Глава 11

— Миллиард триста миллионов? — я поднял брови, пытаясь осмыслить цифру, и не мог. Мы не можем осмыслить расстояние до ближайшей звезды, просто не укладывается в голове — как это так, ты летишь со скоростью света аж десять лет? Ну вот как представить такое расстояние? Также обычному человеку трудно представить такие деньги.

Некогда я мечтал иметь хоть какое-то жилье, крышу над головой. У меня не было ничего — совсем ничего, от слова «абсолютно»! И вот…миллиард триста миллионов — не считая виллы на берегу моря, океанской парусной яхты и дома под Нью-Йорком. Я так его и не продал, он вызывал у меня ностальгические чувства…сам не знаю — почему.

А кроме денег на счету, у меня были еще и акции Уолт-Дисней. Много акций. Очень много. Замки в Британии, которые я так и не осмотрел — три замка с прилегающими землями. Запущенные замки, бесхозные, но со всей обстановкой (порядком обветшалой). Я согласился на то, чтобы принять эти замки в счет уплаты выигрыша по ставкам — тем самым ставкам, на самого себя. Мои юристы, вернее моя юридическая контора вывернула наизнанку букмекеров и все-таки выдрала с них все, что мне причиталось. Замки вошли в число выплат.

Пока меня не было, мою виллу на берегу океана отремонтировали, вернее — подновили. Ремонтировать там особо-то было и нечего. Мы с Аносовым поехали прямо в нее, и мой друг долго ходил по ней, молча смотрел и кивал, будто поддакивая своим мыслям. Я с затаенной улыбкой ждал, что же он скажет насчет такой роскоши, ожидал что-то вроде: «Это безобразие! Вот же буржуи! И не стыдно жить в такой роскоши?!». Но услышал совсем другое: «Хреново! Ты представляешь, как сложно поставить систему охраны на такой территории?! Забор прозрачный! Перемахнуть его — раз плюнуть! С моря подкрасться — как нефиг делать! Группа боевых пловцов выпотрошит всех обитателей виллы, как нечего делать! Или снайпер — башку прострелит на раз!» И напрасно было говорить, что мне ничего не угрожает. Потому что мне и на самом деле угрожали. И не раз, и не два. Пачка писем с угрозами росла не по дням, а по часам, и я опасался, что скоро придут не просто письма с угрозами, а какая-нибудь сибирская язва в порошке, или что-то в этом духе. За что? А за то, что я выдвинул «Теорию разбитых окон», по которой никакое, даже самое маленькое правонарушение не должно быть оставлено без наказания.

За то, что отстрелял толпу черных отморозков и тем нарушил священное право черного человека бить по башке белого лоха.

За то, что предложил полицейским вначале стрелять, а потом уже спрашивать — положит ли субъект на землю свое оружие, или нет. И научил этих полицейских стрелять правильно, а значит — точно в цель.

За то…что я богат и успешен. Разве это уже не характеризует меня как мерзавца и негодяя, не достойного жить на Земле? Я ведь не раздал свой капитал бедным, и не пошел по миру с сумой и посохом. Ведь сказано, что в основании каждого крупного капитала лежит преступление — разве дедушка Маркс был неправ?

Кстати — тот еще был мерзавец. Тиранил домашних, жил трутнем на средства Энгельса, а как вишенка на торте — ненавидел русских. И ведь я не помню, чтобы нам в советское время рассказывали о том, как высокочтимый Маркс ненавидел русский народ…а это — правда, самая что ни на есть истинная правда!

Через неделю после того, как мы с Аносовым прилетели в Штаты, сюда же добрались десять человек из Омеги, включая всех «стариков» из группы Аносова. Семьи они пока что оставили дома — жить первое время придется у меня на вилле, в гостевом доме, а потом я куплю им квартиры. Или дома. Их задача — обеспечивать мою безопасность, насколько это возможно. Я никому не могу верить так, как моим старым кадрам. Проблема возникла только в том, как вооружить мою охрану. Не граждане США не могут на территории Штатов владеть огнестрельным оружием, тем более в Штате Нью-Йорк, одном из самых строгих штатов в области владения боевыми огнестрелами. Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы решить этот вопрос. Ребята получили вид на жительство, а потом и лицензии на хранение и ношение короткостволов и длинностволов. Тогда я вздохнул посвободнее — очень уж не хотелось, чтобы моя бурная деятельность закончилась из-за того, что у меня отлетела часть черепной коробки — как у того же Кеннеди. Да, никакая охрана от этого не убережет, но…все-таки может свести опасность до минимума.

