Продюсер Евгений Вольтов

Инстаграм @ voltov_producer

Автор фотографий Юлия Белая

Инстаграм @juliawhitephoto

Интервьюер Алина Артюкова

Инстаграм @ artialina

© Алексей Жидковский

© ООО «Издательство АСТ»

Глава 1

Явление

Детство – это золотая клетка с одним выходом, из которой хочется съебаться, но потом, ощутив реальность, туда уже не вернуться.

Раз в сто лет рождается гениальный, ангельски (или чертовски?) красивый ребенок. Его голосок звенит, как колокольчик. Он уже в 2 года говорит на 6 языках, с закрытыми глазами божественно играет на пианино и бегает стометровку за 7 секунд. Это все не про меня. Я родился 23 марта 1996 года в достаточно благополучной семье по меркам как того курса валюты, так в принципе и этого, поэтому, как вы можете понять, в детстве я абсолютно ни в чем не нуждался. Да, да, друзья, надеюсь сейчас все представили себе зажравшегося, полного мальчонку с увесистыми ручками, который жадно поедает нечто сладкое, в то время как горничная подтирает ему второй подбородок от нависшего взбитого крема, примерно так все и выглядело. Вообще родиться в нашей семье мальчиком это некая привилегия, поскольку нашей семье как принято, так и было, что если рождается мальчик, то ему помогает устроится в жизни его папа, то есть до 18 лет ты находишься на попечительстве, а затем тебе дают некий стартовый капитал на развитие своего дела, разумеется, с заранее оговоренным бизнес-планом. Так случилось с моим отцом, ему помог мой дедушка.

Моего папу зовут Роман, это – ярко выраженный Скорпион: легко жалит, принимает только свое мнение и любит, чтобы все делали только так, как хочет он. Он завоеватель и победитель, редкий тип человека, который обладает довольно гибким умом и проницательностью в денежном плане, такой тип людей еще называют «делает деньги из воздуха», чего не дано мне. Соответвенно, обладая совершенно разными психотипами, ко мне он начал прислушиваться только тогда, когда я научился разговаривать с ним на равных и доносить свою позицию. До этого я беспрекословно слушался и всегда говорил: «Да, пап!». Он, как человек с сильным характером, не привык, чтобы ему говорили «нет» или чтобы не считались с его мнением. Я не мог высказать, что мне не нравится, и был вынужден постоянно слушать его недовольство на тему своего веса или же на тему того, что его в целом не устраивало в моих поступках или внешности. Хотя если быть откровенным и не мудрствовать лукаво, конечно же, я мог, но согласитесь сами, «ласковое дитя семь маток сосет» и иногда ради своего же собственного блага (в моем случае денежного, на карманные расходы лучше засунуть язык в жопу, лишний раз промолчать, чем выказать свое гордое «Я» и остаться ни с чем. Как вы уже поняли из вышесказанного, он был довольно «тиранистого типа», абсолютно не фильтровал речь, когда ссорился, мог орать благим матом, но при всем этом никогда меня не бил, что является огромным показателем воспитания, исключающего «рабскую систему», т. к. рукоприкладство для меня это прямая отсылка к тем временам. Я – Овен, а все овцы, правильно – говны! Со мной очень тяжело спорить. Ты мне слово, я тебе – десять. Папу это, разумеется, всегда и раздражало во мне. Он бесился, что я перебивал, разворачивался, уходил, показывая тем самым свой маленький, юношеский протест. Со временем мы все стали понимать, что эти разговоры ни к чему не приводят, и я делаю методом от противного, он лишь впустую тратит свои нервы, соответственно, сейчас, когда и я, и он повзрослели, поумнели и стали объективно оценивать ситуацию, отставив пылкий ум, у нас стали складываться отличные отношения: мы созваниваемся по нескольку раз в неделю, обсуждаем наши жизни, он всегда выслушивает меня, и я частенько спрашиваю у него совета.

Мой дедушка по папиной линии, которого зовут Борис, был человеком «партийным» и, кстати, довольно тепло общался с Михаилом Сергеевичем Горбачевым, о чем свидетельствуют множественные фотографии у нас дома. Часто по работе ездил за границу и брал с собой семью. Значительную часть своего детства и отрочества мой папа и его брат провели в Италии, поэтому они хорошо знают местные обычаи и язык. Там до сих пор живут мои родственники, но я с ними, увы, не общаюсь. Бабушка по папиной линии – Алла – всегда была такой «бой-бабой», грозой любого застолья. То очень строгая, то, наоборот, чересчур добрая, но чуть что – вспыхивала как спичка и несла всем головы с плеч в прямом смысле этого слова. Я – ее полная копия как внешне, так и по характеру. Мы оба массивные по комплекции, но обладаем довольно тонкими, аккуратными ногами (хотя бы за что-то можно смело поблагодарить небесную канцелярию). Помимо прочего мы одинаково любим выпить, мы хабалистые и своенравные. Она жуткая матерщинница. Могла сказать: «Алеша, попизди-ка мне гвоздика!». А мне лет 7–8. Могу сказать, что интонация и тембр голоса напоминали генеральский, и вызывали по меньшей мере легкий страх в хрупком тельце, а также неоднократные слезы из-за ее слов. Но парадокс в том, что при всем при этом я был ее самым любимым внуком, поскольку был первым. Бабушка была огнем, а ее муж – мой дедушка – водой. Они очень гармоничная пара, были, есть и будут. Бабушка всегда любила ему говорить, что делать и как лучше, а он никогда не спорил, прислушивался, делая как бы по ее желанию, но в то же время по-своему, их принцип совместной жизни можно было описать как «женщина – шея, а мужчина – голова», что и являлось по сути секретом долгого брака. Сейчас они уже, конечно, совсем другие, поскольку, сами понимаете, время никого не щадит и бабушкин пыл поубавился после перенесенного инсульта, а дедушкин юморной взгляд на мир подкосился по причине деменции, которая, к сожалению, не выбирает, к кому приходить, а просто диагностируется и все. Он помнит все, что было раньше, но увы, забывает, что происходит в настоящем, даже не знаю, что лучше, помнить прошлое или жить настоящим, довольно философский вопрос вам на засыпку…

Прабабушка по папиной линии – Тамара. Именно с ней я проводил каждое лето в дачном доме на берегу Ладоги (об этом чуть позже). Ее я любил больше всех. Она была суперженщиной. У нее был отличный, как бы почетче выразиться – гармоничный вкус. Она всегда была в плотных колготках на ногах, прикрывая вены, которых, по-видимому, стеснялась, аккуратные босоножки, сверху пиджак и на нем – брошка в виде цветочка или какой-то загогулинки, придававшей ей нотку аристократии. На голове – небольшой пучок. У нее была одна и та же прическа всю жизнь, именно этот пучок, как на заставке телекомпании «ВИД» (прогуглите). Она дала мне очень многое, пожалуй, всю самую главную базу, включая и колоссальные познания о сериале «Клон», это было некой традицией перед сном. От нее я узнал всякие поговорки и присказки. Ее любимые: «не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь», «индюк думал, да в суп попал», «сто раз отмерь, один раз отрежь». От нее я перенял некие буржуазные замашки и на то время для меня довольно странные вкусовые предпочтения. Например, она покупала нам кальмары, мы их варили и ели, или морские ежи, или гребешки свежие. Сейчас сижу и до сих пор не понимаю: по сути жила она в совке, в продуктовой нищете, но на столе, блядь, кальмары, гребешки, ежи! Откуда? Так и останется загадкой… А ее знаменитые бутерброды на черном хлебе с селедкой, сливочным маслом и зеленым луком? Эх… Мне было 11–12 лет, когда она умерла. Помню очень сильно плакал, ушел в ванну, чтобы никто не видел, и так минутку, хотя, может, это была и не минутка, просто выл, даже не плакал в полотенце, после чего с гордым видом вышел, будто этого не было вовсе… Спросите почему? Я не привык показывать слабости, такое проявление эмоций мне не свойственно, по крайней мере на людях. С тех пор больше я ни по кому ни разу не плакал.

