Середина IV в. до н. э. До краха Великой Скифии остается всего несколько десятилетий. Но она еще действительно велика и могуча. К тому же примерно в это же самое время страну возглавил амбициозный и воинственный правитель – царь Атей. Выход его на политическую арену отметили письменные источники как раз около середины IV в. до н. э. Атей – первый скифский властитель, начавший в 346 г. до н. э. чеканить собственную монету.

Античная литература, посвященная Атею, столь же обширна, сколь велика отводимая ему роль в истории поздней Скифии. Из древних авторов о нем писали Плутарх, Юстин, Страбон, Лукиан, Фронтин и многие другие. Но все эти сообщения фрагментарны и однобоки: они упоминают Атея лишь исключительно в контексте его конфликта с Филиппом Македонским. Некоторые отечественные исследователи (например, Б.Н. Граков, Д.Б. Шелов и др.) считают, что именно при Атее в Скифии возникло единое, могучее и централизованное государство. Укрепив свои позиции на востоке на границах с Боспорским царством и беспокойным миром кочевых сарматских племен, Атей все свои усилия сосредоточил на западном направлении – в Подунавье и далее вплоть до Балканского п-ова.

Самой лакомой добычей для скифов была бы здесь Фракия, необычайно богатая золотом, серебром и искусными ремесленниками. Но здесь коса нашла на камень. Эта страна давно уже входила в сферу кровных интересов другого не менее властолюбивого монарха – Филиппа Македонского (он практически подчинил себе многие фракийские земли еще в 50-х гг. IV в. до н. э.). Конфликт Скифии и Македонии стал неминуем.

Однако, чтобы лучше оценить сложившуюся ситуацию, вернемся немного вглубь истории этого беспокойного региона. Фракийцы были на востоке непосредственными соседями скифов. Около середины V в. до н. э. среди них заметно усилилось племя одрисов, живших в долине р. Арда. Возглавляемые своим вождем Тересом, они основали мощное Одрисское царство, границы которого доходили до Нижнего Дуная. Взаимоотношения между двумя воинственными державами – Одрисским государством и Скифией – были далеко не простыми. Периоды ожесточенных столкновений и конфликтов сменялись миром. Известно даже о семейных связях царских родов двух народов: например, дочь Тереса стала одной из жен скифского царя Ариапифа. Такое положение сохранялось до середины IV в. до н. э., когда Одрисское государство настолько ослабло, что распалось на небольшие княжества, правители которых больше думали о своем выживании, чем об активной внешней политике. Теперь ничто не закрывало коннице скифов путь к процветающим городам Западного Причерноморья – Истрии, Одессу, Дионисиополю и далее на Балканский п-ов.

Но прежде чем говорить о скифо-македонской войне, нужно дать характеристику главным действующим лицам назревающего конфликта – Атею и Филиппу Македонскому. По описаниям античных авторов, Атей был суровым и закаленным в боях воином, чуждым роскоши и изысканных развлечений, свойственных, например, эллинской культуре. Так, Плутарх сообщает об очень интересном эпизоде: захватив в плен греческого флейтиста Исмения, прославившегося своей игрой, скифы привели его к своему царю, чтобы тот тоже насладился нежной и тонкой музыкой. Но Атей заявил, что самой лучшей музыкой для себя считает ржание боевого коня. Он, бесспорно, был опытным военачальником и прославил себя во многих битвах и столкновениях. Однажды, когда ему довелось вступить в бой с войском трибаллов (одного из фракийских племен), намного превосходивших его численностью, Атей приказал женщинам и детям гнать в тыл врагу коней и волов, неся при этом поднятые копья. Хитрость удалась. Противник принял эту толпу, поднявшую тучи пыли, за подкрепление скифам, и поспешно отступил.

