В 1846 г. Шарлотта Бронте воплотила в жизнь новый план: три сестры издали за свой счет сборник стихов, взяв мужские псевдонимы: Каррер, Эллис и Эктон Белл. Было продано всего два экземпляра книги, и появилась одна рецензия, автор которой отметил поэтический талант Эмили. В целом проект потерпел фиаско, но, кажется, девушки наконец поверили, что не совершат смертельного греха, если поставят свое имя (пусть даже вымышленное) на обложке книги. И сестры Бронте решают попробовать себя в прозе. Шарлотта рассказывает о своем путешествии в Бельгию от лица мужчины – молодого выпускника Итона, оставшегося без средств к существованию и решившего попробовать себя в роли учителя английского языка на чужбине («Учитель»), Энн пишет «роман о гувернантке», также основанный на ее собственном жизненном опыте («Агнесс Грей»). И наконец, Эмили создает нечто действительно неожиданное, своеобразные английские «Сто лет одиночества» – мрачную сагу о мужчине и женщине, разрывающихся между страстной любовью друг к другу и еще более страстным себялюбием, безвозвратно губящих собственную жизнь, а также жизнь своих детей («Грозовой перевал»).

Романы Энн и Эмили были приняты издателями, но пока о печати и гонорарах не было и речи, Шарлотту (вернее, Каррера Белла) попросили попробовать свои силы еще раз. Казалось бы, самое время опустить руки и вернуться к «извечным женским обязанностям». Но не тут то было! Шарлотта взяла и сотворила чудо. Поменяла учителя на учительницу, подпустила в книгу немного «воображения, которое испепеляет», да еще капельку «романтической дикой восторженности», и на свет появилась «Джейн Эйр» – история гувернантки, у которой не было ни одного родного человека на свете, но которая, в конце концов, нашла родственную душу в лице собственного работодателя – угрюмого, насмешливого и наделенного богатой фантазией. На этот раз издатели сразу поняли, что у них в руках – потенциальный бестселлер. «Джейн Эйр» вышла летом 1847 г., за ней последовали «Агнесс Грей» и «Грозовой перевал». Новые романы сразу привлекли внимание публики. Читатели заинтригованы, издатели, желая напустить тумана, намекают, что все три романа написаны одним человеком. Шарлотта и Энн отправляются в Лондон, чтобы доказать, что они двое – вовсе не один писатель.

Вернувшись в Хоуорт, сестры снова принимаются за работу. Шарлотта пишет «Шерли» – историю девушки-аристократки, влюбленной в простого учителя. В этом романе появляется и образ «нового человека» – владельца фабрики Роберта Мура, одного из провозвестников промышленного переворота в Англии. Энн создает свой второй роман «Незнакомка из Уайлдфелл-холла», в котором делает необычную для XIX века попытку рассказать, что происходит после того, как отзвонят золотые свадебные колокола. Героиня романа многие годы борется с алкоголизмом мужа, и хоть ей и не удается его спасти, зато она спасает сына, а вместе с ним – собственное достоинство и счастье. Пишет второй роман и Эмили, но, к сожалению, не успевает закончить; черновики же были уничтожены.

1848 год, который, казалось, должен быть счастливым для семейства Бронте, на самом деле становится роковым. Умер от алкоголизма Брэнуэлл. Эмили простудилась на его похоронах, и через несколько месяцев ее тоже не стало. Еще через полгода умерла от туберкулеза и Энн.

Шарлотта остается в Хоуортском доме вдвоем с отцом. Она пишет новый роман «Городок», где снова возвращается к воспоминаниям о брюссельском путешествии и рисует образ женщины, прошедшей путь от нищей и бесправной компаньонки до хозяйки пансиона. Она готовит романы сестер к переизданию, пишет мемуары, ездит в Лондон, знакомится с Теккереем, с Элизабет Гаскелл – словом, начинает вести жизнь профессионального писателя.

Шарлотта даже вступает в литературную полемику с позитивистом Льюисом, который, ставя в пример Джейн Остин, советовал ей использовать для создания романов только личный опыт и не давать волю воображению.

Шарлотта читает романы Джейн Остин и в ответном письме Льюису замечает, что нашла там только «тщательные дагерротипные портреты обыденных лиц; заботливо распланированный сад с подстриженными газонами и изящными цветами. Но ни широкой, живой картины, ни открытого вида, ни свежего воздуха. <…> Я бы не смогла ужиться с ее элегантными леди и джентльменами в их изысканных, но тесных жилищах» (12 января 1848 г.).

Теперь она уже сознательно и решительно отстаивает свое право на воображение: «Когда воображение рисует нам яркие картины, неужели мы должны отвернуться от них и не пытаться их воспроизвести? И когда его зов мощно и настоятельно звучит в наших ушах, неужели мы не должны писать под его диктовку?» (письмо от 6 ноября 1847 г.). И право следовать «писательскому инстинкту»: «Когда авторы пишут, <…> в них как будто пробуждается какая-то посторонняя сила, которая настоятельно требует признания, устраняя всякие иные соображения, настойчиво требуя определенных слов <…> пересоздавая характеры, придавая неожиданный оборот событиям…» (письмо от 12 января 1848 г.).

Шарлотта принципиально не хочет, чтобы в ней видели автора «дамских романов».

«Я желала бы, чтобы вы не считали меня женщиной, – пишет она Льюису. – Мне бы хотелось, чтобы все рецензенты считали Керрера Белла мужчиной – они относились бы к нему справедливей. Я знаю, вы будете применять ко мне мерку того, что вы считаете приличным для моего пола, и осудите меня там, где я окажусь недостаточно изящна. <…> Будь что будет, я не могу, когда я пишу, вечно думать о себе самой и о том, в чем состоят изящество и очарование, подобающие женщине; <…> и если авторство мое может быть терпимо лишь на этих условиях, я лучше скроюсь от глаз публики и больше не буду ее беспокоить!»{ Здесь и далее цит. по: Гаскелл Э. Жизнь Шарлотты Бронте // Бронте Э. Грозовой перевал: Роман; Стихотворения. М.: Художественная литература, 1990.}

И все же в зените своей славы, «средь шумного бала», она одинока. В 1854 г. Шарлотта выходит замуж за помощника отца – священника Николса. Став замужней женщиной, она решительно ставит точку на своей литературной карьере, отныне ее призвание – быть спутницей жизни и помощницей мужа. Однако судьба распорядилась по-другому. Вскоре Шарлотта чувствует первые признаки беременности. Но с беременностью приходит и болезнь – неукротимая рвота, которая сводит ее вместе с нерожденным ребенком в могилу.

Невольно вспоминаются слова самой Шарлотты, которые она сказала Джорджу Смиту, просившему написать для романа «Городок» счастливый конец. «Дух романтики указал бы другой путь <…> но это было бы не так, как бывает в реальной жизни». Что ж, реальная жизнь и в самом деле оказалась жестока к сестрам Бронте. Но они «славно бились» и сумели сберечь для нас главное – свои разум и талант.