Мой самый любимый человек, пожалуй, за которого я всегда переживаю, но никогда не показываю – мама. Она брюнетка с зелеными глазами, у нее греческие корни, к слову, у нас у всех в семье какие-то корни, заметили? Удивительная жизнь… Она – учительница русского языка и литературы, но по специальности никогда не работала. Чересчур мягкая и добрая. Но не из той категории добрых, которые кормят животных на улице. К собакам она вообще не подходит, потому что ее покусал бродячий пес и потом ей делали 9 уколов от бешенства. Мама добрая в том плане, что очень трепетно относится ко всему и всем, в частности ко мне. Знаете, есть матери-кукушки или те, которые не верят в своих детей, те, которые не поддерживают, которые заставляют опускать руки, даже когда они еще даже не подняты, но она не из этих, это человек, который будет рядом, даже если дело совсем гиблое. Она всегда очень сочувствует, переживает. К примеру, если слышит новость, что разбился самолет, или о каком-то стихийном бедствии, то плачет так, как будто потеряла кого-то из своей семьи. Она эмоциональная и чувственная. Не как я. При этом мама вечный оптимист. Даже когда все хуево, она на позитиве (что порой ужасно раздражает). В школьные годы она постоянно ходила к директорам, учителям с просьбой не выгонять из-за неуспеваемости, плохого поведения, не переводить меня в другой класс или дать мне второй шанс – в общем, постоянно вытягивала меня из ситуаций, которые я нехотя придумывал сам. И вытащила, но это ей стоило немалых нервов и усилий. Однажды она настолько отчаялась, что села напротив меня, дала листок и ручку и сказала: «Пиши!»… И мы написали расписку о том, что я засовываю свой язык в жопу до окончания 11-го класса и обещаю доучиться, кстати, записка эта у меня до сих пор где-то сохранилась.

Моя бабушка по маминой линии – Люда. Она, человек-трудяга, ставшая сиротой после блокады, 50 лет проработала, начиная с низов, и до сих пор работает на железной дороге, достигнув статуса начальника, презирает тунеядцев и лентяев, а также тех, кто сидит на шее, постоянно попрекая меня разгульным образом жизни. Для нее работа превыше всего, а кто не работает, тот не человек! Она – истинное олицетворение советской женщины – честная, работящая, не пьющая, своенравная, и перечислять ее заслуги можно на всю книгу, но делать этого мы, разумеется, не будем, поскольку с каждым годом таких людей все меньше и меньше, а им на смену приходим мы с вами – глобальные распиздяи. В отличие от нашего с вами поколения у нее всегда были деньги, отложенные на глубокую старость, исчисляемые не одним рублем, но при этом она всю жизнь на себе экономит, как бы живет, но во всем себе отказывая, при том обладая хорошей зарплатой, имея возможности, никогда не потратит лишнюю копейку. В чем это проявляется? Покупает какие-то говеные продукты, но зато по скидке. Летом берет зеленые помидоры и ждет, когда они созреют, вы спросите зачем? Так дешевле. Выключает воду, когда намыливается в ванной, или свет, когда выходит из одной комнаты в другую. Но иногда проскакивают и какие-то барские замашки, которые я до сих пор не могу понять, чем вызваны, поскольку постоянно пытаюсь отучить ее экономить на себе, ведь живем-то ОДИН РАЗ. Пожалуй, ярким примером будет лето 2015 года, когда мы приходим домой, а у нас там стоит пылесос Kirby за 120 тысяч рублей. При этом он выглядит, как машина для убийств – адски тяжелый и им неудобно пользоваться. Это отельный агрегат, профессиональный и явно не для дома пенсионерки… Сможете объяснить мне поступок? Тоже нет… Странная она. Предпочитает исключительный, скандинавский блонд, всегда короткая стрижка на пышной укладке, категория «дом на голове», как у Кадышевой, только в вариации каре, и на ногтях всегда розово-фиолетовый лак. P.S. Мама, кстати, всю жизнь красит только в бордовый, и никакой больше, видимо, это семейное… Вообще, у меня три бабушки. Так получилось, что у мамы за день до свадьбы погиб ее возлюбленный, с которым они собирались жить долго и счастливо, еще задолго до меня, и его мама попросила мою маму называть ее «мамой». Для меня она стала третьей бабушкой и по совместительству крестной. Не могу сказать, что мои родные бабули приняли это нормально, скорее с натиском и женской холодностью, но не афишируя, разумеется. Моя третья бабушка – профессиональный учитель по английскому языку. Она на протяжении всей школы занималась со мной, пытаясь хоть как-то вбить в мою голову английский язык, но оценки доказывали, что более дельного, чем «ван мор коктэйл», из моего рта явно не выпрыгнет. Бабушка яркий представитель интеллигенции. Она большой любитель театров и музеев, дружила и дружит как с кино, так и театральной богемой, всегда найдет деньги на культпоход и проходки за сцену. В детстве она и меня затаскивала на спектакли и выставки. Но друзья, честно, для меня это нудятина, не человек я искусства, ну смысл мне казаться, когда «быть» куда комфортней. Увы, подобные походы для меня ассоциируются лишь с бокальчиком игристого и бутербродиками в полиэтилене, ждущие своего часа и моего рта в перерывах между звонками.

Что касается семейного института моей жизни, то родители разошлись еще в моем юношестве из-за того, что не сошлись характерами. Я на самом деле этому рад. Жизни с двумя родителями я не помню, от слова «совсем». На выходных у меня всегда был папа, а в будни я жил с мамой. Так продолжалось до моих 15–16 лет. Из теплых, приятных моментов с папой у нас были боулинг, кино, развлекательные комнаты, где можно пострелять и выиграть какой-нибудь китайский приз с запахом дешевой пластмассы: зато сколько счастья! С мамой у нас была обычная будничная жизнь, школа – дом – рестораны, но не менее счастливая. В силу того, что я с ней проводил много времени, у нас, пожалуй, и самые близкие отношения. Отдыхать я ездил всегда с папой, с мамой тоже, но гораздо реже, ведь мне хотелось скупать все на своем пути, знаете, вот прямо все что увижу, а поскольку мама построже папы, с ней не прокатывали такие интриги, соответственно, мои предпочтения отдавались в иную сторону, ведь развод это совершенно потрясающая вещь, позволяющая тебе получить все блага разом (как бы это ни было грустно, во всем ищите свои плюсы, порой их гораздо больше, чем минусов). Соответственно, из всей хитро выстроенной логики вы уже поняли, что папа проводил со мной время каникул и выходных, а мама – все остальное. С ней мы могли пойти разве что прогуляться после школы или в магазин, где покупали мне ручки, пеналы и все такое. На более серьезный шопинг я ходил с папой. Моя мама, кстати, не особо следит за модой, не помешана на шмотках в отличие от меня, но коллекционирует дорогие платки. Папа покупал мне, разумеется, только брендовые вещи, но не все так гладко, ведь одевал меня исключительно на свой вкус, а он был очень далек от моего. Были и безумные пуховики Moncler, и жуткие штаны, как у сварщика от не менее кричащих брендов с натиском армянского лоска. Если я показывал на какую-то красивую женскую вещь, он мне не покупал ее, и ему было похуй, что она была в стиле унисекс, увы. Кстати, потом я придумал, как это обойти: просто срывал бирку, чтобы он не понимал, из какого отдела эта одежда. И дело пошло как по маслу, жизнь в стиле «не наебешь – не проживешь», которую я познал с самого юношества, получая после незначительной махинации любую вещь, какую хотел. Все гениальное – просто!

Итогом всей вышеупомянутой басни мы опять же возвращаемся к первой странице нашего чтива, где мальчик с измазанным подбородком в сливочном креме раскрывается нам еще и с меркантильной стороны, рубрика «маленькая жирная сучка». На уме тогда были только бабки, не скрою. Я думал, что мне еще нужно и как мне на это развести. Сейчас я уже не так ориентирован на банковские блага, хотя честно, порой мне кажется, что ничего не изменилось, но что могу сказать о себе твердо и уверенно, что не так важно само материальное, как то, что тебя окружает, а именно люди, находящиеся рядом и проверенные временем. Папа меня не воспитал кнутом. Он всегда общался со мной только словом, не хочется выставлять его каким-то человеком, который вызовет у вас ощущение первоканальных заголовков в стиле «детство в абьюзинге», да и мама тоже не святая, спокойно могла и прикрикнуть, и дать пиздюлей. Но ее также не надо представлять как тирана. Просто у каждого иногда не хватает сил, все люди сами по себе эмоциональны, и это простительно при условии отсутствия систематики, которой, разумеется, не было. Если что, она сразу давала мне хороший подзатыльник. Держала меня в страхе, иначе с моим характером – никак.

