Глава 9

Комнату мне и в самом деле выдали. Небольшую, больше похожую на пенал, но все-таки комнату. Кровать, тумбочка, стул. Стены из крашеных досок, пол тоже крашеные доски. Видимо комната для слуг, или слуг гостей, которые заночевали в доме. Но на мое нынешнее положение — прямо-таки роскошь, номер в отеле.

Этой ночью я уже спал один, отгородившись дверью от остального мира. Хотя честно сказать, отгораживание это совершенно условно — на двери тупо не имелось запора, и в комнату без малейших затруднений мог войти кто угодно, начиная с кухарки, и заканчивая самим хозяином дома.

Почему слуги не могут запираться в комнате? Так они по своему месту в этой жизни в основном мало чем отличаются от рабов. Кто-нибудь скажет, что раб не получает денег за свой труд, а слуга получает? И раба можно как угодно мучить и убивать? А слугу нельзя? Так это скажет только глупый человек. А я-то помню еще из истории древнего Рима — рабы могли даже открыть собственную мастерскую, начать свое дело — само собой, по разрешению хозяина и с отчислением ему доли прибыли. Могли выкупиться из рабства, если заработают для того достаточную сумму. И более того — доверенным рабам позволяли даже охранять своих хозяев! Единственное, вооруженный раб не имел права сам по себе бродить в общественных местах — только если рядом был его хозяин.

А еще — закон ограничивал права хозяев на издевательства и пытки над рабами. Все равно как современные мне законы якобы ограждают животных от действий злых людей.

Слуга имеет лишь одно преимущество перед рабами — он может покинуть своего хозяина и найти нового, по своему желанию. И никто не будет его травить собаками за то, что он покинул прежнего работодателя. Ну…теоретически не будет. На самом же деле, как всем и всегда известно — богатые всегда правы. Если он убьет своего слугу, то вскорости выяснится, что коварный слуга сам напал на хозяина и бился головой о его ногу пока в конце концов не скончался от огорчения. То же самое и раб — хозяин всегда докажет, что он был вынужден наказать своего раба за неподобающее и даже опасное поведение. А то, что тот в результате лишился конечностей и головы — так это досадная оплошность. Нервы не выдержали, вот так и и получилось. А не надо было плохо себя вести!

Итак, я вдруг оказался в совершенно непонятном статусе — по всем внешним признакам вроде бы раб, а живу как наемный работник, да еще и самой высшей категории. Ведь только очень ценным работникам предоставляют свою комнату. Пусть даже и без запора на двери.

После операции над наглой девчонкой я проспал до самого вечера (после того как пообедал — это уж само собой!), потом встал с кровати, отправился на кухню, и плотно поужинал. И снова лег спать. И спал так до самого рассвета. А на рассвете проснулся бодрым, отдохнувшим, готовым к всевозможным свершениям. Проснулся, и стал думать — что мне такое сейчас делать. Ну…кроме похода в сортир, завтрака, и всего такого. Тут ведь какое дело…я вдруг понял — чего мне не хватает. Кроме свободы, конечно. Мне не хватает информации. Дело не в том, что я чего-то там не знаю, хотя и тут я бы очень даже желал много чему научиться, например — владению своей магией. Здесь не только это. Современный мне человек даже и не замечает, какой огромный поток информации на него обрушивается. Мы привыкли, что у нас всегда есть доступ в интернет, к книгам, газетам, просто к общению с другими людьми, а когда вдруг оказываешься отрезанным от всех информационных каналов — у тебя начинается что-то вроде ломки Ты не можешь без информации! У тебя просто-таки начинается зуд от того, что ты ни с кем не общаешься и не получаешь очередную порцию инфы!

И я вдруг оказался именно в таком информационном вакууме. Первое время я это как-то и не замечал — вначале был занят выживанием, потом — выживанием и мщением. После этого — меня били-пытали, и мне было совершенно не до всяких там информационных потоков. Занят был. И вот я вдруг будто завис в безвоздушном пространстве, как если бы некто нажал на паузу. Я сыт, одет, обут, вишу себе, и думаю — а ведь чего-то не хватает! И как бы мне этот самый вакуум заполнить! На всякие там грязные работы меня точно водить не будут — я ведь аккумулятор магии, мной гвозди заколачивать нельзя. Можно конечно приставить к делу фармацевтики, но…по-моему для этого Велуру хватает и двух братов-акробатов. Кстати, вот что я заметил: он не говорит им, какие снадобья и как будет готовить. Все снадобья он готовит сам, в крайнем случае стоит рядом и командует — что именно добавить, из какого шкафчика. Не сообщая — что именно в этом шкафчике-ящичке хранится.

