Глава 7

Ночь прошла хорошо. Очень хорошо. Черт подери, я начинаю привыкать к семейной жизни? Единственное неудобство — кровать узковата. Но и это не критично, когда твоя подруга стройненькая и много места не занимает. Главное, чтобы не храпела. Хотя и тут — если я устал, хочу спать, так мне хоть ты ирландские танцы рядом танцуй — с чечеткой и прыжками. Или хоть на волынке играй — все равно буду спать.

Тот, кто служил, знает — солдат или ест, или спит. Или думает, как увильнуть от работы. Нормальное состояние для солдата — режим сна, и за годы службы он приучается впадать в него вне зависимости от того — сколько поспал накануне. Спать нужно в запас, как и принимать пищу — в этом состоит сермяжная солдатская правда.

Когда утром поднялась Варя — я не слышал. Ну встала, и встала…делов-то! Я лично проснулся в восемь утра, и то лишь потому, что снизу, от забора, кто-то начал вопить, вызывая меня на беседу.

— Хозяин! Эй, хозяин!

Сообразив, что это пришли мастера от Самохина, я быстро влез в штаны, спустился по лестнице и скоро два мужика лет сорока от роду каждый топали по ступеням, прогибающимся под их могутной тяжестью. Оба были крепкими, узловатыми, с темными от загара кистями рук и такими же темными, обветренными лицами, обтянутыми жесткой, с морщинами кожей.

Свое барахло Варя уже заранее убрала, уберегая от неаккуратного обращения ничего не понимающих в красивых вещах мужиков (сложила в другую комнату, аккуратно разложив и развешав по стульям), так что фронт работ был свободен для атаки на купленную мебель.

Мужики мне понравились — один назвался Петром, другой Федором — основательные, неторопливые, молчаливые. Лишнего не болтали, по сторонам не зырили, перекуров перед началом и после начала не устраивали — сразу же взялись за работу, но прежде всего внимательно изучили инструкцию по сборке. Чего греха таить — считается у нас на Руси, что инструкции составляются только для идиотов и лохов, что нормальный человек и без инструкции сделает все так, как нужно делать, без единой ошибки. Иногда бывает и так, но в основном — длительное время человек борется с непослушным «конструктором», а потом, намучивщись, все-таки достает инструкции и приступает собственно к настоящему делу.

В общем, работа пошла. Ну а я отправился на кухню, чтобы заценить — что мне там оставлено на столе под чистым, большим рушником.

А под ним стояла маленькая кастрюлька с борщом, с запиской «Разогреть на плите!», тарелка с пирожками с запиской «Греть в микроволновке!», чистая тарелка, ложка, бокал с насыпанной в него заваркой, сахаром и кусочком лимона. И основная записка:

«Я пошла домой кормить кур и поливать огород! Буду позже! Ешь, набирайся сил — они тебе сегодня понадобятся! Ррррр!

Твоя тигрица.»

Вот точно что-то есть в семейной жизни! И почему я этого раньше не понимал?

Позавтракал борщом с пирожками — вполне себе деревенский завтрак. Это не тостик с мармеладом и чашка кофе! Селянин ест плотно, хорошо, готовясь к тяжелой работе. Ему тостик как-то…того…даже смешно! Сала навернуть с горбушкой хлеба, да с чесночком! Запить кружкой горячего приторного чая! Вот это настоящий деревенский завтрак.

Кстати — мармелад тоже был. И печеньки. И мытые фрукты в большой чашке. Так что вылез я из-за стола довольным и благостным, готовым к дальнейшим свершениям. Надеюсь, Варя к обеду все-таки подтянется — мужиков-то покормить надо будет, а мне возиться недосуг.

Надел форму, взяв чистую рубаху с коротким рукавом, нацепил на шею амулеты защиты — я их снял вчера перед тем, как лечь в постель. Просто не хотелось, чтобы они болтались перед лицом Вари, когда я буду на ней…хмм…лежать. Так и представил, как они раскачиваются — туда-сюда…туда-сюда…и Варя спрашивает: «А что это у тебя за штуки такие?» И что ей ответить? В принципе могу сказать, что это мои обереги, которые мне ведьма подогнала, тогда меньше будет вопросов — пусть у нее и узнает, что за обереги это такие.

Браслет надевать не стал — погорячился я с ним. Столько сил потратил, и ради чего? Женщин завлекать? Так они и так на меня чуть не прыгают…если верить Варе. А не верить ей у меня нет никаких оснований. Когда заколдовывал браслет, считал, что он будет влиять на ВСЕХ людей. Все, кого встречу, будут выказывать мне доброжелательное отношение, а это очень бы даже неплохо. Когда люди тебя любят — жизнь становится гораздо проще.

Задумался. Может сейчас пойти в лабораторию? А что, мужики заняты в гостиной, если что-то им понадобится — покричат. Ну даже если и вдруг увидят вход в лабораторию — так и что с того? Все равно не поймут, что же они на самом деле увидели.

Посуду мыть не стал и Охриму приказал, чтобы он ее не трогал — по понятным причинам. Варя придет, займется посудой. Ну или потом помоем — не при рабочих же колдовством заниматься? Увидят, как посуда сама собой перемешается по воздуху, сама моется…хе хе…

Взял папку с бумагами и пошел в пикет — работать. Бумаги разобрать, посмотреть по датам, чем заняться в первую очередь — участковый, я в конце-то концов, или нет? А участковый — это в первую очередь отписывание от бумаг. Бегать, ловить и карать злодеев — это оставим для оперов, это их работа, участковый в основном делопроизводитель, он пишет…пишет…пишет. ПИШЕТ! Пишет, мать его за ногу!

Жарко. Вышел из дома — солнце буквально врезало по башке! Печет! Лето началось! Настоящее лето!

В пикете еще хуже, чем снаружи — душно, пахнет краской и пылью. Нежилым пахнет. Надо что-то с пикетом делать…кондиционер сюда поставить? Хмм…а почему бы и нет? И оборудовать как следует — чтобы не такой был убогий сарай, а настоящий кабинет.

Только выложил бумаги на стол, стал просматривать, раскладывать по стопкам — звук работающего двигателя автомобиля. Поморщился — неужели Зинаида пожаловала? По времени — вполне может быть, что она. Хотела ведь к десяти часам подрулить.

Посмотрел в окно — черный гелендваген, похожий на здоровенный угловатый сундук. Чуть запыленный, но видно, что за ним ухаживают — моют, натирают мастикой. А чего бы не мыть и не натирать — если у тебя имеется личный водитель?

С пассажирского сиденья выбрался человек, которого я никогда в жизни не видел. Точно — не видел, уверен в этом. Худощавый, лет сорока пяти, коротко стриженый, чисто выбритый. Двигается легко, ни одного лишнего движения, все в тему — так двигаются спортсмены, всю свою жизнь посвятившие оттачиванию мастерства. Он вроде ленив, расслаблен, но видно — может мгновенно взорваться вихрем движений, и тогда тебе точно не поздоровится.

Но это не спортсмен — точно, не спортсмен. Или чей-то телохранитель, или…как там их называют? Безопасники? Вот, скорее всего — он. Кстати, чем-то напоминает Кевина Костнера из «Телохранителя» — такой же невидный, не бросающийся в глаза, спокойный и опасный, как три кобры вместе взятые. Скорее всего — бывший гэбэшник из «Девятки», управления охраны КГБ СССР, слыхал я про этих типов. Лучше им на дороге не попадаться…

«Костнер» проследовал к открытой двери пикета, без стукатолкнул дверь и вошел, и тут же проследовал к столу, за которым я разбирал бумаги. Садиться на стул не стал. Посмотрел мне в глаза — внимательно так, будто запоминая, потом достал из кармана незапечатанный конверт, бросил его на стол передо мной.

— Здесь триста тысяч рублей. Анастасия Павловна сказала, что этого достаточно за вашу работу. Еще она передала, чтобы вы не пробовали ей звонить и вообще как-то ее беспокоить — это будет расценено как вымогательство, и вы неминуемо пострадаете. Очень сильно пострадаете. И что для мошенника всегда найдется статья. Или могила. Вам все ясно?

— Мне все ясно! — ответил я, чувствуя, как веселое бешенство захлестывает меня, как волна цунами — Тогда и вы передайте Анастасии Павловне: шестьсот тысяч. Теперь мои услуги стоят шестьсот тысяч. И принести она их должна сама. Лично. И попросить прощения. Тогда, возможно, я ее и прощу. Не люблю кидал, понимаете? Нет, вы ничего не понимаете…не знаю как вас там. Все, свободны.

Я опустил взгляд к бумагам, давая понять, что разговор закончен, и к чести мужчины надо сказать, что он не стал вести пустопорожние разговоры, угрожать, вести себя как гопник — просто повернулся и вышел, не дрогнув ни одним мускулом на лице. Я же проводил его взглядом в спину, дождался, когда засопел движок «гелика», и только тогда посмотрел на лежащие передо мной деньги.

