Глава 8

— Следующий! – Кириллов указал на женщину в брючном костюме.

— Гоподин Карпов, а где вы находились в момент покушения на президента США? — женщина посмотрела мне в лицо и замерла, фиксируя меня взглядом.

– А когда произошло это покушение? В какое время?

– Дату все знают, а время названо…около двадцати одного часа Вашингтонского времени. Где вы находились в это время?

– Как хорошо, что вы задали этот вопрос! – улыбнулся я, и женщина чуть нахмурилась. Похоже что она ожидала другой реакции — Кстати, встречный вопрос: а кто вам назвал это время? Вы что, были возле президента во время покушения? А что вы там делали, возле него? Держали в руке пистолет?

— Как вы смеете?! — женщина даже задохнулась от возмущения.

– А почему я не смею? Вы смеете задавать мне вопросы, а я вам – нет? У меня что, нет права задать вопрос? Мы ведь хотим установить истину! Вот я не знаю, в какое время произошло покушение, а вы откуда-то знаете. Что это значит? Возможно вы связаны с теми, кто совершил покушение?

— Мне дали информацию в администрации президента! — лицо женщины покрылось красными пятнами — Так где вы были во время покушения на президента?!

— Я находился среди нескольких сотен свидетелей, которые могут подтвердить, что я там был — широко улыбнулся я, глядя на то, как еще больше мрачнеет женщина -- Это был ночной клуб. Меня с моим секретарем Ольгой в него привезли охранники, выделенные мне секретной службой, и там мы провели весь вечер. Мало того, в клубе мы с ней участвовали в танцевальном конкурсе, и выиграли его! За что получили бочонок пива! И потом весь зал пил пиво за мой счет! Кстати, об этом даже в газетах писали. Теперь вы понимаете, как врет ваше Бюро Расследований? Какую игру они ведут? Им нужно списать покушение на какого-то постороннего человека, и лучше, чтобы это был советский гражданин. Ведь так приятно притянуть к делу Советское правительство! Это же удобно! Русские всегда во всем виноваты, это известно каждому «мудрому» (я сделал знак кавычек) американцу!

В зале прокатился хохоток, но больше смеялись наши журналисты. Американским явно было не до смеха.

– А теперь передадим слово нашим журналистам.

– Панкин. Главный редактор Комсомольской правды. Михаил Семенович, скажите, по вашему мнению, что является причиной покушения? Почему такая могучая и влиятельная организация как Эф Бэ Эр, вдруг как взбесившийся пес набросилась на своего хозяина? В чем причина?

Я задумался, а пока думал над ответом – зал ждал, замерев. Все смотрели на меня, будто ждали некого откровения. Эдакого супер-пупер открытия! А тут ничего такого особого…ничего сложного.

– Все прекрасно знают, что в США двупартийная система – республиканцы и демократы. Никсон входит в партию республиканцев. Чем отличаются эти партии? Да вот как-то сложилось, что в партию демократов входят все «ястребы», все, желающие воевать, разрушать, уничтожать. Все те, кто ненавидит Советский Союз. Все те, кто не желает улучшения отношений между нашими странами. Почему? А я поясню: демократы лоббируют интересы крупных оружейных корпораций. Этим корпорациям необходимо куда-то сбывать сделанное на их заводах оружие, а значит, им выгодно, чтобы в мире было нестабильно, чтобы постоянно висела угроза войны, чтобы по всему миру вспыхивали очаги вооруженных конфликтов. Им – чем ни хуже в мире, чем ни больше гибнет людей – тем лучше. Что же сделал Никсон, чтобы вызвать их гнев настолько, чтобы они пошли на такие действия? Чтобы спецслужба, глава которой фактически находится на службе у демократов, приняла решение устранить своего, народно избранного президента? А он попытался наладить отношения с Советским Союзом. Известно, что на май этого год был назначен визит президента США. На встрече с Генеральным секретарем КПСС должны были быть достигнуты договоренности об ограничении стратегических вооружений, а что это значит? Это значит, что напряженность в мире снизится, что не нужно будет столько оружия, нельзя будет запугивать конгресс США войной с СССР и выбивать из государства все новое и новое финансирование закупок оружия. Прибыли упадут, оружейные магнаты заработают меньше денег. И потому было дано указание собирать компромат на президента Никсона. А когда компромата не оказалось, и когда Никсон понял, что его собираются любым способом очернить, попытался противодействовать Гуверу и его банде – его попытались убрать физически. Надеюсь, что у них ничего не вышло, что Никсон оправится от ранений и разберется с врагами США и всего мира! Под ними сейчас просто огонь горит, как в аду под сковородами! Они вертятся, пытаются выкрутиться, свалить вину на кого-то другого, а если не выйдет – убрать тех кто причастен к заговору. Уверен, скоро по Штатам пройдет волна убийств, исчезновений – будут убирать всех, замешанных в государственном преступлении.

– Следующий! – объявил Кириллов и показал на крепкого мужчину с плакатиком «Лос Анджелес Таймс». Мужчина не вставая взял из рук девушки микрофон и сходу ринулся в бой:

– Скажите, мистер Карпов..ходят слухи, что это вы сдали Гувера и его помощников президенту Никсону! Откуда вам стало известно от заговоре, и нет ли тут руки Москвы? Возможно это КГБ передало Никсону сведения о начинающемся заговоре? У КГБ есть шпион в ФБР?

– Извините…это странные вопросы – улыбнулся как можно более открыто – Откуда мне может быть известно – есть ли шпион КГБ в недрах ФБР?! Я-то откуда это знаю?! А если бы и знал, неужели я бы вам озвучил это на весь мир? То есть вы задали вопрос только лишь для того, чтобы обвинить Советский Союз в том, что он сунул нос в ФБР? Ну ладно – предположим, что такой агент там есть. Я сказал – предположим, в порядке бреда! Есть там агент, или его нет – мне не известно! Так вот: если он там есть, и агент узнал, что Никсона хотят уничтожить, и передал сведения в КГБ, и КГБ сообщил Никсону – разве ЭТО плохо? Один глава государства предупредил другого, что в недрах спецслужбы зреет заговор! Попытался спасти вашего, американского, всенародно избранного президента! Разве это не доказывает чистоту помыслов советского руководства? Разве не доказывает, что мы не хотим войны, мы не хотим зла Соединенным Штатам? Мы, советские люди, постоянно говорили и говорим – мы не хотим войны, мы не хотим вражды с Соединенными Штатами! Мы хотим дружить! Мы хотим торговать, ездить друг к другу в гости, мы хотим открыть границы для гостей! Для добрых гостей, которые идут к нам с дружбой, а не приезжают на танках! Вы сами подумайте – если уж такое «страшное» (сделал знак кавчки) КГБ пытается спасти вашего президента – может оно и не такое уж страшное? И Советский Союз – не вселенское зло, а люди, которые пытаюся протянуть вам руку дружбы! Так не кусайте эту руку! Пожмите ее! И вы не пожалеете. Никто не пожалеет! Кроме капиталистов, зарабатывающих свои деньги на крови людей. На войнах и смертях.

– Следующий! Вот, дама с табличкой «Дейли Ньюс». Пожалуйста, вопрос!

– Мистер Карпов…о вас ходят странные слухи. Поговаривают, что вы обладаете даром предвидения. Это не вы ли сдали заговор Гувера президенту Никсону? Возможно потому вас и пытались убить?

Ох ты ж…вот это она врезала! Точнехонько в самое что ни на есть место! Долбанула, так долбанула! Но ничего…выкрутимся.

– Мало ли какие ходят слухи? – улыбнулся я как можно более лучезарно – Сами-то вы во все слухи верите? Может и верите. Допускаю, что и Гувер верит. Вот ему какие-то умники и напели, что некий Карпов провидец и сдал заговор! Заговорщики могли активизироваться и ускорить процесс, и в первую очередь убрать меня, чтобы я их не выдал. Это если следовать вашей версии! Конечно же, я никакой не провидец! Могу в этом поклясться на библии, если надо! И кстати – некоторое время назад ваш коллега тут же утверждал, что этот заговор сдал КГБ, у которого в ФБР сидит некий агент. Так чему верить? Вашей версии, или версии этого господина?