Всю жизнь, сколько себя помню, мама в основном работала и занималась мной, постепенно исключая из своей жизни подруг. Когда она повторно вышла замуж, вообще перестала с ними общаться. Ее второй муж, мой отчим, хороший человек. Они вместе больше 10 лет. И опять же очень повезло, что царит взаимопонимание, он добрый человек, никогда никуда не лезет, пока его не спросишь, и не дает советы, если его не попросить. Всегда соблюдает дистанцию/субординацию, при этом не давая ей грустить, ведь сами понимаете, человек я уже взрослый и не могу уделять ей столько внимания, как раньше. Это для меня по-своему ценно. В детстве меня часто отправляли на дачу в Новую Ладогу. Видимо, когда я заебывал выходками своих родителей окончательно. Дачная жизнь это, конечно, абсолютно не мое, поэтому не люблю тот период, даже несмотря на наличие любимой прабабушки под боком, сами понимаете, дом, напоминающий советскую времянку, слегка покошенный заборчик, большой участок с огородом, такая унылая депрессия плюс 75-летний человек, который из интерактива может предложить лишь шахматы, а про бег я вообще молчу, пару раз попробовали, чуть не откинулась, сидели с ней у речки, повторяя считалочку для сердечников: на вдохе «раз машина, два машина, три машина», на выдохе аналогичное. Досуг меня ожидал, мягко скажем, феерический, в стиле просмотра сериала «Клон» с обсуждением поведения всех героев, уже тогда я понимал, что Лара Назира когда-нибудь настигнет меня в чем-то, уж слишком была близка по темпераменту, что и случилось… Яркие макияжи, платочки… Ну не мне вам рассказывать, сами все видели/знаете. Помню, что почти каждый день я ел те самые бабушкины фирменные бутерброды с селедкой, маслом, жареным хлебом и зеленым луком, активно набирая массу, словно меня готовят на убой, пил парное молоко, за которым мы ходили к тете Гале, потом ловля рыбы, нет, не на удочку, а на какой-то ссаный сук, который был обмотан бечевкой, к ней прикреплен изогнутый гвоздик, насажен червячок и закинуто это все в какое-то сраненькое болотце… Надо было видеть мое лицо в ожидании клева, я реально рассчитывал и каждый раз расстраивался как не в себе, что же я делаю не так… Действительно, блять… Возможно, вы спросите, а что по дачным друзьям, почему они не могли направить меня на путь истинный в рыбной ловле? Я отвечу – у меня не было дачных друзей, каких-то тусовок, чего-то а-ля «лагерь-трип», детей там вообще не было как таковых, или же они были на другом берегу, а я слишком горд, чтобы из своей зоны комфорта идти на неосвоенную территорию. Единственным спасением была собака Белка, обычная дворняга, но какая, пожалуй самая умная на свете, помню ее до сих пор, прибегала ко мне каждое утро, и мы вместе тусили, я с новым магнитофоном, а она рядом, но потом перестала приходить, как выяснилось позже она попала под отлов собак, ну и дальнейшее усыпление, довольно грустно осознавать даже сейчас. Короче, хватит о грустном, на дачу меня отсылали до 10–11 лет. Потом я уже сказал: «Слушайте, ну, заебало, честно. Невозможно уже терпеть». Ладно был бы там какой-то дом с наворотами в стиле «рублевский версаль», это бы еще более-менее. Хотя бы евроремонт, я бы еще терпел. Но там было ровно так, как показывают в советских фильмах. Типичный домик с туалетом-дыркой и исходящим от него блядством без удобств. Эту вонь до сих пор страшно вспоминать. Еще был ухоженный сад с парниками. Советская совдепия. Утром я просыпался и шел мыть лицо на улицу. Отсутствие городских удобств меня добивало и, когда я пишу, добивает сейчас, поскольку неплохая такая смена обстановки, считай как в программе «Последний герой» поучаствовать, только не совсем понятно, когда закончатся съемки, ведь родители постоянно откладывают твой отъезд с так называемого «проекта». До сих пор из-за этих воспоминаний у меня вызывают депрессивные настроения любые дачи, особенно если на них бабушки сидят, на лавках. После моих выкобениваний после 11 лет пытки дачей закончились: мне уже разрешали оставаться одному дома, и я был сам себе хозяин, кто знал, что спустя два года уже начнутся нормальные вечеринки…

Но есть также и иная сторона медали, дача моей мамы, куда я люблю изредка приезжать, она же сидит там постоянно, при любом удобном случае, любит вести этот размеренный быт с выкапываниями, перепахиваниями, пересаживаниями. Она построила себе шале в швейцарском стиле, не знаю, может, видели домик, чем-то похожий на маленький замок. Убила на это много времени и сейчас наслаждается. В доме каждая деталь из разных уголков мира. Например, на кухне – камни с Финского залива, а керамическая плитка – из Италии. В доме есть мозаика, шкаф из цельных брусьев дуба. Все это ручная работа, сделано короче не на «отъебись», прямо добротно, это отсылка к тому, что дачи я люблю, но не природы ради, а комфорта для. Я все же живу мероприятиями и тусовками, не люблю отдых, где постоянно одна картинка перед глазами и некий «день сурка». Мне там во-первых, вам нечего показать, не деревья же снимать, во-вторых, я крайне темпераментный и хочется движения…

Обоснованы ли мои резкие высказывания избалованностью? Скорее да, чем нет. Меня баловали обе стороны, и запросы были более чем современные. Телефоны, ноутбуки. Телефоны это вообще отдельная история… Моя помешанность на них – это примерно то же, что сейчас на сумках… Безумно нравились, сейчас уже такого нет, но тогда, только вспомните, сколько разных моделей выходило, сколько у них было разных дизайнов, примочек, фишек, и я, соответственно, хотел менять их каждые три месяца. Это сейчас уже у всех одинаковые, либо самсунги либо яблочные, а раньше, ох… У меня даже была такая тема странная, что если один раз телефон упал, сразу хотелось новый… Не знаю, как объяснить, я переставал его любить после первого падения и делал все, чтобы он выглядел так, что его срочно нужно менять, специально ронял и ломал телефоны, чтобы мне быстрее покупали другие. Я был достаточно эгоистичным ребенком, привыкшим всегда получать то, что хотел. Мама говорила папе: «Рома, Леша хочет вот тот-то». Папа покупал это, потому что мало уделял мне времени. Можно сказать, что так он откупался. Вообще обеспечивал нас папа всегда. Мама тоже всегда работала и работает, но обеспечивал всегда папа.