Со временем Атею удалось прочно закрепиться на правобережье Дуная. Подвластная ему территория соответствовала если не всей современной Добрудже, то, во всяком случае, значительной части ее. Влияние же скифского правителя распространялось и на более далекие области. Известно содержание его письма к жителям г. Византия: «Царь скифский Атей демосу византийцев: не препятствуйте моим прибылям, чтобы мои кобылицы не пили вашей воды». Свидетельством могущества этого царя стал вторичный выпуск его монеты уже в другом эллинском городе – Каллатие.

Теперь о другом нашем герое, личность и деяния которого описаны в античной литературе неизмеримо полнее, чем жизнь владыки далеких причерноморских степей, – о Филиппе Македонском.

Будущий отец самого великого полководца древности Александра Македонского родился в 382 г. до н. э. и был сыном Аминты II – верховного правителя Македонии из династии Аргеадов. По крайней мере, с V в. до н. э. Аргеады считались общепризнанными государями Верхней (горной) Македонии. Но их господство над страной являлось довольно эфемерным и зыбким, поскольку в каждой из областей сидел полунезависимый царек из местной знати. Если к этому добавить, что и при дворе самих Аргеадов плелись бесконечные заговоры и интриги, нередко заканчивавшиеся убийствами и узурпацией трона, то станет ясно, почему Македония до Филиппа играла столь незначительную роль в греческой истории.

«В греческих полисах, – пишет английский историк Питер Грин, – относились к этому реликту догомеровской эпохи с откровенным пренебрежением. На македонян там смотрели как на полудикарей, не владеющих „нормальной" речью, приверженных устаревшим политическим учреждениям, посредственных воинов, клятвопреступников, для которых убийства и кровосмешение стали привычным делом».

Филипп был третьим, самым младшим (и законным) сыном Аминты II: он родился, когда отцу было уже почти 60 лет. После смерти Аминты II власть в стране захватил узурпатор Птолемей, который убил старшего сына Аминты Александра и стал регентом при втором сыне – Пердикке.

В это время в Греции заметно усиливалось влияние города Фивы, и Птолемей, желая завязать как можно более тесные связи с этим могущественным эллинским государством, отправил туда группу знатных заложников, среди которых находился и самый младший из братьев – Филипп. Ему было тогда всего 15 лет. Едва ли Птолемей предвидел все последствия своего шага. Ведь в Фивах Филипп нашел много новых друзей и получил бесценные знания по греческой культуре, политике и, особенно, по военному делу. Юный царевич подружился с Памменом – опытным военачальником и близким другом Эпаминонда – греческого стратега, автора ряда новаторских идей по организации, тактике и стратегии войск. Именно он сумел разбить непобедимую до того спартанскую армию. Урокам этого выдающегося полководца античной эпохи обязаны своими последующими военными успехами и Филипп и его сын Александр. Филипп понял важность профессиональной военной подготовки, тактических учений, тесного взаимодействия конницы и пехоты, сочетания основательного штабного планирования и быстрых действий. Сверх того, он усвоил один важнейший принцип успешных сражений: «Самый лучший способ с наименьшей затратой сил победить противника – нанести ему удар не с самой слабой, а с самой сильной стороны».

Полученный опыт очень пригодился Филиппу, когда он, вернувшись в Македонию, стал вначале регентом (359 г. до н. э.), а потом и царем страны (355 г. до н. э.). Он завершил объединение македонских областей в прочное единое государство, ввел общую монетную систему и реорганизовал армию. Из местной знати была создана дисциплинированная и боеспособная тяжелая кавалерия – «гетэры» («свита» или «друзья» царя). Всадники имели короткие копья и мечи, защитное вооружение состояло из щита, легкого панциря и шлема. Но была и тяжелая кавалерия – «сариссофоры», вооруженная длинными копьями («сариссами»), и облаченная в тяжелые доспехи, причем защита в виде нагрудных и головных металлических блях предполагалась и для лошадей. Кавалерия у македонцев стала не вспомогательным, а вполне равноправным с пехотой и даже во многом определяющим исход сражения видом войск. Главную силу армии Филиппа составляла знаменитая македонская фаланга, состоявшая из пехотинцев-«пецетеров» («пешая свита» царя). Их защитное вооружение составляли металлический шлем, круглый легкий щит, висевший на петле на левом плече, и легкий панцирь. Пецетеров обучали сражаться в тесно сомкнутых рядах, подобно грекам. Но македонская фаланга была построена более компактно, чем у эллинов, и к тому же вооружена длинными копьями-сариссами с широким обоюдоострым лезвием на конце. Таким образом, сарисса была и колющим и рубящим оружием. Задние шеренги фаланги имели более длинные копья (4–5 м в длину), чем передние. И когда такая сплоченная масса воинов занимала оборонительную позицию, то в колючую толщу копьеносцев было невозможно пробиться ни конному, ни пешему. Имелись у Филиппа и легкие вспомогательные отряды из лучников и пращников. Но самое важное – все победы македонской армии были достигнуты благодаря органическому соединению и тесному взаимодействию всех родов войск.

