Глава 12

Вначале звук. Тонкий такой зуд, как комар звенит. Не люблю комаров! Прихлопнуть бы гада!

Потом голоса — бубнят чего-то, слов не понимаю, просто: «Бу-бу-бу-бу!». Кто бубнит, зачем бубнит, не понимаю…кому надо вот так мешать мне спать?!

И только потом пришла боль. Жуткая, нестерпимая, та боль, которая лишает рассудка, доводит до сумасшествия, если…если не уйти в небытие. Умереть, например. Да, лучше умереть! И я снова проваливаюсь в черноту.

* * *

— Он жив! — молодая девушка лет семнадцати, не больше, с облегчением отрывает руки от чего-то черного, страшного. В черной, обугленной корке виднеются красные трещины, сочащиеся сукровицей, и руки целительницы тоже черны, и пахнут очень скверно. Паленая человечина — самый отвратительный запах на свете, если только ты не каннибал.

Целительница вдруг отбежала в сторону и послышались звуки, не оставляющие никаких сомнений — ее рвало. Она была совсем молодой целительницей, никогда не видевшей таких серьезных, страшных ран, потому ее молоденькая душа не приняла этого зрелища.

Герат недовольно свел брови, помотал головой:

— Айна! Ну что ты как ребенок?! Потерпеть не можешь, что ли?!

— Она и есть ребенок — мрачно сказала высокая, статная ворка из тех, что были в группе Келлана — У нее и сил не хватит, чтобы его вылечить. Одно дело затянуть рану, и другое — восстановить кожный покров и мышцы на такой площади. Удивительно, как он еще жив. Нам нужно срочно найти настоящую целительницу, из умелых. Мои способности…в общем — я ничего не могу.

Она поднялась, совершенно не стесняясь своей наготы, и пошла к блюющей девушке. Что-то ей сказала, потом взяла целительницу за голову, посмотрела ей в глаза. Снова заговорила. Целительница замерла, затем послушно кивнула и вернулась к больному.

— Все, больше блевать не будет — спокойно сказала ворка.

— Но ты же владеешь магией! — воскликнул Герат — Ты же только что…

— Да ничего я только что! — перебила его ворка — Внушение девочке сделала. Без всякой магии. Старые искусства — слово ведь тоже лечит. Давай, девочка, рассказывай, что увидела.

— Он жив — спотыкаясь на каждом слове начала целительница — Непонятно как, но жив. Жизнь в нем теплится едва-едва…

— Ты повторяешься! — поморщилась женщина — К делу! Что ты как не целительница?!

— Я вижу его ауру. Она странная. Никогда такой не видела! Синий цвет — магия. А что такое….фиолетовый? Остальное все красное и черное. Я попыталась накачать энергией, но он всасывает в себя так, что я тут же опустела! Хорошо хоть вас всех подлечила до того, как взялась его лечить. Мне не хватит энергии его лечить. Надо очень сильного мага, архимага! Ничего не могу сделать, совсем ничего…

Молчание. Все стоят, смотрят на девушку, которая вот-вот расплачется. И тут слышится голос со стороны:

— Вот! Что мог, принес!

Молодой парень, ровесник целительницы, бросает на траву под деревом здоровенный тюк разнообразной одежды. Тут и женские юбки, и мужские штаны, и рубахи — непонятно какому полу предназначенные. Пыльные, частично подпаленные — в другое время их и в руки-то взять побрезговали, но сейчас…

— Где взяли? — Герат задумчиво коснулся тюка носком сапога.

— Где-где…по домам собрали — угрюмо ответил парень — Где могли. И что могли. Там и домов-то целых почти не осталось, так что…и это за счастье. Не с трупов, если что. Драконы, кстати, улетели…

— А что им тут делать? — мрачно прокомментировала бывшая лекарка, копаясь в одежде — Они свое дело сделали. Им жрать надо, отдыхать. До столицы отсюда не близко, даже если на крыльях лететь. Теперь жди пехоту. Скоро явятся. Давайте быстрее, девочки! Одевайтесь! Хватит голыми задницами сверкать, парни вон все глаза уже сломали. Да Фелну оденьте…онасама не сможет. Фелна, девочка, ну что ты так таращишься?! И не вздумай что-нибудь с собой сделать! Ногу мы тебе отрастим — лучше прежней будет! Не Келлан, так найдем архимага! Денег сдерет, конечно, но ты ведь не из бедной семьи. Так что хватит так смотреть, будто жизнь закончилась! Живы, удрали, да и слава богам!

