Глава 15

В трактире уже всё преобразилось — освободили дальний угол для представления, расставили столы так, чтобы всем было видно, однако народа уже было меньше, чем по время прихода артистов. Трактирщик довольно усмехнулся:

— Убежали рассказывать своим приятелям. Теперь весь замок будет у нас! Пойдёмте — я покажу вам комнаты, а потом пообедаете — стол уже накрыт.

Артисты прошли наверх и трактирщик распахнул перед ними двери в две комнаты — одну большую, на четверых, и одну маленькую, в которой стояли две кровати:

— Вот! — не высший сорт, но мне кажется вы видали и похуже — лукаво сощурился мужчина — зато постели чистые, тараканов и клопов нет — отдыхать будет удобно. Можете тут оставить крутки — вот вешалки. У нас тепло — я дров и угля не жалею. Вот вам ключи — запирайте свои сокровища, и пошли обедать.

— Если бы они ещё были, сокровища-то! — оценили шутку артисты и дружно рассмеялись.

Через десять минут вся компания уже наслаждалась горячей едой за столом в трактире. Тут было довольно тихо, уютно, как заметил Влад — даже вышибалы не было. Впрочем — вышибалы частенько появлялись только к вечерним посиделкам, если заведение было добропорядочным и скандалов было не очень много. Обычным занятием вышибал было не вышибание мозгов или денег из подгулявших посетителей, а отправка таковых на извозчике в сторону дома, или вытаскивание эти полутрупов, проигравших в борьбе с зелёным змием куда-нибудь под навес, для протрезвления на ночном ветерке.

Влад потихоньку прощупал окружающих на предмет отношения к артистам, и не почувствовал никакого подозрительного настроения, кроме любопытства и нетерпеливого ожидания — народ жаждал непременно скрасить свой серый осенний досуг.

От барона не было никаких известий, но Влад не сомневался, что скоро информацию доведут до его сведения и он пожелает пригласить комедиантов в свои апартаменты. Надо было только подождать… Ждать Влад умел. Хотя и не любил.

Обед закончился быстро — артисты смели всё со стола в мгновение ока и теперь сидели, отдуваясь, с набитыми животами, как удавы переваривая пищу.

Девчонки на удивление ели, как здоровенные грузчики, и Влад с ухмылкой подумал о том, что трактирщик погорячился пообещав им бесплатные обеды и ужины — они объедят его, как полк гвардейцев. Видимо его ввели в заблуждение небольшие габариты и субтильность артисток.

— Хорошо поели, с усмешкой икнула Марка, откидываясь на спинку стула — есть нужно в запас, потом можно и не получить даже миски каши!

— Растолстееешь ведь! — подмигнул Влад.

— Не-а…у нас с сестрой такое сложение, что как ни едим — не толстеем. Ты видал у меня хоть каплю лишнего жира? Нет? А у сестры? То-то же…и как ты убедился — и остальные девчонки такие же. Ты представь, сколько нагрузки мы получаем за представление — какое там растолстеть…впрочем — ты ещё не представляешь. Но увидишь. Борин — сходи, возьми в фургоне наши сценические костюмы и инвентарь!

— А чего я? Пусть Олег идёт! Всё я должен бегать! Вот он новенький, пусть и идёт! — завозмущался парень.

— Иди-иди, не отлынивай — во-первых, он не знает, где что лежит, а во вторых — представь, он пойдёт, споткнётся и рухнет на твою драгоценную тратину! И всё — кончились баллады! Ты же этого не переживёшь потом!

Борин молча встал и быстрым шагом пошёл к двери в стене, а девушки мелодично рассмеялись:

— Как он за свой инструмент боится! Говорит, его мастер Изнамур сделал! Врёт небось — купил в Пазине на базаре у спившегося музыканта! Хотя — всё может быть — задумчиво проговорила Арина, постукивая пальцами по столу.

— А он вообще-то умеет играть? — рассеянно спросил Влад, размышляя о будущем и своём месте в нём.

— Зря сомневаешься — серьёзно ответила Арина — он и правда отличный музыкант — знаешь, я заметила одну вещь — самые лучшие музыканты, которых я встречала в своей жизни, были вот такие как он — бабамужики. Возможно они лучше чувствуют музыку, что ли…почему у них это получается лучше, чем у других?

— Да — признался Влад — я тоже знаю такие примеры. И танцоры тоже есть такие…бесполые.

— Точно, и я это заметила — откликнулась эхом Арина, тоже углублённая в какие-то свои мысли. На её лбу залегла глубокая поперечная складка, и девушка сразу стала казаться старше своих лет — на самом деле ей было не более двадцати лет, и только заботы, печаль и лишения заставляли её выглядеть на тридцать.

Кстати сказать — в бане сразу стало видно, какого она возраста — грудь, которой никогда не кормили детей, упруго торчала вперёд, а на гладком, мускулистом теле не было ни одной лишней складки или отвислости — как и говорила её сестра.

Хлопнула дверь, и появился Борин, нагруженный свёртками и кожаным чехлом, в котором угадывался профиль инструмента. Он был сердит и мокр, о чём сразу и сообщил, подойдя к столу где развалились бездельники, истязающие таланта, которому они и в подмётки не годятся.

После гневной тирады, он пододвинул стул к очагу, в котором весело пылали сосновые поленья, протянул к нему руки, погрел, и любовно отерев рукавом капли дождя с чехла, достал из него инструмент.

Инструмент был красив, как бывают красивы женщины — прихотливый гладкий бок инструмента наводил мысли о женских бёдрах, а гриф — о руках девушки.

Борин ласково погладил тратину, приладился и взял аккорды, выдав в воздух чистые, звенящие звуки, похожие одновременно и на весеннюю капель, и на гул осеннего ветра, и крики улетающих на юг птиц…он играл минуты три, но этого хватило, даже для далёкого от творчества Влада, чтобы понять — этот парень настоящий гений. И тут он запел…

Песня Борина была не похожа на гламурные и ритмичные песни родины Влада, она была непривычна человеку, бегущего куда-то и никогда не успевающего века — скорее, это был рассказ, рассказ человека о жизни, о любви, об уходящих вдаль и исчезающих за пеленой тумана кораблях, уносящих с собой мечты и грёзы…

Песня закончилась, а в трактире люди молчали, никто не двигался — песня взяла людей за душу и один из пьяненьких мужчин в углу расплакался, причитая сквозь пьяные слёзы:

— Жизнь прошла! Хотел, мечтал, любил — и ничего! Совсем ничего! Ах, сссуууука… Зачем живу?