Пришлось заказать себе два бронированных лимузина с капсулой-салоном, эту капсулу не брал даже противотанковый гранатомет. Подобные автомобили были только у высших чинов американской администрации, и собственно у Президента США. Зачем два? А вдруг один сломается…

Буквально сразу по приезду в Штаты, меня вызвали в Белый дом. Никсон жал мне руку, и как ни странно было видеть, но этот прожженный, битый-перебитый, хитрый и коварный политик был мне искренне рад. Никакой фальши, никакой напускной доброжелательности — встретились два боевых товарища, которым не надо опасаться удара в спину от своего собеседника.

В принципе, оно так и было — для меня Никсон, которого я при первой же подвернувшейся возможности пиарю и приподнимаю, как могу — надежная опора, и можно сказать…мой объект влияния. Тот человек, который рулит политикой США, и от которого зависят отношение с моей Родиной. Для него же — я верный человек, на которого можно положиться, и который даст правильный и непредвзятый совет. Человек, который фактически его спас, и в интересах которого продолжать поддерживать его, Никсона, насколько хватит сил.

Только вот он вероятно полагал, что нужен мне совсем для других целей — гораздо более приземленных, выгодных-денежных. Поддержка влиятельного политика для такого бизнесмена как я, лоббирование моих бизнес-интересов — разве это не мечта любого предпринимателя? Если ты в любой момент можешь позвонить Президенту США и попросить укоротить чиновника, который не по делу вставляет тебе палки в колеса — это ли не гарантия развития бизнеса?

А бизнес у меня пер так, что я сам тому поражался. От меня требовались только идеи, только направление движения — остальное подхватывали мои соратники, вылизывали идею до блеска и доводили ее до финансового успеха. Сьюзен ведала телевизионными проектами, Страус рулил всем сразу, и с такой энергией и жаром, что иногда мне казалось — там, где ступают его ноги остаются обугленные отпечатки и в воздухе после ухода моего компаньона долго висит запах серы.

Я отказался от должности консультанта в «Уолт Дисней» — чисто из соображений совестливости. Да, я один из крупных держателей акций компании, но честно сказать, у меня теперь нет ни сил, ни желания, ни времени на то, чтобы заниматься этой компанией. Тем более что своя рубашка ближе к телу. То есть — своя компания.

Итак, я теперь «стою» почти полтора миллиарда долларов. Если точнее — миллиард триста миллионов долларов — по курсу 1972 года. А если по курсу того времени, из которого я сюда попал…около восьми миллиардов.

Много это, или мало? Для человека, для его надобностей, желаний — очень много. Невероятно много! Для моих целей — мало. У нас обычные, так сказать банальные олигархи обладают состоянием гораздо большим, чем мое. Двадцать миллиардов, и выше — не предел. А если взять самых богатых людей мира Безоса и Гейтса — так вообще смешно. Как мальчишка с зажатой в руке грязной десяткой. Вроде и есть деньги, но не такие, чтобы как-то воздействовать на окружающий мир. До роли серого кардинала мне еще очень далеко.

Итак, что я могу сейчас сделать? Как могу заработать денег? Очень много денег… Основать компанию «Амазон»? Без интернета она работать не будет. А интернет нельзя создать, не имея компьютерной сети. Нынешние компьютеры настолько дохлые, настолько убогие, что и говорить о них не имеет смысла. Да и компьютерами назвать можно только с натяжкой. То есть пока не будет персональных компьютеров, пока не будет могучих серверов — о сети интернет надо забыть. А значит о об Амазоне, и о Майкрософте. До них еще очень и очень далеко. Вот если бы и в самом деле можно было принести технологии из моего мира, из будущего!

Тогда что я могу сделать, чем могу заработать здесь? Да так заработать, чтобы…в общем — чтобы стать чем-то вроде всемирного олигарха. Главного Олигарха! Во что вложиться?

Ну…первое, что приходит в голову — это своя кинокомпания. Я знаю тенденции развития кинопроизводства будущих лет, знаю, что будет иметь успех. У меня есть мои книги, по которым можно снять хорошие сериалы. Кстати — могу написать и «Игру Престолов». Только изменю ее так, как…как мне нравится. И сниму по ней сериал — такой, как снял Если получится, конечно. В изначальном сериале невероятное количество компьютерных съемок, а у меня нет ни одного компьютера. Чем заменять? Если только рисованными кадрами, «мультиками».