– Следующий! – улыбнулся Кириллов, блеснув зубами – Литературная газета? У нас сегодня просто офицерский батальон – Панкин, Чаковский! Пожалуйста, ваш вопрос!

– Здравствуйте, Михаил Семенович – мужчина в очках, взгляд умный, цепкий. Этому палец в рот не клади!

– Здравствуйте, Александр Борисович – улыбнулся я – Очень приятно, что такой занятой человек сумел найти время чтобы встретиться с простым писателеми-фантастом. ( В зале захохотали – мол, нашелся, простой!)

– Вот хочу у вас спросить, Михаил Семенович… – Чаковский не улыбался, был абсолютно серьезен – Почему вы растрачиваете талант на эту ерунду? На сказки? Почему не напишете что-то серьезное? Разве вас не интересует подвиг нашего народа в построении социализма? Подвиг людей на Отечественной войне? А вы что пишете? Зачем? Кому?

Ага…тяжелая артиллерия пошла! Вот почему сам приехал. Интересно, кто его надоумил? Чтобы человек такого уровня приехал сам, задавал вопросы, как простой журналист…не верю в это. Чье-то задание, точно. Гришин? Суслов?

– Ну как я могу соревноваться с таким могучим писателем как вы, Александр Борисович…вот и пишу сказки – усмехнулся я – Но почему вы против сказок? Вам не нравятся сказки? Во всем мире сказки очень популярны, у нас в стране – тоже. В них бичуется зло, превозносится добро, что, это плохо? Почему вы хотите загнать людей в одну колею? Не хотите дать им просвета, радости, ярких красок? Да, я преклоняюсь перед подвигом нашего народа в Отечественной войне. И глубоко уважаю писателей-фронтовиков, и вообще коллег, которые пишут о войне. Это нужно и важно. Но разве не важно еще и дать людям отдых? Дать людям радость погружения в иной, красивый, яркий мир? Вот вы, в Литературной газете – зачем сделали шестнадцатую полосу такой, какая она есть? Зачем вам там юмор? Почему бы не заполнить газету только лишь серьезными материалами?

– Вы передергиваете – слегка стушевался Чаковский – Газета должна охватить как можно более широкие слои населения. Человек купил газету из-за шестнадцатой полосы, а потом прочитает и серьезные материалы! А вы что делаете? Массовое изделие на потребу толпе?

– Человек купил мою книгу из-за драконов на обложке, а потом, вчитавшись, обнаружил в книге мораль. Вы учите морали одним образом, я – другим. Но цель-то одна и та же! Вы посмотрите – книжные магазины забиты тусклыми, серыми книгами, которые не хочется покупать! Так может лучше бы эти писатели подали свои идеи в более удобоваримой форме? И тогда люди бы их приняли, захотели прочитать? Ох уж это извечное пренебрежение к фантастике, как к вторичной литературе на потребу толпе! Почему вы, товарищ Чаковский, так не уважаете советский народ? Почему вы его унижаете?

– То есть?! – Чаковский вытаращил глаза – Как это – не уважаю?! Вы чего такое говорите?!

– А то, что вы считаете народ глупым, считаете его толпой, которая не разбирается, которой надо навязывать! Мне кажется, вы закоснели в своем высокомерии «настоящих интеллигентов» (кавычки руками), которые только одни и разбираются, что нужно дать народу! Большую Литературу! Вы беспрерывно поучаете людей, а может просто писать для них? Делать так, чтобы их жизнь была интереснее и ярче? Знаете, вот все у нас так происходит. Помню читал о летчиках, наших и французских. Как наши летчики-истребители дежурили, ожидали вылета, и как французские. Наши угрюмо сидели в дежурной комнате и глядя в стену ждали вылета. Никаких тебе книжек, никакой музыки – сиди и жди, и думай о высоком. У французов играла музыка, они пили чай, читали книги. И никто не считал, что это плохо. Почему же такие как вы постоянно пытаются отнять у народа радость? Почему мы должны все угрюмо сидеть и думать только о соцсоревновании и о том, как спасти мир? Риторические вопросы. Уважаемый Александр Борисович! Мы делаем одно дело. Только обертка у наших идей разная. И вы бы могли в этом убедиться, если бы прочитали хоть одну мою книгу. А вы ведь не читали, я знаю. Вы умный человек, и не стали бы так на меня наседать, если бы были в курсе, о чем я пишу. Впрочем – это ваше дело, читать, или не читать.

– Пожалуйста, вопрос… – Кириллов указал на небольшую девушку в очках, типичную «серую мышку». Плакатика у нее не было.

– Нью-Йорк Геральд Трибьюн. Мистер Карпов, скажите, почему вас не заключили в тюрьму, когда вы вернулись в СССР? И вообще – каким образом вы вернулись, если не проходили никакие пограничные пункты? Вы баснословно богатый человек, если не ошибаюсь, ваше состояние превысило двести пятьдесят миллионов долларов (зал загудел – то ли удивленно, то ли возмущенно, то ли все вместе и сразу). У вас американское гражданство – почему вам его дали? И как советское правительство допустило, чтобы у гражданина этой страны было два гражданства, и одно – страны, потенциального противника!

Вот тебе и мышка. Вот это она прошлась по моим болевым точкам! И в самом деле – как я тут оказался?

– Сразу скажу насчет моих денег – улыбнулся я – Да, заработал. Хорошо заработал. На моих книгах, на моих боях с Мохаммедом Али. Я тренировался, рисковал, дрался. И получил за свою работу. Я придумывал, писал книги, и на них заработал. А что такого? Разве я что-то украл? Разве в Штатах зарабатывать не позволяет закон? А гражданство мне дали потому, что я попросил – так мне было удобнее делать свой бизнес в вашей стране. И спасибо, что ваш президент позволил мне это самое гражданство получить. Как я оказался в своей стране? Умолчу, чтобы не подвести людей. Нашлись хорошие люди, которые переправили меня в Союз. Да, я нарушил закон США, и как гражданин США, готов за это ответить. Потом. Когда ситуация разрядится. И если окажется, что спасение от смерти есть преступление. Суд решит.

– Но это только ваши слова! Где свидетельство, что вас пытались убить? – завопила «мышка», тараща на меня свои обманчиво беспомощные глазки.

– Той ночью, после того, как мы с Ольгой побывали в ночном клубе, мы с ней оказались в полицейском участке. где я и заявил полицейским, что нас преследует какая-то автомашина. Нас выслушали, потом посадили в полицейскую машину и повезли…туда, куда мы попросили нас отвезти. По дороге на нас совершили нападение агенты Эф Бэ Эр, расстреляли полицейских и пытались убить нас. Мы скрылись. А потом покинули страну. Можете легко проверить факт нашего нахождения в участке – вряд ли полицейские будут его скрывать. Потому что это невозможно – ранены или убиты полицейские, убиты и агенты Эф Бэ Эр.

– И кто их убил? – быстро выкрикнула «мышка».

– А вот там и узнаете, кто их убил – парировал я – Все вам расскажи! А когда сами начнете работать? (смех в зале) Ну а теперь – почему меня не посадили, когда я приехал на родину. А почему должны были посадить? Вы в самом деле считаете, что у нас нельзя сказать ни слова без того, чтобы не посадили? Да если бы всех сажали, где на всех место найти? (смех в зале) А если серьезно – у нас сейчас очень вменяемое, дельное, умное руководство страны, которое уже заявило о готовящихся реформах. И уверен, все эти реформы будут на благо нашему народу, и всем народам Земли! И скоро они встретятся с вашим президентом, и мир станет гораздо спокойнее. И очень надеюсь, что ваш президент выживет и встанет у руля США. Как сказала мой секретарь Ольга – «Очень приятный дядечка!». Пусть ваш дядечка будет здоров!

По залу прошла волна смеха, улыбались и зарубежные репортеры. «Мышка» хотела еще что-то сказать, но Кириллов быстро перевел стрелки:

– Дайте еще кому-нибудь задать вопросы, пожалуйста! Вы и так уже столько их задали…эдак мы тут до завтрашнего утра просидим!

– Сколько надо, столько и просидим – кивнул я, и улыбнулся в зал – Мы открыты до последнего клиента!