Итак, я проснулся, с полчаса лежал, обдумывая свои действия на ближайшие дни, и в конце концов пришел к выводу, что мне нужно притормозиться и не делать резких движений. Ну да, капитан Очевидность. Какие резкие движения в своей может делать раб, который без боли не может думать даже о побеге? Я вообще ожидал, что меня казнят после того, как я прикончил этих двух отморозков. А как оказалось — я настолько нужен Велуру, что он не отдал меня и за сто тысяч золотых. Если не врет, конечно. Хотя — зачем ему врать? Рабу-то? С этими мыслями и отправился на кухню — завтракать. В этом мире просыпаются рано, так что проблем с завтраком не возникло совсем никаких — все уже скворчало, кипело и одуряющее вкусно пахло.

Народ в кухне при моем появлении как обычно слегка обалдел. На меня таращились как на морского змея, что впрочем стало уже вполне привычно и не особо напрягало. Я даже не удержался и хлопнул по заду пробегавшую мимо молоденькую девицу, после чего она жалобно пискнула и закатила глаза так, что я слегка испугался — как бы того…разрыва сердца у девки не случилось!

Потом я ушел к себе в комнату, сел на кровать и около часа развлекался тем, что пытался поднять стул. Нет, не руками поднять — магией. Стул дергался, наклонялся, дрожал, но в воздух взлететь отказывался. Этот вес для меня был слишком большим. В конце концов, из носа закапала кровь, я был вынужден лечь на кровать и минут пять глотать соленую жидкость, пока лопнувшие от напряжения сосуды не залечили свои раны. Кстати — странный эффект. Ну ладно, я понимаю, когда от физического перенапряжения из носа идет кровь, но тут-то чего? С какой стати? Я ведь напрягаю только мозг!

Интересно, какой орган отвечает за магию? Может у магов образуется отдельный орган, которые накапливает и отдает магическую энергию? У нас на Земле такого мага уже бы просветили со всех сторон, загнали под томограф. А может и взрезали как следует — чтобы посмотреть, откуда у него растут невидимые руки. А тут… Впрочем — не надо будить Лихо! А то пожалуй накаркаю! Взрежут, черти…

Велур вызвал меня как раз после того, как кровь из моего носа перестала капать. Прибежал кухонный мальчишка (шустрый пацаненок лет десяти) и с придыханием сообщил, что хозяин ждет меня в операционной, и я должен поторопиться.

Ну, я и поторопился. Чтобы вскорости с неудовольствием и оторопью увидеть ту же самую девку, операцию которой сделали только вчера днем. Как оказалось, девка теперь желает, чтобы волосы у нее были черными, а глаза зелеными — как сразу и договорились. Из ее сердитых слов (болтливая дрянь!) я узнал, что вчера вечером эта девица была поднята на смех своими знакомыми девками, сообщившими, что ей очень не хватает одного важного украшения, а именно — рабского ошейника. Ведь все ворки должны носить такое замечательное украшение. А еще — ее не узнал привратник их дома, назвал ее воркской потаскушкой, непонятно как забравшейся во двор. Привратника самой собой высекли, но осадок-то остался! В общем — она передумала иметь белые волосы и голубые глаза.

Ну что тут скажешь…десять тысяч золотых, и никаких проблем! Чем ни глупее клиент, тем лучше доктору. (Коли доктор сыт, так и больному легче). Девица сладострастно мне улыбалась, подмигивала, и хотя сейчас она не напоминала вчерашнюю похотливую свинку, все равно девка очень противна. И ее точно не спасает приобретенная красота. В этом девица похожа на своих земных «сестер», которые бешеные деньги тратят на то, чтобы стать красивее, но при этом отталкивают от себя умных, нормальных людей. Уж больно эти девки искусственны и фальшивы.