Арина подмигнула музыканту, тот понимающе кивнул и заиграл что-то весёлое, слегка скабрезное, как понял Влад — обработанный народный фольклор.

Музыка пела, плясала, с ней пели и плясали гости, и скоро трактир превратился в танцевальную площадку, где вертелись и скакали раскрасневшиеся мужчины и откуда-то взявшиеся женщины с причудливо раскрашенными лицами, не оставляющими сомнения в их профессии.

Маг смотрел на это торжество искусства, и думал о том, что пресыщенный телевизионными шоу и концертами человек его времени не может понять такого искреннего проявления чувств, не может так благодарно слушать настоящую музыку. Только тут, в атмосфере информационного голода, слушатели могут так благодарно принимать любую музыку, любое искусство, доносимое до них, а уж если эта музыка и на самом деле гениальна — так сразу вспоминается сказка о гуслях-самогудах, пускающих в пляс всех, кто их слышал.

Музыкант играл ещё полчаса, и в трактире становилось всё больше и больше посетителей, потом он остановился, и с счастливой улыбкой сказал:

— Господа! Приглашаем вас, как только стемнеет, на наше представление! Не забудьте взять с собой немножко денег, чтобы артистам было на что поддержать своё пошатнувшееся от лишений и горестей здоровье! А мы уж постараемся вас не разочаровать!

— Да, да — подхватил трактирщик — вечером приходите, за вход пять медяков! И для артистов денег захватите! Не будут им бросать — сбегут от нас в другое место!

Арина благодарно кивнула трактирщику головой, с улыбкой переглянувшись с своими спутниками, и сказала своим партнёрам:

— Идите отдыхать — сегодня работать, а после этой грязи как бы булавы не растерять. И ты иди, Олег — тебе тоже сегодня работать, и я не хочу, чтобы ты промахнулся — стоять-то перед тобой буду я — когда-то я уже была в качестве мишени у нашего метателя, только вот не помогло ему его искусство, когда стрела пробила шею… наши девчонки для мишеней не годятся — невзначай вздрогнут и засадишь ты им нож в горло. Там ножи в свёртке, возьми — остались от нашего Марика. Ножи не кухонные — настоящие, метательные, посмотришь в комнате. Отдыхай.

Арина поднялась и грациозно пошла к лестнице, ведущей наверх, покачивая крепкими бёдрами. Влад ещё посидел за столом, прислушиваясь к разговорам посетителей, глядя в огонь очага, потом встал с места и тоже направился в свою комнату. В общем-то он не особенно утомился, но не стоило привлекать внимание к своей силе и выносливости.

В комнате было тихо, голоса клиентов заведения не доносились сюда через толстые перекрытия здания, только лишь, потрескивая, горел масляный светильник, посылая струйку чёрной копоти в полукруглую крышку копотеулавливателя.

Борин лежал, отвернувшись к стене и прижав к себе драгоценный инструмент, как любовницу…или любовника.

Влад усмехнулся и сел на свою кровать, положив подушку под спину и задумавшись: «Как я мечтал в детстве научиться играть на гитаре! Так и представлял себе — вот я, такой весь крутой и мужественный исполняю хиты по типу Битлз…или нет — кого-то из русских…тьфу — советских гитаристов! И все девки мои! А я так их отбрасываю, как в сору в них роюсь! Увы — оказалось, у меня нет слуха, нет умения и прилежности — всё, что я мог — хорошенько врезать по балде какому-нибудь супостату. Хммм…как и сейчас. Что изменилось? Такой же боец, только масштаб побольше…»

Владу стало грустно и досадно, а ещё — его душила огромное, зелёное гигантское земноводное с перепончатыми лапами — «Ну почему вот такое ничтожество, этот гомик умеет делать такие вещи, которые мне недоступны?! Ну да, я умею многое из того, что недоступно этому трансвеститу, но, оказывается, есть вещи, о которых я мечтал и которые всё-таки не даются мне в руки. Недоступны? Мне?! Не может быть!»

Владу пришла в голову шальная мысль и он осторожно, как кошка, встал на ноги и подкрался к дремлющему на кровати музыканту.

Наклонившись, маг резко ввёл музыканта в транс, влез в мозг, просматривая его содержимое и определяя — как он может исполнить свою мечту.

Перед ним пролетела вереница воспоминаний этого человека — иногда гнусных, иногда смешных, иногда радостных… Пролетели картинки детства — оказывается этот парень вырос в семье бродячих артистов, которые не очень-то блюли нравственность, а по пьянке совершали такие действия, что Влад чуть не выскочил из мозга парня, теряя контроль от отвращения.

Пережитое навсегда сломало психику этого человека — но Влад, покопавшись в его мозгу и просунувшись в самые дальние уголки, узнал, что его ориентация не имела никакого отношения к музыкальным способностям — «всего лишь» — особая форма голосовых связок и барабанные перепонки, которые улавливали малейшие обертоны звуковых колебаний.

Влад рассмотрел в подробностях — какие голосовые связки должны быть, чтобы выдавать чистый, летящий звук, какие должны быть барабанные перепонки, чтобы улавливать и передавать оттенки звуков, а потом стал скачивать умения музыканта — его умение играть на инструментах.

Как оказалось, Борин играл ещё не нескольких музыкальных инструментах, незнакомых Владу — впрочем, таких же незнакомых, как и эта самая тратина.

Маг осторожно скачивал знания и умения, не позволяя перетрудиться мозгу-донору и своему мозгу, принимающему новые способности. Влад знал, что они особенно-то и не пригодятся ему в жизни — ну на кой чёрт военачальнику умение играть и петь? Но это была его мечта, и он не собирался отказываться от неё, тем более, что это ему почти ничего не стоило.

Такое осторожное скачивание продлилось минут двадцать — против нескольких секунд обычного выдирания знаний из головы врага — чем Влад частенько и занимался.