— А Лера? — спросила Соня, натягивая на ноги со следами рубцов мужские штаны, которые явно были ей велики — С ней как?

— Лера? — помрачнела лекарка — Да ничего…Лера. Скорее всего, ее и в живых-то уже нет. Или взорвали, или сожгли, или эти мерзавцы ее убили. Зачем она им сейчас? Она подтвердила, что брак с Келом был фикцией, ну и…все. Теперь она жена этого негодяя. Или вдова. Ребята, нам об этом думать сейчас не ко времени. Нам нужно как можно быстрее отсюда уйти! Скоро тут появятся пехотные легионы, и тогда нам может стать очень даже кисло. Молоденькие девочки, и голодные до женской плоти солдаты…уходить надо!

— Не посмеют! — буркнула Хельга, натягивая длинную юбку и морщась (юбка была испачкана в чем-то темном) — Мы офицеры Империи! Это смертная казнь — за нападение на офицера!

— Офице-э-эры… — намешливо протянула лекарка — Ты на себя посмотри, офицер! Похожа на ты военнослужащую?

Хельга кинула взгляд на голые груди, подрагивающие при каждом движении и торопливо уцепилась за совершенно дурацкую, с рюшечками кружев рубаху. Натянула ее на себя, потянулась за сандалиями, которые были поближе к ней.

— То-то и оно — правильно оценила молчание лекарка — Сейчас вы сброд, непонятно откуда тут взявшийся. Скорее всего — рабы ворков. А от рабыни не убудет, если ее десяток раз трахнут настоящие мужчины! Что морщишь носик? Так оно и будет. Да, потом окажется, что трахали они офицера. И что? Скажут, что и подумать не могли, будто офицеры могут бегать по лесу без трусов и лифчиков. Да и вообще….может вам все привиделось? Это Пограничье, детка! Тут все проще и грубее! Можешь — взял. Не можешь — не бери. Тут выживают сильные. А если попробуешь дать отпор — убьют нас всех. Кстати — меня в первую очередь. И Келлана. Его просто добьют, чтобы не мучился.

— А как мы вообще выжили? — вдруг вмешался в разговор парень, который принес одежду — До сих пор не могу взять в разум! Помню — над нами два дракона, поливают землю огнем. Я думал — нам конец. И тут…бах! Купол! И огонь по нему растекается! Кто поставил защиту?

Старая лекарка посмотрела на парня, как на идиота, усмехнулась, кивнула на лежащее на траве обугленное тело:

— Ему скажи спасибо. Уж не знаю, как он сумел, но всех нас прикрыл.

И тут же, под нос, тихо пробормотала:

— И откуда такие силы взял? Ах ты ж демонское отродье! Но у вас же там нет магии! Откуда что взялось?!

— Что? Что вы сказали? — переспросил парень, но лекарка пренебрежительно отмахнулась, не сказав больше ни слова. Сказано было не для чужих ушей.

Долго решали, как везти Келлана, и куда. «Куда» — по большому счету понятно, в свою деревню. Вот только пока доедут — он скончается. Молодая лекарка выжата досуха, старая осталась без магии — альтернативы больше нет. Позади сгоревший, в развалинах город ворков и рассеянные по лесу уцелевшие жители города. Там делать точно нечего. Ну а как именно везти бывшего принца и нынешнего короля…и тут ничего нового. Замотали в тряпки, меж двух лошадей сделали что-то вроде носилок, туда и положили то, что осталось от некогда красивого и статного парня. Да, то что осталось. Теперь у него не было волос, ушей, сгорела кожа и наверное часть мяса на спине, бедрах — везде, где коснулся поток пламени, плавящего даже камни. Более-менее сохранилась кожа на животе и груди — там, где Келлан прижимал к себе безногую подругу. Кстати — она совсем не пострадала. Так…слегка зацепило плечо, но этот небольшой ожог молодая лекарка исцелила за пять ударов сердца. Или чуть помедленнее.