Снова смех, теперь уже от американцев. Наши-то похоже и не поняли. Кстати, насчет понимания – случайно, или нет, но все иностранные журналисты прекрасно говорят по-русски. Некоторые – так и вообще без акцента. Если бы не кое-какие детали, отличающие их от советских людей…в общем – сошли бы за «своих».

– Пожалуйста, газета «Правда»! – Кириллов указал на грузного мужчину в первом ряду.

– Юрий Жуков, «Правда» – веско сказал мужчина, которому на вид было лет за шестьдесят. И не на вид – тоже. Жукову было шестьдесят четыре года. Я помнил его еще по передачам на первом канале – он вел политическое обозрение «На вопросы телезрителей отвечает…». Это был настоящий человек Системы. Позже он сильно критиковал Солженицына за изданный в США «Архипелаг Гулаг», активно его обличал.

Я слегка напрягся. Это был настоящий линкор журналистского флота. Этот как врежет – так и срежет!

– Михаил Семенович – начал он задумчиво, не глядя на меня – Вот как вы думаете, есть у нас шанс наладить отношения с Соединенными Штатами Америки? Вы там прожили…год, да? Или даже больше? Как вам Америка? И в частности – США. Они хотят войны? Как настроены люди? Расскажите, пожалуйста. Очень интересно было бы услышать мнение человека, который прожил в Штатах достаточно долго время, и даже сумел вжиться в их Систему. Вам изнутри должно быть виднее!

Ах ты ж! Какой великолепный вопрос! Если только в нем нет подводных камней…не напороться бы на рифы. Но на то ведь я и капитан моего корабля, чтобы думать, куда плыть.

– Люди Штатов… – я улыбнулся, сделал паузу – Они всякие. Есть шпана, бандиты – с ними разговор короткий. Сейчас полиция с ними лихо расправляется, молодцы. А есть обычные, простые люди, которым честно сказать – абсолютно наплевать на всю политику вместе взятую. Спроси их, попроси показать на карте, где находится тот же Советский Союз, они и не покажут. Просто не знают. Наш народ гораздо более политизирован. Американцам главное – семья, работа…деньги. А политику они оставляют…политикам. И уж простые люди точно не хотят войны! Ну – абсолютно! Как я уже говорил – хотят ее дельцы, выпускающие оружие. Честно сказать, я не понимаю – зачем им столько денег. Ведь все равно все в конце концов умрем! А в гробу карманов нет, с собой эти миллиарды не унесешь! По-моему это какая-то болезнь, психическая болезнь – чем ни больше денег есть, тем больше их хочется. Да, я понимаю – деньги, это власть. Но никакая власть не убережет от прихода смерти! Кстати, разве власть уберегла президента Кеннеди от смерти? Как только он захотел улучшить отношения с нашей страной – его тут же убрали. Да, это мои домыслы, но я думаю что не ошибаюсь. Прослеживается некая последовательность – как только президент начинает стремиться к миру, как только он хочет принести мир и покой в свою страну – его убирают.

Я сделал паузу, демонстративно задумавшись. Зал ждал, я захватил внимание всех людей, фактически – я ими манипулировал как хотел. Так умеют хорошие артисты, актеры, певцы. И это было приятное чувство – умею!

– Есть ли у нас шанс наладить отношения с Штатами? Есть, и большой. Если у власти останется Никсон. Тогда будут подписаны договоры об ограничении стратегических вооружений, после чего все мы, и Америка тоже вздохнем легко и свободно, часы Судного дня отыграют назад. Никсон, уверен, прекратит эту смертельную бойню во Вьетнаме, и перестанут погибать и вьетнамцы, и американские парни, которых гонят и гонят в эту мясорубку разжиревшие на войне генералы, представляющие военных промышленников. Но если не будет Никсона, если на смену ему придут демократы…боюсь, что все будет очень плохо. Безумные натовские генералы не успокоятся, пока не доведут до ядерной войны! Не успокоятся, пока не ввергнут мир в хаос, в котором и сами они погибнут или от радиации, или от ядерной зимы, которая наступит после бомбардировок! Я иногда думаю над ситуацией, и поражаюсь – насколько все же безумны эти люди, которые разгоняют и разгоняют гонку вооружений, вытягивая из своих граждан все соки – налогами и живой кровью погибающих в войнах американских парней. Как эти люди смогли подняться на самый верх? Неужели никто не видит – это безумцы, понимаете, БЕЗУМЦЫ! Мне так и хочется крикнуть: ОСТАНОВИТЕСЬ! Вам же самим потом негде будет жить! На ядерной мусорке, засыпанной снегом, жить нельзя! Люди Америки, вылечите этих безумцев, уберите их от власти!

Я даже вскочил с места и теперь почти кричал, расхаживая по сцене, на какое-то время даже забыл, где нахожусь, меня захлестнула ярость. Мог бы я нажать кнопку, и все эти натовские безумцы умрут – нажал бы, не задумываясь ни на секунду.

Как я устал от этих мерзавцев, которые пакостили здесь, в прошлом, и будут пакостить в будущем! Как говорил Хома Брут в «Вие»: «Господи! Так накажи же ея!». Но не слышит нас Бог. Может его и нет? И миром правит Сатана? Иногда мне так и кажется. Иначе не было бы в мире такой мерзости – начиная от лагерей смерти и заканчивая постоянными войнами двухтысячных, когда невинных людей убивали просто потому, что кому-то захотелось сделать пакость одной из стран.

Опомнился, остановился, с трудом улыбнулся. Честно сказать, было не до смеха. В самом деле – сильно разволновался. Но…надо брать себя в руки!

– Извините…разволновался! Как только дело доходит до судеб мира, меня просто жаром обдает! Как от ядерного взрыва. Итак, можем ли мы избежать войны, можем ли мы дружить с Америкой? Мы не только можем. Мы ДОЛЖНЫ это сделать! Мы должны идти бок о бок, осваивая планету, мы должны заключать договоры о дружбе и взаимопомощи, мы должны наводить порядок на этой планете – вместе! А что происходит сейчас? Мы ослабляем друг друга! Зачем? В угоду третьим странам? Зачем ухудшать жизнь своих граждан ради сверхприбылей оружейных корпораций? Риторические вопросы. Ответ на них ясен. И повторюсь, в который уже раз: если народ США хочет войны, крови, нищеты – пусть выберет демократов. Хочет покоя и достатка – выбирайте Никсона. Я общался с ним и с его женой – прекрасные люди, умные, понимающие, люди, которые заботятся о гражданах Штатов, думают о том, чтобы граждане США жили лучше. И полным болваном надо быть, чтобы не выбрать Никсона!

– На очереди у нас журнал «Юность». Борис Полевой, секретарь Союза писателей.

– Очень приятно! – улыбнулся я – Борис Николаевич настоящая легенда! Спасибо, что нашли время, чтобы встретиться со мной. Сегодня в зале цвет журналистики и писательства! Мне, простому сказочнику, это лестно.

В зале засмеялись – мол, тоже мне, сказочник-мультимиллонер! Прибедняется, собака! Ну…да! Имею право и постебаться! Только так, чтобы никто не заметил и не обиделся. Впрочем – представителей Большой Литературы какой-то там сказочник обидеть не может.

– Мы с вами никак не могли встретиться – улыбнулся Полевой – Но я следил за вашими успехами. В конце концов, я же секретарь Союза писателей, кому, как не мне знать все об успехах моих коллег! Михаил Семенович, ваши успехи впечатляют. Как мы слышали, в Голливуде снимают два фильма по вашим романам. А почему же вы все отдали американцам? Почему не пожелали снимать фильм по вашему роману на родине?

– Ну почему же не пожелал…очень даже пожелал! – улыбнулся я – Сейчас подыскиваем дельного режиссера, чтобы снять многосерийный фильм по моему роману «Звереныш». Так что зря вы так говорите!

– Хорошо – кивнул Полевой, и глаза его чуть прищурились – Тогда скажите, а как вы относитесь к Борису Пастернаку? К Солженицыну? К Бродскому?

Ух ты… Эх, Борис, Борис…ты на кого работаешь? Кто тебя настропалил? Помню, как ты гонял Пастернака! Как был среди тех, кто изгнал его из Союза писателей! Вы что, решили на меня ополчиться? Ручки коротки!

