественные предпочтения от потенциально авторитарных альтернатив. Кроме того, среди образованной элиты были те, кто осознавал, что масштабные процессы европейской интеграции сулили – и во многом принесли – значимые экономические выгоды, и помимо этого факт, что ЕЭС открыто отказывался принимать в свои ряды недемократические страны, добавлял экономический стимул к переходу к демократии.

В случае с Португалией и Грецией ряд других международных факторов оказывал решающее влияние на падение бывших авторитарных режимов. В Португалии десятилетняя кровопролитная и экономически затратная война за независимость в колониях – таких как Ангола и Мозамбик – поставило в тупик режимы Салазара и Каэтану, так как они не предложили выходов из этих конфликтных ситуаций. Эти колониальные войны превратили португальскую армию в агента свержения авторитарных режимов: значительное число молодых людей уехали из страны с целью избежать военного призыва, и это серьезно подорвало базу для воинского призыва, в результате многие студенты военных колледжей были досрочно призваны в армию. Они привнесли в армию радикальные идеологии марксизма-ленинизма и в итоге составили среднее армейское звено, лидеры которого совершили переворот 25 апреля 1974 г. Аналогичным образом греческий транзит был также вызван международным контекстом – надвигающейся войной с Турцией, – что возвысило роль военного командования, которому необходимо было вновь укрепить свою власть путем ликвидации режима полковников.

Если не считать смутных настроений в поддержку демократии, которые стали результатом желания граждан быть похожими на своих западноевропейских соседей, и специфических механизмов запуска событий в мире распада авторитарных режимов в Португалии и Греции, международные акторы не играли какой-либо существенной роли во всех трех транзитах. Социал-демократический фонд им. Фридриха Эберта (Германия) оказал поддержку процессу возрождения социалистических партий Испании и Португалии, однако эта поддержка была воспринята в качестве общего стратегического «напутствия», что усиливало стремление этих партий к участию в выборной гонке, но не оказывало воздействия на сам процесс трансформации режима. В целом усилия международного сообщества по продвижению демократии не оказали значимого воздействия ни на один случай перехода, рассмотренного в этой главе. Безусловно, в случае с Грецией продолжавшееся сотрудничество режима военных с НАТО резко осуждалось в обществе, особенно левыми партиями, что в итоге привело к временному появлению антиамериканских и антиевропейских настроений и появлению курса на сближение со странами третьего мира со стороны основных партий в конце 1970‑х – начале 1980‑х годов.