Вот же какая штука! Впору взять эти деньги, и сжечь! Сейчас возьмешь их в руки, а вдруг они меченые? Вдруг на них состав, которые пачкает руки? Или написано «взятка»? Что будет видно только в свете ультрафиолетовой лампы…

Кстати — интересный вообще-то вопрос. Вот представить, что некто не хочет платить мне денег. И ему проще меня закрыть за вымогательство, за взятку — чем честно со мной расплатиться. Или убить. И что тогда?

Насчет убить — все понятно, с этим делом я вроде как разобрался, амулеты не дадут меня так просто грохнуть (Наверное! Я же в деле их не пробовал!). А вот если на меня натравят правоохранительные органы…что я буду делать?

Вариант — вначале вырубить тех, кто придет меня арестовывать, а потом их всех «загипнотизировать». Они просто физически не смогут меня арестовать. Меня только ракетой убивать! Баллистической! Издалека! Или расстрелять из гаубиц. Или «Градов». В общем — исключить мой контакт с группой захвата.

И начнут они именно с этого — вот, к примеру, сейчас этот лощеный тип в дорогом черном костюме и галстуке (в такую-то жару!) записал мои слова о том, что банкирша мне должна денег. Передал их этой суке. Сука активировала связи, и подконтрольные ей менты возбудили уголовное дело по факту вымогательства и мошенничества в особо крупном размере. За мной отправилась группа — арестовать. Я их всех положил (неважно, куда дел — в озеро отправил, или закопал — все равно). Или же «загипнотизировал», внушив, что они меня не видели, не нашли (запросто можно!). Что дальше?

А дальше еще одна группа. И еще одна. После третьей группы — тайное выдвижение разведчиков. Следом — снайпера. У снайперов не вышло — они в меня не попадают. Тогда захватывают, к примеру, Варю, и требуют, чтобы я объявился. Или берут в заложники Варину дочку, заставляя Варю выбирать — меня грохнуть, подлив яда, или же проститься с дочкой. То есть на стадии исчезновения трех групп оперов мне придется просто отсюда уехать — жить тут точно не дадут. И ехать на перекладных, не покупая билетов, платя за все наличными — иначе проследят путь по снятию денег в банкоматах или расплате за товары картой.

В общем — жизнь в бегах. И что в этом случае делать? Как ситуацию разруливать?

Можно было, конечно — заткнуться, удовольствуясь теми деньгами, что мне уже дали и забыть о существовании зловредной бабы и ее противной прыщавой дочки. Это один путь. Который я уже похерил. Ну уж очень я не люблю кидал, и не люблю богатеев, готовых ради денег пойти на любую подлость! Нельзя прощать негодяев, иначе они почувствуют безнаказанность и разойдутся еще пуще.

Фактически, я объявил войну банкирше, и за этим объявлением войны неминуемо последует «ответка» с ее стороны. Например — вот эта, с помощью конверта с деньгами. Может их сжечь? А что — прямо сейчас сунуть в печь, что стоит в углу, и сжечь? Нет, сделаем по-другому.

— Охрим!

— Тут, хозяин! — Охрим как всегда появился мгновенно, возникнул из воздуха.

— Возьми этот конверт, эти деньги и куда-нибудь спрячь. Так спрячь, чтобы никто и никогда его не смог найти! Принесешь, когда я тебя попрошу его принести.

— Сделаю, хозяин! — огромная лапища опустилась на конверт, и вот он уже исчезает в складках жилета домового. Домовой исчезает, и…все. Тишина.

Ну вот, от улик избавился. Теперь если сейчас кто-то ко мне подъедет и пожелает меня закрыть — улик никаких. Может я конечно и перестраховываюсь, может это паранойя, но черт подери — пусть это будет паранойя! Зато я теперь спокоен!

Так. Первый шаг сделан. Теперь рассуждаем дальше: как мне обеспечить собственную безопасность в дальнейшем? Ну вот к примеру я наслал на эту негодяйку моих верных псов (Гав! Гав! Ууу… — загавкали, веселятся, мерзавцы!), они ее мучают, и… Кстати, а как мучают? Что именно будут делать?

— Она спать не сможет, эта сука! — радостно ответил Прошка

— И спать, и ср…ть! — хохотнул Минька — Кошмары, боль в животе, кровавый понос, слабость, рвота — мы ей весь набор устроим! И

— И так может длиться месяцами, годами! — подхватил Прошка — И ни один лекарь не определит болезнь! Ооо…если бы ты знал, хозяин, на что мы способны! Ты только команду дай, а мы ей уже все кишки вывернем!

Я невольно поежился — представил, что делают эти бесовские отродья и мне слегка заплохело. Жестоко, однако!

Хмм…а ты не кидай людей! А ты не хулигань!

— Хозяин…я тут слушал твои рассуждения, можно я вмешаюсь и кое-что подскажу? — предложил Прошка.

— Подскажи! — с немалым облегчением вздохнул я. Уж чего-чего, а многоопытные, хитрые и знающие дело бесы точно могут подсказать то, чего я сейчас еще не знаю. Или натолкнуть на какую-то мысль. То есть…мое подсознание подскажет. Ведь возможно я сейчас разговариваю сам с собой! Хе хе…опять заумь пошла!

— Итак, хозяин…ты думаешь о том, что никто не помешает банкирше грохнуть тебя после того, как ты получишь деньги. Но почему она должна это делать?

— Из чувства мести. Женщины очень мстительны, и она не простит мне наезд на нее.

— Ну…может быть, да. Хотя это и глупо. Для этой женщины — очень глупо. Она ведь не просто женщина, она бизнесвумен. И совсем не дура. Какой толк махать кулаками ПОСЛЕ драки? Деньги-то уже прогадила!

— Попытается вернуть деньги, хотя бы их часть. Богатые жадны, так что может такое сотворить.

— Варю в заложники, ее дочку? Чушь это. Когда ты докажешь, что на самом деле может устроить ей неприятности — вне зависимости, взяла она заложников, или нет — банкирша ничего такого не станет делать. Ты молодец — кровь у нее взял. Теперь все, не отвертится! Даже волоса, и то бы хватило. Мы в любой момент сможем ее найти по нюху, в любой точке мира! И даже миров. Если она пришлет за тобой полицию — сдавайся, не трогай их. Мы все равно отправимся к банкирше, и ей мало не покажется. Кстати, ты ведь можешь ее просто убить — когда получишь деньги. И эту маленькую дрянь — так, на всякий случай. Нет человека — нет проблемы. Делай снадобье, спокойно работай — ничего плохого не случится, я уверен.

— Мы уверены! — откликнулся Минька.

— Уверены! — забубнили Охрим и Банный.

— Ну а если какие-то непредвиденные обстоятельства — хозяин, ты легко с ними справишься. Что могут делать тебе, черному колдуну какие-то там разбойники?! Даже смешно! Делай свое дело и ничего не бойся.!

Ага…легко сказать — ничего не бойся! Вдруг и в самом деле по Варе ударит? По ее девчонке? Они и так натерпелись за свою жизнь, только жить начинают, радуются жизни, и тут…вот такое безобразие. «На тебе, вот тебе!»

— Ты тут? — голос Вари задал совершенно логичный вопрос. Вдруг я не тут, а только мое тело за столом действует само по себе? Ну — типа робот! А я где-нибудь далеко!

Хмм…только не раздражаться! Причем тут Варя? Мы в ответе за тех кого приручили! Надо было учитывать возможность воздействия на тебя через близких тебе людей, и жить одному! Без женщины, как настоящему бирюку-отшельнику! А теперь чего злиться, когда уже поздно?

— Вроде, тут — безразлично цежу я, пытаясь вникнуть в смысл написанного на бумаге. Вздыхаю, и отправляю бумагу в стопку. Вот совсем ничего в голову не идет! Ну — совсем! Одно желание — поскорее бежать в лабораторию и готовить поисковое снадобье!

— Я помешала? — догадывается Варя и закусывает губу, а я вдруг пытаюсь вспомнить — на кого она похожа? На какую-то голлувудскую актрису…но какую — не могу вспомнить.

— Варь, я поработаю немного…ты иди в дом, там надо будет мужиков покормить обедом. Ну и так…займись чем-нибудь. Ты как сходила? Без приключений?

Варя вдруг просияла, расплылась в широкой улыбке, шагнула за порог и повернулась вокруг оси, демонстрируя — во что она одета. А одета Варя была в один из сарафанчиков, которые я ей купил — коротенький, с довольно-таки смелым декольте, чуть-чуть прозрачный, обрисовывающий ее ладную фигуру. На ногах у нее были старенькие босоножки, слегка потрепанные, но еще «живые». Варя поймала мой взгляд, смущенно потупилась:

— Еще школьные босоножки. Припрятала до лучших времен — в город ездить, и все такое. Старомодные уже, наверное… Но других нет.