– Начну с Бродского. Стихи мне его честно сказать не нравятся, но то, как с ним поступили – это позор. Поэта засунуть на зону за тунеядство? Это мог только идиот. Нынешнее руководство страны умные люди, и думаю – в ближайшее время справедливость восторжествует. Приговор пересмотрят, Бродского восстановят в правах, перед ним извинятся и компенсируют ему позорное унижение. Что касается Солженицына – я к нему никак не отношусь. Ни разу с ним не встречался, не общался, да и желания такого у меня нет. Одно скажу – хотите сделать из него нобелевского лауреата – выдворите из страны. И он тут же получит нобелевку. Не секрет, что она с некоторых пор стала абсолютно политизированной премией. Как только начинаются гонения на какого-нибудь поэта или писателя, тут же он делается претендентом на Нобелевскую премию. Разве не замечали? Тот же пример – Пастернак. Я не знаю, заслуживает ли он Нобелевской премии. Кое-что из его стихов мне нравится, считаю их золотым фондом поэзии. Проза? «Доктор Живаго» мне не понравился. Вы сами сделали из Пастернака Нобелевского лауреата. И вы лично в том числе. Если бы не было гонений, если бы его не преследовали – да кто бы на западе его заметил? У них любят только тех, на кого обрушивается репрессивный аппарат нашей страны. Если здесь гоняют – значит, свой. И еще по Солженицыну: я ему не верю. Да, репрессии были, и это позорная страница нашей истории, но таких масштабов, о которых говорит он – не было. Это лично мое мнение. Как я уже говорил, наступило время перемен. И скоро вы все будете славить Пастернака, будете награждать Бродского, и никто уже не вспомнит, что только недавно их поливали грязью со всех трибун. Как там Гайдар писал? «Веселые времена подходят, брат!» Вот так, Борис Николаевич.

– Журнал «Работница» – объявил Кириллов.

Журналистку «Работницы» я не знал, а она не представилась. Симпатичная девушка лет двадцати пяти, чем-то похожая на Ольгу – может прической «каре»? А может фигурой. Вот только она была блондинкой, в отличие от Ольги.

– Михаил Семенович, вы женаты?

Зал зашумел – хохотали все, даже Борис Полевой и Чаковский, старые, тертые зубры. Уж очень неожиданно и радостно прозвучал этот вопрос. Девушка смутилась, покраснела, но упрямо выпятила подбородок и так же звонко и с вызовом, бросила:

– А что смеетесь? Наши читательницы желают знать о жизни своих кумиров! Михаил Семенович молодой, статный, красивый, мечта любой женщины! Так почему бы…

Тут все совсем попадали со смеху – даже Кириллов не выдержал и захохотал. Мда…у кого что на уме…я вот лично не смеялся. Здешние люди еще не привыкли к всевозможным шоу, на которых выворачивают наизнанку все грязное белье приглашенных. Это еще целомудренное время, и потому им кажется странным и смешным такой вопрос.

Я поднял руку, останавливая хохотунов, и зал постепенно стих. Тогда я обратился к девушке:

– Как вас звать, милая девушка!

– Люба! Люба Вересова! – засмущалась журналистка.

– Люба…я не женат – улыбнулся я – Так что у каждой вашей читательницы есть шанс меня захомутать. Надо только прислать вам письмо с фотографией претендентки и автобиографией. А вы уже отберете самых красивых и самых грамотных – неграмотных я не рассматриваю! – и отдадите письма мне. Вот!

– Что вы наделали! – ахнула девушка – Нас ведь и так засыпали письмами, все спрашивали о вас, а теперь мы будем похоронены под этими посланиями! Ну, держитесь! Тогда мы вам будем отправлять эти письма!

Зал снова начал хохотать, а я слегка пригорюнился – вот нехрен было так шутить! А теперь что делать?! Я так и представил груду мешков с письмами возле своей двери! Но теперь уже поздно…

– Еще вопрос! – девушка уже взяла себя в руки и видимо решила меня добить окончательно – Скажите, Михаил Семенович, где самые красивые девушки, в Америке, или у нас?

– Конечно, у нас! – искренне ответил я – И знаете, где самые красивые девушки? В Иваново, и в Москве! Честно-честно! Самые красивые девушки в мире и в стране!

– А я из Иванова родом! – вдруг воскликнула Люба, и покраснела.

– Вот видите! – обрадовался я – Посмотрите на эту девушку, разве не красавица? И лицом удалась, и фигурой – да с нее только статуи лепить! Люба, вы не замужем? После сегодняшнего дня точно выйдете замуж! Женихи в очередь выстроятся! За такой-то красотой!

Люба совсем зарделась, и видимо спасая ее Кириллов перевел внимания на другой объект:

– «Вокруг света». Прошу вас!

– Скажите пожалуйста, Михаил Семенович…какие у вас интересы? Ну как это называют за рубежом – хобби. Кроме писательского дела – чем еще вы интересуетесь?

– Я стреляю. Хороший стрелок из пистолета, винтовки, автомата. В США у меня есть целый арсенал оружия. Из него я хотя бы полчаса в день стреляю по мишеням. Обычно попадаю. (Смешки в зале). Еще – я занимаюсь единоборствами, и довольно-таки успешно, как вы знаете. Люблю красивые автомобили, хорошо вожу машину. Вот, вроде бы и все.

– А что у вас за история случилась, когда вы спасли полицейских? Мы читали в американских газетах!

– Ну если читали – что я еще могу добавить? Бандиты напали на полицейских, я отнял пистолет у одного из негодяев и всех их перестрелял. За это полицейское управление Нью-Йорка наградило меня медалью. А потом на вручении медали я показал полицейским кое-какие приемы борьбы. Вот, в общем-то и все.

– А еще два случая, когда вы перестреляли едва ли не двадцать человек? Кто были эти люди?

– Банда решила отомстить за своих, убитых мной коллег, и напала на меня, когда я со своим помощником Пабло возвращался с телевизионного эфира в Рождество. Мне пришлось их всех убить. Чем не горжусь – я просто спасал свою жизнь. Ну и другой раз – на антикварную лавку, в которой я оказался, напали грабители. А я в Штатах без оружия не хожу, потому всех их уложил. Тоже не вижу ничего такого особенного. У меня не было другого выхода, кроме как их всех убить.

– Раз уж мы коснулись темы правопорядка, дадим слово журналисту из «Советской милиции»! – объявил Кириллов – Вон он как вьется у своего места!

– Скажите, Михаил Семенович, кто лучше – наша милиция, или полиция Штатов? На ваш взгляд, кто лучше подготовлен? И кому работается легче? – молодой парень, лет двадцать пять, горит желанием прославиться? Сумел пробиться с вопросом к Карпову! Если честно – уже устал от вопросов…да и тема эта про милицию-полицию стремная. Не здесь ее обсуждать. Но что-то сказать ведь надо?

– Я не знаю, что такое «лучше» или «хуже» в вашем понимании. Везде работают люди, разные люди. Одни хорошо несут службу, другие не очень, но в общем-то делают одно и то же дело – борются с преступностью. А что касается подготовки…мне кажется, американские полицейские подготовлены все-таки лучше. Они не боятся применять оружие – закон их в этом защищает. А насчет легкости работы…сдается, нашим милиционерам работается все-таки полегче. Америка наводнена оружием, и если у нас применение огнестрела это целое событие, на которое выезжает прокурор, то там – сплошь и рядом палят, как оглашенные. Не успел полицейский выстрелить первым – значит, убили его. Успевай! Впрочем – не мне судить, легко ли работать нашим милиционерам – я ведь в милиции не служил, а со стороны все кажется легче. Что бы я посоветовал нашим милиционерам – это подтянуть физическую подготовку и рукопашный бой. Ей-ей в жизни пригодится!

– Ну что же…на этом мы будем завершать нашу встречу…еще вопрос? Лос-Анджелес таймс? Хорошо, но вы последние. Пожалуйста!

Мужчина лет пятидесяти – рыжий, крепкий, краснолицый. Впрочем – как и большинство рыжих. Смотрит с прищуром, щас мне врежет в поддых, точно.

– Скажите, мистер Карпов…это правда, что вы еще и состоите в числе директоров компании «Уолт Дисней»? И оклад ваш составляет двенадцать миллионов долларов в год?