Закончив — Влад не стал выводить Борина из транса — усмехнулся и решил провести эксперимент — возможно ли сделать из гомика полноценного мужчину? Он снова просмотрел воспоминания парня и стал выжигать всё, что относилось к нетрадиционной ориентации. Маг упорно внедрял и внедрял в мозг Борина мысль о том, что секс с мужчинами ему отвратителен, что они не подходят ему, как сексуальные партнёры, что ему до рвоты отвратительна мысль о том, что он когда-нибудь займётся сексуальными игрищами с мужчинами. Параллельно, он внёс ему в подсознание мысль о том, что Борину очень, очень нравятся женщины, что он без ума от них от всех — даже от самых страшненьких — ведь они же Женщины!

Маг похихикал про себя — с такой установкой Борину будет гораздо легче прожить в этом мире, впрочем — как и в любом другом — даже без выпивки все женщины без исключения будут казаться красавицами и принцессами!

Подумав немного — не навредил ли он парню своими переделками, Влад решительно отмёл эти мысли — то, чем являлся Борин до переделки, было глубоко противоестественно, и хотя Влад и не был гомофобом — честно говоря ему было плевать на эту голубизну с высокой башни — лишь бы его не трогали — всё равно, ему было неприятно видеть этих людей.

Он всегда думал — такое впечатление, как будто некая группа тайных властителей мира решила уменьшить количество людей на планете, внедряя им в головы мысль о том, что гомосексуализм — это нормально, это хорошо, и надо относиться к этому с пониманием и не дай Боже как-то ущемить права педиков! Влад считал такие рассуждения отвратительными, а голубые отклонения в психике — болезнью, так что, что его понятиям, сейчас он лечил человека, а не изменял его по своему образу и подобию.

Закончив своё дело, больше похожее на обычное подчинение людей, Влад на всякий случай дал установку, чтобы Борин не навредил ему — в двух…нет — в трёх его обличьях — он внёс ему в мозг картинки Влада-себя, Влада-Марка и Влада-Олега Видова, и наконец, просто усыпил парня, дав ему выспаться перед вечерним представлением.

Для него же дело ещё не завершилось — предстояло изменить себя под настоящего музыканта.

Это заняло не так уж и много времени — минут двадцать он тренировался, переделывая слух и голосовые связки — они чётко вошли в резонанс с его ускоренной передачей сигналов по нервным окончаниям, так что он, возможно, стал даже более умелым певцом и музыкантом, чем Борин.

Влад всегда умел довольно красочно выражать свои мысли, так что и за созданием баллад дело не станет. Вот только голос у него был гораздо ниже, чем у парня — если тот пел тенором, то Влад говорил в гораздо более низких регистрах, а значит и петь должен был густым баритоном.

Так сказать, в награду за переданную информацию и умения, Влад, перед тем, как погрузить Борина в сон, сделал тому подарок — устранил кариес из зубов, вырастил три новых взамен выбитого и вместо двух гнилых, которые уже ничего не могло спасти, залечил начинающуюся язву желудка — видимо, результат нервных перегрузок и нерегулярности и приёма пищи. Он изгнал из тела парня простуду и начинающееся воспаление лёгких — верхняя доля лёгкого музыканта горела тёмно-красно всполохами, и маг удивился — как это музыкант, при такой изъеденности болезнями всё-таки взял инструмент и играл, и так играл, что все вокруг плакали и смеялись… Видимо, брала верх дисциплинированность бродячего музыканта и понимание, что и от его работы зависит благополучие всей труппы. Это понравилось Владу — как Борин не выглядел изнеженным нытиком, так на самом деле он был человеком достаточно дисциплинированным и трудолюбивым.

Влад укрепил его кости — с тем, чтобы даже при сильных перегрузках пальцы музыканта не сломались — ведь если он лишится здоровых рук, он лишится и заработка, что плохо скажется на благополучии всей труппы.

Девчонки очень понравились Владу, и он собирался им помочь — в той мере, которая не будет касаться его основного дела — проникновения в замок барона и его подчинения.

Борин, если не считать этих приобретённых болезней, был на удивление крепким и спортивным парнем — хорошо сложенный, как гимнаст олимпийского резерва — он не зря говорил, что является ещё и акробатом. Влад как-то сразу поверил, что и акробат из того очень неплохой. Семья Борина была семьёй бродячих цирковых артистов, а музыке он выучился уже самостоятельно, после того, как сбежал от своих родителей.

Влад потихоньку вытянул из захвата музыканта его инструмент, вынул из кожаного чехла и положил себе на колени. Теперь этот инструмент не был ему чужим, и Влад, слегка пройдясь по струнам пальцами, прислушался — да, инструмент был настроен великолепно, а звучал ещё лучше — его точно делал какой-то очень, очень хороший мастер! Как там назвала Арина этого мастера? Изнамур? Видимо, это был Амати, или Страдивари этого мира.

Влад прошёлся пальцами по грифу, взял аккорды и тихо запел

Люди идут по свету…

Им вроде немного надо -

Была бы прочна палатка,

Да был бы не скучен путь!

Но с дымом сливается песня,

Ребята отводят взгляды,

И шепчет во сне бродяга

Кому-то: «Не позабудь!»

Когда он дошёл до места:

 

Счастлив, кому знакомо

Щемящее чувство дороги.

Ветер рвет горизонты

И раздувает рассвет.

с соседней кровати послышался голос:

— Как ты сумел? Почему ты не сказал, что ТАК умеешь играть? Что ты ТАК поёшь? А что ты сейчас пел? Это ты сочинил? Это же песня про нас, про артистов! Это мы идём по свету — всю жизнь, пока не умираем где-нибудь в кварталах нищих бродяг…

— Что, все уж так и умираете нищими? Неужели нет исключений?

— Бывают — грустно согласился парень — но редко. Если кто-то сумел понравится богатым господам, и те взяли их в число своих музыкантов, и они сумели скопить сумму, достаточную, чтобы прожить до конца жизни безбедно — то да. Есть и ещё путь — заиметь богатого любовника, или любовницу и выкачивать из них деньги, пока есть красота и молодость. Так бывает частенько — пока артист не надоест и его не выгонят на улицу, и тогда он снова идёт по свету. А где ты научился так играть на тратине? У тебя стиль исполнения такой же, как и у меня. Мне кажется, мы учились у одного и того же мастера.

— Меня учил один бродячий музыкант. А в детстве — не хочу называть его имя — он не велел этого делать — уклончиво ответил Влад.