Еще в садике я понял, что жизнь это некая оборона, и без эгоизма и отстаивания своих позиций любыми путями, порой самыми противоречивыми и идущими вразрез с твоими принципами, тебя просто затопчут и раздавят, сделая так, как удобно им, а не иначе. Учился я, кстати, в «Радуге». Где были очень хорошие воспитатели. Правда, опять же, я никогда не хотел оставаться на продленку, не любил там спать, плюс эти кровати уебанские, категории ночлежка для бездомных, выдвигающиеся, и кто-то спит над тобой, кто-то под тобой, это все так неудобно, что, извините, сами там как-нибудь разберитесь, кто в этой цепочке жизни в главенствующей, а кто во второстепенной позиции. Кстати, как бы скудно это ни звучало, но первая, моя самая первая бредовая вещь появилась именно в садике, каждый, я думаю, помнит такой момент? Это как лишение девственности, только в стиле люкс, господи прости, моя первая брендовая обувь от D&G kids, разумеется, тогда я не придавал этому значения, но сейчас как нахлынуло, думаю: боже, а эти богатства еще вернутся или похороним их на пыльной полке дома? Почему я запомнил бренд, потому что обувь была в очень красивой коробке, а не как обычно, картонная распиздяйка с намеком на «турецкая кожа, долго носить будешь». Для ребенка – визуал это самая главная составляющая. И вот в один день нянечка нечаянно наступила на мои сандалики и порвала их. Анализируя тот случай, понимаю что говно и токсичность начали копиться примерно с тех пор, постепенно достигая апогея, ибо орал я на нее, как больной. Я, маленькая пиздюлина, на взрослого человека… Это, пожалуй, единственная негативная история того времени, в остальном был душкой (нет, впереди еще одна история). Воспитатели хоть и были просто прекрасными, но в садике одна девочка постоянно щипала меня за попу. Да еще проворачивала кожу, чтобы у меня оставались следы. Мама даже ходила разбираться к заведующей, потому что сначала думала, что меня бьют в детском саду. Никакие разговоры, уговоры не помогали, ну и как-то раз, когда эта девочка опять хотела меня ущипнуть, я схватил ее за волосы. Они были жиденькими (как моя фамилия), поэтому я вырвал целый клок с куском кожи. Какой это был пиздец. Девочке зашивали голову. Я этот стресс до сих пор помню. Ее родители устроили такие разборки… Дошли до милиции, но там ничего не могли сделать. Не сажать же детсадовского ребенка? Сами понимаете, абсурд, собственно, именно поэтому с детского сада я понял, что лучше, чем ты, позицию никто не отстоит, придерживаясь этого по сей день. Мой садик был как бы при гимназии номер 209. У нас было общее здание. Помню, мы бегали смотреть, что там происходит у «взрослых», то есть у школьников. Нас за это ругали. Я очень хотел пойти в школу, прямо дико, испытывал какой-то несусветный фетиш на канцелярию, красивые блокнотики, тетрадки. Я прямо ждал этого врыва в мир писанины, подчеркиваний маркером и цветными ручками. Когда я наконец-то пошел в первый класс, то радовался, что могу менять портфели, сумки, это делало меня таким индивидуальным… Очень ждал новый учебный год, чтобы выбрать еще один пенал, красивые ручки и тетрадки. Для меня это было очень важно, особенно симпотный дневничок с дебильной картинкой. Но когда начались первые проблемы, я понял, что нехуй радоваться. Думал, что все будет просто, а, оказалось, не просто. Несмотря на то, что школа была хорошей, там работали адские учителя. Я что-то не понимал, а они не стремились объяснить. Педагогический состав, который там тогда работал, ничего кроме ужаса у меня не вызывал. Я не скрываю, что я был не подарком. Был достаточно взбалмошным, но это не повод для взрослых травить меня. Они не хотели найти ко мне подход, они хотели меня именно загнобить. Сначала они третировали меня, потом доводили до слез мою маму. Они говорили ей в глаза, что меня только могила исправит, что я неуправляемый ребенок, что я чмо и во мне отсутствуют всякие человеческие качества. У мамы после таких слов были нервные срывы. Я могу сказать, что это было групповое моральное насилие. На нашей стороне был только один педагог – Татьяна Олеговна. Она понимала, какой там происходит беспредел. Мы ушли из той школы, потому что было уже невозможно. Педагоги прямым текстом сказали, что они либо ставят двойки и оставляют на второй год, потому что ваш сын бездарный, либо мы поставим тройки, но вы перейдете в другую школу. Директор там был беспомощный, вялый мужчина. Он находился под гнетом женщин-церберов, которые всячески дристали ему в уши и навязывали свою точку зрению. Меня называли балластом, который им не нужен. И слава богу, что я был не так достоин этой светской обители, бог знает, что бы по итогу вообще вышло, хотя, вполне возможно, могу предположить – задроченный жизнью ребенок, боящийся поднять голову и лишний раз пукнуть без спроса, что может быть хуже?

С папой мы, как вы уже поняли, не жили вместе. Он в свою очередь не приходил в школу, потому что у него не было времени с кем-то «базарить»: он говорил решайте вот такие проблемы сами, я готов помогать материально. И я в свою очередь его понимаю: зачем взрослому занятому человеку тратить время на разговоры с учителями. Что такого мог сказать папа, если у мамы не получалось нормально поговорить и прийти к консенсусу? Ну, не придет же он к ним с ножом, не скажет же «слышите, суки, блядь?». Такого же не будет, правильно? Мама сама пыталась разрулить, но это был не тот случай. Слава богу, мы ушли из этой школы. Кстати, многие мои одноклассники из первой школы не доучились до конца: кого-то выгнали, кого-то также заставили уйти. И в принципе в тот год столько человек ушло, что было расформировано 2 класса. Это не школа, которая учит жизни, это школа, которая избавляется от неугодных им детей. Они хотят видеть только умненьких, тихих и хороших. Как вы понимаете, таких детей – раз, два и обчелся. При том, что я бы не сказал, что те мои одноклассники какие-то моральные уроды. У нас с ними были хорошие отношения, с некоторыми я до сих пор переписываюсь. У нас была своя тусовка – Лиза, Маша, Лаки и я. Мы отлично общались, все были предельно милыми, не было никакого порицания с их стороны. Мне было очень комфортно в этой школе, и я бы не ушел, если бы не учителя.

Почти весь шестой класс я пропустил. У меня начался хронический артрит на фоне перенесенного гриппа. И могу вам сказать, что ни в коем случае не переносите никакие болезни на ногах, осложнения могут пойти абсолютно на разные части тела. Вот у меня, например, слабые кости, и в результате я «заработал» артрит. При чем мы долго не знали, что у меня. Мы сдавали анализы: никакого гриппа нет, ОРВИ тоже, лишь температура повышена. После того, как мне поставили диагноз – ювенильный артрит, – меня положили в детскую больницу Святой Марии Магдалины. При чем отправили меня туда насильно, потому что болезнь адски прогрессировала. Дошло до того, что у меня раздулась рука, постоянно была температура и ломили все кости. Помню, что моего врача звали Николай Владимирович Слизовский. Я очень благодарен ему. В больнице я пролежал около двух-трех месяцев. Меня там кормили таблетками, в том числе и гормональными препаратами. В результате я набирал вес, как девочка после расставания с очень плохим мальчиком. Но этого никто не видел, потому что в школу же я не ходил. Потом меня отправили в реабилитационный центр в Зеленогорске. И там я жил еще два-три месяца. Меня даже отправили в местную школу, где я, кстати, был отличником. Там преподавали для детей разного уровня. Программа была совсем слабая, поэтому по всем предметам у меня были «пятерки». И это, несмотря на мое похуистическое отношение к учебе. После больницы и санатория я вышел здоровым во всех смыслах – я набрал почти сорок килограммов. И это меня не смущало – я продолжал жрать и жиреть. Дошел до 99 килограммов. В таком теле жил довольно долго. В моих школах никогда не было шейминга из-за лишнего веса, но я знаю, что такое встречается. Могу посоветовать всем не искать в себе изъянов и минусов. Нужно искать свои положительные стороны и подсвечивать именно их. В чем прикол: если вы сами не считаете свой лишний вес минусом, а скорее даже делаете из него плюс, то и остальные люди начинают так думать. Я всегда вел себя так, как будто я такой же поджарый ребенок, как и остальные. В итоге меня никто никогда не гнобил за вес, поэтому я похудел только пару лет назад, когда сам захотел, скорее даже не захотел, а была нужда. Меня тогда постепенно начали замечать и приглашать на съемки. Я очень быстро понял, что фотографы не мои родственники, не братья, не сватья, по факту – никто, и им в принципе поебать, как я получаюсь на снимках. Они сделали свою работу, пошли домой, чуть-чуть отретушировали фотки и все. Я вижу результат и понимаю, что мне не нравится. Мой лишний вес мешал мне носить красивые вещи, которые я очень люблю. Я перестал жрать. Сидел на кофе и сигаретах. А еще мучил свой организм алкогольными диетами. Вот это я точно никому не советую. Просто пил на пустой желудок. Организм тратил последние силы, чтобы вывести алкоголь. Меньше чем за год я скинул 19 с чем-то килограммов, остальные 11 кг добил уже по ходу дела, за оставшиеся полгода. У меня в принципе крепкое здоровье, но все равно после такого эксперимента есть последствия. Например, появилась межпозвоночная грыжа, даже три. Как мне объяснили, это из-за того, что я слишком быстро похудел, кости стали друг на друга накладываться и не успев формироваться начались изменения. Мой рост – 187 сантиметров, и организм просто не успел перестроиться. Ко мне опять на время вернулся артрит, слава богу уснул, у нас с ним все сложно, как с бывшими, которые то уходят, то возвращаются, некие абьюзивные отношения с просветлениями. У меня стали слоиться ногти, опало лицо и в целом самочувствие было так себе. И это мне еще повезло, бывают куда более сильные последствия. После резкого похудения у некоторых начинается гастрит, появляются проблемы с печенью и сердцем. Согласитесь, слишком высокая цена за стройные ноги. Я считаю, что полнота – это не приговор. Можно легко похудеть, если изучить вопрос. Часто человек набирает лишний вес, потому что не может заткнуть свою хлеборезку. И тут, думаю, понятно, как нужно действовать, чтобы скинуть пару килограммов. Вторая причина – гормональный сбой. В этом случае ожирение сложно лечить. Именно поэтому я всем рекомендую хотя бы раз в год проверять работу щитовидной железы. Она синтезирует гормоны, которые влияют на метаболизм. И на наше настроение в целом, особенно у девочек, девушек, женщин, это очень важная составляющая, хотя, казалось бы, какая-то маленькая хуятинка, а она вон че творит!