Зал зашумел, люди недоверчиво замотали головами, мол, не может быть. Но я пожал плечами и подтвердил:

– Правда.

– И за что вам платят такие деньги?

– Я подаю хорошие идеи. И потому называюсь «Креативный директор».

– И какие это идеи? – не унимался рыжий.

– А вот этого я вам не скажу. Коммерческая тайна.

– Вы отказались от звания провидца. А может это все-таки и есть причина, по которой вас держат в «Уолт Дисней»? Вы предсказываете будущее, и за это вам платят деньги? Зачем вы лжете, говоря, что не являетесь провидцем?

– Я не являюсь провидцем, и я не лгу! – отчеканил я холодно – Если понадобится, я и на полиграфе могу подтвердить мои слова!

– А правда, что вам принадлежит сто миллионов акций «Уолт Дисней»?

– Правда.

– Значит, вы стали гораздо богаче – ведь акции «Уолт Дисней» подскочили в цене в полтора раза после покупки студии «Марвел». Это не по вашей ли идее компания приобрела эту студию?

– Коммерческая тайна – снова холодно ответил я – Еще вопросы?

– У вас дом в Монклере, вилла в Ньюпорт-Бич, вы один из учредителей продюсерского центра «Страус и Карпофф», который сейчас снимает шоу, и уже договорился о показе его на «Эн-Би-Си». И ваше состояние уже подкрадывается к тремстам миллионам долларов – насколько нам стало известно, юридическая контора отсудила еще несколько десятков миллионов долларов у британских букмекерских контор – ваших денег.

– А где вопрос? – осведомился я, не вдаваясь в подробности.

– Это все правда?

– Не знаю. По букмекерам еще не в курсе, некогда было. А в остальном все так и есть. И что?

– Да как-то слишком все подозрительно! Подняться так за год? Стать таким успешным? Кто вам помогает? Президент Никсон? То-то вы за него так ломали копья! Он вам заплатил за поддержку перед выборами?

– Глупость какая! – фыркнул я – У Никсона никогда и не было таких денег! И что, Никсон писал за меня мои книги? Я буду еще богаче, когда выйдут фильмы по моим книгам. И свою кинокомпанию открою – если захочу! У меня куча идей! Головастый человек в США может заработать денег, если не будет лениться! Вы разве не слышали о том, что Америка – страна равных возможностей? Вот вы бы постарались, и тоже бы заработали хорошие деньги, а не терзали меня дурацкими вопросами! Никсон хороший человек и хороший президент, наверное – лучший президент в вашей истории! Держитесь за него, не будьте дураками! И да, на сегодня хватит.

Я встал, положил микрофон на стул и поклонился залу:

– Спасибо, что пришли, что выслушали меня. Еще увидимся!

Повернулся, и пошел за сцену. Ффуххх…«Все проходит – и это пройдет». Вот и прошло.

****

– Видел?

– Видел.

– Что скажешь?

– А что сказать…молодец! Крепко приложил эту шушеру! Газеты просто воют! «Русский писатель обвиняет Гувера!» «Гувер – заговорщик!» «Русский призывает защитить президента Никсона!» «ФБР погрязло в заговоре – Конгресс начинает расследование!» Хорошо получилось.

– Да…язык у Карпова хорошо подвешен.

– И не только язык.

– Ты о чем?

– Да так…о записях. Ночных записях.

– Так! Ты мне тут извращение не разводи! О деле давай! Кстати, ты говорил, что прослушку снял?

– Снял. Это я о прошлых записях.

– А эта…твоя сотрудница, она тоже с Карповым…? Он что там, гарем устроил? Ну и жеребец!

– Нет. Пока – нет. Но надеюсь, что…в общем, пусть хоть сорок девственниц заводит, и каждый день их пользует! Лишь бы дело было! А дело идет. Хорошо идет! Сам видишь. А что он в свободное время делает – да пускай хоть всех сотрудниц поимеет – нам какое до этого дело? Не о том надо думать…зреет что-то, чувствуешь?

– И ты мне это говоришь?

– Кстати, Карпов тоже что-то почуял. Провидец, он или нет, но…чутье у него как у охотничьей собаки. Знаешь, какую он себе дачку заказал?

– Какую?

– Это не дача. Это бункер, в котором можно пересидеть даже ядерный удар. Стены выдержат удар осколков и легкого стрелкового оружия. Круговая оборона. Подземные ходы. Арсенал оружия! Он заказал арсенал оружия! Начиная с пистолетов и пулеметов, и заканчивая гранатометами и ДШКМ. Понимаешь? Он готовится к обороне!

– И правильно готовится. Как бы и нам не пришлось…после съезда.

– Он даже оборудование для телевещания туда потребовал! Небольшую телестудию на случай того, что Останкино будет захвачено.

– В его истории такое было, насколько я помню…вот и перестраховывается.

– Было, я помню. Называлось это ГКЧП. Кстати, что Устинов?

– Не пойму. На словах поддерживает, и все такое…но вот чую я…душа не на месте.

– Может его сразу убрать с этого поста? Пока не поздно?

– Подождем. До съезда. После съезда видно будет, кто чем дышит.

– Так что там с постройкой этого самого…бункера?

– Я обещал Карпову, что построим за две недели. Конечно, не построим. Месяц, не меньше. Даже нашими силами. Там ведь не только дача…хмм…даже назвать ее так язык не поворачивается – это ведь на вид средневековый замок! Самый настоящий замок! Хе хе…представляю, как будут плеваться его коллеги – зажрался Карпов! И так мы едва успеваем гасить волну возмущения среди его так называемых коллег – интеллигенция не любит богатых и успешных. Дай им волю – они бы его распяли. Время от времени выскакивают статейки о том, как обуржуазился советский писатель, и как он продался империалистам! Гасим волну, но…не всегда успеваем. Но да ладно, хватит о Карпове. Давай к текущим делам. Скоро встреча с представителями Моссада, хочу тебе доложить, чего добились на переговорах, хотя в общем и целом ты сам все знаешь. Только кое-какие нюансы…но так, немного.

****

– Охх! – мужчина оглядел Настю с ног до головы – О боже ж мой! Боже ж мой! Где делают такое чудо! Ви прекрасны, мадам! Ви чудо как прекрасны!

– Лев Аронович, хватит славословить – все равно на ней не женитесь! – усмехнулся я – Давайте-ка к делу, время дорого. Итак, нам это чудо надо одеть так, чтобы не было мучительно больно. Сумеете?

– Лев Аронович умеет все! – мужчина посмотрел на меня довольно-таки надменно – Если ви пришли ко мне, да еще и по рекомендации уважаемого человека – так как ви можете сомневаться?! Это-таки оскорбительно, в самом-то деле!

– Лев Аронович, меньше слов, больше дела! – снова усмехнулся я – Вижу, что вы человек знающий, непростой, потому и будем с вами говорить прямо, надеясь на ваше молчание. Договорились?

– Договорились! – чуть приподнял брови мастер – Итак, что мы хотим для дамы? Кстати, кем красавица вам приходится? Жена?

– Я домработница – бесстрастно пояснила Настя.

– О! – искренне удивился мастер – такая красавица, и домработница?! Вы меня разыгрываете! Но ладно, это ваше дело. Итак, что мы ходим заказать красавице?

– Два брючных костюма. Две белые блузки. Три коротких юбки. Три чуть ниже колен. Два вечерних платья. Вот полный список того, что нужно сшить, и рисунки того, что мы хотим увидеть сшитым. И никаких кримпленов. Только натуральная ткань.

– Ой-вэй! Да это большой заказ! – восхищенно покачал головой мастер – Но это будет вам стоить денег! И вы говорите, что служите домработницей?! Ви шутница, моя дорогая! Ваш мужчина любит вас, иначе бы он никогда не пошел на такие траты ради женщины! Давайте обсудим фасон, может какие-то особые требования? И кстати, я не понял – а вот это что за чуда, я таких даже и не знаю! Что за пояса?

– Лев Аронович…брючные костюмы и блузки должны быть сшиты так, чтобы это было и элегантно, и функционально. Понимаете? Нет, я вижу, не понимаете. Настя, покажи ему.