Фелну взял в седло Герат — ей пришлось ехать сидя боком, и вначале она едва не упала. Собиралась держаться сама, но не получилось. Так что он держал ее одной рукой, другой правил. Пришлось взять грузовое седло без луки, и приделать на него кучу тряпья, чтобы можно было сидеть вдвоем. Хорошо хоть конь оказался под стать Герату — могучий, высоченный, размером как два обычных коня. Вот так и двинулись в поход, оставляя за спиной мерзкую, сладкую вонь сожженных человеческих тел и удушливый запах сгоревших домов. Про Леру больше никто не говорил, как будто ее никогда и не было.

* * *

Я бреду по пустыне. Белый песок, белое небо с огромным, белым солнцем. И я — белый. Как снег белый. По крайней мере, те части тела, что мне видны — руки, ноги… Песок твердый, босые ноги почти не проваливаются. Жарко. Солнце печет, но я почему-то не обгораю. Иду, иду, иду…зачем иду? Или куда?

Оглядываюсь по сторонам, и только теперь замечаю — а я ведь не один. Таких как я бедолаг — тысячи! А может миллионы! И они тупо, глядя вперед, шагают по пустыне. Разные — белые, желтые, красные, есть даже синие! И все бредут, бредут, бредут…

Вот как она выглядит, Преисподняя! А я-то думал…ночь, огонь, черти бегают, дровишек подбрасывают. Тут — жарят человека на костре из автомобилей. Ясно — директор завода, который лепил автоговно.

А вот тут человека бьют телевизорами, параллельно втыкая ему в зад микрофон. И это ясно — ведущий ток-шоу, да еще и склонный к ЛГБТ. Логично, что — за оболванивание народа надо забить телевизором, а за ЛГБТ — тут ему уже бог судья. Как известно — он очень не одобрял содомитство.

А вон там — на куче книг о кровавой гэбне и тупых русских поджаривается известный либераст-писатель. Визжит, требует справедливого международного суда! Ну просто музыка для ушей!

Вот такое у меня было представление о Преисподней.

Какую казнь я готовил сам себе? Да кто знает…может Сатана сожрет, а может просто заставят отрабатывать, подсыпая дровишек под котлы особо отличившихся на Земле. Откуда мне знать, как я пострадаю? Не подличал, и не предавал. Прелюбодействовал? Да кто же без греха? Я ведь каялся, и вообще — делал все медленно, и печально.

Воровал? Ну…было…помню, ящик тушенки попер, так ведь на всю группу. Потом долго ее жрали.

Убивал? Да, убивал. Но я военный, это моя работа. Для удовольствия — никогда. Я же не маньяк…

Деньги за это получал? Так чем-то организм надо было поддерживать, вот и получал…

Вот так все представлялось насчет Преисподней. Однако, на самом деле — все прозаичнее и скучнее. Вот она, Преисподняя — тупо, жарко, и бесцельно. Бредешь себе, пока тебя не вселят в новое тело. Или пока не дойдут до тебя руки (Или щупальца? Или жгутики? Не знаю, кто там нами управляет)

— Стой!

Ага…похоже до меня очередь все-таки дошла!

— Куда прешься?! Ты вообще чего тут делаешь?!

— Ну…я типа…помер!

— Да с какого хрена ты помер-то?! Кто тебе разрешал уходить?

— Ну…это…больно же!

— Чего ты разнукался?! Не нукай! Больно ему! Всем больно! Дезертир хренов! Тебе дали тело, дали возможность правильно прожить жизнь! А ты чего?!

— Э-э-э… — блею, понимая, что сказать-то нечего. И правда — чего это я?

— Кыш в свое тело, поганец! Борись! Живи! Еще раз так дезертируешь…ух, как накажу! Тебе даже память оставили! А ты как себя ведешь?