Всего я учился в трех школах. После болезни я ушел из 209-й и перешел в 376-ю. Обычную, государственную. Никогда не учился в частных школах по той причине, что мои родители были убеждены, что в таких учебных заведениях сплошная наркомания, беспредел и распутство. Конечно, мы выбирали непростые государственные школы, а те, что в определенном списке, на определенном счету.

376-я школа оказалась самой обычной, выполняя роль некого перевалочного пункта. Там, возможно, были и хорошие дети, но они были крайне озлобленные и пытались меня всячески защемить. Большинство из не совсем благополучных семей. Дошло до того, что им на уроках показывали фильм «Чучело» с Кристиной Орбакайте, дабы от меня наконец отъебались. Так учителя хотели их чему-то научить. А мне разрешили не приходить в этот день в школу. Никак это на них не повлияло. Апогеем стало то, что одноклассники пытались засунуть мою руку в станок для пилки дерева. Еще бы немного, и я стал бы калекой. Мама тогда сказала папе: «Ром, если мы сейчас ничего не делаем, то из ребенка получится хуй пойми что». Я был абсолютно не из среды моих одноклассников – у меня не было родителей-алкоголиков или абьюзеров, я не рос в неблагополучной среде. К тому времени у меня было в целом все, и возможно здесь проскальзывает детская агрессия на фоне зависти, плюс не совсем стандартное поведение. Я достаточно тепличный ребенок, абсолютно не привыкший к тому, что творилось в той школе. Та атмосфера была для меня дикой. При этом они не словесно издевались надо мной, не было каких-то слов типа «пидор», там было именно физическое насилие. Они видели во мне более слабого человека и всячески пытались быть выше, самоутвердиться за счет слабого человека. Я пришел в новый коллектив, там был 31 человек. Я новенький, никого не знаю, они видят, что я стесняюсь… Наверное, по ощущениям это как на зону прийти. Вот то же самое. Влияют все факторы: с какой ноги зайдешь, как себя поставишь. На тот момент у меня не было понимания вот этих вот серьезных условий. Я пришел из тепличной среды и вел себя, как обычно, чем вызывал у них агрессию. Плюс у меня было манерное поведение. В результате не было оскорблений или бойкота, а было именно физическое насилие. Я до сих пор в шоке с того, что на уроке труда они толпой пытались засунуть мою руку в станок. До сих пор в красках это помню. И мне до сих пор не по себе, что дети в принципе могут быть такими жестокими. Сейчас также это все продолжается – в этом возрасте они самоутверждаются и идут по жизни только за счет других, потому что мозгов на что-либо другое нет. Примитивное воспитание «силой», исключающее дипломатичные подходы. Поэтому дети либо показывают, что в их семье есть деньги, либо демонстрируют свою силу. Если у тебя есть богатые родители, тебя не трогают, потому что никто не хочет проблем. Если ты сильный, то тебя не трогают, потому что знают, что ты можешь дать сдачи. Иного не дано. Выживают либо так, либо так. Умом там особо никто не выебывается. Более того – ум там особо не в почете. Это относится к пацанам, потому что девочки во всех моих школах были нормальными. В том числе и в этой. Человечность и адекватность благо сопутствовали мне всегда. Они меня под свое крыло и взяли. Могли сказать: «Не надо ничего делать, долбоебы!». И все в таком ключе. С одной из девочек из той школы мы до сих пор общаемся. Иногда пересекаемся на мероприятиях и вспоминаем старых одноклассников, путного из них особо ничего не вышло. Кстати, она тоже не любит тот период в школе. Видимо, у нее там были свои какие-то больные моменты.

В той школе я выглядел максимально обычно. У меня была прическа «горшок». Мой костюм всегда был идеально выглажен, а рубашки накрахмалены. У меня был жесткий дресс-код. Собственно, именно это повлияло на мою дальнейшую жизнь и мой выбор образа. Теперь у меня всегда на выход – пиджак, рубашка, брюки или легенсы, украшения. Я всегда в классике. Мне очень трудно поменять свой стиль, я уже не вижу себя в другом. Нам, как в школе дали, так мы и поехали. Форма в прямом смысле формирует.

С 8-го класса я уже учился в школе 207. Она находится на Невском проспекте, 100. Это школа с углубленным изучением английского языка. Мне повезло – там за меня взялись и довели до 11-го класса. Не сказать, что я сразу стал паинькой. Там педагогический состав, конечно, гораздо более сильный, чем во всех предыдущих. Учителя говорили мне: «Леш, все понимаем. Давай разберемся, что не так». Конечно, у меня тогда был юношеский максимализм. Мне было похуй, просто хотелось выражать свое мнение, по любому поводу, даже если его не было. Мне хотелось им что-то доказать, показывать свое превосходство в чем-то. Правда, в чем – вообще не понятно. Мне слово, я в ответ – десять. Сейчас я понимаю, что это все неправильно. Но на тот момент, мне, разумеется, так не казалось. Например, когда учительница спрашивала, для чего я пришел на урок, я отвечал в стиле: «Может, для того, чтобы поесть яичницу?». Не знаю, к чему была эта дерзость. Наверное, мне просто хотелось самоутвердиться, и опять же, посмотрите, проведите аналогию, САМОУТВЕРДИТЬСЯ, на ком? Правильно, на более слабых людях, показав свой авторитет и в надежде закрепиться… Принцип жизни моей предыдущей школы, перенятый мной для новой. Там это делали за счет слабых. Вот и я так стал поступать. В моем случае «слабыми» стали мои учителя. По сути я просто отыгрывался на них. Да, я смешил весь класс своими высказываниями, но при этом очень сильно унижал учителей. Это длилось где-то до 9-го класса. Потом я успокоился и понял, что так нельзя себя вести: лучше дружить, чем враждовать. До сих пор благодарен Ольге Ивановне Щеголевой, которая, можно сказать, тянула меня. У меня была совершеннейшая отрешенность. Я всегда говорил, что мне не понадобится ни алгебра, ни геометрия и я ебал все это в рот. Мне надоело, что даже после перехода в профильный гуманитарный класс я все равно учу математику. Я считал, что это абсурд и нарушение моих прав (считаю так до сих пор, смеюсь, конечно, но, ребят, сдачу меня и в начальной школе считать научили). Слава богу, я доучился.

Я с удовольствием ходил только на литературу. В первой школе (209) нам преподавала Татьяна Олеговна. Она умела донести информацию, выслушать мнение учеников и всегда рассматривала персонажей со всех сторон. К сожалению, в 207-й школе мне предмет не зашел. Такое впечатление, что ко мне не прислушивались, иногда даже высмеивали мои высказывания о героях или произведениях. Меня это стало разочаровывать и в итоге я и литературу отодвинул на второй план. Хотя в принципе мне изначально нравились почти все гуманитарные предметы. Я и писать любил красивенько, все подчеркивать, в общем, как я говорю, мечта каллиграфа.