— А ещё что-нибудь из своего можешь исполнить? — жадно попросил музыкант — чего-нибудь весёлого, чтобы вызывало смех?

Влад подумал, и начал:

 

Если у вас нету дома, пожары ему не страшны

И жена не уйдёт к другому

Если у вас, если у вас

Если у вас нет жены

Нету жены…

После этой песни Влада перепел ещё с десяток других, весёлых и грустных, спокойных и плясовых, любовных и трагических — самое сложное было выбрать такую песню, которая не указала бы на его иномирное происхождение, но при этом затрагивала души людей этого мира. Но разве это была задача — при абсолютной памяти Влада? Ведь он мог вспомнить любую песню, слышанную им когда либо — во всех вариантах и со всеми тонкостями.

Борин хлопал в ладоши, радостно смеялся и плакал, жалея умирающего в степи Ямщика — вероятно он решил, что это имя такое — Ямщик, и плакал о его страшной судьбе — замёрзнуть в степи, разве это не страшно? А на слова:

«А для звезды, что сорвалась и падает,

Есть только миг, ослепительный миг.

А для звезды, что сорвалась и падает,

Есть только миг, ослепительный миг -

заплакал и сказал:

— Это про меня. Я эта звезда. Пройдёт лет десять — и я упаду где-нибудь и замёрзну, как Ямщик…и никто не вспомнит обо мне. Ты позволишь мне иногда исполнять твои песни? — Борин с надеждой поднял голову и посмотрел на Влада.

— А разве ты их запомнил? — с удивлением спросил Влад.

— Дай тратину — усмехнулся Борин, и запел приятным, чистым голосом о судьбе Ямщика. В его исполнении песня звучала не менее душещипательно, чем в исполнении Влада.

Допев, музыкант остановился и подмигнув Владу, сказал:

— Я никогда не забываю музыку, которую слышал хоть когда-нибудь, и сразу запоминаю слова. Ну дар такой у меня, что поделаешь! Бродячий музыкант, который хочет зарабатывать своим ремеслом, должен уметь слёту запоминать слова песен, стихи — это его хлеб, и если он хочет иметь его каждый день — ему ничего не остаётся, как запоминать. Музыканты, которые не умели этого делать, вымерли с голоду, остались только те, что могут. Вот так вот…

— А что, записать нельзя? — опять удивился Влад — взял пергамент, записал слова и музыку, и пой себе на здоровье, не напрягай свою голову!

— Как это — записать музыку? — удивился Борин — слова-то понятно, но музыку как записать на листке? Она звучит в воздухе, её нельзя записать!

Влад хотел что-то сказать. И осёкся — без того, чтобы раскрыть себя хотя бы частично, он не мог рассказать музыканту о нотах, о записи музыки на листе бумаги…когда-нибудь, может быть.

От неприятных объяснений его уберёг стук в дверь:

— Эй, мальчики — на выход! Там народу много собралось, требуют зрелищ — нельзя упускать такую возможность, потом отдохнём как следует. Давайте, подымайтесь…вернее спускайтесь — мы ждём вас в зале — послышались шаги Арины и в коридоре снова стало тихо.

— Пошли! — заторопился Борин — сейчас я переоденусь в рабочую одежду и приду. Можешь идти, я закрою номер. Ты в этом будешь выступать? Впрочем — о чём я — метать ножи можно и в такой одежде — а я должен выглядеть настоящим музыкантом, иначе никто и не воспримет, как музыканта, скажут — бродяга какой-то! Хотя…а кто мы? Мы бродяги и есть! — Борин засмеялся и стал торопливо стаскивать с себя повседневную, простую и порядком потёртую одежду.

Влад не стал дожидаться когда тот закончит своё преображение в гламурного барда и выйдя в коридор, зашагал к лестнице, ведущей вниз. Отсюда было слышно, как шумит народ, набившийся в трактир, вмещающий не менее сотни клиентов — похоже это был самый крупный трактир в городе.

Сойдя вниз, Влад увидел, что зрителей было не менее ста пятидесяти человек — они сидели и стояли, и чтобы всем хватило места, трактирщик откуда-то приволок длинные скамьи, размещающиеся между столами. Эти самые столы были заставлены кружками с пивом, копчёными рыбками, напоминающими мойву или кильку, кое-где стояли большие глиняные кувшины — видимо с вином.

«Народ запасся местным попкорном и готов к просмотру!» — усмехнулся Влад.

Глаза его слегка расширились, когда он увидел девушек, готовящихся к представлению в дальнем конце зала — Арина и Марка нарядились во что-то воздушное и настолько прозрачное, что от глаза не укрывались почти никакие особенности их анатомии. Влад даже удивился — нравы севера были не настолько свободными, как в Викантии, и даже на юге Истрии, и появляться в таких нарядах на публике, по его мнению, было не совсем в стиле местных нравов. Однако, посмотрев вокруг, он не увидел негативной реакции и понял, что для циркачей это в порядке вещей — люди воспринимали наготу артистов так, как воспринимают в его мире выступления группы фигурного плавания — ну да, ноги, ну да — грудь, да, я хотел бы их поиметь — ну так что теперь поделать — не мои… Никто не кричал — «Бесстыдницы! Прикройте задницу! Полное падение нравов!»

А выглядели девушки и правда соблазнительно — короткие, буквально микроюбки, не доходящие и до середины бёдер, открывали великолепные стройные и мускулистые ноги, высокая крепкая грудь оттопыривала прозрачную ткань, а соски, сжавшиеся от сквознячка, тянущего из двери, пропускающей новых и новых посетителей, целились в зрителей, как болты арбалета.

Влад никогда раньше не видел представлений местных артистов, и был удивлён — как это всё было красиво и сексуально. И если он, искушённый в зрелищах человек, воспринимал это с таким удовольствием, так что говорить о жителях этого мира, погрязших в своих серых буднях? Они просто ревели, глядя на то, как артистки готовятся к своему номеру, прохаживаясь, и как будто ненароком принимая всё более и более соблазнительные позы.

Влад сел на свободную скамью перед импровизированной сценой — в качестве неё использовались свободные от столов и стульев два десятка квадратных метров зала, и с удовольствием приготовился к созерцанию женских прелестей в движении. Рядом плюхнулся Борин, сжимающий драгоценную тратину, Арина подала сигнал, и он заиграл какую-то лёгкую, ритмичную музыку, негромко напевая вибрирующим тенором, и представление началось.