Но это потом. И книга, и фильм, и кинокомпания. Сейчас нужно сосредоточиться на главном, на том, что может принести огромные деньги. По-настоящему огромные деньги. Мне нужна клиника.

После того, как я спас Ольгу, знаю, что моя кровь обладает лечебными свойствами на уровне живой воды. Нет, я не могу поднимать покойников (хмм…а может могу?!), зато могу во-первых излечивать практически любые болезни, во-вторых…омолаживать людей! Ольга сейчас выглядит как девчонка 16–17 лет, и так будет выглядеть любой человек, в кровь которого вольют мою кровь!

Как выяснилось — после всех этих событий моя кровь подходит любому человеку, вне зависимости от того, какой группы его собственная кровь. Врачи назвали мою кровь «альфа-кровью», или просто «альфой». Кстати — очень боялся, что именно из-за этого меня не выпустят из Союза. Вернее — попытаются не выпустить. Слава богу, к нынешнему моменту я уже набрал такую известность, такую популярность, что ни в Союзе, ни за границей никто бы не понял — если бы со мной что-то сделали. Если и были у Шелепина и Семичастного мысли о том, чтобы превратить меня в дойную корову для высших руководителей страны — они эту идею оставили. Правда, мне все-таки пришлось сдать хорошенькую порцию крови. Сам предложил, если что. Мол — вот вам на исследование, ну и…на разные так сказать нужды. Они все поняли, но сделали вид, что…в общем — «они знали, что я знаю о том, что они знают». Людям надо давать возможность «сохранить лицо». Особенно если это практически всемогущие руководители страны, занимающей шестую часть суши Земли. Я иногда им эдак слегка подхамливал, вел себя как не совсем сдержанный, не очень уж разумный человек, но боюсь что они меня уже давным-давно раскусили. Дураки на такой уровень власти не добираются, что бы там кто ни говорил.

Итак, теперь нужно решить — где строить клинику. И вот тут у меня вначале не было никаких вариантов, кроме как один, единственный: Багамы. Ну а что? Море, чистый песок, тепло! Чем не жизнь? И независимость. Иллюзорная, конечно, но все-таки независимость. Официально ее объявят 1 июля 1973 года. Но потом я вспомнил, что в самом начале восьмидесятых Багамы станут одним из центров наркоторговли, и желание разместить там клинику у меня сильно поубавилось. Ну не хочу я клинику в центре наркоторговли! А кроме того, размещение клиники в местности, где инфраструктура развита не сказать чтобы очень — сильно замедлит темп строительства. Багамы это хорошо, но…в будущем. Когда там все построят и наладят. Сейчас это медвежий угол, в котором водятся тараканы-наркоторговцы. Совсем не курорт.

И в США не хочется делать клинику. Если я с этой страной расплююсь — потеряю все, что имею. Клинику национализируют, и…в общем — Никсон не вечен, а как ко мне будет относиться следующий президент и следующий Конгресс — это еще вилами по воде писано.

Тогда — где? Британия? Там у меня есть замки — взять один из них и забабахать на его основе клинику. И опять же — недружественная России страна, которая вечно строила ей козни. Да и климат дерьмовый. Вечные дожди, вечная слякоть…нафиг этот ваш остров! Чтобы его цунами смыло…

Да, я не люблю лаймов. Вернее — их государство. Вообще, даже смешно — по отдельности лаймы частенько очень милые люди, с тонким, понятным только умному человеку юмором. Ну вот тот же Даррелл — разве он плох? Обожаю его книги, особенно с описанием о том, как он и его семья жили на Корфу. Человек с великолепным чувством юмора, умный, порядочный — ну как можно его ненавидеть? А вот его страну — да! Столько она принесла России бедствий, столько раз пыталась утопить ее в крови!

Черт! А вот же выход! Я его сам и назвал! Корфу! Я размещу клинику на Корфу! И чистое море, и прекрасный климат, и греки, которые доброжелательно относятся к русским — ну не найти места лучше! Инфраструктура развита, и работать греки умеют, не то что потомки рабов и флибустьеров на Багамах. Решено — клинику размещаю на Корфу. В ближайшее время — лечу туда на разведку.