Настя подошла к закройному столу, на котором лежал швейный метр, ножницы и нитки для швейной машины, и начала медленно, с расстановкой выкладывать на него вначале один пистолет с запасным магазином, потом другой пистолет, потом нож, который выглядел ну совершенно опасно и даже угрожающе. И у швейного мастера брови полезли наверх, пока он наконец не застыл так, как тот волк из диснеевского мультика – с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Мастер попытался что-то сказать, но из его рта вылетели лишь каркающие и хрюкающие звуки.

– Не пугайтесь, Настя мой телохранитель. Она на службе. Ей нужна элегантная одежда по высшему уровню, одежда, в которой не стыдно посетить представителей высшего общества Америки и Европы, но одновременно такая, чтобы под ней не было видно оружия. В этой одежде она должна легко передвигаться, бегать, прыгать, и должна быть способна легко достать оружие. Потому мы обратились к вам – через Никиту Богословского, он гарантировал ваше молчание и самое главное – умение. Потому прошу никому не говорить ни слова о том, что сейчас увидели, даже самому Никите. И еще: заказ срочный. Я понимаю, что хорошие брюки шьются дольше, чем создавал этот мир наш Господь Бог, но меня это не устраивает. Я плачу вам вдвойне против того, что вы обычно берете, но вы должны сделать все максимально быстро. На листках указаны и фасоны, и цвет, и предположительно – какую ткань нужно использовать. Все это вы закупаете сами, как и фурнитуру. Вам останется только лишь снять мерку. Вас устроит мое предложение?

– Ой-вэй…ви меня нагрузили бетонными плитами и погоняете! Ви жестокий человек! Кстати, я вас где-то видел! Ваше лицо мне знакомо!

– Моя фамилия Карпов.

– Ой-вэй! Вот я дурак! Как же я вас не узнал! Ви же тот счастливый человек, который добился успеха в Америке! В той самой Америке, которая пожрала массу народа и выбросила назад в неудобоваримом виде! Ви знаменитый писатель!

– Он. Пейсатель – усмехнулся я, и снова спросил – так что, договримся? И когда будет исполнен заказ?

– Первый костюм я смогу выдать через три дня – твердо заявил мастер, глядя в мои эскизы – Если буду работать денно и нощно! Ви понимаете, что сшить без примерок, на глазок, может только великий мастер?

– Такой как вы – утвердительно кивнул я головой – Так мне вас и рекомендовали как великого мастера, который если бы взялся создавать Землю, сделал бы это за сутки, и с самым высшим качеством!

– Ваши слова мне как самое вкусное варенье! Ви говорите, говорите, я внимательно впитываю! – широко улыбнулся мастер, и тут же посерьезнел – Мне придется отставить все другие заказы, и нанять мастеров, чтобы все исполнить в кратчайшие сроки!

– Извините, Лев Аронович… – начал я, подбирая слова, но мастер меня понял:

– Все, все! Я вас понял! Это мои трудности, и они вас не интересуют!

– Проблемы индейцев шерифа не интересуют – улыбнулся я, и уже обращаясь к Насте, сказал – Остаешься сейчас здесь. Адрес ты знаешь, подъедешь сама. Вот тебе на такси (положил десятку на стол).

И снова швейному мастеру:

– Вот вам пятьсот рублей. На материалы, на работу. Потом скажете, сколько вам нужно еще добавить. Последний срок сдачи будем устанавливать?

– Да ни боже мой…не сомневайтесь, я сделаю все как можно быстрее. И лишнего не возьму – только двойной тариф. Сами понимаете…

– Все понимаю – перебил я – Настя, ты поняла меня? Приедешь сама, и не спеши – пусть все как следует замеряет, пусть сделает первые выкройки, если получится.

– Все сделаем! Все! Только давайте я накрою ваши железки тряпочкой, моя дорогая… – заторопился мастер – Иначе мою Шурочку удар хватит, когда она увидит такую страсть! Товарищ Карпов…для меня было честью с вами познакомиться! Видел я, видел вашу пресс-конференцию! Ви были великолепны! А может и вам сошьем костюмчик? На вашей фигуре он будет сидеть просто великолепно!

– Есть у меня костюмчики…всякая одежда есть – усмехнулся я – На меня достаточно просто найти, а вот на Настю…сами понимаете. Хорошо хоть размер ноги у нее все-таки женский, иначе совсем было бы трудно.

Действительно, мы так и не смогли найти на Настю ничего приличного из одежды. Или мужское, или совсем уж убогие тряпки, рассчитанные на толстух. Искусственная ткань, дикие расцветки. А вот туфли хорошие нашли – само собой, в «Березке». И кроссовки там же купили – сорок третий размер это совсем не дефицит. И белье ей красивое купили – кружевные трусики, бюстгальтеры и все такое. Невозможно носить красивую одежду с убогими трусилями и лифчиками, которые будут выделяться под тонкой тканью. Если уж Настя будет постоянно со мной – она должна выглядеть по высшему уровню. Я могу себе позволить одевать свою челядь так, как хочу.

Оставив Настю в мастерской Перельмана с строгим приказом находиться там до победного конца (пока не отпустит мастер), вышел на улицу и всей грудью вдохнул ясный, чистый весенний воздух. Господи, ну как же я люблю весну! Кажется, что весной не может случиться ничего плохого… Самообман, я это знаю, но все-таки верится, что в такой ясный солнечный день ничего не случится. Да что я заладил – случится, не случится! Все хорошо, и лучше быть не может!

Подошел к черной волге, сел рядом с водителем:

– Поехали в студию.

– Настю оставляем?

– Оставляем. Там с нее мерки снимают, надо одеть девчонку как следует.

Водитель посмотрел на меня, и в его глазах что-то мелькнуло – то ли одобрение, то ли…зависть? Могу понять – каждый мужчина мечтает о том, чтобы вот так взять, и подарить своей женщине все, что она захочет. Или просто понравившейся женщине. Хотя назвать Настю «моей» – сложно. Впрочем – как и Ольгу. Хотя с Ольгой я сплю, а с Настей – нет.

В студии звукозаписи дым коромыслом – все суетятся, все бегают, музыканты бренчат на инструментах – настраивают. Нормальная рабочая суета. Ольга с Богословским что-то обсуждают, сидя над партитурой. Увидели меня, обрадовались.

– Наконец-то! А где валькирия?

– Броню кует.

– Давай быстренько репетировать! Скорее! Скорее! Время! Пару репетиций, и вперед, на запись!

– Не пару, а сколько надо. Не будем халтурить.

– Ну это я так…по готовности пойдем на запись. Давай, пошли в студию. Пару мелодий мы уже записали, ты их прослушай, потом скажешь – что не так и как ты это видишь. Если нормально – будем дальше писать. Потом на мелодию наложим твой голос – это уже в последнюю очередь.

– Хмм…я почему-то думал, что будут записывать все сразу…я пою, они играют – сознался я в своей темноте.

– Нет! – коротко ответил Богословский – Давай, надевай вот эти наушники и слушай. Давай!

Первой была «Там за туманами». (Прости меня, Расторгуев! Прости, Матвиенко! Ребята, вы еще лучше напишете!) Эта «минусовка» была практически один в один с той, что я слышал в своем мире.

Вторая – «Ты неси меня река». Вроде бы и простая песня, но…

– Тут многоголосие. Вернее – я пою, а на моем фоне мужчина эхом повторяет. Потому когда будем записывать – мне нужен кто-то из мужчин, понимающий музыку. Бэк-вокалист. Кстати, а ты не согласишься подпеть?

Богословский поднял брови, усмехнулся:

– А почему бы и нет? Уж в ритм точно попаду. А так, по самой музыке есть вопросы?

– Нет. Ты – гений! Я это всегда знал!

– Так уж и всегда! – хохотнул Богословский – Ладно, пойдем, послушаем как сыграют остальное – и на запись.

В этот день мы записали еще три минусовки, что в общем-то очень неплохо. Просто космическая скорость, если забыть, что Богословский и музыканты из собранной им группы отрабатывали эту музыку уже дня три. Это были настоящие профессионалы, виртуозно владеющие своими музыкальными инструментами, как сказал Богословский – если и не лучшие из лучших, то лучшие из тех, до кого он смог дотянуться. Их буквально выдрали из различных музыкальных ансамблей и групп со всей страны и заставили работать на нас. Такими темпами через несколько дней мы перейдем уже и к записи моего голоса…если его можно так назвать – «голос». Кстати, я не певец, это точно, но пою не хуже Расторгуева, и по тембру голос у меня похож, только чуть пониже, чем у него.