И тут же снова просияла:

— Ты бы видел, как на меня смотрели бабы! Ооо…это песня! Всю с ног до головы оглядели, а рожи…рожи какие! Представляю, что они теперь там говорят! Мне всю дорогу икалось!

— Ты лучше расскажи, что там после вчерашнего говорят! — попросил я — Что там твоя…разносчица информации рассказывает. Ну насчет этих козлов…Куракиных. И насчет Федьки Жижина. Есть какая-то инфа?

— Почти нет — вздохнула Варя — Да и времени-то прошло еще — чуть. В магазин зашла — Калязина только таращится, разглядывает. Разговаривает так приторно-сладко… «Варечка, Варечка…как там наш милиционер устроился?». Все-то она знает! Да все все знают — что я у тебя ночую, знают даже что ты мне одежды накупил! Петровна спрашивает: «А почем Василий сарафанчик-то брал?» Уже разнеслось, что ты в магазине был, купил кучу женской одежды. Кто-то видел — из местных. Теперь разговору — на год, не меньше! Кстати, спросила она — правда ли, что Куракины меня избили. Ну я и сказала — правда, мол, баба Нюра вылечила. Ну Петровна и рассказала, что баба Нюра ходила к Куракиным, лечила их. И теперь они почти здоровые. Только странные сделались — тихие, спокойные, и водку пить теперь не могут — их фонтаном от водки рвет. Жена старшего Куракина рада до смерти непьющему мужику, говорит — баба Нюра его закодировала, молодец! А вот Федькина жена недовольна — говорит, мол, не мужик теперь, а невесть что — ни рыба, ни мясо, даже выпить с ним нельзя. Любка она всегда была любительница поддать — с того Федька-то и спился. Он так-то неплохим парнем был, пока с ней не стакнулся. Ну вот и вся информация. Любка бабу Нюру сильно ругает, мол, напишет на нее в прокуратуру за мошенническое лечение. А бабы на Любку ругаются — мол, о непьющем мужике всяк тут мечтает, а эта дура — вон чего несет! Ну вот такие дела.

— Ладно…иди в дом — улыбнувшись, скомандовал я, и добавил, оглядев Варю с ног до головы — Завалить бы тебя сейчас на стол…стянуть трусики, и… Иди, иди, это я так, к слову! Уж больно соблазнительно в этом сарафанчике выглядишь!

Варя расхохоталась — счастливо, весело, и так, хихикая пошла в дом. А мне было не до веселья…с тех пор как начались эти события с обретением мной колдовства, так и несутся они вскачь, как обезумевшие лошади! Как-то бы притормозить, как-то бы выскочить из этой телеги — хотя бы на время! Что-то я слишком бодро взялся за дело…не вылететь бы из телеги и…башкой о дерево!

И продолжил разбирать бумаги. Слава богу (или богам?), ничего особо срочного в бумагах не оказалось. Из нового — два поручения от службы по контролю за разрешительной системой, если проще сказать — от капитана Прошкина, который ведает контролем за хранением охотничьих ружей и травматики. Проверить наличие железных ящиков для хранения ружей. Абсолютная рутина. Зайти, посмотрел, написать рапорт. Ничего сложного — только время на поездку и на писание рапорта. Нудное, но абсолютно стандартное действо. Положено так!

Никаких заявлений об избиении, никаких сложных дел — только еще одно поручение на поиск откуда-то аж из Саратовской области. Не проживает ли такой-то в деревне Ольховка по такому-то адресу, разыскиваемый за неуплату алиментов. Кстати, большинство таких поручений как раз на алиментщиков — бегают, суки! Ребенка замастрячат, и давай, в бега ударяются. Начинают воду мутить: «Я не уверен что это мой ребенок! Да она бл…ь! Всем давала!» Ну если она бл…ь, нахера ты на ней женился? Где глаза-то были? Наказания без вины не бывает.

В общем — разгреб немного бумаги, распределил по сложности исполения, наметил, куда в первую очередь ехать, и пошел в дом — смотреть, в какой стадии исполнение задания по сборке мебели. А там…дым коромыслом! Нет, не в буквальном смысле. Все завалено упаковочной бумагой, везде стоят и лежат части всяческих шкафов и тумбочек, и среди всего этого безобразия ходит Варя, прекрасная, как модель на подиуме — в своем новом сарафане.

Я только и вижу, как мужики косятся на ее голые ноги и обтянутую тканью попу — ну просто глаза свернули от напряжения! Забавно. И как ни странно — приятно. Может я какой-то извращенец? Потому мне и нравится, что на мою женщину все мужики пялят зенки так, что едва из орбит не вываливаются?

Кто-нибудь другой сейчас бы начал ревновать, злиться, а мне — нравится такое внимание к моей женщине. Может потому, что она мне не жена? Вот была бы жена — я бы надел на нее чадру, и…запер в четырех стенах! Нечего, мол, задом перед мужиками вертеть! А если любовница — так и можно. Хе хе хе…

Чушь, конечно. Причем тут — жена, не жена? Наверное, это то чувство, когда тебе приятно ехать на красивой дорогой машине именно потому, что она красивая и дорогая. Все на нее смотрят, а я такой невозмутимый и гордый — моя машина! Я на ней за рулем, и потому я молодец и герой!

Вот так и красивая женщина. «Она моя и вам недоступна! А я сегодня буду с ней спать! И она сделает в постели все, что я захочу! А вам — фигу с маслом!». Хе хе… Да, наверное, так.

И я не один на белом свете в эдаком своем «извращении». Иначе зачем мужики женятся на красивых женщинах, наряжают их в самые красивые и дорогие одежды и выводят их «в свет»? В общем — ничего мужицкое мне не чуждо. Впрочем — в этом я никогда не сомневался.

В полдень Варя мужиков покормила — до отвала. Они долго благодарили, отдуваясь и хваля хозяйку за вкусный борщ и замечательные пирожки. Потом пили чай, а после чая с новыми силами навалились на сборку мебели, закончив собирать ее к часу дня. Затем расставили мебель так, как я их попросил, вынесли во двор кучу упаковочных бумаг и досок, а когда я им дал по «штуке» денег— вначале яростно отказывались, говоря, что им заплатит Самохин, что он сказал не брать с меня денег, но я все равно настоял, сказав, что Самохину мы ничего о деньгах не скажем, и ушли ужасно довольные, как коты обожравшиеся сметаны. А я вдруг подумал о том, что может и напрасно всучил им наличку — сейчас пойдут нажрутся самогонки, а Самохин мне и выговорит, мол, нахрена спаиваешь моих работников.

Я знаю о практике, когда некоторым селянам фермеры зарплату не отдают совсем — вместо них приходят их жены и забирают мужнины деньги. Иначе благоверные просто пропьют все к чертовой матери. Конечно, это незаконно, но кому какое дело до закона в эдакой глухомани? Тем более, что здесь все свои и такая практика идет с самых что ни на есть советских времен. «Это жизнь, детка!»

Зинаида приехала в половине второго — как раз сразу после того, как ушли сборщики мебели. Я увидел из окна подъезжающий к дому лендкрузер-«прадо», и сразу же решил, что это приехала клиентка, а не вернулись ко мне гонцы от мятежной банкирши. Уж больно несерьезно и гламурно выглядел новенький белый «недоджип» на фоне приезжавшего утром брутального «гелика». Кстати — машинка новенькая, так что в деньгах девушка точно не стеснена.

Похлопав Варю по тугой попе (как можно пройти мимо такой попы, и не похлопать?!) я отправился в пикет встречать свою новую клиентку. Я не я буду, если не раскручу ее тысяч на двести — за каждое снадобье по сто тысяч. Хорошо, когда клиент сразу показывает уровень своего благосостояния, приезжая на дорогой машине, одеваясь в свои лучшие одежды. Вотприехала бы на старой ржавой «девятке», в линялом сарафане и без косметики — тогда бы я постеснялся заламывать цены. А так — почему бы и нет? Заработал сам — поделись с другими! Круговоротденег в природе, вот что это такое. Хе хе…стяжатель, ага!

Зинаида оказалась полноватой, даже можно сказать — полной женщиной лет тридцати, миловидной, когда-то красивой, но из-за полноты утратившей свой былой шарм. Само собой и мужик к ней уже охладел — ему нужно такую, как моя Варька — стройную, шуструю, так и просящуюся на грех. А тут…тут все уже довольно-таки печально. Нет — есть, конечно, любители полных женщин, кто об этом будет спорить? Но большинство мужчин все-таки предпочитают иметь шустрых глазастых худышек, и пусть женщины себя в этом не обманывают, рассказывая, что мужик не собака и на кость не бросается. Бросается. Еще как бросается! И вот вам пример — толстушку Зину и с деньгами не надь, и без денегне надь. Вот-с.