— Кстати, а почему мне память оставили? — спрашиваю, не надеясь на ответ.

— По кочану! — следует очень информативный ответ, и я сразу же понимаю беспочвенность своих гнусных поползновений. Ишь, бога допрашивать вздумал!

— Сказал же — вали отсюда в свое тело! И чтобы закончил то, что должен!

— А что я должен?! Эй, кто там?! Что я должен-то?!

Но уже поздно. Меня как пушинку поднимает в воздух, кружит, в небе образуется темное пятно, нечто вроде водоворота, и меня втягивают туда. Я кричу — то ли от испуга, то ли от неожиданности, и…

Боль! О господи…какая боль! Пытаюсь совладать с мыслями — они разбегаются. Когда у тебя ТАК болит, тебе не до размышлений о возвышенном. И вообще — не до размышлений.

Бежать! Прятаться от боли! Ускользнуть! В пустыню?! Нет уж…эдак нарвешься, архангел отхреначит распятием по башке, сразу научишься жизнь любить. Поместят в бродячего пса, и коротай свой век в голоде и холоде. Хмм…как будто в этом теле лучше…

Мда. То ли я поглупел, то боль лишает умственных способностей…

Хоп! Есть! Парю над телом хитрым некромантским облачком и наслаждаюсь отсутствием боли. Ничего не болит! Хорошо!

А теперь осмотримся. Итак…вот моя обугленная тушка. Выглядит жутко. Даже шутить расхотелось, а то меня вдруг пробило на бодрячок. Все равно как укол морфина сделали… Откуда знаю как работает морфин? Делали, делали…в госпитале. После операции.

Ладно, смотрим. Вот эта мумия, обмотанная тряпками — это я. А рядом…да, это они. С одной стороны Сонька, с другой — Хельга и Фелна. Прижались ко мне, греют, накрылись вместе со мной одеялом. Вокруг — все покрыто инеем. Горы!

Хмм…и где это мы? По ходу дела — из города ворков свалили. Стоп! А где Лера?! Лера где?!

Метнулся облачком над лагерем…нет Леры! Герат, еще парни и девушки, вот бабуля лежит…а Леры нет! Неужто убили?! Или там осталась?

Возвращаюсь к своему телу, выбрасываю все лишние мысли на обочину жизни. Мне надо восстанавливать тело, иначе…иначе все напрасно. И подвиг Леры, которая умудрилась дойти до центра Империи (теперь я знаю, как это было трудно, практически невозможно!), найти меня, устроить наш брак. И кстати — я знаю, что она меня искренне любит.

Итак, что там с моей тушкой? Терпеть не могу это слово — «тушка», но как еще назвать вот ЭТО?! Курица гриль выглядит более живой, чем мой многострадальный организм. Я даже полечить себя как следует не могу по одной простой причине — начну восстанавливать ткани — они потребуют строительного материала. А где взять строительный материал? Из других тканей. Ладно, если у тебя могучая броня из мышц и жира — лечись, на здоровье! Только слегка похудеешь, и все. А если ты уже высох, как старый дубовый пенек?

Смотрю. Сплошной клубок из красных и черных нитей. Сразу определяю повреждения, и…удивляюсь. Неужели с такими повреждениями можно жить?! Кто, почему удержал меня в этом теле? Значит, оно необходимо для достижения какой-то цели? Вот только какой?

Начинаю распутывать клубок — вначале убираю черные нити. Просто рву их и отбрасываю в сторону. Нити распадаются на что-то подобное черному песку и с тихим шелестом исчезают в пространстве.