Если рассматривать мои предпочтения в литературе уже на более взрослый период, я стал любить читать только научные факты и научную литературу. Мне интересно только то, что может пригодиться в жизни. В стиле: при какой температуре закипает вода. Все остальное не люблю. Чужие фантазии я не читаю. Я и так могу себе сам напридумывать кучу всего. Мне не интересно представлять то, что выдумал и написал другой человек. Возможно, это как-то развивает, но не мое. Я вот могу посмотреть фильм, снятый по какой-то известной книге. Это для меня будет гораздо более запоминающимся моментом, чем переворачивание страниц. Я начитался. С меня хватит. «Война и мир» отбила вообще все дальнейшее желание погружаться в литературные дебри того времени, да и в целом устаревшая, классическая литература с неактуальными взглядами на ситуации, которые не помогают, а лишь отнимают время – увольте.

Еще, как не странно, мне нравился английский язык, хоть отношения у нас с ним были как с гандонами – натяженные. Но эти отношения распространялись лишь на предмет, но не на преподавателя, которую вспоминаю по сей день, – Бурштейн Ольга Ефимовна. Мне она нравилась, как человек. Она была такой, знаете, леди. На губах всегда была идеальная красная помада, слегка томный взгляд. Маленькие, аккуратные очки. Она была такой женщиной-вамп. Очень интересно себя вела, много путешествовала и умела заинтересовать манерой повествования, а также тем, что повидала, а повидала она полмира. Я ее прямо заслушивался. Было видно, что она занимается любимым делом. Как я понимаю, она была замужем за обеспеченным мужчиной, который занимался космонавтикой (но это ходили такие слухи, настроение сплетничать). И ее истории часто начинались так: «Когда я была в Лондоне…» или «Когда я была в Америке…». С ней мы не только учили английский, но и узнавали больше о мире, о тех, кто разговаривает на этом языке.

В 207-й школе был также и крайне забавный, скорее идиотский случай. В один прекрасный день моя одноклассница Даша зачем-то сказала, что я ударил ее головой об стену. Этого не было от слова «совсем», и дальше начинается вкус. Меня решают переводить в другой класс, сейчас мне уже кажется, что это некая спланированная акция была со стороны педагогического состава, поскольку со мной не справлялись, а класс был довольно шумный. Странно, что меня перевели из класса «В», где были в основном распиздяи, в «Б», где были умные. Там дети с математическим складом ума. Для меня это был ужас, я не понимал, как мне там учиться. Там были такие правильные, хорошие детки. Я был в полном разочаровании, но потом понял, что мне повезло, что был такой класс. Я их всех полюбил, да и до сих пор вспоминаю отдельных персон. В итоге в старших классах я общался и с «Б», и с «В». Сначала со старыми одноклассниками стоял на переменке, а потом уже нашел друзей и в «Б». В итоге прямо сросся с новым классом. У нас была очень хорошая классная руководительница. Она была как мать для всего класса, объединяла и помогала во всех вопросах.

Помню там же я в первый и последний раз пошел к психологу. Нужно было обсудить мое поведение на уроках, была такая рыженькая, неприятная дама, сразу видно – «любила хавать на крысу», иначе не назвать. Хочу, чтобы ей было стыдно по сей день, если она это читает, имя, так и быть, с фамилией твоей указывать не буду, как и обращаться на «Вы», не заслуживаешь, короче, позорить тебя не буду, не ссы, хотя очень хочется, так вот некомпетентность ее заключалась в том, что весь наш разговор передала учителям, нарушив этику и кодекс, не имея права этого делать. Надеюсь, она там больше не работает, а если и работает, передайте пламенный привет и знайте, что играет на два фронта. Моя мама этого ей не простила и на родительском собрании подняла вопрос об отстранении психолога из-за нарушения этического кодекса, но вопрос замялся, да и бог судья! Очень хочется поставить три миллиона скобочек, типа смайликов, но делать этого, мы, конечно, не будем.

Скажу прямо, доставлял я проблем изрядно, что семье, что другим. Несмотря на то, что у меня никогда не было желания вызывать чей-то интерес к себе. Просто я изначально нестандартный ребенок. С мышлением, слегка выходящим за установленные рамки обществом. Мне хотелось тупо сломать ту систему, в которой я был, а именно: этот классический внешний вид, некое раздражающее осуждение, что ли. До школы меня одевала мама. Она давала мне вещи, я их надевал и не задавал никаких вопросов. В школе меня, получается, одевала школа. Сама эта система. Обязательные пиджаки, костюмы и так далее. Выходит, у меня очень долго не было возможности делать выбор. К концу 9-го класса меня начало подзадалбывать, что я не могу самовыражаться. Я хотел ярко одеваться, мне надоели эти тусклые краски. Меня это конкретно достало до трясучки. Сначала я стал разбавлять свой внешний вид более яркими рубашками. И то мне сразу начали говорить: «Леша, в рубашке цвета фуксия у нас ходить нельзя». На что я возражал, ведь у меня был темный синий пиджак, который отлично сочетался. Почему нельзя, если хорошо смотрится? Еще были вопросы из-за моих пиджаков в полоску и клетку. А я же по сути был одет в классику. Ну, не приебаться же, а они все равно цеплялись. Потом я уже понял, какие вещи выбирать, чтобы для них это была «нормальная классика», и дальше одевался, как хотел. Постепенно начал вводить в свой гардероб и уже откровенно яркие пиджаки и даже вульгарные рубашки. Вот это все дальше и пошло со мной по жизни. Мне всегда нравился классический стиль или ретро. На мой взгляд, я в таком ключе и сейчас одеваюсь.

За мой внешний вид меня прессовал по сути только папа. Он без конца говорил: «Я не хочу, чтобы мой сын так выглядел!». Он постоянно звонил маме и говорил, что это позор. Мог не давать деньги и говорить: «Вот, когда Леша нормально подстрижется, тогда и дам!». Мама очень сильно переживала из-за этого, но никогда мне не передавала слова отца. Она делала все грамотно, чтобы я не чувствовал себя каким-то ущемленным. Часто, когда папа звонил, она уходила в ванну, чтобы я ничего не знал, а я стоял у двери и подслушивал. Она нервничала, переживала, ругалась, плакала. Это оставило отпечаток. Я помню, когда мне было 13 лет, я пошел на вечеринку в пиджаке и рубашке, но без штанов. До сих пор нравится такой лук. Папа увидел фотографию с той тусы и настолько был ошарашен, что на следующий день приехал с водителем к моей школе. Он потребовал выйти ко входу прямо во время уроков. Тогда я понял, что все – «ситуасион» не очень. Я вышел. Он показал мне снимок, спросил, что это такое и как ему это понимать. Я объяснил. Он потребовал удалить подобные снимки. Позже я заблокировал в Инстаграме папу, всех его друзей и всю свою семью. Они узнали, что у меня есть аккаунт, когда у меня уже было около 15 тысяч подписчиков. Там их ждала такая светская леди «с сюрпризом». Папа был в ахуе, что я не только одеваюсь «ненормально», но еще и губы крашу. Он долго просил удалить аккаунт и не позорить семью. Я отказывался это даже обсуждать. Для его друзей я был и до сих пор остаюсь пиздецом. Для них такой ребенок, как я, – горе. Сейчас папа может позвонить, сказать, что листал мою страничку, что-то видел, но уже все на доброй волне. Недавно он сказал, что гордится мной. Ну, а почему не гордиться таким сыном? Я помогаю маме, на героине не сижу, все у меня в целом нормально, не насильник, не убийца, гадостей никому не делаю и не желаю тем более, хотя человек токсичный. Мне всю жизнь было похуй, что обо мне подумают другие, в том числе родители. Я эгоист, который живет только для себя, но не забывает и о других, эти качества чувственности и холодности борются между собой, но не могут прийти к общему знаменателю, как-то моя вторая половинка сказала мне одну очень интересную фразу: «Леш, ты никого не любишь, ты лишь позволяешь любить себя». Для меня это была такая жесткая фраза, прямо удар под дых, вроде ничего такого, но вот яркий показатель того, как словом можно убить.