Домой поехали уже вечером, в семь часов. Студия после шести вечера работать не желала – не война, чтобы тут ночевать! Звукооператор, технические сотрудники – они все желают приезжать домой в нормальное время, желают ужинать перед телевизором и обсуждать с женой учебу детей и последние новости из программ телевизора. В общем – желают вести нормальную человеческую жизнь. Это я, буржуй, работаю столько, на сколько у меня хватает сил. Или Богословский, который просто дикий фанатик и готов сидеть за пианино сутками напролет – с красными сумасшедшими глазами, растрепанный и безумный. Гении – они все не от мира сего, но этот был совсем уж чудак.

Впрочем – почему «был»? Он и есть. Это ТАМ он был. И увы, в 2018 году его уже не было. Интересный человек, и на самом деле – гений.

Настя приехала уже домой, вечером – как всегда спокойная и бесстрастная. И только в глазах ее металась ярость. Оказывается хитрый Ароныч держал ее до самого вечера, снимая мерки, тут же молниеносно кроя ткань, сшивая на живую нитку и примеривая. И мотивировал задержание тем, что я распорядился – находиться ей в мастерской столько, сколько понадобится для дела.

Настя с Ольгой быстренько сварганили ужин, благо что оставалось только разогреть (борщ Настя наварила), мы все поели, и я с Ольгой отправился в кабинет – работать. В конце-то концов, я писатель, или рядом проходил? Рукопись из Монклера мне уже переслали – по МИДовским каналам. Привезли прямо на дом. Так что теперь можно спокойно закончить очередную книгу серии. Тем более что Страус в записке настоятельно просил поскорее дописать книгу – он шибко-шибко ждет. Ну что же…придется постараться.

Три часа, почти до полуночи – усиленно диктовал. Ольга тарахтела на машинке и по квартире разносился яростный пулеметный стрекот. Накатал авторский лист, не меньше. Хорошо, когда не сам стучишь по клавишам!

Уже когда Ольга зачехляла машину, любовно поглаживая ее по бокам, зазвонил телефон. Ольга дернулась было пойти снять трубку, но я ее остановил. Это или из Штатов, или…

Это было «или». Знакомый голос на мой «слушаю» медленно и с расстановкой сказал:

– Два. Пятнадцать.

И в трубке заметались гудки.

Итак, пункт два, пятнадцать часов. Жив, курилка! Получил мое послание.

С утра, к восьми часам мы отправились прямиком на студию, где и пробыли до двух часов дня с перерывом на обед. Обедали в кафе по соседству, я отказался есть сухомятину, объявив, что мое здоровье мне дороже потерянного времени. В два часа я уехал, попросив водителя подвезти меня к станции метро. Там машина осталась меня ждать, а я, постоянно перепроверяясь, доехал до нужной станции, поднялся наверх и пройдя с пару кварталов остался стоять в точке, которую мы с Аносовым заранее определили как «точка 2». Таких точек по разным городам страны у нас было несколько. Заранее разработали систему связи.

Он появился ровно в два часа дня, и я его едва узнал. Старичок с палочкой-батожком, в руках авоська с батоном и пакетом молока, на носу очки в черепаховой оправе. Ну просто божий одуванчик, да и только!

– Привет, полковник! – тихо сказал я, и старичок рядом со мной хмыкнул, и так же тихо сказал:

– Давно уже не полковник. Пенсионер, мать его… Пойдем, где-нибудь посидим.

– В кафе? Давай в кафе-мороженое. Ты вроде как мой дедушка, и я тебя веду кормиться мороженым. Чтобы на пенсии тебе хорошо жилось. Кстати, у тебя как с финансами? Подкинуть?

– Пока есть. Ты же еще и в тайнике оставил, в гараже, так что деньги есть, спасибо.

Мы зашли в кафе, Аносов уселся за столик в углу, а я попросил продавщицу наложить две вазочки пломбира с клюквенным вареньем. Хороший в этом времени пломбир, ничего не скажешь! Еще не начали его делать по ТУ, все еще ГОСТ.

– Ну что же, о твоих успехах я знаю, газетки почитываю – усмехнулся Аносов, глядя на меня сквозь стекла очков, а я с любопытством поинтересовался:

– Очки – для маскировки? Диоптрии есть?

– Слава богу – никаких диоптрий. Чисто маскировочное. Простое стекло.

– О твоих подвигах я тоже знаю – вздохнул я – И они знают.

– Кто? – насторожился Аносов, и глаза его прищурились.

– Сам знаешь – кто…Семичастный. И Шелепин. И сейчас я фактически с тобой разговариваю от их имени. Нет, не смотри – я никого за собой не привел. По крайней мере – старался не привести. Но это не имеет никакого значения. Слушай меня…

И я рассказал ему все, что услышал от Семичастного. Аносов меня не перебивал, и только когда я закончил говорить, тихо спросил:

– Ты им веришь?

Я усмехнулся:

– Ну ты сам как думаешь? Как можно верить политикам? Как можно верить людям, находящимся на таком уровне власти? Ради дела они нас пустят под каток, и не задумаются ни на секунду! Но ведь и мы не дураки, правда же? В данном случае я вижу вот какую ситуацию…

И я обрисовал Аносову то, как я вижу сложившееся положение вещей. Он задумался, кивнул:

– Логично. Да, я думаю им выгодно иметь такую структуру. Кстати, на самом деле – что-то подобное у нас и было. Разогнали. Всех разогнали! Но ты знаешь.

– Собрать людей сумеешь? Живы еще?

– Не все. Кто-то уже на том свете. А найти…можно найти. Кое-кого сразу найду. А кое-кого…нужно время и доступ к архивам. К адресам. А потом ехать и разговаривать. Они никому не поверят, кроме меня. Миш, а есть ли смысл вляпываться в это дело? Тебе это зачем? Ты богатый, успешный. Уедешь в свою Америку, да и черт с ними, пусть делают, что хотят! Ты свое дело сделал!

– Нет…раз я влез в это дело, значит, мне так его и продолжать. Пока я не буду уверен, что сделал все возможное. А отдохнуть успею. Ты же знаешь, зачем я это делаю. Ладно. Речь не обо мне. Пойдешь служить? Я уверен, что это не ловушка. Да и не докажут они ничего. Кстати, базу строят, и очень активно. Номинально – это моя дача в Переделкино. Фактически – мощная крепость. Я постарался сделать ее такой, чтобы взять приступом было очень трудно.

– Пока не знаю, приму ли я их предложение. Честно сказать, после того, что у меня было в прежней жизни…ничего не хочется. Уйти в подполье и жить спокойно долгие и долгие годы…или с тобой уехать. Примешь? Начальником охраны…

Аносов вздохнул, сгорбился, нависая над своей чашечкой с мороженым, вяло ковыряя ложкой в белой, истекающей пахучим вкусным соком массе. Я смотрел на него и думал о том, что ему пришлось пережить за этот год. И не выдержал:

– Трудно было их убивать?

Аносов посмотрел мне в глаза, усмехнулся:

– А ты как думаешь? Многие из них еще дети. Но когда я читал то что ты мне написал… Вначале трудно было. А потом я просто отключал все мысли. Как робот. Как машина. Но…устал, да. Я практически по всему списку прошел. Да не практически – а по всему. Неделю назад последнего исполнил. На годы вперед выполнил программу. Теперь – пустота. Дальше что?

– Дальше…если бы я знал! Будущее изменяется. Скоро я не смогу давать верные прогнозы. Потому – не знаю, что дальше. А ты…тебе как-то надо жить. Конечно, я тебя не оставлю, и денег дам – у меня их куча, этих денег. До конца жизни можешь не работать. Но усидишь ли на месте? И опять же – если ты не откликнешься на призыв, простят ли они тебе это? Когда люди такого уровня делают предложение…от него нельзя отказаться.

– От всего можно отказаться, Миша! – вздохнул Аносов – Но ты прав. Не усижу. И засвечусь. А они не простят, я их знаю все-таки лучше тебя. И Семичастного знаю. Он так-то мужик неплохой, я ведь и при нем тоже служил. Он тогда был Председателем. При Хруще. Но ты прав – верить этим людям можно только до определенной степени. И не потому, что они плохие. Просто в определенный момент может вдруг появиться некий выбор – или наша жизнь, или интересы государства. И я знаю, что они выберут.