В этот раз операция прошла быстро, и кстати сказать, я вроде как уловил — что именно делал с волосами и глазами мой так называемый хозяин. Видел ниточки, за которые он дергал, видел, как изменяется цвет всполоков. И после наблюдения я сделал неожиданный, можно сказать потрясающий вывод — а ведь он ни черта не дергает ни за какие нитки! Вполне вероятно, что он даже не знает, как все это происходит! Его задача — каким-то образом объединить свою ауру, и ауру пациентки, то есть связать ее со своей аурой. Потом он начинает корректировать организм пациента, воздействуя на него через свою и его ауру! Ну, то есть — если ты хочешь что-то изменить в организме клиентки, ты должен пожелать, чтобы ее организм это сделал. Опять же — механизм этого процесса мне непонятен, но скорее всего он непонятен и лекарям, которые делают то, что они делают, и не заморачиваются с тем, что происходит именно так, а не иначе. Ну это как африканцу из дикого племени дать в руки автомат Калашникова и научить из него стрелять. Он знает, что если произведешь такие-то действия, соперник, собравшийся угнать твое стадо зебу больше никогда и ничего не будет угонять — с нормально простреленной башкой. И зачем аборигену знать, из чего сделаны гильзы? Как устроены патроны? И почему эта штука так странно называется — «калашников». Главное — оно стреляет. И большего аборигену не нужно.

В этот раз я не так сильно устал — изменения в общем-то плевые, по крайней мере для уровня магии Велура. И мутагена он использовал очень мало — всего столовую ложку. Чем был невероятно доволен. И как я понял — эта самая экономия благодаря мне, такому молодцу! Это моя магическая энергия, накачанная в мутаген, позволила усилить его действие по крайней мере раза в три, уменьшив накладные расходы лекаря в те же самые три раза. Так сказал Велур, когда мы остались наедине.

И тогда, воспользовавшись его хорошим настроением, я попросил доступа к библиотеке. И надо было видеть физиономию лекаря, когда он воззрился на меня так, будто я сказал нечто…в общем — когнитивный диссонанс.

— Ты что, умеешь читать?!

— Ну…да, господин. Почему бы и нет?

Велур немного подумал, пожал плечами:

— От уличного грабителя и убийцы я не ожидал такого…хмм…умения! А зачем тебе книги?! Что ты хочешь там узнать?

— Я хочу помогать вам, господин — улыбаюсь как можно шире и ласковее — Чтобы быть полезным! Я могу смешивать вам снадобья!

— Ага! — иронически хмыкает лекарь — А потом после приготовленных тобой снадобий клиент покроется нарывами! И зачем мне это надо?

— Ох, господин! — укоризненно смотрю ему в глаза и отрицательно мотаю головой — Ну что вы говорите? Вы только подумайте: я не могу нанести вам вред, ни под каким видом. А если я ошибусь в составе снадобья, и клиент пострадает, значит, пострадает и ваша репутация. А это ведь нанесение вам вреда! И тогда я буду наказан! Я даже не смогу неосознанно испортить снадобье, так как если я не буду уверен, что оно подействует правильно — это тоже нанесение вам вреда! Разве вы не понимаете, что я единственный в этом доме тот, кто никогда и ни при каких обстоятельствах не нанесет вам вреда? Не скрываю, что если бы не было этого ошейника (я потрогал чертову хрень у себя на шее), я бы мигом сбежал из этого дома. (говорить, что перед этим придушил бы «доброго доктора» — не стал). Но я не могу сбежать! Понимаете? То есть я могу освободить вас от многих работ — могу делать снадобья, ходить в лавку за ингредиентами, могу даже лечить для вас — если научите. И никуда от вас не денусь! Всегда буду с вами!

— Хмм… — Велур удивленно поднял брови, наклонил голову вправо, напоминая сейчас толстого попугая.

— Я даже вас смогу лечить! Вдруг что с вами случится? Кому вы доверитесь? Чужому лекарю, или тому, кто ни при каких обстоятельствах не сможет нанести вам вред? Меня только нужно слегка обучить, и я буду делать так, как вы научили! Могу лечить мелкие раны, или раны покрупнее — у ваших домашних слуг, например. Или у рабов. И сделать так, что никто не поймет — я лечу магией. Дал снадобье, сказал, что вы его приготовили — и ваш раб выздоровел. Что он скажет? Что это вы его вылечили! А рабы стоят денег!