Девушки взяли вначале по две булавы, и стали подбрасывать их в воздух, время от времени перебрасывая друг другу, затем подхватили ещё по одной, ещё…и вот уже в воздухе, как стая перелётных птиц, мелькали больше десятка тяжёлых, отполированных мастером и руками артисток деревянных предметов.

Люди замерли, наблюдая это чудо и Влад спиной чувствовал, как растёт напряжение — все боялись даже чихнуть, чтобы не нарушить равновесие артисток. Наконец, каждая из них отбросила по булаве и подхватила вместо неё по огромному ножу, наводящему на мысли о мяснике, или о Джеке Потрошителе.

Так, бросая булавы и подхватывая ножи — они брали их босой ногой, ловко кидая в воздух — девушки полностью заменили деревяшки на стальные, отполированные тесаки, выглядевшие ещё более угрожающе на фоне стройных красавиц. Потом они разом остановились, и за доли секунды побросали ножи, воткнув их в лежащий на полу щит — видимо принесённый из фургона. Ножи воткнулись в дерево и задрожали, тихонько вибрируя, как смертоносные камертоны.

Зал заревел, люди в порыве восторга встали и захлопали в ладоши, крича:

— Ещё! Ещё давайте! Хотим ещё!

— Сейчас будет ещё! — крикнул, перекрывая шум трактирщик — господа! Смочите свои горла, закажите пива, вина, закусок — впереди долгий вечер и вам стоит подумать, как сделать его ещё более приятным! А что может быть приятнее, чем кружка хорошего вина с тарелкой баранины со специями? Дайте артистам передохнуть — девушки совсем запалились, сейчас будет ещё один номер! Кстати — стоит и поощрить артисток — подбросьте им на пропитание, и они будут ещё больше стараться вас развеселить!

Люди сели на свои места, возбуждённо переговариваясь, а между рядами засновали официантки, разнося закуски и напитки — представление хорошо возбуждало жажду и аппетит, и трактирщик со своим выступлением попал прямо в цель.

«Бизнес у него прёт, как паровоз Иосиф Сталин!» — подумал Влад, глядя на это торжество плоти и коммерческого расчёта — «То-то он так радостно воспринял появление артистов!»

Грина, одетая ещё более смело — хотя куда уже? — во что-то вроде прозрачного топика и обтягивающих лосин, пошла между рядами, держа в руках начищенный до блеска котелок, подходя к каждому посетителю и умильно улыбаясь ему в лицо. Она протягивала этот «банкомат» каждому потенциальному «спонсору», чтобы тот опустил монету для артистов.

Монеты бодро звенели о дно котелка, а опускающие их люди вроде как ненароком старались прикоснуться рукой, погладить бедро артистки, легонько огладить её попку и коснуться груди. Видимо это входило в программу, так как Грина не возражала и лишь игриво шлёпала по шаловливой руке спонсора, когда она забиралась слишком уж близко к интимным местам девушки.

— Грина умеет сделать сбор — усмехнувшись, сказал сидевший рядом Борин — ни у кого не получается так хорошо это делать, как у неё. Тем более что ей нравится такое внимание мужчин, а им нравится — что ей нравится. И денежки сыплются рекой. Видишь — уже пол-котелка накидали! То ли ещё будет! Вечер только начался! Хорошо, что мы сюда заехали — это богатый замок, видно, что людям щедро платят и они не жмутся, когда расплачиваются за свои удовольствия.

— А потом — не пристают, когда представление заканчивается? Не предлагают переспать? — подняв брови спросил Влад — после такого возбуждающего зрелища, самое меньшее половина из них готова трахнуть всё, что шевелится!

— Всякое бывает — усмехнулся парень — вообще, всё зависит от цены вопроса. Можно за одну ночь заработать столько, сколько зарабатываешь за год бродяжничества по грязным дорогам. Но в основном мы отказываемся — ну кто из этих людей может заплатить такие деньги? А разменивать себя на гроши, как уличные шлюхи — себя не уважать. Да и прознают, что артисты спят с кем не попадя, за малые деньги — потом отбиваться замучаешься. Всякое бывало, опять же…и бежать приходилось, прямо в ночь. Ты не смотри, что девушки такие хрупкие да стройные — в случае надобности они могут драться не хуже пьяных наёмников. Не одну башку кружкой или табуретом разбили. Мы же артисты — а значит — почти наёмники и полубандиты! — Борин рассмеялся над своим словами, а Влад задумался и вспомнил девчачьи группы, типа «Поющие трусы», на Земле — они тоже подрабатывают проституцией, и тоже за большие деньги. Впрочем — работа артиста и работа проститутки похожи по своей сути — клиент платит деньги, клиент желает получить удовольствие.

Перерыв закончился — Грина уселась перед сценой, ссыпав деньги в мешочек и крепко зажав его в руке во избежание кражи, а жонглёрки приготовились к новому номеру — они зажгли факелы, и через несколько минут в зале началось огненное представление — пламенеющее колесо из факелов завертелось в воздуху, а девушки при этом прыгали вверх, переворачиваясь через себя и вставая на ноги, умудряясь не терять свою опасную ношу. Влад покосился в сторону трактирщика, и заметил, как тот напряжённо смотрит за артистками, держа при этом рядом с собой вёдра, полные воды и двух рабочих, готовых тут же броситься и затушить пламя. Влад вспомнил, как Борин пенял Марке за подпалённого трактирщика и с улыбкой решил, что для подобных представлений это совсем не редкость — поджечь чего-нибудь в трактире. Искусство требует жертв!

Девушки, совершая перевороты, на доли секунды обнажались почти до шеи — трусиков тут не носили, так что все их прелести были наружу во всех видах — представление было чем-то средним между цирковым номером и стриптизом.

Наконец, и этот номер закончился, факелы с шипением потухли в вёдрах с водой и трактирщик облегчённо утёр лоб с наморщенного лба.

Грина снова пошла к зрителям, возбуждённо лапавших её и чуть не заваливающих на скамью, и Влад даже чуть не привстал несколько раз, глядя на то, как она с трудом выпутывается из липких рук разгорячённых обнажёнными телами жонглёрш и выпитыми спиртными напитками зрителей.