Раньше наши с папой проблемы в основном были из-за того, что он не понимал моего внешнего вида. Теперь я понимаю, что родителей нужно постепенно готовить к тому, что ты хочешь выглядеть нестандартно. Нельзя подходить в полностью новом образе и говорить: «Мама, теперь я буду выглядеть так!». Это травма для людей, воспитанных в Совке. В некоторых случаях они могут и отказаться от ребенка, который не оправдал их ожиданий. Родителей нужно подготавливать к будущим переменам, постепенно. Да, сначала они поругают тебя, что ты выбрал слишком женственную или слишком мальчиковую одежду. Раз поругают, два поругают, потом привыкнут. Затем они заметят, что ты красишься, и начнут задавать вопросы. Вероятно, проведут серьезную беседу, но в итоге свыкнуться и с этим. Если они все же будут требовать «выглядеть, как все», то придется прислушаться. Ровно до того момента, пока ты не перестанешь от них зависеть. Как только начнешь сам себя обеспечивать, ты имеешь полное право делать то, что ты хочешь. Правда, нужно быть аккуратным, чтобы не потерять связь с родителями. Стоит все же найти нужные слова, чтобы вы друг друга поняли. Не будьте категоричными, оставьте свою категоричность и колкость на совсем крайний случай. Я думаю, наши с папой отношения наладились, когда он понял, что по факту вреда мой внешний вид не несет, что отказаться от меня тоже глупость. Тем более, на мою удачу, потом у него появились еще дети и он переключился на их воспитание. Я кстати, и в отличных отношениях и с его второй женой. Она никогда не препятствовала нашему с папой общению. Она мне как вторая мать. С моими сводными братьями и сестрами мы тоже созваниваемся, видимся, но не так часто, как хотелось бы по причине моих постоянных дел, пьянок, гулянок.

Если рассматривать более детальную сторону конфликта «отцов и детей» на моем примере, вы сможете провести аналогию с собой и почему так. Все просто: мой папа – спортсмен – у него пояс по дзюдо. Он всю жизнь занимался спортом и хотел, чтобы я пошел по его стопам. Хотел, чтобы я не был «плюшкой» и тоже чем-то занимался. В итоге он отдавал меня и на плавание, и на теннис, и на дзюдо. Боевыми искусствами я позанимался ровно год и бросил. Он хотел привить привычку заниматься спортом, но мне это все претило, ведь чаще всего родители хотят воплотить в ребенке ту мечту, которая не осуществилась в их случае. Но мне все это попросту было не интересно, а я тот человек, который не занимается тем, что ему не интересно. В итоге наши с ним отношения стали развиваться в худшую сторону. У нас были примерно такие диалоги. Я ему: «Мне это не интересно!». Он мне: «А что тебе интересно?! Тебе ничего не интересно». Он считал, что нельзя просто расти, ходить в школу, гулять с друзьями и отдыхать. Он этого не понимал, потому что его самого в детстве пичкали этими кружками ебучими, категории «что-нибудь потом пригодится». Я думаю, ему тогда самому было не интересно. Так вот, возвращаясь к вышесказанному, существует такое мнение, что родитель вкладывает в своего ребенка все то, что недодали, или же то, кем бы он хотел быть, но не получилось. То есть, если ты не занимался в кружках, то твой ребенок обязательно должен в них заниматься. Лозунг в стиле: «Я отдам тебя на все секции мира, лишь бы у тебя не было свободного времени!». Или если ты не стал известным теннисистом по причине собственного распиздяйства, то твой ребенок точно должен им стать, таким образом воплотив свою детскую мечту, и не так важно, подходит ли ребенку это или нет, опять же родительский эгоизм, по вине которого дети вырастают, добиваясь тех целей, которых не хотели, страдая от чувства неполноценности и даже иногда заканчивая жизнь суицидом. Вспомните случаи, когда были и деньги, и все что хочешь, а потом бац и такая новость, и никто не понимает «как? Почему? Все же было!» А все потому… Поэтому не надо пытаться в вашем ребенке воплощать свои тайные фантазии. К слову, в 7 лет меня даже отдавали в балетную школу в Аничковом дворце. Там я должен был научиться танцевать танго. Помню, у меня были черные и белые чешки. Это все что я помню, поскольку данная «забавность» продлилась ровно неделю, после чего была выслана в забытый ящик.

Далее после всех предыдущих хождений по мукам с 10 до 13 лет я профессионально занимался плаванием. Для меня это была рутина – нужно было бесконечно ходить в одно и то же место, переодеваться, плавать, потом обратно одеваться, сушиться и ехать обратно, причем толпиться с мальчиками и мужиками разных мастей и калибров, проталкиваясь сквозь этот раздевалочный ад. В итоге я сказал: «Закончим с плаванием тоже, это невыносимая жизнь!». Плюс мне тяжело было совмещать занятия со школой. Возможно, я бы и продолжал все эти кружки, но у меня началось тотальное непонимание предметов, как и тотальное непонимание жизни. Не было такого, чтобы я хотел получать хорошие оценки, стремился к красному диплому и золотой медали. Но родители хотели, чтобы я доучился до конца. А если хотели, нужно было настроиться на что-то одно, не распыляясь, хорошо что я умел донести свою мысль. Помните, о чем мы говорили в мой период детского сада? Лучше, чем ВЫ, вашу позицию никто не отстоит. Сначала со мной начала заниматься бабушка, потом мама. В итоге в моей жизни вместо кружков появились репетиторы.

Но выходные-то для всех оставались выходными, верно? Я приезжал по классике к папе, ездил на подаренном мне мопеде по окрестностям без дела (в 14 лет мне казалось это топовым занятием), и мы познакомились с соседским мальчиком Даней, который занимался картингами, следующей моей эпопеей были, как вы уже поняли, картинги (багги). Я гонял на багги, которая предназначена для езды по бездорожью. Мне нравилось чувствовать машину, это ощущение бездорожья, да я и до сих пор погонять люблю. За короткий период времени я смог попасть на соревнования юношеской сборной и занять первое место. На меня возлагали большие надежды. Да я и сам на себя возлагал много чего, потому что, пожалуй, это единственное, что мне действительно понравилось за долгое время, но, к сожалению, на следующих соревнованиях во время одного из заездов я перевернулся. Порядка 10 минут я лежал и не мог выбраться из-под машины. Я чувствовал, что она уже начала дымиться. Я плакал, кричал и звал на помощь… Потом, когда все приехали, заметили, что меня нет. Побежали спасать. Кстати, я знал, что перевернусь. Перед заездом мы вытягивали из шапки номера машин. Мне попалась самая говняная, разбалансированная тачка. Вообще неудивительно, что я перевернулся. После этого случая я прекратил заниматься картингом. У меня теперь панический страх – боюсь не только этих машинок, из которых невозможно самостоятельно выбраться, но и замкнутых пространств. Зато благодаря картингу я потом легко сдал на права и сейчас без проблем вожу машину. Переходя к более взрослому периоду моей жизни, период «отрочества», если его можно так назвать, а именно шестнадцатилетние, некий переход между ребенком и уже взрослым и, пожалуй, единственная дата, которую я сознательно отметил (первый и последний раз для меня это была отправная точка от пункта беззаботности в пункт постоянного пиздеца со взрослыми проблемами), скача ресторан, а потом был пати-бас. Такой, знаете, банальный, классический, слизанный «sweet sixteen» из программы по MTV, вот только тачку, как в Америке, мне не подарили. Этот безумный пати-бас возил нас по городу, мы пили и танцевали. Все были в охуенезе. А потом еще пошли в стриптиз-клуб. Потом еще куда то… Нас тогда везде пускали, при том, что в 16 из-за лишнего веса я выглядел лет на 12. Обожаю. Вообще, причина, по которой я не праздную свои дни рождения не какая-то тайная, я просто не понимаю, что прикольного в том, что ты на еще один год ближе «из пизды в могилу», ну честно, что в этом такого прекрасного? Короче отставим размышления, пусть каждый останется при своем мнении. Это был последний раз, когда я отмечал, возможно, юбилей еще, как рубеж того, что впереди меня ждут уже не взрослые, а старческие проблемы с артрозами, пенсионными отчислениями и т. д. До этого (совсем маленьким) я собирал гостей в ресторане, которым совладел мой дедушка. А в 90-е он параллельно занимался «Баскин Роббинс», поэтому свои дни рождения в начальных классах я отмечал там. Я тогда мог прийти в любое кафе этой сети и взять себе бесплатно мое любимое фисташковое мороженое. Мне туда добавляли всяких медвежат желейных, орешек, все это заправлялось огромным количеством какого-то вишневого сиропа. Он был слегка алкогольным, как мне казалось, я тогда уже полюбил его за бухло, алкоголизм прокладывал дорожку с детства. А сверху это все поливали воздушным кремом, плюс посыпочка. Еб твою мать! Три миллиона калорий в маленькой баночке. Иногда в день я съедал по 3–4 таких штуки и считал, что это норма. Это сейчас за банку мороженого «Баскин Роббинс» просят 700 рублей. Охуели. Верните мое детство, рыдаю. Но слезами горю не поможешь и годы играют не в нашу пользу, соответственно отыграв свои последние дни рождения с халявным мороженым, изрядно наев жопку, а также отгуляв «свит сикстин», наконец настало время выпускного.