Корфу, любовь моя! Я знал, знал что мы с тобой связаны! Эх, Нади моей нет…вот бы с ней — на Корфу! Ее — главврачом клиники! Она бы никому спуску не дала, по струнке бы все ходили! Или я ее не знаю! Мягкая, человеколюбивая, но при этом бескомпромиссная и готовая с оружием в руках защищать все, что ей дорого. Моя Надя…

Почему я о ней сейчас вспомнил? Да я вообще-то и не забывал. Ольга, между прочим, похожа на нее как сестра. Да, точно — как двойняшки, черт подери! Близнецы — это когда абсолютно похожи, когда смотришь и не можешь отличить. Двойняшки — очень похожи, видно, что близкие родные, но все-таки немного отличаются. А тут…хмм…если им сделать одинаковые прически, одеть одинаково…мда. Мечта любого мужика — в постели с близняшками.

Чего это меня так разморило-то? Длительное воздержание, точно. Оля осталась в Союзе, оплакивает нерожденного сына и винит меня в его смерти — кого-то ведь надо винить.

Пусть винит…ей так легче. А я и не такое выносил. Хотя и тяжело… Люблю я ее. Или не ее? Или она просто суррогат моей Нади? Фу, как гадко подумал! Надо же так назвать мою боевую подругу — «суррогат»! Мы с ней прошли через кровь, смерть! Мы с ней теперь одной крови! А я вот так…

Только себя обманывать не надо. Ольгу я полюбил именно потому, что она похожа на Надю. Можно обмануть людей, даже судьбу, но себя обмануть нельзя. Просто невозможно. И когда я думаю о Наде…во мне все леденеет. Я представляю, как она сейчас извивается в объятиях другого мужчины…вскрикивает от удовольствия, стонет, прогибаясь в спине и притягивая чужака к себе поближе…так, как она это делала со мной. И на глаза мои накатывает красная пелена ярости — убил бы гада-соперника! И я готов отдать все, совершить что угодно — лишь бы Надя была здесь!

Вот только не нужен я ей теперь. У нее скорее всего другая судьба, другая семья…другой мужчина. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Я мертвец. Призрак. Меня нет. Уже два года, как меня нет. И еще достаточно молодая, красивая, сексуальная женщина обязательно нашла замену пропавшему мужу. Только свистнет, и у ее ног взгромоздятся штабеля из мужчин, желающих нырнуть в ее постель. Да и свистеть не надо — небось только лишь узнали о том, что я пропал — тут же выстроились с предложениями, приличными и совсем не приличными. Утешить, так сказать…медленно и печально, под музыку похоронного марша.

Да, я циник. Любой человек, которого пожевала и выплюнула Судьба, волей-неволей становится циником, особенно тот, кто видел смерть, тот, кто убивал и мог быть убитым. Тут главное не стать бессердечным ублюдком, а здоровый цинизм, как и здоровая паранойя (забавное выражение, да…) — это просто профессиональная деформация. Как у врача, как у снайпера. У каждого из нас свое, персональное кладбище. И честно сказать — лучше бы я был врачом, нежели снайпером. Но…иногда не мы выбираем дороги, а дороги выбирают нас.

С Олей мы помиримся, уверен. Впрочем — мы с ней и не ссорились. Просто та женщина которая раньше была моей Олей, каменея лицом и бледнея, попросила: «Миша…давай мы на время расстанемся. Мне нужно…подумать. Я не знаю, сколько времени буду думать, потому — я тебя отпускаю. Ты можешь иметь тех женщин, каких захочешь, и я никогда тебя не попрекну — я знаю, что для тебя значит секс. Ты без него не можешь, а я не хочу тебя заставлять страдать. Может статься так, что мы расстанемся навсегда. Так вот — я ни на что не претендую, не думай плохого. Все деньги, что ты заработал — это твои деньги. Я самостоятельна и могу заработать сама. И не вини себя — ты ни в чем не виноват. Это я во всем виновата. И…прости».

Ох, женщины, женщины…ага, вот так она сказала, я теперь свободен и тут же пустился во все тяжкие? Перетрахал всех знакомых продавщиц, поклонниц, и тех, кто не успел убежать — вплоть до уборщицы? Как бы не так…черт подери, от эротических снов скоро сойду с ума! А как подумаю о том, чтобы переспать с какой-нибудь женщиной — сразу вспоминается лицо Оли и ее глаза — будто выгоревшие, потухшие, как угольки вчерашнего костра. И сразу же ничего не хочется. И только во сне отрываюсь по-полной — то с Олей, то с Надей, а то…с обеими сразу. И мы все веселые, довольные, и девицы мои друг другу глаза не выцарапали.