– Я тоже знаю. Потому не обольщаюсь. Одно тебе скажу – я не позволю тебя растоптать. И мы всегда сможем уйти на запад. Там у меня все налажено, денег – куры не клюют! И там нас достать трудно. Так что не будем думать о плохом – радуемся жизни и…живем!

– Живем – эхом откликнулся Аносов – Ладно, я согласен. Мне еще кое-что надо завершить, и через денек-другой я на тебя выйду. Телефон у тебя скорее всего на прослушке?

– А сам как думаешь? – усмехнулся я – И круглосуточная охрана! Я даже не знаю, сумел от них оторваться, или нет. Сомневаюсь, хотя и старался.

– Оторвался. Я за тобой некоторое время следил, вел от метро. Я бы засек. Все, прощаемся…только вот мороженое доем, и разбегаемся – Аносов улыбнулся – Давно в кафе не сидел…все в бегах, в бегах…

– Когда проявишься? Когда дашь ответ?

– Я же сказал…день-два – Аносов зачерпнул ложечкой белую липкую массу и отправил ее в рот. Потом посмотрел куда-то в сторону, и усмехнувшись, добавил – Ошибся. Все-таки тебя вели. Посмотри, только не сразу – видишь парочку, которая делает вид, что занята воркованием? В углу…рядом с нами. Слушают. Вот рупь за сто – когда я встану и пойду, они выйдут за мной. И сейчас двое вошли, видишь? Два парня. Эти почти и не скрываются.

– Ошибаешься? – я медленно повернулся к парочке, скользнул по ним равнодушным взглядом, и вдруг напоролся на острый быстрый взгляд, парня, который тут же сделал вид, что мы его не интересуем. Двое парней уселись у выхода – блокировали. Сидели так, чтобы можно было мгновенно встать и перекрыть проход.

– Черт… – прошептал я под нос – Это не я! Я не нарочно!

– Я знаю – улыбнулся Аносов – Интересно, чего они ждут? Или кого? Ты наживка, они должны были выйти на меня через тебя. Тут вопрос только один: ты наживка потому, что им нужно поймать убийцу, или их предложение все-таки на самом деле правда. Но это я сейчас узнаю. Вот только доем мороженое, а то ведь неизвестно – поем его еще, или нет.

– Я с тобой! – мороженое не лезло в глотку, я был зол, как черт – Я сейчас их тут разнесу!

– Не спеши…не надо – Аносов незаметно подмигнул – Я и сам кое-чего стою, а тебе светиться ни к чему. Ну, все…я пошел! Как уже сказал – выйду на тебя через несколько дней. Прошу, не вмешивайся!

Аносов встал, подхватил свою сетку, батожок и медленно, прихрамывая пошел на выход. Двое плечистых парней за последним столиком встали, преграждая ему дорогу, но «старичок» ловко двинул батожком между ног одного, зацепил палкой ногу другого, короткими тычками добил падающих на пол агентов и быстро, но не бегом вышел из кафе. Там к нему подскочили еще двое, и тут же разлетелись в стороны как кегли. Куда потом делся Аносов – я не заметил. Он будто растворился в толпе. Его затрапезного бежевого плаща не было видно нигде. Наверное, снял, или вывернул наизнанку.

На полу копошились ошеломленные оперативники, за окном с тротуара поднимались двое других, а парочка как ворковала, так и продолжала ворковать, якобы не заметив происшедшего, будто настолько углубились в свои любовные переживания.

Я встал, подошел к их столику и сел на стул, уставившись в глаза парню:

– Передайте Семичастному: так делать нельзя! Если сейчас он уйдет насовсем – это будет ваша вина! И еще – плохо работаете. Вас за версту видать!

– Я не понимаю, о чем вы говорите, товарищ! – пролепетал парень, но девушка зло поджала губы и прошипела:

– Говорила тебе! Дилетант!

Я пожал плечами, встал и пошел на выход. Скрываться теперь не было никакого смысла, и я спокойно добрался туда, где меня ожидала «волга». Мне очень хотелось, чтобы Аносов все-таки согласился на предложение Семичастного. Я верю, что предложение искреннее, по одной простой причине – любой руководитель нуждается в такой службе. Любой! А уже тем более тот руководитель, который ожидает низбежных эксцессов по результатам своей реформаторской деятельности. А то, что эксцессы будут – в этом никакого сомнения нет. По крайней мере – у меня. Это все спокойствие, это благополучие – кажущееся. Старая, закосневшая в своих догмах номенклатура никогда не позволит отказаться от прежних принципов, никогда не сдаст свои позиции. И Шелепин с Семичастным должны это понимать, и скорее всего – понимают.

***

«Объект покинул станцию метро и выйдя наружу прошел еще два квартала. Там он остановился и стал ждать. Ровно в пятнадцать часов московского времени был зафиксирован его контакт с пожилым мужчиной, который подошел к нему и что-то сказал. Затем они вместе направились в кафе-мороженое «Яблочко», где объект купил мороженое. Оба сели за столик в углу кафе и принялись тихо разговаривать. О чем они говорили услышать не удалось, хотя за соседний столик были подсажены Елка и Дуб.

Длинный и Гаврош блокировали выход, чтобы при попытке покинуть кафе сделать захват объекта-два, то есть пожилого мужчины, в котором и был опознан объект-два. Снаружи находились еще два оперативника из группы захвата, позывные Радик и Седой.

Разговор объектов продолжался около двадцати минут, после чего объект-два встал с места и пошел на выход. Длинный и Гаврош попытались произвести задержание, но объект-два с помощью спецприемов вывел обоих из строя. Затем, уже на улице, вывел из строя оперативников Радика и Седого. Куда он потом направился – наружка у метро засечь не успела. Объект два скрылся.

Объект-один после того, как объект-два скрылся, подошел к столику, где сидели Елка и Дуб, и передал им следующее сообщение, дословно: «Передайте Семичастному: так делать нельзя. Если сейчас он уйдет насовсем – это будет ваша вина. И еще – плохо работаете. Вас за версту видать»

Со слов Елки, объект-один был очень зол, и она подумала, что он сейчас может их ударить. Однако объект-один агрессии не проявил, вышел и отправился в метро, и потом к оставленной им автомашине.

Приказ на захват объекта два был отдан Третьим.»

Семичастный дочитал рапорт, и грязно выругался, стукнув кулаком по столу. Откинулся на спинку стула, вздохнул, взглянул на стоящего перед ним навытяжку полковника, все это время молчавшего и вообще не подававшего признаков жизни.

– Идиоты! Кто вам позволил?! Вам был отдан приказ – проследить! Кто вам приказал захватывать объект?!

– Товарищ Председатель, мы думали…

– Да ни хрена вы не думаете! Вы разучились думать! Во-первых, вы пытаетесь захватить объект, хотя указания такого вам не было дано! Во-вторых, вы оказываетесь настолько жалки, что вшестером, слышите, вшестером не можете захватить одного человека! Да вы не просто идиоты, хуже, вы ДИЛЕТАНТЫ! И место вам – в народном хозяйстве! Быкам хвосты крутить!

– Товарищ генерал армии…объект – опытный волкодав! А ребята молодые! Куда им против него?

– А раз молодые – какого черта вы спустили щенков на волкодава?! Ну с кем, с кем работать?! Идиот на идиоте! Идите, полковник! А я подумаю о вашем служебном соответствии!

Полковник вышел, а Семичастный посидел с минуту в раздумьях, и потом вдруг улыбнулся – сильна старая гвардия! И не зря он решил пригреть Аносова! Будет, будет толк! Ситуация не так уж и плоха, как кажется, хотя эти идиоты и могли наломать дров. Но все вышло как нельзя лучше. И квалификацию Аносова проверили, и вреда особого не нанесли. А Карпов поймет. Мало ли какие накладки бывают? Глупость исполнителя – во все времена была, есть, и увы – будет. Разберемся.

Семичастный протянул руку к трубке правительственной связи и набрал нужный номер.

 

Конец седьмой книги

 

Отправить