История ментальностей рассматривает влияние внутренних механизмов поведения человека и общества, заложенных на психологическом уровне, на исторические процессы. Научное направление «история ментальное» исходит из того, что историческая жизнь общества зависела и зависит от глубинных ментальных компонентов. К ним Ю. Л. Бессмертный, например, относит систему образов и представлений и считает, что «она различна у разных социальных групп и страт», они руководствуются ею в своем поведении, и в ней «выражено их представление о мире в целом и их собственном месте в этом мире…», это «система образов, которая передается от поколения к поколению в процессе воспитания и обучения и «вследствие определенных экономических условий».

Устную историю и ментальную историю сближает то, что «в противовес аристократической истории идей история ментальное выступает как средство изучения представлений, типичных для основной массы людей, д л я того безмолвствующего большинства, в котором принято видеть „подлинного творца истории"». .

Историческая психология изучает влияние на историческое развитие, историю общества и историю государства психологии человека, психологии его поведения, психологии общения. Для устной истории полезным является то, что историческая психология связана со смысловыми интерпретациями текстов и специализированными процедурами исследования, приемами чтения и понимания текста.

В ракурсе устной ментальной истории можно выделить три пласта образов, представлений, установок других ментальных компонентов: дореволюционный мир России, советская ментальность и постсоветская ментальность. При этом при всех уровнях есть некие общие компоненты. Они формировались исторически длительное время, зависели от среды проживания, переселений, рода занятий. Эти качества часто относят к идентичности. Идентичность во многом обусловливает ментальность. Одни компоненты сформировались как общеэтнические, например общерусские, другие — как общерегиональные, например воронежские — в южнороссийской зоне, месте контакта с населением левобережной Украины; другие примеры — сибиряки и поморы. Внутри них формировались свои группы (например, среди сибиряков — чалдоны, кержаки, тоболяки и т. д.); одни одни ментальные компоненты влияли на другие и собственно являлись факторами развития ментальное™. Одновременно на ментальность могли оказывать влияние и исторические процессы: на пример, перманентная колонизация населением европейской части России ее азиатских территорий. Они влияли на развитие ментальности как жителей исходных территорий, так и той подвижной части населения, которая своим переселением раздвигала границы Российской империи и осваивала окраины. В комплексе это все влияло на состояние и развитие ментальных компонентов.

При работе с русским населением Алтайского края в рамках научно-практических программ по истории ментальностей с использованием устноисторических технологий, в частности составлении вопросников, необходимо учитывать и этнокультурные и исторические условия и факторы его формирования и развития и в целом по России, и по регионам. Можно воспользоваться попытками комплексной характеристики русского населения Алтая, сделанными в ряде публикаций: «Русские и другие этнические переселенцы разных миграционных волн везли с собой на Алтай традиции ведения хозяйства, общественный и семейный уклад. Трудовые традиции, хозяйственный и культурный опыт помогали выжить на новом месте. Поэтому история Алтайского края — это история переселений и освоения территории Верхнего Приобья историко-культурными группами русских со всех уголков России. Мигранты были пристрастны в выборе места жительства. Каждая группа собственно старалась выбирать для ведения хозяйства территорию Верхнего Приобья с привычными для них географическими и природно-климатическими условиями. Исходя из хозяйственно-семейных традиций, сложившихся в местах выхода, учитывали агрокультурную пригодность местности и ландшафтные особенности, к которым привыкли на малой родине. В результате на территории Алтайского края сформировались этногеографические ареалы, отличавшиеся возможностями „кормящего ландшафта", историческими аспектами колонизации, хозяйственнокультурными традициями и духовно-бытовыми привычками.

Пестрый культурный мир русского населения Алтайского края сохранял свои традиции вплоть до 1930-х гг. Развитие советского колхозно-совхозного строя ускорило разрушение самобытной крестьянской культуры и формирование единой светской культуры. На современном этапе в условиях индустриализации и мировой глобализации унификация завершилась, прежде всего в материальной сфере этнической культуры русских. Вместе с тем традиционная русская культура до сих пор присутствует и в этнической психологии, и в менталитете, и в бытовом поведении разных групп русского населения Алтайского края. Представители современного образованного общества идентифицируют себя «россиянами», в Москве — «сибиряками», а на Алтае в повседневной жизни часто вспоминают о своих культурно-исторических корнях — „мы из кержаков", „чалдонья порода", „мы россейские" и т. п.».