В 50-х гг. IV в. до н. э. Филипп завоевал Фракию, получив оттуда множество золота и серебра из местных рудников, а затем обратил свой взор на раздробленную Элладу. В 338 г. в решающей битве при Херонее против союза греческих городов он нанес эллинам сокрушительное поражение и стал фактически правителем Греции. В 337 г. до н. э. на всегреческом конгрессе в Коринфе ему было поручено командование объединенными силами греков и македонцев в «кампании мести» – войне с Персидской империей. Но в 336 г. до н. э. Филипп был убит собственным телохранителем, и вся слава победителя персов досталась его сыну Александру.

Вот с каким грозным противником пришлось столкнуться в конце 40-х гг. IV в. до н. э. скифскому царю Атею. Первоначально взаимоотношения двух монархов развивались достаточно мирно. Например, когда Атей ввязался в войну с жителями города Истра (в устье Дуная) и борьба стала складываться не в пользу скифов, он обратился за помощью к Филиппу. Тот согласился, но свою поддержку оговорил одним условием: Атей должен сделать его своим наследником и, следовательно, Филипп должен получить после него всю Скифию. В этом предложении была скрыта тонкая ирония: Атею исполнилось в тот момент 90 лет, и его смерть была не за горами. Но в это время скончался правитель истриан, и война прекратилась. Атей, оставшись явным победителем, поспешил известить Филиппа, что у него есть свой родной сын, и он не нуждается в чужих наследниках. Это уже был прямой вызов. Амбициозный македонский властитель немедленно выступил в поход на Скифию. Атей тоже не сидел, сложа руки. Обе армии встретились где-то в Подунавье, и в решающем сражении скифы были разбиты, а сам Атей пал на поле боя. По сообщениям античных авторов, Филипп захватил весь царский обоз, множество пленных и около 20 тыс. чистокровных лошадей. Македонская организованность и передовые для того времени методы ведения военных действий оказались сильнее безрассудной храбрости и численного превосходства скифской конницы.

После этого давление кочевников на Нижнее Подунавье несколько приостановилось, однако общее могущество Скифии отнюдь не пошатнулось. История драматического столкновения правителей Македонии и Скифии имеет свое продолжение. Греческие археологи в 1977 г. нашли в Вергине (на севере Греции) гробницу Филиппа II, а в ней золотую обкладку горита с изображением сцен Троянской войны. Точно такая же, но серебряная пластина с аналогичным изображением происходит из скифского кургана Карагодеуашх в Прикубанье. Кроме того, ни эллины, ни македонцы горитами не пользовались. Поэтому есть все основания согласиться с руководителем раскопок профессором Андроникосом, что этот предмет – трофей, полученный Филиппом после победы над Атеем.

Однако скифы оказались неплохими учениками. Познакомившись на своем печальном опыте с силой македонских войск, они сумели найти эффективные способы борьбы с ними, и уже через 8 лет взяли убедительный реванш.