— И меня сможешь лечить? — лекарь вдруг задумался, рассеянно посмотрел куда-то вниз, вроде как на живот, потом спохватился — Мне нужно подумать!

— Господин! Еще просьба…ну я же никуда не сбегу! Вылечите мне ногу, пожалуйста! Я ведь тогда смогу вас защищать! Как телохранитель! Видели, что я сделал с чужими телохранителями? А со здоровой ногой я буду еще сильнее! Если вы скажете, что не защитив меня, я нанесу вам вред — волей-неволей я буду защищать вас до самой своей смерти! Обучив меня, вылечив меня, вы обретаете себе помощника, о котором любой маг может только мечтать! Абсолютно верный, преданный, умелый — где вы найдете себе такого работника?

— Хмм… — Велур снова наклонил голову набок, только уже налево, задумался, закусив губу. Через минуту еще раз хмыкнул, сказал — Я подумаю. А ты совсем не дурак, парень!

И после паузы, практически себе под нос, но я услышал:

— Хороший ошейник! Ох, какой хороший! Вот бы его надеть на шею Клеймора…впрочем, и так как сейчас очень даже недурно.

Через пару минут я хромал к себе в комнату, отчаянно надеясь, что у этого типчика не хватит ума чтобы понять — нельзя обучать премудростям магии своего врага. Да, сейчас у меня на шее проклятый обруч. Но кто сказал, что он будет у меня на шее вечно? Что я не найду способа его снять? Уверен, что исхитрюсь и все равно придумаю, как это сделать! А пока…пусть учит! Почему бы и не приобрести такую замечательную профессию, как лекарь? Пусть я буду не таким классным «пластическим хирургом», как Велур, но все равно смогу лечить болезни, залечивать раны. А разве это плохо? Вот и будет мне профессия! В самом деле, когда я отсюда выберусь (а я все равно выберусь!), мне что, опять в наемники идти? Ведь я ничего не умею, кроме как драться и убивать. И мне совершенно не хочется снова влезать в эту колею, когда есть возможность из нее в конце-то концов выскочить!

Велур человек в общем-то умный, но у него есть ахиллесова пята: он уверен, что все вокруг глупее его, и что его невозможно обмануть. Он дает понять это каждым словом, каждым своим жестом. Впрямую говорит о том, как он велик, и насколько ничтожны все его коллеги, и тем более — жалкие черви вроде меня, копошащиеся в грязи у ног Гения. Потому он никогда не допустит мысли о том, что я могу его как-то обмануть. И это оставляет мне шанс на успех. Ну а там уже как получится. Не прокатит с обучением…буду придумывать что-то еще. Главное, что теперь у меня есть магия! А значит — есть замечательная профессия, с которой я не пропаду.

* * *

После убийства отчима Герда отсиживалась дома две недели. Как учил ее Наставник. Продукты у нее были запасены — соленое мясо, крупы, мука, соленое масло, и много чего еще. Погреб в этом доме хоть и не имел магического охладителя, но был глубоким и очень холодным, так что овощи и фрукты лежали, и не портились. Не говоря уж о солонине, которую обычно брали моряки для питания команды. Не выходила Герда на всякий случай — Келлан ее научил, что обычно активность поисков достигает высшего уровня в первые три дня после акции, потом всем надоедает искать, и они успокаиваются. Через две недели никому уже ничего не надо, если только убитый не очень важный человек. Откуда ворк все это знает Герда не спрашивала — ну знает, и знает. Он вообще был странным, ее Наставник, он знал так много, что Герда просто поражалась — откуда, в семнадцать-то лет?! Сам он о себе ничего не рассказывал, обычно был спокоен и даже как-то холоден, хотя Герда не раз ловила его…хмм…мужской взгляд, когда она голышом обливалась водой возле домового колодца.