Положение спас трактирщик, — открыв входную дверь он впустил в зал штук двадцать шлюх разной возрастной и ценовой категории, которые тут же занялись окучиванием клиентов. Через пять минут вереницы парочек с раскрасневшимися лицами и горящими глазами потянулись наверх, к комнатам на час, но полчаса, на десять минут — секс-конвейер заработал по-полной.

Трактирщик радостно потирал руки — видно было, что он имеет прибыль и со шлюх, и с сдачи в наём комнат — похоже цена на их аренду этим вечером сильно возросла…клиентам не терпелось приступить к общению с женщинами — пусть и не такими красотками, как артистки, но если закрыть глаза и не особо прислушиваться, а тем более принюхиваться, то их заветные места ничем не отличаются от интимных частей акробаток, и стоят при этом в сотни раз дешевле.

Следующим номером был акробатически-эротический этюд, возбудивший зрителей вообще до исступления — девушки-акробатки, Грина и Шаван, свивались в клубки, как две змейки, делали стойки друг на друге, тёрлись обнажёнными телами и переплетались — и всё это под тихую, мелодичную музыку и балладу о каких-то влюблённых девушках, которые потеряли своих возлюбленных на войне и теперь им ничего не остаётся, кроме как любить друг друга.

Влад не особенно приветствовал розовую любовь — это так же проивоестественно, как и голубая, но «розовые» красавицы были всё-таки чертовски возбуждающи — признался он себе.

Зрители, так просто хрипло дышали и чуть не стонали, глядя на это безобразие и Влад не удивился бы, если б узнал, что часть из них получила оргазм прямо на зрительском месте.

«Проститутки сегодня тоже засыплются деньгами» — с усмешкой подумал Влад — «им не надо никого уговаривать — стоит только сойти с лестницы и сказать — а кто хочет!… И сразу к ней кинется толпа возбуждённых мужиков — Я! Я!»

Номер закончился, деньги загремели о дно котелка, а Влад спросил у Борина:

— А ты что, не выступаешь в акробатическом номере? Ты же вроде как акробат?

— Акробат — усмехнулся парень — только мне для номера нужно место, а где тут разогнаться? Этот номер исполнялся девушками в урезанном виде — какая там акробатика…так, для возбуждения. Настоящую акробатику ты увидишь, когда мы — если мы — попадём в замок барона. Там места много, можно и прыгать, и выстраивать пирамиды, а тут чего? На этом пятачке? На нём только блохам скакать…

Влад кивнул головой и задумался — «Всё это, конечно, хорошо, и девчонки скачут просто великолепно, но я ни на шаг не приблизился к своей задаче — проникнуть в замок и захватить барона. Впрочем — опять тороплюсь, а в этом мире торопливость не приветствуется. Успею…будем считать, что я совмещаю полезное и приятное — когда ещё побываешь на настоящем представлении циркачей, да ещё и с возможностью в нём поучаствовать?» — как будто откликнувшись на его мысли, Арина, вышедшая вперёд в своём легкомысленном наряде, объявила:

— А сейчас выступит метатель ножей — Олег! Он покажет вам, как артисты владеют эти искусством — чтобы не думалось, что мы такие изнеженные и не можем постоять за себя! Давай, Олег!

Влад встал, скинул с себя куртку, оставшись в белой льняной рубахе и развязал свёрток с метательными ножами. Они не представляли из себя ничего особенного, кроме того, что были покрашены в ярко-красный цвет каким-то крепким лаком, и лишь на острие, там, где оно входило в дерево, лак стёрся и обнажил тусклую сталь клинка.

Маг взвесил их на руке — баланс был превосходным, метать их будет одним удовольствием.

Зрители загудели:

— Да ну его! Девок показывай! На кой демон нам этот мужик?! Пусть девки ещё поскачут!

Влад, не обращая внимания на недовольных зрителей, прошёл на «сцену» и с помощью Борина поднял щит, принесённый от фургона. На нём были изображены различные фигурки — мишени, расположенные в разных частях щита.

Арина тихо шепнула метателю:

— Я сейчас объявлю, что ты будешь метать в те мишени, которые я назову. Говорить буду не очень быстро, но ты должен будешь попасть в ту цель, которая будет названа. Потом я встану к щиту и ты будешь метать ножи рядом со мной. Надеюсь, не воткнёшь мне нож в причинное место? Честно говоря, я им дорожу и предпочитаю, чтобы там гостил не нож, а что-нибудь более упругое и горячее. Не знаю, есть ли тут лекарь под рукой… Лучше сразу скажи — сможешь всё это выполнить, или нет? Если нет — я сокращу программу и не буду вставать в виде мишени!

— Не бойся — ты видела, как я метаю, и заверяю тебя — можешь объявлять свои мишени с любой скоростью. Объяви — пусть делают ставки. И сама поставь на меня — гарантирую — выиграешь.

— Мда…скромность, как я вижу, не входит в число твоих недостатков — улыбнулась Арина — посмотрим, как ты успеваешь за мной, а там я и решу — можно ли становиться к щиту. Вообще-то народ очень любит, когда в девушку летят ножи — это щекочет им нервы и они хорошо платят. Так что постарайся….

Влад кивнул головой и приготовился, надев на себя перевязь с десятью метательными ножами, а Арина громко заявила:

— Господа! Сейчас будет так: я выкликаю, в какую мишень должен попасть Олег, а он тут же мечет нож именно в названный рисунок! У него десять ножей и он должен поразить десять целей! Потом я буду называть мишени всё быстрее и быстрее, и он будет метать всё быстрее и быстрее! Все желающие могут делать ставки — на какой раз он промахнётся, и промахнётся ли вообще! Господин трактирщик, согласны принять ставки зрителей?

— Согласен! — крикнул довольный представлением Сартан — все, кто желает — сюда! Вот на этой доске, мелом, я буду отмечать ваши ставки! С выигравшего — десять процентов от выигрыша за работу!

Если что и любили жители Истрии наравне с представлениями циркачей и сексом, так это игру на деньги. Во всех трактирах велась игра в кости, и во всех публичных местах шла игра в карты — пари заключались на что угодно, вплоть до то того — попадёт ли пролетающий голубь дерьмом на шлем стражнику или нет. Объявление Арины упало на благодатную почву и нашло бурный отклик в душах заядлых игроков, так что недовольство зрителей сразу затихло и возле трактирщика выстроилась очередь из желающих поставить на игру.