Разумеется, ожидать чего-то феерического в довольно скрупулезном школьном мире вам не стоит, я пришел в белой рубашке, черных брюках и черно-белом кардигане. На лице у меня были только тональник и помада. Вообще мой выпускной был абсолютно пьяным и безбожным. Это был 2013 год. Все отрывались, как могли, потому что понимали, что больше ни с кем не увидятся. Мне даже директор сказал, что я слишком много пью. Я ответил: «Может, поставите мне двойку в журнал? Или просто исключите? Хотя нет, я же уже не учусь». Кстати, в качестве флирта возьмите на вооружение.

Вообще, тогда все учителя открылись с другой стороны. Те, которых я считал кончеными душнилами, после перекура показались мне абсолютно нормальными людьми. Эти учителя не преподавали у нас, и о них ходили по школе всякие слухи, так что я не мог проверить раньше. А тут сигаретка, одна, другая… И базар сам себе подкидывал дровишек в огонь, разговорились со всеми, до сих пор приятно вспоминать, все-таки алкоголь сближает. Курить я, кстати, начал еще в 13 лет. У нас была традиция с друзьями: мы курили в арке у концертного зала «Колизей», который потом закрывали миллионы раз, потом там была секта, потом вовсе снесли, короче мы пережили маленькую эпоху одного обоссанного здания, брали пачку и ловили «приходы» – ждали, когда закружится голова. От этого мы а-ля кайфовали и потом спокойно шли на урок. Иногда у нас даже получалось сбегать на перемене – говорили, что мама передала какую-то записку. Потом делали свое дело и возвращались уже прокуренными. Я тогда дружил с девочками – Леной, Ксюшей и Верой. Мы разговаривали на одном языке, нам было легко и комфортно. Мне казалось, что мальчики глупее меня и разговаривают на одни и те же темы. Как вы поняли, я человек, не увлекающийся спортом, поэтому я не мог слушать о том, кто забил гол или отдал хорошую передачу. Мне это было абсолютно не интересно. Это сейчас у меня смешанная компания, а тогда – только девочки.

Кстати, могу вам сказать, дорогие переживающие, что по своим наблюдениям мы формируем свой круг общения до 20 лет. Потом с каждым годом нам все сложнее впускать в нашу жизнь новых людей, тяжелее раскрываться, поэтому обычно самые близкие друзья это те, которые приобретены до 20, но, разумеется, не всегда. Расставаться со старыми приятелями приходится. И это чаще всего неизбежно, как бы грустно ни звучало, потому что с кем-то больше нет общих тем, кто-то уходит в семью, кого-то ты уже считаешь долбоебом, который просто просирает свою жизнь и расходится с тобой во взглядах. Вообще если взять понятие «общения» и поставить его на чашу весов, то все мы общаемся друг с другом из-за выгоды, нет, не только материальной, но и человеческой. Сейчас для вас это прозвучит дико, но послушайте интересную мысль. Мы, сами того не понимая, выбираем себе людей с теми качествами, которые отсутствуют в нас. Мы ищем в других те качества, которых нам самим не хватает. Так не только в дружбе, так и в любви. В паре один должен дополнять другого. Иначе никак. Конечно, есть и меркантильная сторона медали, в стремлении быть успешными люди стараются общаться только с успешными или денежно подкованными. Это легко объяснить: у тех людей жизнь, о которой ты мечтаешь, ты проецируешь ее на себя, перенимая повадки и поведенческие качества. И где-то на подсознательном уровне ты думаешь, что ты сможешь узнать их секрет. И это близко к правде, ведь ты будешь перенимать их стиль решения вопросов. Ты также сможешь обзавестись их связями и знакомствами. В итоге и сам можешь стать успешным. Наше окружение – это по сути мы сами. Если ты быдло или алкаш, вряд ли твоими друзьями станут люди из театрального общества. Чувствуете разницу?

Касательного моего круга на тот момент, который я достаточно быстро сменил из-за расхождений во взглядах, то мы были просто оторвы из хороших семей, которые любили разгульную жизнь уже с малых лет, не считая это чем-то зазорным, хотя и могли бы… По клубам мы начали ходить с 13 лет. Меня всегда пускали без проблем, за что спасибо. У нас была такая компания околомодных малолеток (по крайней мере, мне так казалось, разумеется, это все так выглядело лишь в моей голове). И ох как мы зажигали, улицы Лиговского проспекта и думской улицы просто пребывали в шоке, сейчас вспоминаю, и аж страшно, как нам вообще было не страшно…

В детстве я хотел стать дизайнером-модельером. С 10 до 11 лет рисовал разные платья, костюмы, блузки, представляя, как это будет идти по подиуму, цветы, овации. Представлял, какой будет моя коллекция одежды… Но все застопорилось из-за того, что я как не умел, так и не умею рисовать. Наверное, мне надо было пойти в Муху (Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А.Л. Штиглица – Ред.), но я считаю, что этому невозможно научиться: либо дано, либо нет. Это абстрактное мышление, это как знаете, правой пытаться учиться писать левой рукой: получиться – получится, но не так хорошо, как правой, вопрос, тогда зачем?

Высшее образование я пошел получать в Санкт-Петербургский государственный экономический университет. Этого очень хотели мои родители. Конечно, они сразу обозначали, что все оплатят, за свои деньги я бы никогда не пошел учиться. Я выбрал кафедру коммуникационных технологий и связей с общественностью, ну как выбрал, это было первое попавшееся. У меня была отличная группа РС1301 и такие же добрые, понимающие преподаватели, которые понимали, что мне ничего не пригодится, и я здесь случайно, поэтому не доставали меня всякими нудностями, но не скрою, попотеть мне приходилось! В университете у меня не было таких проблем с учебой, как в школе. Я оставался разгильдяем, но всегда сдавал сессию. Первый семестр я и вовсе закончил без троек. Дальше, если у меня что-то не получалось, мне помогали мои одногруппники. У нас была мощная четверка – я, Лиза, Саша и Марина. Я тогда жестко тусовался – у меня были вечеринка на вечеринке. Самостоятельно не мог вникнуть в программу, и девочки мне быстро что-то объясняли. Да, и ходил я на пары нерегулярно. Сдавал все в последний момент. Мои подписчики рассказывают, что заведующий кафедрой Кривоносов Алексей Дмитриевич до сих пор вспоминает меня добрым словом, говоря, что я был выдающимся распиздяем, но помнят – значит любят, что взаимно! Диплом я написал за 3–4 дня в поте лица, объемом на 96 страниц, чего никому не советую делать никогда! У меня была тема, которую я абсолютно не понимал, поэтому накатал какую-то несусветную хуйню. Разумеется, у меня не было времени советоваться с моим научным руководителем, поскольку стакан сам себя не выпьет. Когда я пришел защищать диплом, комиссия сказала, что я выбрал тему, которая не относится к моей кафедре, точнее, она относится, но раскрыта в стиле «слышу звон, но не знаю, где он». Я уговорил всех дать пару минут, сделал на коленке какую-то подходящую презентацию и начал вещать. В итоге мне поставили тройку. И слава богу, что так. Свой диплом я до сих пор не забрал. Он уже три года лежит где-то в архивах. Я все никак не доеду, но интересно посмотреть, хоть как он выглядит. Понюхать его запах, свежей, напечатанной бумаги, скажем так.