Я шагнул в пикет, поманив за собой Зинаиду, которая возилась у дверцы машины смущенно оглядываясь по сторонам. Ей явно было не по себе — ну как же, приехала к колдуну, а тут вместо древнего дедушки, или чего-то подобного — молодой парень модельной внешности, больше смахивающий на какого-нибудь…хмм…альфонса, чем на доблестного представителя правоохранительных органов, и тем более — на колдуна-психотерепавта. Странно все это, и в голову лезет только одна мысль: «Что я тут делаю?!». У нее это было просто-таки написано на лице крупными, сияющими буквами.

— Здравствуйте! — несмело поприветствовала она меня, жирненькой уточкой вплывая в мой пикет — Вы Василий Михайлович?

— Я Василий Михайлович. Можно просто Василий — кивнул я, указывая на стул напротив — Вы, насколько я понял, Зинаида.

— Можно просто Зина — кивнула женщина — И можно на «ты».

— Хорошо, Зина! — снова кивнул я, и сразу же перешел к делу — Зина, я сейчас кое-что скажу, а ты молчи, а потом скажешь мне, где я неправ. Ты вышла замуж по любви. Потом ты родила, стала полнеть, и муж к тебе постепенно охладел. Когда совсем располнела — он нашел себе молодую и постройнее, и скорее всего не одну. Но и это не самое страшное — страшно то, что теперь он нашел ту, что сумела его окрутить, и дело дошло до развода. Теперь ты хочешь его вернуть. Кстати, а худеть не пробовала?

— Сто раз! — вздохнула женщина — Только я после этого еще сильнее полнею! После второго ребенка гормональный фон нарушился, так сказали врачи. Что бы ни делали — ничего не помогает! Уже столько денег на врачей выбухнула — можно было новый джип купить! Медицина у нас дурацкая! И не только у нас! Я и в Израиле пробовала лечиться — на время помогает, а потом снова…

— Потом снова наедаешь — кивнул я, и Зина подтвердила:

— Наедаю! Ничего с собой не могу поделать! — ем пирожные, ем торты, ем все сладкое! Как муж начал гулять — так я ем и ем, и ничего с собой поделать не могу! И кодировалась — а не помогает. Вот так. Мне Маша сказала…вы сможете помочь. Сможете?

— Смогу — кивнул я — Только это дорого стоит. И самое главное — нужно еще понять, что именно вы хотите. Вашу соперницу я убивать точно не буду!

— Да разве я хоть что-то сказала про убийство?! Да пусть живет…сука драная…штоб она кровавым поносом изошла, гадина! Штоб у нее кишки через жопу вывалились, у твари гребаной! Уфф!

Зина вытерла лоб, отдышалась, виновато глянула на меня:

— Простите, не удержалась. Сука…племянница ведь двоюродная! Моя племянница! В постель к этому кобелю запрыгнула! Это надо же такое?! Ей сучке семнадцать лет, а туда же! А этот идиот думает, что она с ним ради любви! Да ей деньги нужны, на машине красивой кататься, в ресторане гулять! А не любовь! В общем — мне нужно приворожить мужа ко мне, чтобы он на сторону не смотрел. Потом сделать так, чтобы спиртное совсем не пил. А еще…если можете…ну…насчет похудения. Можно поправить?

— Триста тысяч. Все вместе — подытожил я, говоря эти слова так легко, как если бы говорил их каждый день. Ну что такое для простого участкового какие-то там жалкие триста тысяч! Всего лишь зарплата за десять месяцев службы, делов-то, правда? Хе хе…

— А вы гарантируете результат? — осторожно осведомилась женщина, хмуря густые, крашеные тушью брови.

— Триста тысяч сейчас, и двести после того, как вы увидите результат. Если ничего не получится — я верну вам деньги. Да, я гарантирую. Если согласны — приступаем прямо сейчас. Вашу полноту я полечу немедленно, а что касается остального…вы принесли мне волос мужа, или его кровь?

— Волос… — вяло ответила Зинаида, явно раздумывая о том — надо ли ей со мной, аферистом связываться, или нет. На полном, покрытом бисеринками пота лице отражалась мучительная битва, которая происходила в ее мозгу. «Верить?! Не верить?! Аферист? Или все правда?! Вроде Маша его хвалила! Но слишком молодой, какой-то странный…красавчик! Вот если бы в постель предлагал — тогда да, с ним точно можно, а на колдуна он как-то не тянет. Разводит на деньги? Так Маша вроде бы еле его уговорила! Что делать?! Ну что же делать?!»

Наконец — мечта о красивой семейной жизни поборола отчаянно сопротивлявшуюся зеленую жабу жадности, и женщина обреченно кивнула головой:

— Ладно, я согласна! Триста сейчас, двести потом, по результату! Но только чтобы гарантия! Расписку дадите?

— Ну да, конечно — усмехнулся я — И напишу: «Принято от Зинаиды за колдовские услуги. Гарнтирую похудение, сексуальную активность мужа и полное поражение гадкой соперницы!»

— Ну типа того… — улыбнулась Зинаида, и снова глубоко вздохнула — да понимаю я…не дура. Глупость, конечно. Тут или веришь, или не веришь. Какие, к черту, расписки? И с распиской кидают направо и налево! Маша про вас хорошо говорила, так что… ладно, вам сейчас деньги дать? Или когда уходить буду? Хорошо что я с запасом взяла, как знала…вот, возьмите!

Она полезла в сумку, достала оттуда пачку пятитысячных, отсчитала нужное количество купюр, подала мне. Я взял деньги, подумал секунду, завернул их в лист бумаги. Потом этот пакет отложил на край стола.

— Теперь слушай, Зинаида. Ты куришь?

— Курю — грустно кивнула женщина — закурила, когда пыталась вес скинуть. Слышала, что курением вес можно скинуть. Ни фига ничего это курение не скидывает. Теперь бросить не могу.

— Я сейчас сделаю так, что ты не будешь курить, не будешь пить спиртное, не будешь есть сладкое и мучное — вообще. Никакое. Готова на это пойти?

— Готова! Я на все готова! — глаза Зинаиды расширились, брови поднялись — господи, я на все, на все готова! Я даже мочу пила…мне сказали…что с нее худеют! Тьфу! Даже вспомнить противно! А тут…

— Ну и славно. Сядь прямо, расслабься, закрой глаза. Сейчас я немного с тобой поколдую…

Я встал, обошел стол, подошел к Зинаиде и положил руки ей на шею, обхватив ее с двух сторон, будто собирался душить. Зинаида вздрогнула, порозовела, засопела носом… Возбудилась, черт подери! Хе хе… Можно было обойтись и без всякого возложения рук, но пусть думают, что это обязательно. Видели небось, как работают экстрасенсы-гипнотизеры, вот пусть и думают, что я такой же, что мне обязательно нужно касаться тела пациента.

Мне понадобилось десять минут, чтобы внедрить в нее установку не пить, не есть сладкого и мучного, не курить.

Еще — у нее появится тяга к спорту, к физкультуре, да такая, что приобщит всю свою семью — в том числе и мужа.

А потом я подкорректировал ей гормональный фон. Теперь у нее стало поменьше женского гормона, отвечающего за полноту и задержку воды.

Честно сказать, я плохо представляю, что сделал — все происходило абсолютно интуитивно, я знал, что мне нужно делать. Знал, что этой женщине нужно сбросить вес. Знал, что организм ее разрегулирован, и что мне нужно ее подремонтировать, и я приказал организму Зинаиды привес и себя в порядок. Похудеть. Запустил процесс саморемонта, по какой-то причины у нее вдруг отключившийся.

И я знал, что у меня все получилось.

— Все! — довольно кивнул я — Теперь ты будешь худеть — каждый день понемногу, осторожно, но каждый день. В конце концов — снизишь вес до того уровня, который у тебя был в расцвете сил, до родов. Ты была худенькая, или не очень?

— Я была не худенькая, плотненькая, но фигуристая, аппетитная! — довольно улыбнулась Зинаида — мужики смотрели на меня, так аж слюни у них текли!

— Вот такая и будешь — тоже улыбнулся я — через полгода. А первые результаты почувствуешь уже через пару дней. Следи за весом. И предупреждаю — теперь от сладкого тебя будет тошнить. В рот возьмешь что-то сладкое — вырвет!

Зинаида вдруг расхохотаталась, гляда на меня сумасшедшими, влажными глазами, и долго не могла успокоиться. Затихла и недоверчиво мотая головой, виновато сказала:

— Простите…семейное вспомнила. Даже рассказать стыдно…просто мы с мужем по юности развлекались…хи хи…ну…сгущенкой его мазали! А потом… Представляю — я бы вытошнила! Ой, не могу! Прямо на него! Рожу мужнину представила — меня просто заколбасило!