Борьба с черными нитями заняла полчаса, не меньше. Хорошо, что никто не мешает — темнота, ночь, звездное небо…все спят. Сопят, как детишки…я даже улыбнулся, на душе потеплело. Нет, реально — от такого позитива я слегка нагрелся и…стал светиться. Или не отпозитива? А от колдовства? Энергию прокачиваю через себя такую, что раньше мне и не снилось! Интересно, может я на новый уровень перешел, если выражаться игровыми терминами? Неважно. Главное, я теперь могу оперировать гораздо большим объемом энергии, чем раньше, и это меня обнадеживает. Впереди непростое время, и мне надо позаботиться о своей безопасности, и безопасности своих близких. Да, не просто друзей — близких. Друг — это что-то неопределенное, от партнера по выпивке и напарника в рейде по тылам противника, до того человека, который не раздумывая прикроет тебе спину и умрет за тебя. По-моему девчонки уже перешли уровень того, кто прикроет мне спину и стали частью меня самого. Близкими настолько, что понимают меня с полуслова. И даже — если я ничего не говорю.

С красными нитями пришлось повозиться. Часа два, не меньше. Ресурсы организма невелики, и мне надо устранять повреждения постепенно. Постепенно нарастить мышцы настолько, чтобы они могли работать. Покрыть их кожей. Закрыть кожей череп, который просвечивает через черную корку сгоревшей кожи.

Волосы — куда же без волос? Длинные не буду выращивать, сделаю что-то вроде короткого ежика — лишь бы не лысый. Здесь не любят лысых, длинные волосы — признак свободного человека. Это рабов стригут под ноль, чтобы волосы не мешали работать, и не служили домом для паразитов. Не всех, конечно, стригут — тех, кто в хозработах и вообще на сельском хозяйстве. И да — это уже по желанию хозяина, как и кого постригать.

Закончив, не почувствовал привычной усталости после колдовства. Да, похоже что я перешел на новый уровень. Кто я теперь? Был архимаг, а теперь кто? Бог?

Хе хе…»Уровень — бог!» Смешно, точно. Если бы я был богом — щелкнул пальцами, и все случилось бы так, как я хочу. Лера перенеслась бы сюда — живая и здоровая. У Фелны тут же отросла нога, а все девчонки и бабушка вернули бы себе способность колдовать. Но нет — я медленно и осторожно правлю свое тело, возвращая его к изначальным параметрам.

Осмотрел получившееся…опа! А это что? Откуда такое фиолетовое свечение? И что интересно — светится и тело. Не аурой, нет — а вот так тихонько мерцает в темноте, как какая-нибудь гнилушка в лесу. Да, я видел как светится гнилушка — если как следует присмотреться, и если ничего не мешает — очень даже прилично светится, заметить можно. Справедливости ради надо заметить, что светится вовсе не гнилая древесина, а обитающие в ней грибы, но какая разница? Кстати, аналогия просматривается совершенно определенно — светится не мое худое тельце, от которого остались кожа, да кости, светится Сила, которую я закачал в тело в таком объеме, что хватило бы на несколько архимагов. Ну…мне так кажется. Интересно, если меня такого светящегося коснуться, я током не врежу? Тьфу…девчонки же касаются, и ничего, только сопеть стали еще активнее. Улыбаются во сне…что-то хорошее снится. Может, наши с ними выкрутасы в Академии? Ну а что…честно сказать — вспомнить приятно, как я с ними…молодость, это так здорово!

Чего это я вдруг заговорил, как древний старик? Я так же молод телом, как и до ранения! И девчонки здесь, никуда не делись! Так что все впереди! Леру вот только вытащим…

Да, в том, что Леру надо вытаскивать, у меня ни тени сомнения не возникло. Уверен, что она жива. Я бы почувствовал ее смерть. Мы с ней будто связаны ниточкой. Нет, не той, которая идет к призракам, и заставляет их действовать по моему повелению. Просто ниточкой…любви. Да, я ее люблю. Девчонок тоже люблю, но…немного по-другому. Они друзья-любимые, но Лера…

Кто-то бы сказал, что так не бывает, что для настоящей крепкой любви нужно время, гораздо более долгое время, чем то, в которое мы с ней были. Но это чушь. Вспомнить только: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли, как выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» Пафосно, конечно же, но это правда. Так бывает. И у меня бывало. И правда то, что ничего хорошего из этого не получается.

Впрочем, как сказала одна героиня: «Об этом я подумаю завтра!» — и это правильно. Шаг за шагом. Вначале — восстановить себя. Потом восстановлю бабулю и девчонок. И вперед! Вернее — назад, за Лерой.