Еще — он был очень хорошим учителем, и знал такие приемы обучения, которые позволили Герде очень быстро стать той, кем она сейчас и являлась — тихой, очень эффективной убийцей. Келлан не раз ей говорил: «Твоя внешность — это твое оружие! Никто не заподозрит в тихой, скромной девушке безжалостную убийцу, подпустит тебя близко, не предпримет никаких действий чтобы предотвратить нападение. А ты — молниеносный удар в одну из самых уязвимых точек! Еще удар! Еще! Скорость, точность, доведенное до совершенства умение убивать — и с тобой в уличном бою никто не сможет совладать! Но бойся зарваться. Ты не должна увлекаться. Только холодный расчет, только выдержка, и скорость, скорость, скорость! С твоим небольшим ростом — только скорость тебя спасет! Скорость, и твой ум. Ты должна быть хитрой, подлой и расчетливой. И не вздумай пожалеть врага! Пожалеешь, рука дрогнет, удар не дойдет до цели — и тебе конец. Запомни это, девочка! Не жалей их!»

Он разговаривал с Гердой так, будто был гораздо старше ее, самое меньшее лет на двадцать. Будто он был ее отцом. Может потому Герда так и не забралась к нему в постель, хотя иногда ночью лежала, и думала: «А неплохо было бы сейчас лежать, прижавшись к его боку! Так приятно, так безопасно!» Но вспоминает его слова, будто исходящие от настоящего отца, и…такие мысли сразу улетучиваются у нее из головы.

Келлан был единственным мужчиной, к которому она не чувствовала отвращения и которого не опасалась. Она знала — ворк ее не обидит. А то, что он кричит на нее на тренировках, делает ей больно — так это только ради нее самой, ради того, чтобы она осталась жива. Он сразу ей это сказал, и Герда поверила в его слова на все сто процентов. От парня просто-таки веяло силой, уверенностью в себе, он знал все о том, о чем говорил. И Герда, с ее природным чутьем, усиленным жизнью на улицах — чувствовала это всей своей израненной душой.

Келлан дал ей все, что мог дать — жизнь, деньги, дом, уверенность в будущем. И Герда сильно по нему тосковала. Первые дни просто плакала, сидя на кровати и раскачиваясь, будто в молитвенном в трансе. Весь город знал, что проклятого ворка захватили и допрашивают в Тайной службе. Теперь — можно как и прежде ночью выходить на улицы и грабить прохожих. Закончилась черная полоса в жизни уличных грабителей!

Но они ошибались. Не закончилась эта самая полоса. Отплакав, Герда взяла подаренные Келланом ножи и снова вышла на улицы города. Всего за неделю она убила около двадцати человек. Это было очень просто — идешь по улице под светом двух лун, и всем своим видом изображаешь испуг, растерянность и даже полнейший ужас. А когда радостно гыгыкая к тебе приближаются насильники и грабители, ты начинаешь жалобно канючить что-нибудь вроде: «Не делайте мне больно! Пожалуйста, отпустите меня! Мама ждет! Она больна, я несу ей лекарство! Пожалуйста, не обижайте меня!».

Не было ни одного случая, чтобы ее отпустили. Ни одного. Обычно ее мольбы только лишь подливали масла в огонь, разжигали похоть мерзавцев. Разбойники расслаблялись и начинали радостно обсуждать способы, которыми будут ее насиловать, а еще — сколько денег дадут за такую свежую, не истасканную красотку. И умирали, захлебываясь кровью из распоротого точным ударом горла. Или с дырой в глазнице. Или с выпущенными кишками, а потом с распоротым горлом.

Келлан поставил ей несколько ударов, которые при достаточной скорости практически невозможно отразить в ночной полутьме. Герда отработала их до совершенства, ее удары по скорости и убийственности не уступали укусам самой смертоносной из ядовитых змей юга. Она никогда не промахивалась

Кстати сказать, у нее имелся и отравленный клинок, который она пустила в ход всего один раз. Келлан ее предупредил, чтобы она им не пользовалась слишком уж часто — видно, когда рана отравлена, и это может вызвать излишний, нездоровый интерес власти. А так — сдохли уличные бандюки, да и демон с ними! Отравленные клинки под категорическим запретом, и если ее поймают с таким клинком — Герду ожидают пытки и показательная мучительная смерть.