 

Илл. 66. Глиняные фигурки с изображением скифов:

а) курган из станицы Червленой; б) окрестности Кировабада; в) Мемфис;

г) Каменная фигурка из погребения могильника Ялхой Мокх

 

Речь идет о походе наместника Александра Македонского Зопириона в 331 г. до н. э. в Северное Причерноморье. С 30-тысячной армией (можно напомнить, что сам Александр начал завоевание Персидской империи, имея 6000 кавалеристов и 36 тысяч пехотинцев, т. е. ненамного больше, чем было у Зопириона) он вторгся в пределы Скифии и осадил греческий город Ольвию в устье Днепро-Бугского лимана. Ольвия была тогда союзницей скифов, и те немедленно выступили против нового врага. Осада города македонцами была безуспешной. Крепкие стены и героизм защитников, а также беспрерывные налеты скифских конных отрядов с тыла заставили Зопириона через три месяца отступить с немалыми потерями. Предстоял долгий обратный путь от Днепра до Дуная. А над некогда грозной македонской армией, с ее профессиональными солдатами – пехотинцами и кавалеристами, как Дамоклов меч, нависала скифская конница.

Мы не знаем точно, как именно развивались дальнейшие события. Известен лишь конечный итог: вся армия Зопириона до последнего человека, включая и самого командующего, была уничтожена скифами где-то в районе Днестра.

От этого побоища дошли до наших дней и кое-какие материальные следы.

Осенью 1968 г. житель с. Олонешты в Молдавии сажал виноград на своей усадьбе недалеко от берега Днестра. Вдруг он обнаружил в неглубокой яме клад: 6 бронзовых с позолотой шлемов, 6 пар бронзовых поножей, бронзовый шестиламповый светильник и часть бронзовой пластины с изображением богини Афины. Все вещи – явно греческие и сделаны в разное время. Поножи имеют позолоту и принадлежали, видимо, не рядовым воинам. На одной паре нацарапаны греческие буквы с именем владельца. Шрифт надписи относится к IV в. до н. э. Из найденных шлемов два (аттического типа) тоже следует датировать IV в. до н. э. Один из них имеет вмятины от сильных ударов, нанесенных еще в древности.

Исключительный интерес представляют три шлема из Олонештского клада с высокими клювовидными, загнутыми вперед верхами. Они датируются второй половиной IV в. до н. э. и относятся к так называемому фригийско-аттическому («фракийскому») типу. На затылке и с боковой стороны одного такого шлема имеются глубокие вмятины от ударов, видимо, зубчатой палицы, а на козырьке заметен след от удара стрелы. С внешней стороны его в нескольких местах видны следы припайки серебром какого-то несохранившегося золотого украшения. Особого внимания заслуживает второй шлем этой группы. Как и предыдущий, он сохранил на себе следы ударов тупого боевого оружия. Особенность данного шлема – красивый рельеф, изображающий голову бога Пана и крадущихся пантер, несомненно изготовленный мастером высочайшего класса, может быть, знаменитым придворным скульптором Александра Македонского Лисиппом или его учениками. Ясно, что столь роскошным шлемом мог владеть только человек очень высокого ранга.

«В итоге обзора вещей олонештского клада, – отмечает археолог Г.П. Сергеев, – возникает вопрос о том, когда и при каких обстоятельствах они были закопаны. Учитывая возраст наиболее поздних вещей клада и допуская, что некоторое время после изготовления они были в употреблении, следует думать, что клад был зарыт около начала последней четверти IV в. до н. э. Тот факт, что на всех шлемах имеются следы ударов, заставляет думать, что их владельцев постигла военная катастрофа. Известно, что примерно в 331–330 гг. до н. э. Зопирион, полководец Александра Македонского, вторгся с большой армией в Северо-Западное Причерноморье и осадил Ольвию, но не добившись успеха, вынужден был снять осаду сильно укрепленного города и возвратиться обратно. При отступлении его войско и сам полководец были уничтожены скифами и гетами, о чем свидетельствуют античные авторы – Макробий, Курций Руф и Юстин. Вполне возможно, что вещи олонештского клада принадлежали военачальникам Зопириона».