В очень удачном и широко цитируемом анализе демократических транзитов Роберт Даль выделяет два базовых аспекта демократии (конкуренция и участие) и три пути, по которым может протекать демократизация (развитие конкуренции предшествует росту участия; рост участия опережает развитие конкуренции; оба явления происходят одновременно). Существование и значимость роли партии в развитии обоих явлений принимается им как само собой разумеющееся. Если бы для простоты принять на вооружение этот теоретический подход и рассмотреть несколько кейсов, таких как Южная Европа, Латинская Америка, Центральная и Восточная Европа, некоторые регионы Африки и Восточной Азии, то обнаружился бы широкий спектр вариаций в тех ролях, какую партии играют в процессах демократизации. Однако это не лучший путь: прежде всего необходимо выполнить две взаимосвязанные задачи: во-первых, выделить ключевые аспекты вариации в ролях, которые играют партийные акторы в процессе демократизации; во-вторых, разработать основные модели транзитов, когда выделенные на предыдущем шаге аспекты учитываются все вместе.

Как следует из рис. 14.1, основные аспекты вариации таковы: преемственность/разрыв преемственности партийных акторов; ключевые характеристики базового демократического соглашения; число и степень рассеяния акторов вдоль важнейших общественных расколов; степень политического участия; размах применения насилия в период транзита и установления демократических институтов. Эти пять аспектов учитывают не все параметры, характеризующие демократические транзиты. Например, очень важны присутствие и роль армии; преемственность/разрыв преемственности в институтах судебной власти и в бюрократическом аппарате также значимы. Здесь же, однако, мы рассматриваем только те аспекты, которые тесно связаны с ролью партий.

Размах применения насилия, характеризующий период изменений, оценить довольно легко, поскольку достаточно учесть число убитых и пострадавших в забастовках, стачках и незаконных захватах государственных учреждений или собственности, а также в других незаконных акциях радикальных партий или движений. Если мы желаем учесть роль радикализма, данный аспект принимает большое значение; он также имеет ряд следствий для демократического транзита, которые могут привести его к краху и возвращению авторитарного режима. Степень мирного участия, включая выборы, членство в партиях и другие формы участия, также является важным аспектом любого анализа транзита, хотя и с совершенно иной точки зрения. Если размах применения насилия отображает интенсивность радикальной оппозиции демократии, то политическое участие в рамках закона позволяет оценить открытую поддержку транзиту и его успешному завершению. Следовательно, оба аспекта очень важны в том смысле, что они показывают, кто выступает за демократию, а кто – против.

Рис. 14.1. Аспекты вариации демократических транзитов

Третий и четвертый аспекты на рис. 14.1 также взаимосвязаны. Что касается третьего аспекта, транзит и порождаемые им демократические институты необходимо анализировать с точки зрения основных конфликтов или ключевых проблем, структурирующих политическую арену: например, классовый конфликт между левыми и правыми, религиозные различия, этнические, лингвистические и культурные различия, а также недавно появившийся социальный раскол по поводу экологии. Вдоль этих расколов организуются партии, принимающие ту или иную сторону и тем самым структурирующие политическую реальность внутри и вне демократических институтов, прежде всего – внутри и вне парламента и правительства.

Возникновение организованного конфликта дополняется четвертым значимым аспектом, а именно характером базового соглашения, которое оказывается в основании демократии, если она становится стабильной. Такое соглашение может быть явным, например, в случае обсуждения конституционной хартии, впоследствии принимаемой партийными элитами в парламенте. Оно может быть и неявным, когда быстро принимается и вступает в силу предыдущая конституция. Более того, такое соглашение чаще всего касается вопросов конституционного дизайна, т. е. процедур, которым нужно следовать для мирного распределения сфер интересов и должностей. В некоторых случаях соглашение охватывает определенные направления политики, особенно внешнюю политику или политику центра по отношению к регионам. Будучи согласованными, базовые решения в этих сферах выходят за рамки возможного обсуждения.

В целом те авторы, кто анализировали южноевропейские и латиноамериканские демократические транзиты, особенно в Испании, Бразилии и Чили, подчеркивали роль заключенных на стадии транзита «пактов» в установлении стабильной демократии (см., напр.:); те же, кто рассматривали Центральную и Восточную Европу, особенно Чехию, Эстонию, Венгрию, Латвию, Литву, Польшу, Словению и Хорватию, не придавали этому большого значения (см., напр.:). В данной группе стран в качестве ключевого эпизода рассматривается успех акторов в создании своего рода коалиции, учреждающей новый режим, необязательно формализованной или явной, но поддерживающей новые демократические институты: важно, чтобы новые институты были, по крайней мере, признаны элитой и, в значительной степени, народом, и больше не подвергались угрозам со стороны большинства населения. Само по себе это не является значимым аспектом перехода к демократии. Транзиты могут лишь имитироваться, что и показали некоторые кейсы из Центральной и Восточной Европы, однако упомянутый аспект становится значимым для последующей стабилизации режима (см. следующий раздел).

Пятый и последний аспект мы считаем самым важным в анализе транзитов, а именно – преемственность или разрыв преемственности партийных акторов. Этот аспект легко отследить и оценить. Он касается того, сохраняется ли одна и та же элита в условиях, когда политический контекст остается примерно одним и тем же, или того, меняется ли элита и связи между ею и народом до и после демократического транзита. Если же попытаться глубже исследовать этот аспект, то становится очевидным, что он важнее четырех других. По сути, когда мы комбинируем размах применения насилия, участие, структурирование конфликтов и базовое соглашение с преемственностью или разрывом преемственности партийной элиты, мы получаем три базовые модели изменений: преемственность элит, преемственность партий, разрыв преемственности элит и партий.