Она снова расхохоталась, я улыбаясь дождался, когда Зина насмеется и вздохнув продолжил:

— Ну да…такие сладкие развлечения теперь вам недоступны. Зато будешь худой, шустрой, как семнадцатилетняя девчонка! Запишись в спортзал, чтобы мышцы подтянуть, и кроме того — так быстрее вес сгонишь. Ну и надо же кожу чем-то заполнить — жир-то уйдет, кожа обвиснет, понимаешь? Может даже придется на операцию лечь — кожу подтянуть. Ну и грудь обвиснет. Учти это.

— Лягу, если понадобится! — легкомысленно махнула рукой женщина — лишь бы похудеть! И протезы в сиськи вставлю! Деньги есть! Лишь бы дело получилось, лишь бы похудела!

— Похудеешь. Давай волос мужнин. И вот еще что — свою кровь давай. Сейчас…

Я достал из стола заранее приготовленный одноразовый шприц, порвал упаковку, достал иглу, приготовился:

— Палец давай. Да не бойся, кольну, да и все! Ничего страшного!

— Ой! — только и сказала Зина, когда я ткнул ей в средний палец.

— Вот и все. Сюда приложи (я протянул листок). Вот так. Волосы — не парик, надеюсь?

— Нет, не парик — слегка испуганно заверила Зинаида, косясь на мою руку, приближающуюся к голове и прыская на прокол из маленького пузырька с духами — Ой!

Я взял волос, который выдернул из ее головы, и проделал ту же процедуру, что и с кровью и волосом банкирши — прикрепил на лист, надписал.

— Теперь сиди здесь и жди. Пить хочешь? А то я скажу, чтобы тебе принесли чаю. Кофе не держу, только чай.

— Неплохо было бы. В глотке пересохло — призналась Зинаида — А долго ждать?

— Как только, так сразу. Мне снадобье надо сделать, так что придется подождать. Волос-то мужнин так и не дала! Чего ждешь-то?

— Ой! Я что-то совсем потерялась, даже голова кругом! — порозовела Зинаида — Прямо как дурочка сделалась! Или это вы так на меня действуете…у меня просто ум за разум заходит…когда вы рядом! Так все чудесно! Так…как в книжке! Как в битве эксрасенсов! Вот волос, возьмите…

Я взял полиэтиленовый пакетик, в котором лежал даже не волос, а целый пучок волос (видать у спящего отчерыжила!).

— Жди до победного. Сейчас Варя тебе чаю принесет, посидит с тобой — чтобы не скучала. Это моя…подруга. В общем — не скучайте тут без меня.

Мне нужно было убрать Варю от входа в лабораторию. Конечно, когда-нибудь она все равно про нее узнает, но лучше — попозже. Не сейчас.

Мда…проблем возникло с возникновением в моей жизни этой…хмм…сожительницы? Лучше все-таки звучит «подруга». Этой подруги. Может и ей «мозги промыть»? Установить запрет на разглашение информации? А то начнет болтать языком…мол, «у моего-то комната есть такая, а в ней — чего только нет! И шкафчиков куча! И всякой всячины куча — колбы, реторты, как в химическом школьном кабинете! И он там снадобья всякие готовит!» Нужно мне такое?

Ох, не нужно. Хотя как-то нехорошо вот так — втихую делать из нее управляемую куклу…не чужая ведь теперь! Не знаю, люблю ли Варю, но то, что я ее хочу — это стопроцентно. Хочу, чтобы она была рядом, в моем доме, хочу, чтобы занималась со мной сексом, хочу, чтобы ухаживала за мной. Мне приятно ее видеть, о ней заботиться. Может это и есть любовь?

Не знаю…может и любовь. Кто может дать определение любви? Что это на самом деле такое? Говорят, что любовь, это тогда, когда хочешь от своей подруги ребенка, когда мечтаешь, чтобы она всегда была с тобой. Есть такое у меня? О ребенке от Вари я точно не думаю — какой, к черту, ребенок?! Мне еще этих проблем не хватало. Тем более, как баба Нюра говорит — нормальной семьи у меня все равно не будет.

Ну а насчет — «чтобы всегда была со мной» — может быть и так. Сейчас я хочу, чтобы она была со мной. Но навсегда ли? Я же не дурак, понимаю, что знаком с этой женщиной всего ничего — несколько дней, и еще не успел как следует ее узнать — несколько половых актов не в счет, это вообще не мерило отношений между мужчиной и женщиной. Вдруг через месяц, два, три…год она мне так надоест, что я буду счастлив от нее отделаться?

Мда…все-таки придется ей заняться как следует. Нельзя пускать это дело на самотек. Нужно сделать так, подправить ее психику, ее разум так, чтобы она слушалась меня не задавая вопросов! И только тогда я буду уверен, что Варя мне вольно или невольно не навредит.

А с другой стороны — как потом с ней жить? Зная, что ее воля сломлена, что на самом деле она для меня не человек, а секс-кукла, живая, думающая, теплая…но секс кукла. Исполняющая все мои желания не потому, что ей так хочется, не потому, что она меня любит, а потому, что я ей так приказал — любить и выполнять все мои прихоти.

Противно мне это все. Не хочу я делать из моей девушки секс-рабыню. Знаю, что потом не смогу с ней долго прожить — надоест.

Придется просто с ней поговорить. Честно, без обиняков. И тогда будет видно, что делать. Хитрости, подлости я в ней не вижу, хотя некоторые воспоминания меня честно сказать напрягают…например — уж больно легко она пошла на то, чтобы убить своего мужа. И до сих пор похоже что уверена в том, что я его на самом деле убил. И при этом она живет с убийцей мужа!

Ну да, он подонок. Он ее истязал, он ей испортил жизнь — но ты же ведь и сама в этом виновата! И ты сама не сумела сделать так, чтобы он от тебя отстал! Струсила! Легче было его его убить?

Ох, как сложно это все…просто голова кругом. И когда не знаешь, что делать — надо делать шаг вперед. Кто так сказал? Вроде как приписывают Наполеону. Мол, ввяжемся в битву, а там посмотрим. Правда — где тот Наполеон с такими истинами в конце корнцов оказался? Вот то-то и оно…

— Варь…тут такое дело… — я замер, глядя на свою подругу, и закашлявшись, сглотнул. Хороша! А в шортах…ну просто отпад! Иэхх…дела зовут, а то бы я ее сейчас…

— Какое дело? — живо откликнулась девушка, протирая тарелки. Вот что значит женщина! А я в жизни никогда тарелки не протирал — на кой черт? Сами высохнут!

— Слушай меня… — слегка охрипшим голосом сказал я — там у меня в пикете сидит женщина, Зинаида ее звать. Она приехала закодироваться от полноты. Еще я должен приготовить ей снадобье — чтобы муж не пил. Ты посиди там с ней, чаю ей отнеси, ну и все такое… Сиди там, пока я не приду. И вот что, я тебе хотел сказать…

Я замер, подбирая слова, но как ни странно Варя меня поняла:

— Наверное, ты хочешь сказать, что я не должна болтать о том, что ты здесь делаешь? Что кодируешь людей? Так я и не болтаю. Знаю. Мне и баба Нюра сказала, что если я сболтну лишнего — то могу и тебя погубить, и себя. А я ей верю! Так что не беспокойся — лишнего ничего не скажу. Мне и мама с папой всегда говорили: «Нашла — молчи! Потерял — молчи!» Я и про то, как с мужем жила — только тебе рассказала, больше никому, не привыкла сор из избы выносить. Так что не бойся — я умру, а тебя не выдам! Пусть хоть режут! И за тебя глотку всем перегрызу! Убью за тебя! Зарежу! Не бойся, все будет хорошо. Сейчас посижу с ней. Тебе бы туда телевизор поставить…было бы здорово.

— Да надо там кабинет нормальный сделать — кивнул я весело — оборудовать как следует, кресло кожаное поставить, кондиционер. Пока сидел в пикете, весь пОтом изошел, смердит от меня, как от козла!

Варя подошла, уткулась носом мне в грудь, и глубоко вздохнула. Потом подняла на меня влажные глаза и улыбнувшись, сказала:

— И ничего подобного! От тебя классно пахнет! Возбуждающе! Твой пот как афродизиак можно продавать — бабы в очередь выстроятся! Я чувствую твой запах, и мне хочется просто стянуть с себя все тряпки и запрыгнуть на тебя…ммм… Небось эта баба в тебя влюбилась, нет? Хи хи хи…

Кстати, глаза у Зины были еще те…влажненькие. И смотрела она на меня эдак…оценивающе, с желаньицем!