Есть у меня одна мыслишка…как поднасрать моим так сказать нанимателям. Суки — взяли, и списали меня в расход! Это надо же! Гниды какие… Кровь бы мою у них выцарапать, чтобы больше не могли надо мной хулиганить. Это ведь они устроили что-то вроде джи-пи-эс навигатора! Смотрят на точку, она двигается. Застыла на недельку — ага, добрался! Давай-ка мы бомбанем по нему! Скоты чертовы…слов нет, один мат!

Впрочем, мне, как военному, не привыкать к тому, что меня в любой момент могут списать. Например только ради того, чтобы навесить себе очередной орден. Сталкивался с таким делом, даже вспоминать не хочу. Чудом выжил…

Но сейчас надо думать не о том. Полетал, посмотрел на девчонок, хотел качнуть в них Силы, но не стал. Разбужу ведь, лечение, оно так просто не проходит. Это зуд, это боль. Особенно, что касается Фелны. Начнет расти нога — так будет болеть и зудеть, что на стенку полезет. Чувствую, что смогу и быстро вырастить — без всякого мутагена, силы теперь у меня хватит, но…надо видеть ее тело, надо осторожно вливать энергию — мало ли как оно пойдет. Ну, ничего…подожди, милая! Займусь тобой по-полной! Всеми вами! Будете красотками краше прежнего! Глаз не отвести будет! Хе хе… Пошлете меня нафиг и найдете себе другого мужчину. Ну что же…если так получится — да пусть, что теперь поделаешь. Но я буду очень рад, если вы останетесь сомной…

Ныряю в свое тело с некоторой опаской, но…все отлично. Боли нет. Есть небольшая слабость и ужасно хочется есть, но в остальном — я в полном порядке. Ура! И я с блаженной улыбкой засыпаю. Все будет хорошо!

* * *

Соня потягиваясь вылезла из-под одеяла, и тут же заклацала зубами от холода. Повизгивая, подпрыгивая на месте, натянула на себя верхнюю одежду, и тут же принялась выполнять комплекс упражнений, чтобы разогреть застоявшуюся кровь. Весь лагерь еще спит, хотя солнце уже показало свой огненный край из-за пологой горы. В горах спится так, что кажется — врезали поленом по затылку. Воздух наверное тут такой.

Соня бросила взгляд на куколь, которым сейчас был ее любимый мужчина, и на глаза у нее набежала слеза. Она любила этого парня до умопомрачения, он снился ей ночами, она мечтала о его теле, и…ужасно хотела от него ребенка. Маленького такого…беленького….как Кел. Да, она уже привыкла звать его Келланом — хотя иногда и сбивалась на «Пета». Да какая разница, как его звать? Главное, чтобы он был рядом!

Что-то показалось ей странным и в положении тела, и…она сама не знала — в чем. А! Пар над дыркой в одеяле, которым был накрыт Кел, поднимался…точно, гуще, чем раньше! До этого больной дышал едва-едва, дыхание почти незаметно, а тут…вокруг отверстия в куколе — иней, а из дырки просто-таки фонтан теплого воздуха!

Соня бросилась к Келу, отодвинула с его лица одеяло и ошеломленно уставилась в безупречно гладкое, с невероятно белой и чистой кожей лицо! Местами прилипли кусочки сажи и струпья, и еще что-то неприятное, больное, но было видно — ЭТО облезает с него, как кусочки грязи с придорожного столба под струями зимнего ливня! Ресницы на месте! Волосы, у него волосы на голове!

Соня замерла в ошеломлении, даже дышать забыла, а Кел вдруг открыл синие-пресиние сияющие глаза, и улыбнувшись своей белозубой улыбкой сказал:

— Привет, милая. Давно не виделись. Соскучился по тебе!

И Соня бросилась ему на грудь и зарыдала — в голос, счастливо, и одновременно горько — так, как плачут женщины, встретившие своего мужчину, чудом вернувшегося из самого страшного горнила войны..

Отправить