Мда…не знаю, как насчет Оли, скорее всего она бы махнула рукой на мои «шалости» с «подвернувшейся» женщиной, но вот Надя — та запросто может выдрать космы у моей любовницы, и двинуть кулаком мне в нос. Кулак у нее маленький, аккуратный такой, но двинуть может ай-яй как! Мало не покажется! Сильная чертовка, как настоящая спортсменка! Кстати, некогда и была спортсменкой — когда-то гимнастикой занималась и даже выполнила норматив мастера спорта, на соревнованиях выступала. И в свои сорок лет сохранила стройность и крепость тела, как у молодой девчонки.

А правда, хорошо бы…чтобы обе сразу. Ну…чтобы две жены! Почему бы и нет? Кстати сказать, я всегда был за многоженство. Не ради разврата, хотя…не буду кривить душой, такой мотив присутствует — одна красивая женщина хорошо, а две…три…четыре…еще лучше. Но просто — если мужчина может полноценно содержать несколько женщин — так почему бы и нет? Если женщины довольны, если мужчина доволен, если дети сыты и дом полная чаша — так почему нельзя? Плодитесь и размножайтесь, черт подери!

Вздохнул. Размечтался, ага…гаремы…дворцы…пахлава и рахат-лукум в одной чашке. Башку бы сохранить, черт подери. Иду по лезвию ножа — справа Союз, слева Штаты, и не дай бог потеряю равновесие. Я должен пройти по этому самому лезвию и таким образом сохранить мир. Может хотя бы в этот раз Земля не сочтет нас вредоносным вирусом и не очистится от налета цивилизации всеми доступными ей средствами — как это уже было не раз на протяжении пяти миллиардов лет…

* * *

Я не успел уехать на Корфу. Вообще практически ничего не успел сделать из того, что собирался. Начались слушания в Конгрессе, заработала комиссия по расследованию антиамериканской деятельности некоторых высокопоставленных деятелей ФБР, ЦРУ и иже с ними. Ну а я, само собой — один из самых ценных (если не самый ценный) свидетелей.

И потянулись нудные, заполненные бесполезными и бестолковыми заседаниями дни. Меня допрашивали со всех сторон, пытаясь выяснить, каким образом я узнал о намерениях бунтовщиков уничтожить Президента США и совершить другие антиамериканские деяния. Я упорно держался версии, что обладаю талантом аналитика и предсказателя, радею за Штаты, очень уважаю Президента Никсона, потому и счел необходимым сообщить Президенту о готовящемся заговоре.

Само собой — слушания по такому важному делу были закрытыми, пресса не допускалась, а с участников расследования была взята подписка о неразглашении.

После того, как комиссия выдохлась, желая выдоить из меня нужную им информацию, настала очередь наших приключений в Союзе, и на меня навалились с новой силой. Их интересовало все — почему мы оказались на загородной даче, как сумели уцелеть, что происходило в СССР после того, как власть арестовала путчистов.

А еще — все живо расспрашивали о том, каким образом моя жена, якобы убитая бунтовщиками, вдруг оказалась живой и здоровой, а еще — помолодевшей. Странно, но мне показалось, что этот вопрос интересовал Сенат гораздо больше, чем то, как я получил информацию о готовящемся покушении на Президента США. Сенаторы оживились, глаза их сверкали, как у голодных стервятников, увидевших свежую добычу. Они и походили на стервятников — старые, облезлые грифы, питающиеся падалью и устилающие своим дерьмом землю. Не знаю, вполне вероятно что среди них были и хорошие люди, но…моя воля, я бы уничтожил их всех, до единого. Враги. Это самые настоящие враги моей Родины. И мне было невероятно противно думать о том, что я собираюсь продлить их никчемные жизни. Одно только доставляло удовольствие — мысль о том, в какие деньги им обойдется вторая молодость, ибо менее пятисот миллионов долларов я с них брать не собирался. Забавно — враги СССР будут платить его главному агенту, можно сказать его адепту за то, чтобы продлить свои дни и продолжать свою деятельность против того же Союза.

Отправить