Охо-хо…тяжела ты, жизнь колдунская! Это куда же мне от всех баб, положивших на меня глаз прятаться?! Может мне антиамулет сделать? Чтобы отталкивал от меня женщин? Или как-то надо привыкеуть к такому состоянию дел. Вон, девки-модели, они всю жизнь живут под постоянным перекрестным огнем взглядов, под постоянными атаками сексуально-озабоченных мужиков. Что-то подобное и у меня сейчас происходит! Только само собой — со стороны женщин. Так эти самые модели как-то ведь выживают, и почему я не смогу выжить? Просто надо учитывать эту сторону моей жизни, да и…в общем-то, все.

Большинство мужчин, узнав о такой моей проблеме, сочли бы меня идиотом, или лжецом — мол, самому ведь небось нравится такое внимание, так чего прикидываешься святошей, лицемер?! Но это все хорошо… пока сам не окажешься в таких, понимаешь ли, обстоятельствах. Когда тебя едва не насилует толпа озабоченных сексом существ. И сразу поймешь, что не так это все хорошо, как кажется всем с первого взгляда.

Дождался, когда Варя уйдет, держа в руке электрический чайник (тоже купил в этот заход по магазинам), чашки и фрукты, открыл проход в лабораторию и сразу же закрыл дверь за собой. Теперь — часа на два работы. Все ингредиенты у меня есть — дело только за временем. Сейчас сделаю и поисковое снадобье для наказания банкирши — даже два поисковых снадобья. Дочку в дело пускать не буду…накажу пока только банкиршу. А если уж начнет совсем беспределить — возьмусь и за дочку. Жалости к ним обеим у меня нет. Одна решила меня кидануть по своей глупой жадности, а вторая…вторая вообще виновница всему сразу. И самое главное — она виновна в смерти той несчастной девчонки. И за это ей точно гореть в аду — если он есть, этот самый пекельный ад, в чем я по большому счету очень даже сомневаюсь.

Так оно и вышло — два с половиной часа заняло у меня изготовление всех нужных снадобий. Первыми сделал поисковые снадобья — багрово красные, искрящиеся, будто заряженные электричеством. Прошка и Минька тут же отпили по глотку этой вонючей жидкости, колбы с оставшимся в них снадобьем заткнул пробками, найденными тут же, в ящиках, и оставил стоять на полке — на листках с именами потенциальных жертв. Мало ли…вдруг решу напустить на этих «крысоток» еще и мавок. Или другую какую-нибудь пакость. Если сильно достанут. Моим бесам (по их заверению) выпитого количества снадобья хватит, чтобы запомнить вкус жертв на века вечные — теперь они их найдут даже на дне морском (опять же со слов моей «родной» нечисти). Тут же и отправил их на поиски старшей жертвы, наказав пока что не трогать младшую. Пусть на закуску будет.

Затем занялся приворотным зельем. Вот когда опять пригодился мужской мандрагор, приворот-то делается на мужчину. После того, как он выпьет зелье — не посмотрит ни на одну бабу, кроме той, чьи кровь и волос я заложил в это снадобье. Волос объекта закладывается уже на последнем этапе, когда зелье сформировано и ждет заключительного заклинания. Красивое получилось зелье — зеленое, и в нем плавают маленькие, почти незаметные красные шарики — надо понимать так, что это вроде как кровь моей клиентки.

Ну и теперь снадобье от спиртного и курения — пришлось туда добавлять не только спирт, но и сигарету, которую уже уходя из пикета попросил у Зинаиды. Не надо курить! Я вообще категорически против курения! Это же надо додуматься — человек приучает себя к яду (табачному дыму), чтобы потом получать удовольствие от его вдыхания! Ни одно животное до этого не додумалось, до такого идиотизма, только «венец природы»!

Ну и последним сделал накопитель магической Силы. Для этого использовал один из простых серебряных браслетов. Уж не знаю, сколько он в себя энергии впитает, но уверен, что это будет очень приличный запас. Потом почитаю лабораторные тетради колдуна, узнаю, насколько хватит браслета. Кстати — амулет сам впитывает эту самую Силу, качает из пространства. Можно наполнить его и самому, целенаправленно направляя свою энергию, а можно просто оставить на месте, и он впитает Силу самостоятельно. Весь фокус в том, что этот амулет включается на отдачу сразу же, как только я начинаю использовать свою Силу для колдования. И судя по записи в колдовской книге — моментально начинает холодеть. Так и сказано: «Оный амулет во время работы остужается, и может быть покрыт слоем инея. Этого не нужно опасаться». Не нужно — значит, не нужно. И слава богу!

Вот когда он исчерпывается до конца, тогда уже и начинают тратиться мои ресурсы, телесные, а этот аккумулятор начинает подзаряжаться. Достигнув некоторого уровня зарядки, снова включается, одновременно работая на истечение Силы и на подзарядку моих ресурсов, пока снова не разрядится. Сколько циклов он может держаться — я из записи до конца так и не понял. Вернее, так: понял, что этот процесс практически бесконечен, если используешь хороший носитель, например — то же самое серебро. Если же носитель дерево или кость — то после нескольких (может сотен, может тысяч) зарядок амулет разрушается.

Конечно, было бы здорово использовать для создания амулетов драгоценные камни, например — алмазы, но думаю, что это выглядело бы слишком вызывающе. Участковый, который таскает на пальцах или на шее кучу бриллиантов — нонсенс. Народ этого точно не поймет. Вернее — поймет это по-своему.

Когда закончил — даже не устал. Работа в Месте Силы — это вам не колдовство на выезде. Здесь все по-другому! Вот почему прежний хозяин дома отсюда и не вылезал! Не нужны ему были никакие города и веси — только свой старый, двухкомнатный домик в глухом углу Тверской губернии. И кстати — три колдовских «объекта» на в общем-то небольшой территории — здесь что, несколько выходов Силы? Чего тут все-то скопились? Две ведьмы, да еще и колдун! Как медом намазано… Надо потом ведьм как следует расспросить по этому поводу.

А вообще — мне было ужасно интересно делать эти снадобья. Это покруче химических опытов — смотришь, как из мутной, вонючей, не удобоваримой гадости получается красивое, пахнущее фиалками снадобье, и у тебя душа не нарадуется. Вот же — как я умею! Вот же я молодец! Ну ни хрена себе! Ай, да Вася! Ай, да сукин сын! Ну как Пушкин кричал, радуясь своей гениальности.

В пикете все было нормально, правда запах стоял какой-то странный…непонятно чем пахло. Неприятным. Я вначале не понял, в чем дело, а когда увидел тряпку и ведро — все понял и хлопнул себя по лбу: вот же я болван!

— Что, вырвало?

— Вырвало! — вздохнула Зинаида, просто фонтаном! Пришлось нам тут убирать. Полоскало с полчаса! Теперь сахар просто видеть не могу. И печенья! Брр…думала желудок с кишками вместе наружу выскочит!

— Все…сахар тебе не для тебя — подтвердил я очевидную истину — Я же говорил! Я нарочно не предупредил Варю, чтобы она дала тебе сахару попробовать. Иначе как поймешь, что теперь с тобой может случиться. Выпьешь сладкого кофе в кафе — и понеслось, еще и на скорой увезут. А теперь ты знаешь, что может быть.

Варя посмотрела на меня недобро, подняла брови, будто говоря: «Вот тебе и надо было блевотину убирать! Нарочно он видишь ли не предупредил!» — но вслух ничего не сказала. Ну а я попросил:

— Варь, убери отсюда чайник и все прочее. А я пока с Зиной еще немного поговорю. Варя быстро собрала столовое барахло и вышла, слегка повиливая своим замечательным задом. Зиина же проводила ее мечтательным взглядом и тихо сказала:

— Какая красивая у нее попка! И ноги стройные! Неужели я буду такая же, как она?! Варя сказала, что она была толстая, как бочка, и вы ее сделали стройной красоткой! Вот бы и я так!

Я чуть не поперхнулся. Вот же чертовка! Напридумала! Типа — маркетинг?! Ах ты ж…

— Будешь — подвердил я, почти не кривя душой — если займешься собой как следует. Спортзал, упражнения и все такое прочее.

— И вот такие шортики тоже надену! — мечтательно протянула Зина и прищурив глаза, снова эдак оценивающе посмотрела на меня, видимо вспомнив, что Варя мне вообще-то не жена. И прицениваясь — нет ли и у нее шансов запрыгнуть в мою постель?! Потом вздохнула, видимо решив, что шансов в сравнении с такой красоткой у нее нет, и перешла к делу, вспомнив, ради чего сюда приехала.

— А с остальным как? Получилось?

— У нас все получается! И всегда! — легкомысленно брякнул я, и достал из кармана два пузырька. Один с зеленой жидкостью, другой с белесой, опалесцирующей.

— Зеленый — это привортное зелье. Белый — от алкоголизма. Перепутать трудно, но в принципе — какая разница, если и перепутаешь? Все равно оба предназначены одному человеку. А теперь слушай меня внимательно. Слушаешь? Вот так. Это важно. Белую жидкость выльешь сразу — хватит и половины пузырька. Все равно куда выльешь — в суп, в спиртное, или просто вольешь в рот пьяному-спящему. Последнее даже лучше. Оставь половину «на потом» — лучше повторить для закрепления эффекта, да и вдруг первую порцию выплюнет, или не съест. Вылитое из пузырька оно долго не хранится. Лучше действуй наверняка.