Грина, отирающаяся возле доски ставок, подошла к Олегу и Арине и шепнула им, заговорщицки подмигивая левым глазом:

— Ставки один к двум против Олега! Ты у них не в чести, красавчик!

— Ничего-ничего — усмехнулся Влад — сейчас сделаем так: я первый раз промахнусь, или попаду не в ту мишень, ставки против меня возрастут, а вы поставьте на меня приличную сумму. Увидите, что будет!

— Ой, чую, не избежать нам скандала — с усмешкой сказала Марка — давай тогда на третий раз мы поставим на тебя, а ты промахнись в двух первых заходах, тогда выигрыш будет больше!

— Давай — с удовольствием согласился Влад (Его это представление уже забавляло настолько, что он сам себе удивился — отвык, видимо, «быть в народе». Диктатор — дело, конечно, забавное, но быстро прискучивает, когда оказывается, что власть — не только безграничные возможности, но ещё и обязанности, заботы, труд и ответственность…)

Наконец, люди расселись по местам, шум утих и Арина объявила:

— Начинаем. Олег — внимание! Встань спиной к мишени и когда я скомандую — бросай нож. Начали! Яблоко! Кружок! Квадрат! Глаз! Нос! Птица! Заяц! Медведь! Голова!

Ножи Влада летели и вонзались в щит с рисунками, как будто притягивались к ним магнитом, застывая точно в центре названной мишени. Однако, скоро Арина ускорила темп — вначале между названиями мишени у неё проходило секунды полторы, а теперь максимум секунда, и метатель начал, якобы, ошибаться — его ножи вонзались уже не в самом центре мишеней с нарисованными на них концентрированными кругами, а ближе к краю, и наконец — он промахнулся! Последний нож пролетел совсем рядом с «яблоком» и задрожав, увяз в дереве совсем рядом с мишенью — но только рядом, а не в ней.

— Первая попытка закончена! Прошу тех, кто делал ставки, пройти для получения выигрыша!

К сияющему трактирщику потянулась толпа народа, а те, кто рискнул и проиграл, поставив на Влада, бурчали сзади, тихо матерясь и поглядывая на него яростным взглядом.

— Вторая попытка! Делайте ставки!

— Они теперь делают ставки на то, сколько раз Олег промахнётся — хихикнула пронырливая Грина — на то, что он не промахнётся — не ставит никто!

— Ничего, ничего — ехидно улыбнулся Влад — вы обдумайте — как будете делать ставки! Если вы поставите напрямую, то все заподозрят, что это подстава, и будет бешеный скандал. Думайте, и ставьте на меня — не сомневайтесь!

Девушки исчезли в толпе — виднелись только их плащи, накинутые на сценические костюмы — разгуливать в толпе почти голыми было холодно, да и опрометчиво — зачем дразнить возбуждённых мужиков? Пусть лучше проституток пользуют…

А у тех, как видел Влад, было что-то вроде конвейера — они уходили и приходили каждые десять минут, и похоже — были совершенно довольны заработком — так и лучились от удовольствия, ощупывая припрятанные деньги. Влад эмпатически чувствовал исходящее от них удовлетворение.

— Вторая попытка — начинаем! Ставки больше не принимаются! — крикнул трактирщик, а Арина скомандовала:

— Становись! Начали! Голова! Нос! Медведь!…

В этом раз она сразу взяла довольно высокий темп, и Влад уже осторожнее подходил к делу — надо было метнуть ножи так, чтобы они прошли мимо мишени, но настолько близко, чтобы это казалось случайным промахом, а не происками команды артистов. Похоже, что это ему удалось — два ножа воткнулись в миллиметре от границ мишеней, и толпа взорвалась криками:

— Кривой демон! Не мог взять чуть-чуть правее?! Собака! Шлюхин сын! — из угла выдвинулся вышибала — парень с сломанным носом и шрамом на щеке, но скандал затих не начавшись — буяны успокоились, видимо они не так много поставили на Влада, чтобы очень уж переживать о потерянном. Владу подумалось — «Похоже, что буяны всё-таки заподозрили подставу и решили поставить на броски без промаха — и прогадали! Ну что же…бывает».

— Третья попытка! Принимаем ставки на количество промахов, и на то — промахнётся Олег, или нет! Быстрота подачи команд будет увеличена до наивысшей скорости, а расстояние, с которого бросает метатель — на два шага! Делайте ставки, господа! Делайте ставки! Да, принимаю — сейчас ставка против Олега один к двадцати…нет, один к двадцати пяти! Рассказываю, господа! — метатель должен бросить ножи в мишени строго в последовательности, указанной артисткой! Если он бросит не по порядку — бросок считается промахом! Делайте ставки!

Люди бегали, трясли звенящими монетами в холщовых мешках, а Влад с интересом наблюдал за суетой и улыбался про себя, внешне держа озабоченный и хмурый вид — вид человека, очень не уверенного в своих способностях. Особенно после того, как услышал, что расстояние до мишеней увеличено — пришлось даже отодвинуть первый ряд скамеек.

— Ставки сделаны! Ставки больше не принимаются! — завопил трактирщик, перекрикивая гул голосов, звон посуды и крики взмыленных официанток, делающих заказ на кухню и относящих готовое на столы посетителям.

— У вас как, получилось? — тихо спросил Влад у подошедшей к нему Арины.

— Всё в порядке — шепнула она и добавила — смотри, не подведи — я весь сегодняшний заработок на тебя поставила. Все тридцать золотых.

— Так много? — удивился Влад — хорошо накидали вам…

— Да — с гордостью подтвердила Арина — не зря я настояла, чтобы сюда прийти. Чувствовала, что заработки будут.

— Предупреди трактирщика, что могут быть небольшие неприятности — пусть вышибалу настроит на опасность. И вы будьте наготове — может быть бааальшой шум! — Влад усмехнулся и приготовился к броску.

— Итак, начинаем последнюю попытку! Ставки против Олега — один к двадцати семи! Сможет ли он не промахнуться ни разу? Сможет ли промахнуться не более двух раз! Ставки сделаны! Начинаем!

Влад изготовился, и Арина начала скороговоркой выкрикивать названия мишеней.