К этой характеристике необходимо добавить компоненты, приобретенные в процессе исторического развития. В частности, на те или иные общественные группы и общественные единицы наложила отпечаток социальная принадлежность (принадлежность к тем или иным социально-сословным группам) как в дореволюционное, так и советское время. В дореволюционное время на ментальность оказывали вляние права, обязанности, положение и возможности самой сословной группы: крестьянства, дворянства, ремесленников, промысловиков, купечества, мещанства. Отдельно можно выделить традиции городской интеллигенции из сферы образования: университетской среды, здравоохранения и т. п. При этом часто и в поведении, и в позиции, и в манерах современного человека просматривается его социальное происхождение: из крестьян, из потомственных рабочих, из дворян, из профессорской интеллигенции. А в постсоветской России о нем вспомнили многие семьи и стали культивировать социально-сословные ценности — от рода занятий до манер и имиджа. Появились дворянские общетва, казачьи и старообрядческие общины и т. д..

В ментальности и идентичности современного человека оставили свой след и советская система воспитания, и советская идеология. Можно говорить о советском человеке как оформленном явлении со своими социально-культурными группами (колхозники, сельская интеллигенция, городская интеллигенция, квалифицированные рабочие крупных предприятий и т. д.). Грани различий в советское время пролегали между горожанами и сельчанами (образы и прозвища — «деревня», «колхозник»); между населением провинций и центра, столичных и региональных городов, между партийными и беспартийными, репрессированными и не репрессированными и т. п. При всем этом их объединяет некая «советскость».

Советскую ментальность, советский образ жизни, советский тип мышления в соответствии с идеями первого поколения историков «Анналов», которые считаются основоположниками многих научных направлений и субдисциплин в истории, необходимо рассматривать как сложное явление. Л. Февр писал, что «мы не должны недооценивать роль идей в истории», но нельзя и переоценивать их, отрывать от «различных форм социальной жизни»; отделять их от социальных систем тоже неверно. Нельзя отделять или «изолировать идеи и системы от условий, санкционирующих их производство».

Действительно, при изучении советской эпохи как части российской истории и советского человека как наследника культуры дворянско-крестьянской России, стоит исходить из утверждения Л. Февра, что «социальные феномены никогда нельзя разложить на те идеологии, которые способствовали их формированию». Любая эпоха или период в развитии той или иной цивилизации имеет свои истоки, которые не исчезают бесследно и могут трансформироваться в новое качество; формирует и оставляет после себя новые факторы развития цивилизации, от которых новая эпоха не может сразу отказаться и также адаптирует их. Вот как описывает эти закономерности развития цивилизаций Л. Февр: «Каждая цивилизация имеет свои собственные интеллектуальные средства. И даже более того, каждая эпоха внутри одной цивилизации, любой прогресс в науке, который определяет его ее основные особенности, имеет набор выверенных инструментов, более приспособленных для одних целей и менее для других. Цивилизация или эпоха не имеет гарантии того, что и удастся передать этот ментальный инструментарий во всей полноте последующим цивилизациям и эпохам. Он может подвергнуться существенной порче, регрессу и искажению или, напротив, усовершенствоваться, обогатиться и стать более сложным. Этот ментальный инструментарий ценен для той цивилизации, которой удается ее создать, и для той исторической эпохи, что им пользуется, но он не представляет ценности для вечности или для всего человечества, или даже для локальных изменений в пределах одной цивилизации».

Одним из путей выявления и изучения ментальности является опрос, который как метод работы с индивидуальным субъективным миром человека научно проработан прежде всего в устной истории. Устная история как метод может использоваться в разных направлениях совместно с историей ментальностей исследований.

Народное сознание: 1) культ личности и народное сознание; 2) отношение к тоталитаризму; 3) формирование однопартийной системы и народное сознание.

Образы и стереотипы: 1) представление о социализме и советском патриотизме, демократии, капитализме; 2) коллективное и индивидуальное в традициях российского крестьянского и советского общества; 3) образ власти: местная администрация, центральная власть.

В русле этих направлений можно использовать вопросники из Приложения 5 «Политические, государственные и партийные деятели советской и постсоветской истории в оценках населения (сельского, городского)» (№ 18), «Советская праздничная система и празднично-досуговые традиции советских людей» (№ 19), и «Церкви на Алтае в 1920-1940-е гг.: жизнь прихода, репрессии против священников и разрушение соборов» (№ 20).