Отдал пузырек, Зинаида бережно положила его в сумочку (Еще бы не бережно! Сто штук пузырек!), проверив, как заткнута пробка.

— Теперь самое главное: зеленый является не только приворотным зельем, но еще и сильнейшим афродизиаком. Его нужно капнуть максимум десять капель за раз. Эффект достигается с первого раза, но для закрепления лучше провести пять сеансов. Не переборщи с этим зельем. Отравить не отравишь, но эффект может быть не очень приятным. Или наоборот — слишком приятным! Хе хе хе…

Зина меня поняла, улыбнулась, вздохнула — мол, никогда не бывает много секса! Я ее разубеждать не стал. Наивная!

— То же самое — можно в спиртное, можно в рот влить. После этого муж будет смотреть только на тебя, и…стоять у него будет только, исключительно на тебя! Поняла?

— Поняла! — голос был таким счастливым, что мне ужасно захотелось рассмеяться, но я сдержался.

— Все. И одну тебе скажу вещь…как бы это лучше сказать…в общем — после всего, как убедишься, что снадобье работает, что ты начала худеть — принесешь оставшиеся деньги. А если обманешь…

— Нет, нет! Вы что?! — Зинаида даже напугалась — Как я могу вас обмануть?! Даже и не думайте! Клянусь — приеду, и все привезу! Обязательно! Детьми клянусь!

— Ну вот и славно. Теперь поезжай и…все у вас будет хорошо. Потом, как похудеешь — приедешь, покажешься мне худой и красивой. Мне самому интересно, что получилось (я улыбнулся). Очень интересно!

И тут же вдруг в голову стукнуло:

— Кстати, а можно сделать фотографии? Я лицо фотографировать не буду, клянусь! Только тело от шеи и вниз. А потом, когда приедешь — сделаем новую фотку, уже худой. Позволишь?

Зинаида подумала, покраснела, потом решительно встала и начала раздеваться. Сбросила блузку, не останавливаясь на достигнутом, стянула лифчик, расстегнула, спустила юбку, вышагнула из нее и осталась в одних узких трусиках, розовая от смущения.

— Трусики я оставлю? — спросила она слегка запинающимся голосом — Или снять?

— Хмм…а сними! — стараясь не хихикнуть ответил я, и последний оплот невинности скользнул вниз, на недавно вымытый пол. Подумалось — вот бы сейчас Варя зашла! Интересно, как бы она отреагировала на такой…стриптиз! Или сослуживцы меня бы увидели! Ни хрена себе, вот мол Каганов расслабляется! Голые бабы у него по пикету бегают!

Я взял смартфон (у меня Самсунг А50, вполне приличная машинка, кстати — тоже купил в этот раз в райцентре — там же и симкарту сразу перекинули), и сделал несколько фотографий — сзади, спереди, сбоку, как и обещал — не захватывая голову пациентки. Будут служить потом образцом для клиентов — чего можно добиться правильным колдовством и физическими упражнениями.

А пока что тут все печально. С боков свисает, живот на лобок лезет, попа тоже печальная, и груди уже давно не желают задорно торчать вперед как у моей Вари. И как вишенка на торте — верный признак ожирения, источник множества проблем (головной боли, например) — валик-жировик на шее. Эдакий неприятный горб.

Да, сейчас на Зину позариться может только человек с особыми пристрастиями в сексе, или же выпивший не менее поллитры водки. Увы, это факт. Жаль женщину, конечно, но зачем себя так запускать? Диета нужна, спортзал — никогда не поверю, что не помогают ни диеты, ни физические упражнения. Только и скажешь — ЖРАТЬ НАДО МЕНЬШЕ! Вот все.

Кстати — ноги у нее достаточно длинные, и фигура когда-то…была. Это видно. И за телом ухаживает — ноги гладкие, ухоженные, лобок аккуратно выбрит, подмышки тоже бриты, и пахнет от нее хорошо — апельсиновым кремом. Следит за собой женщина. Вот еще бы сладкого жрала поменьше, и было бы ей счастье! Но теперь будет это счастье, уверен.

— Все, готово! — скомандовал я, и отвернулся, чтобы не смущать пациентку, когда она будет одеваться. Зинаида оделась очень быстро, почти по-армейски, и заметно смущаясь, меня спросила:

— Что, плохо выгляжу? Только честно!

— Честно? — вздохнул я, и жахнул, не жалея чувств реципиента — Отвратительно! Не зря твой муж бегает к молоденьким сучкам. Но теперь — у тебя есть шанс. Скоро ты похудеешь, как никогда! Так не упусти шанс, иди в спортзал! Займись своим телом! Снадобье снадобьем, но если ты можешь не только мужа соблазнить своим видом, если на тебя буду оглядываться мужчины — разве это не поднимет чувство твоего самоуважения? Я сделал все, что мог — дело теперь за тобой. И снова напомню — смотри, не преврати мужа в секс-машину, побереги его силы! Только десять капель!

— Конечно, что я, дура, что ли?! — горячо заверила Зинаида, но я почему-то ей не поверил. Уж больно ярко и хитро блеснули ее глаза. Бедный «зининмуж»…придется тебе как следует потрудиться. «Да не сотрется у него…!»

Когда «прадик» отъезжал от дома, я махнул ему вслед. Зинаида махнула мне в ответ из открытого окошка и нажала на педаль газа. Вот и второй мой настоящий пациент. Не те — случайные, безденежные, или проблемные реципиенты, что были раньше, а настоящий, с деньгами, плановый пациент! Странная у меня настала жизнь…но интересная, точно!

— Вася! Вася, скорее! — Это Варя кричит! Внутри что-то сжалось, заледенело. Что опять случилось?! Да что за чертовщина вечно со мной случается?! Опять что-то не в порядке! Да отдохну я когда-нибудь, или нет?!

— Что, что опять случилось?!

Варя выглядела так, будто перед ней только что с неба упал труп ее мужа, встал, и попытался ее задушить:

— Вась, баба Нюра звонила. Говорит — ты должен срочно к ней приехать! Срочно!

— Да что там стряслось?! Какого черта?!

Подумалось самое худшее: уж не с Самохиным ли что-то случилось? Ужасно жалко было бы потерять этого мужика! Без него тут будет полная разруха! Предприятие сдохнет, люди совсем обнищают!

— Говорит — беда в деревне! Люди бьются-ломаются! Четверо ноги сломали, еще трое — руки! У Самохина одного в машину затянуло, чуть не погиб, ребра переломало, мой сосед с крыши упал, едва шею не сломал — сотрясение мозга! И бульдозерист в дом Киреевых въехал — сознание потерял! Снес пол-огорода, чуть не задавил Кирееху-старшую, хорошо только краем ножа задел, отбросило! Сам в низину съехал, трактор утопил! Люди бегают, орут, сумасшествие какое-то! Никогда такого не было!. Говорит — психоз начался. Надо с тобой все обсудить!

Я так и обмер. Я же снял заклятие! Я СНЯЛ ЕГО! Что еще-то могло случиться?! Объявился какой-то залетный колдун?! Ведьма прокляла?! ЧТО ЭТО?!

Закрыть дом, прыгнуть в машину — минутное дело. Варя увязалась за мной — я не протестовал. У нее там, в селе, ребенок, как она останется в стороне? Ей к дочке надо! Так что пускай едет.

Варю высадил у дома ее родителей, и сразу к бабке Нюре. Когда проезжал мимо дома Самохина, увидел его самого, что-то обсуждающего с толпой людей, стоявших возле дороги на обочине. Бибикать не стал — потом подъеду, поговорю, сейчас не до того. Сейчас я чую в воздухе напряжение — ощущение такое, будто рядом работает огромная машина, насыщающая воздух электричеством. Воздух едва не искрится, кажется еще немного, и понесется — из пустоты станут бить молнии, поражая все, что находится выше уровня дороги. Жуткое ощущение, никогда еще мной не испытанное. Наверное, так чувствует себя человек рядом с извергающимся вулканом, либо когда находится в пределах видимости ядерного гриба и с ужасом разглядывает молнии, вылетающие из страшного черного облака.

Баба Нюра ждала меня во дворе, сидя на скамейке у дома. Увидела, что я подъехал, тут же подхватилась и выбежала как молодая, только платье зашелестело! Дернула дверцу, заскочила в машину, выдохнула:

— Поехали, скорее! К магазину! Оттуда идет! Чуешь?

— Что это? — спросил я, слегка испуганный происходящим — Это что вообще такое?!