Маг переключился на сверхчувственное восприятие, и его скорость увеличилась во много раз, так, что он реально почувствовал, как организм, будто самолёт на форсаже, сжигает запасы своего топлива. После таких ускорений Влад, обычно, страшно хотел есть.

На этот уровень ускорения он выходил очень редко — впрочем — на ТАКОЙ он выходил вообще впервые. Слова девушки вылетали из её рта так медленно, что ухо мага слышало слова басовитыми и раскатистыми, как в магнитофоне со сниженной скоростью воспроизведения. Рука Влада стала неподъёмной, обладая большой инерцией — он выслушивал название мишени, брал очередной нож поднимал его и бросал в сторону цели, подправляя в полёте «рукой», как оператор управляет противотанковой ракетой последнего поколения. Ножи вонзались в середину мишени, и следующий клинок послушно ложился в жёсткую руку мага. Через несколько секунд всё было конечно — ножи торчали в мишенях, и Влад с облегчением отпустил сверхскоростной режим. Завершено.

Оглядевшись, он посмотрел в зал и удивился невероятной, просто потрясающей тишине — не было слышно ничьих голосов, даже дыхания, как будто трактир был полон мертвецов, или зомби. Даже в кухне никто не гремел кастрюлями — повара и кухонные рабочие высунулись из раздаточной и вытаращив глаза смотрели на Влада — лишь очаге потрескивали дрова, да за окном завывал ветер, безуспешно пытаясь прокрасться под крышу и заледенить всё, что тут находится.

Тишина взорвалась через секунды две — дикими криками, воплями — началась драка, люди мутузили друг друга, вопили:

— Нас надули! Это всё подстроено! Аферисты! — группа из особо проигравшихся бросилась к трактирщику, чтобы отнять у него деньги, которые они внесли в счёт выигрыша (или проигрыша) — при выигрыше они получали назад свои деньги, плюс ставку соперников, поделенную на количество выигравших. Выигравших практически не было — кроме десяти человек — некоторые, особо продуманные и осторожные, поставили небольшие суммы на невероятное — на то, что Олег не промахнётся с такого расстояния и при такой скорости команд, и теперь довольно улыбались, получая свой выигрыш, перекрывший проигрыш от ставки против Олега. Крупный куш был один — его выиграл какой-то невзрачный мужик, под шум и драку получивший мешок золотых и как-то незаметно растворившийся в толпе. Влад подозревал, что это был подставной человек — не зря Арина так многообещающе улыбалась, когда говорила о том, что всё получилось нормально.

Драка перекинулась на персонал трактира — группа возмущённых игроков попыталась как минимум, набить морду трактирщику, а как максимум — отобрать у него неправедно нажитые на них, несчастных игроках, деньги. Не тут-то было — Сартан, в его пятьдесят лет был тёртый калач, и на пути погромщиков встал боевой наряд из вышибалы, трёх кухонных мужиков и самого Сартана, с дубинками крепкого дерева в руках, которые с кегельным стуком успокоили горячие головы агрессоров…

Несколько человек — а если быть точным — семеро — попытались отомстить за проигрыш и мерзкому актёришке со смазливым личиком, которое так и хочется придавить сапогом, то есть тому, кто метал ножи в мишени и выставил их на приличные суммы. Девчонки-артистки и Борин попытались встать плечо к плечу с Владом против группы карателей, но он решительно отстранил их в строну и встретил клиентов так, как встречает штормовую волну каменный волнолом города Пазин — разбив вдребезги.

Первые двое, вращаясь в воздухе, улетели, и врезались в мишени, с ещё торчавшими в них ножами и застыли там, почти как атланты, держащие небо у входа в Эрмитаж — Влад метнул супостатов приёмами айкидо. Остальных он смёл без всяких приёмов — просто схватил, как мешок картошки одного и нападавших и метнул его в остальных, сбив их с ног и оставив стонать на затоптанном полу.

Арина с удивлением, восхищением и какой-то опаской посмотрела на Влада:

— Ты так силён?! Никогда бы не подумала! На вид не скажешь — да, мускулистый, жилистый, настоящий мужчина — я тебя хорошо рассмотрела в бане…хммм… во всех подробностях — она усмехнулась — а вот чтобы ТАК силён! Есть что-то ещё, что ты от нас скрываешь? — неожиданно и очень проницательно спросила девушка мага — если да — пожалуйста, постарайся нас не подставить, очень тебя прошу. Девчонки и так натерпелись… Кстати — а что стало с Борином? Я его не узнаю — он стал заглядываться на девушек — я видела, как он следил взглядом за попками и всем остальным женским делом во время представления — даже покраснел от возбуждения. И штаны у него оттопырились впереди — я ведь не совсем дура, понимаю, что это значит! Такого за ним никогда не наблюдалось! Что произошло в то время, когда вы оставались с ним наедине? Ответишь?

Влад подумал, подбирая слова и глядя в зелёные глаза Арины, усмехнувшись, сказал:

— Может, наконец, он понял, что женская попка гораздо приятнее в ладонях, чем мужская! Бывают же такие озарения, нет? — Арина медленно и серьёзно помотала головой, отрицая его слова, а он продолжил — Скрываю? Я тоже музыкант, не хуже Борина. Мы с ним пели песни, пока были в номере. И если бы был ещё инструмент — я бы это подтвердил. Кстати, тебе не кажется, что они уже достаточно намяли друг другу бока? Скажи Борину, пусть заиграет что-нибудь спокойное, и погромче — они успокоятся.

Арина, не спуская глаза с Влада, кивнула головой и отошла к музыканту, через минуту в трактире, превратившемся в боксёрский ринг, поплыла старая русская мелодия:

— Степь да степь кругооом….

Люди медленно отходили от безумия толпы, их лица разглаживались, светлели, они выпускали воротники своих противников и кряхтя, поднимались с пола, потирая бока — эпическая битва за мешок с золотом закончилась — победой «аферистов».

Влад облегчённо уселся на скамью, наблюдая, как работники трактира сметают битую посуду, оттаскивают потерявших сознание бойцов к стене, приводя в чувство, и думал: «Великое дело искусство! Только что рвали друг друга на части — и поди ж ты… тишина! А забавно вышло…интересно — сколько денег загребла Арина?»

Он засмеялся и расслабившись окончательно, погрузился в песню.

Отправить