С конца 60-х гг. прошлого века в Индии начался бум, который индийская писательница Гита Мета назвала «кармакола» – сочетание одного из ключевых индийских религиозных понятий и кока-колы. Термин «карма» в последние десятилетия прочно вошел в наш речевой обиход: к месту и не к месту многие толкуют о своих и чужих прошлых воплощениях и т. п. Корень слова «карма» (кар) означает «действие», но в индийской традиции оно имеет значение, выходящее за пределы обычной семантики. Закон кармы – главный закон человеческого существования, всеохватный и непостижимый. Упрощенно говоря, это – закон возмездия-воздаяния, согласно которому, человек сам отвечает за свои мысли и действия, причем совершенные не только в этой жизни, но и в прежних рождениях. Что посеешь, то и пожнешь, или каждый человек сам кузнец своего счастья.

Опьяненные «карма-колой», в Индию из многих стран Запада устремились тысячи молодых людей: они ехали и едут в надежде постичь эзотерические тайны, оккультизм и магию. Спрос рождает предложение, и из Индии на Запад один за другим потянулись гуру, в деятельности которых индуистская религиозность непостижимым образом сочетается с трезвой расчетливостью и американским прагматизмом. Их внешний облик, поведение, образ жизни, как правило, совсем не те, что у традиционных индийских гуру, которых не соблазняли ни деньги, ни власть, ни рукоплескания толпы. И уж тем более они никогда не предлагали и не навязывали себя никому в качестве учителей, так как в Индии верят, что по закону кармы учитель всегда находится, когда ученик готов воспринять его учение.

На Западе стали возникать транснациональные корпорации по йоге, медитации и тантризму; традиционные индийские знания стали бойким ходовым товаром – и дорогостоящим! – на западном рынке. Религиозные и духовные учения Запада, кажется, уже давно решили проблему Бога, заключив его в несколько жестких и непогрешимых параграфов. Что же касается разного рода «ясновидящих», то они свели все непостижимое и невыразимое к нескольким образам больного или помраченного воображения. Ну а Индия, говоря словами немецкого индолога В. Хальбфасса, всегда была предметом поиска, сама же не искала никого. Она поступала иначе, отсылая к прямому опыту и к смелому духовному эксперименту.

А их накопилось немало за многовековую историю существования индуизма – главной национальной религии Индии, которой и посвящена эта часть книги. Индуизм представляет собой пеструю и причудливую смесь разнообразных верований, мифов, ритуалов, теологических построений, философских прозрений, социальных предписаний, поведенческих нормативов и многого другого. Эта смесь на первый взгляд кажется хаотичной, но она объединена в нерасторжимое органическое целое глубинными смысловыми связями, идущими из далекого прошлого.

Индуизм не теряет своей культуротворящей энергии уже не одно тысячелетие, удовлетворяя нужды огромного числа людей, от столичного высокообразованного ученого-пандита до бедного неграмотного крестьянина в глухом захолустье. Он пронизывает все сферы жизни своих приверженцев вплоть до самых интимных глубин. При этом в нем можно выделить, пожалуй, лишь один основополагающий принцип – верность национальной культурной традиции. А лиц у него может быть сколько угодно, и о некоторых из них пойдет здесь речь.

Вдумчивому читателю придется приготовиться к пересмотру некоторых общепринятых религиоведческих терминов: в индуизме они наполнены смыслом, отличным от нашего привычного. Слова «религия», «бог», «знание», «философия» многозначны, и мы часто употребляем их в обыденной жизни, исходя из какого-то «подкожного» их смысла, вложенного в нас нашей культурой и усвоенного нами вместе с ней. Сами по себе они говорят нам больше, чем любые самые строгие и исчерпывающие дефиниции. Однако когда мы знакомимся с иными, особенно восточными, традициями с их специфическим стилем познания мира, то нередко оказываемся в положении человека, которому прописали неправильные «очки», а потому он то и дело натыкается на темные места, парадоксы и противоречия. В действительности же эта аберрация восприятия происходит из-за различия нашего и индийского типов мировосприятия и связанных с ними религиозного опыта и размышления.

Поводов для пессимизма здесь нет: предпосылки для понимания особенностей индуизма и для продуктивного диалога присутствуют, как можно надеяться, в глубинном слое «культурного бессознательного», хранящегося в исторической памяти нашей современной культуры, а она уходит корнями в древнейшие пласты индоевропейского единства: там же таятся и корни индуизма.