— Черное проклятье! Да такой силы, что я даже частично снять не могу! Даж ослабить не могу! Проклял кто-то такой могучий, что…в общем — давай, гони! Может вместе осилим! Я снадобье сделала, но не знаю — поможет ли! Источник где-то в развалинах господского дома!

У меня екнуло сердце. Ведь я снял заклятье! Неужели та девушка, которую убили рядом со мной снова прокляла?! Или это было не снова? Или это и было — в первый раз?

Подумать времени не было. На месте разберусь! Что-то точило мне мозг, не давало покоя — будто я вот-вот уцеплю какую-то мысль за хвост, вот-вот пойму, чем дело, но…мысль убегала прочь как мышь, а я мчался по улице, добавляя газу и думал о том, как бы не разбиться. Я защищен амулетом магической защиты, а что сейчас испытывают обычные люди, которых ничего не могут противопоставить проклятью?! Да кто это это все устроил, какая сука?!

Снова мимо Самохина — он что-то кричал в толпу, и мне показалось — толпа на него напирала и я вроде как увидел у людей в руках то ли палки, то ли арматурины. Что они от него хотели? Наезжали за то, что некто попал в машину и его помяло? А! он-то причем? У него там полный порядокс техникой безопаснсти!

Да, возле магазина концентрация заклятия была особенно сильна. Казалось, здесь пролили что-то химическое, вонючее, отвратительно пахнущее, такое, что не то что дышать — стоять рядом стало невозможно! Может подбросили какой-то боевой артефакт? Только зачем? Кому решили навредить?! Мне? Или всей деревне?!

— Я не могу! — простонала баба Нюра — Отъедь назад, а то я сейчас сдохну! Смердит! Как от смертного заклятья! Смертью пахнет, не чуешь разве?! Ты в амулете, да? Под защитой? Ну у тебя амулет видать посильнее, а я просто задыхаюсь…сейчас сердце остановится. Надо найти место, откуда все лезет и закрыть его! Обязательно закрыть, иначе нам всем конец! Смертей пока не было, но вот-вот начнется. Видел, народ на Самохина наседает? Кабы не убили! Психоз начался!

— Варя мне уже рассказала — пробормотал я, включая заднюю передачу и сдвигая машину — Как думаете, кто проклял?

— Не знаю — баба Нюра буквально простонала, полулежа в кресле — Очень сильный колдун! Именно колдун — я чую привкус мужского колдовства! Это не передать, но я чувствую! И этот колдун умирает! И перед смертью — проклял всю деревню! Я не знаю, что это такое!

И тут меня накрыло откровением. Я знал. Я ЗНАЛ, черт подери!

— Баба Нюра, я знаю — со стоном, тихо сказал я — Да бляха-муха, я знаю, кто это сделал!

— Кто?! — старуха даже перестала стонать, вытаращилась на меня и застыла.

— Я, баба Нюра! Я!

 

Она достала пузырек, подала мне. Жидкость в нем была белесой, как и в том пузырьке, который я получил от русалки. Только тот пузырек был красивым, как цветок, а этот — обычный, из-под какого-то лекарства. Но разве важна форма? Главное — содержание.

Я сел прямо на землю, взяв пузырек в руки, и сосредоточившись на нем, направил в эту жидкость, в самую ее суть свой посыл, свой приказ:

«Прощаю! Я вас прощаю! Люди, живите, и будьте счастливы! Будьте добры друг к другу! Не обижайте, не обманывайте друг друга! И пусть никто не уйдет обиженным!»

Я искренне желал эти людям добра, и надеялся, что у меня все получится. Силы, которой я влил в снадобье, хватило бы наверное на тысячу, или несколько тысяч заклинаний. Я вычерпал свой браслет, ставший ледяным, покрытый толстой коркой инея. Я выдавил из себя столько Силы, что кажется еще немного, и моя жизнь прервется на самом «интересном» в этой жизни месте.

Я вытянул Силу из бабы Нюры — которая после упала рядом почти без чувств. И только тогда остановился и прекратил напитывать эту чертову жидкость.

А потом встал и пошел вперед — туда, где Я/ОН некогда умер, приколотый грязными вилами к земле. И где Я/ОН произнес страшное проклятие, сам не осознавая того.

Смертное, ужасное проклятие, наконец-то прорвавшее стену десятилетий и дорвавшееся до нашего времени.

Почему именно сюда? Почему именно сейчас, именно тут оно нашло отверстие в пространственно-временном континиуме? Я не знаю. Могу только предполагать: здесь, сейчас был/есть я, как маяк, светящийся во тьме ночи. И мое заклятье шло ко мне, неслось, прорываясь через годы и десятилетия. И все-таки меня догнало! Круг замкнулся.

Я шел шатаясь, преодолевая сопротивление ставшим упругим воздуха. Если бы не мой защитный амулет, я бы наверное не смог подойти к эпицентру событий. Но я шел, и только во рту чувствовался привкус крови, будто кто-то с размаху саданул мне в челюсть кулаком.

Шаг, еще шаг…

Запах гари! Я хорошо его запомнил! Запах горящего дома, в котором поджариваются трупы людей не забудешь, не спутаешь ни с чем!

Крики, стоны, топот ног…

Вокруг мое время, остатки фундамента господского дома…но я слышу ИХ. Я слышу звуки, я чувствую запах крови, вывалившихся внутренностей, мужского вонючего пота и навоза, прилипшего к грязным, кривым вилам, проткнувших мою хрипящую грудь!

Я там — и я тут!

Я застрял на границе миров и времен, и уже не знаю, что должен сделать!

Я раздваиваюсь, я…я перемещаюсь ТУДА, и уже начинаю видеть неясные мечущиеся фигуры!

И тогда выпускаю пузырек из рук. Он падает на красные кирпичи, скованные известковым раствором, а я медленно, очень медленно поднимаю ногу, и…со всей силой опускаю каблук на маленький, мерцающий белым светом сосуд!

Хруст! Вспышка! Гром!

БАМ!

Меня отбрасывает назад, я ударяюсь головой, но не чувствую боли! Только удар, и что-то мокрое, льющееся мне за воротник. Медленно шевелятся мысли…я не чувствую ни рук и не ног…и только одна мысль плавает на поверхности, не давая мне скатиться в черноту безвременья — получилось, или нет?

А потом и она исчезает в небытие.

— Приподнимите его! Вот так! — гудит мужчина

Женский голос:

— Пей, миленький, пей!

В глотку мне что-то льется, я захлебываюсь и понимаю — это пиво! Ледяное пиво! Я присасываюсь, хватаю рукой бутылку и с жадностью хлебаю пенное, горьковатое содержимое бутылки. Допиваю, отбрасываю бутылку в сторону, и только тут замечаю, кто стоит сейчас передо мной.

— Ну вот, жить будет! — радостно басит Самохин, и я замечаю у него на щеке синяк и ссадину, которых только еще недавно не было — Пиво, оно такое дело — и мертвого шерифа подымет! Как ты, Василий? Отошел?

— Смотря в каком смысле! Не дождетесь! — хриплю я, и под бодрый смех Самохина с трудом поднимаюсь на ноги. Кровь из затылка уже не идет, видать мои бесы постарались, да и в теле крепости побольше, чем пару минут назад. Вот что пиво животворящее делает!

Тут и баба Нюра — бледная, но решительная, кулаки сжаты, смотрит, как Ленин на буржуазию — на всех сразу.

Самохин — помятый, но бодрый.

Двое мужиков — те, что сегодня мне мебель собирали, стоят, смотрят на меня с каким-то испугом, будто я сейчас начну палить по ним из табельного оружия. Или крови на моей физиономии испугались?

Поодаль — толпа народа. Уже без палок, лица с трудом отсюда различаю, но чувствую сам настрой — испуганные, пристыженные, сгорбились, как под грузом вины. Похоже, недавно едва Самохина не заколбасили. Ну что же — ждут законной кары за свои поступки. Только вот — за что именно кара? И как объяснить людям, что сейчас произошло?

— Баб Нюр, завязывай ты со своим мракобесием! — добродушно басит Самохин — Был массовый психоз, похоже что на почве утечки болотного газа, и ничего больше. Ветерок подул — все и закончилось. Так что не разводи здесь всякую ересь! Все от пруда, как и всегда! Мда…впору спустить это пруд к чертовой матери! Одни от него проблемы! Мужики, по домам расходимся! Сегодня выходной. Наработались, мать его в дышло через коромысло! Аж голова гудит… Вась, тебя до дому проводить? Иди дойдешь?

— Сам дойду — отвечаю я, а баба Нюра склоняется ко мне и тихо шипит:

— Прежде ты мне все расскажешь, засранец! И только потом поедешь домой! Принесли же тебя черти на мою голову!

Я киваю и медленно бреду к машине. Сейчас главное для меня — не упасть. Еще одну ссадину на затылке получать ну совсем даже не хочется. Хватит, повалялся.

Отправить