Не все проходило гладко. Однажды она едва не попалась — противник был один, но…он был очень, очень быстр, а еще — очень силен. Этот человек умудрился перехватить ее руку с зажатым в ней ножом, а потом скрутил, как ребенка, бросил на землю, навалился, задрав платье, сорвал с девушки трусики, и…Герду спасло только то, что он замешкался, провозившись с завязками на штанах, и отпустил ее левую руку. И это стало последней ошибкой в его жизни. На платье Герды сзади, на спине был приделан специальный кармашек. В нем, в кожаных ножнах маленький, на вид совершенно несерьезный нож с клинком длиной всего лишь с ее, Герды, мизинец. Кончик клинка был «выпачкан» черной смолой, за которую Келлан, как он сказал, отдал очень даже приличные деньги. Хватило одного укола, чтобы насильник был мгновенно парализован. Герда тогда едва выбралась из-под его тяжеленного трупа. Или не трупа, может он был еще и жив, когда Герда перерезала ему глотку.

Когда она стала его обыскивать, обнаружила, что у этого человека под рубаху надета хорошая, крепкая кольчуга. Так что если бы она попробовала пырнуть его в спину или живот — результат был бы примерно тем же, что и сейчас.

Как ни странно, судьба ее вроде как вознаградила за этот опасный бой — у мертвеца на поясе нашелся кошель, в котором лежали аж двенадцать полновесных старинных вондов! С теми деньгами, что ей передал Келлан, и с этими золотыми по меркам простолюдинов Герда была теперь вполне себе обеспечена, или можно даже сказать — богата. Она могла не работать и сытно жить самое меньше лет десять, практически особо себе не отказывая ни в еде и питье, ни в приличных платьях и другом не очень дорогом барахле.

Только вот не хотелось ей просто так валяться на кровати и смотреть в потолок. Тем более, когда ее Наставник и единственный друг…а может и единственная любовь? — страдает в застенках Тайной службы. Герда не верила, что он мертв. По крайней мере, она будет считать его живым, пока не убедится, что Келлан на самом деле умер. Публичной казни не было, а то, что ходили слухи будто ворка убили пытками — так это все досужие домыслы. Пытками не убивают, пытками добиваются признания и добывают информацию. Так что вполне вероятно, что Келлан все-таки жив. А раз он жив — Герда сможет его разыскать и ему помочь. Если его, искалеченного, выбросили на улицу — она найдет его, и станет о нем заботиться, так же, как он заботился о ней. И сделает все, чтобы его вылечить.

Если его продали в рабство — она его выкупит, или освободит любым доступным способом.

Если он в порядке, и возможно нашел себе другую женщину, живет, и горя не ведает — Герда за него только порадуется, и отойдет в сторону, чтобы не мешать ему жить. Наверное…

В любом случае — вначале надо его найти. И Герда уверена, что все равно в конце концов найдет.

А кроме того, у нее еще остались долги, которые обязательно надо отдать. Три наемника, которые живут, и не знают, что уже мертвы. А еще…соседи бабушки и дедушки, которые оставили ее, Герду, без единой медной монетки, разворовав после смерти стариков все, что нажили папины родители. Но это уже потом, после наемников. В свободное так сказать время.

В общем — скучать ей было некогда. Днем она отдыхала, отсыпалась, выполняла упражнения, которым ее научил Келлан — с ножом, без ножа, с арбалетами, из которых она уже не промахивалась — так, как и ее учитель. Ночью выходила на «работу» — не каждую ночь, но раз в два-три дня точно.

Одно ей не давало покоя — мысль о том, что она застыла на прежнем уровне в боевых искусствах потому, что у нее нет напарника, с которым можно как следует тренироваться. С Келланом Герда быстро росла в умениях, а сейчас могла проводить только «бой с тенью», как его называл Наставник. Но она чувствовала — этого недостаточно.

И тогда Герда решила пойти учиться в школу, вывеску которой видела в оружейном квартале. Судя по вывеске, в школе готовили профессиональных телохранителей, наемников, так что когда девушка задумалась о своей дальнейшей судьбе — сразу об этой школе и вспомнила. Скорее всего, это дорогая школа, но деньги у Герды есть, и немалые. А надо будет — она и еще «заработает». Ночных разбойников хватит на всю жизнь. А жить Герда собирается долго и счастливо. Когда найдет Келлана, разумеется.

Отправить