Глава 6

Выехали в путь мы только через неделю, и эта неделя была такой суматошной, такой без преувеличения безумной, что теперь, в дороге, я просто отдыхал, лежа на полке-топчане и сквозь сон слыша грохот колес, топот копыт, разговоры моих спутников. Вернее, спутниц.

Отряд в сто воительниц, лысых, как коленка, возглавляемых лысой же угрюмой бабищей лет сорока возрастом, выглядевшей, как земная бодибилдерша – только слегка постройнее, с учетом местной специфики (низкой силы тяжести). Все на загарах, которых мне все время хочется назвать лошадьми (рожки убрать – ну копия земных скакунов!), все увешанные оружием, начиная с мечей и кинжалов и заканчивая длинными пиками и маленькими дротиками черного дерева, «украшенными» с одной стороны пучками перьев для стабильного полета. Луки, пращи, копьеметалки – чего у них только не было. И все на себе! Все не моги сложить в телегу! Вдруг нападение? Вдруг выскочит враг?

Вот только броню надеть отказались. Наотрез. Чем меня немало раздражили. Видишь ли, им честь не позволяет драться в броне! Идиотки! Я сказал об этом женушке, но она только отмахнулась – мол, не лезь не в свое дело! Ну и не лезу. Вот только высказал, что обо всем этом думаю – ей высказал и предводительнице высказал, – отчего у той шрам на правой щеке сделался красным, как клешня вареного рака. Я даже думал, что бросится на меня с кулаками. Или замахнется мечом. Но женщина (ее звали Герда Виззар) промолчала и только крепче стиснула рукоять своего дурацкого деревянного меча. А жаль! Я бы вколотил ей в тупую башку кое-какие понятия о том, чего стоит ожидать от чужеземных захватчиков. Пока что вся эта толпа пребывала в неком эйфорическом настроении – ну как же, защитники отечества! Героини! Ведь почему северяне проигрывают битву? Потому, что у них нет таких вот защитниц! Таких великих воительниц!

Кстати, я так и не разобрался, почему у них там, на севере, нет своих сообщниц? Что, выперли северяне феминисток? Не потерпели наглых баб, беспрерывно строящих интриги и устраивающих свары?

Когда спросил Маурику, она только презрительно фыркнула и буркнула что-то о том, что Общество отринуло от себя Северный филиал, так как те бабы оказались махровыми еретиками. И большего от нее не добился. Конечно, можно предположить, что Северный филиал просто отказался платить дань в федеральный центр – в чем и выразилась их еретичность, но решил не делать преждевременных выводов. На месте разберусь, что там и как.

Эта самая неделя была занята со стороны Маурики сборами в поход, с чем, надо отдать ей должное, она справилась отлично, в дороге мы не испытывали нужды ни в чем. А с нашей стороны – с моей и со стороны Рилы (в основном) – хозяйственные нужды на местах. Приданое нужно было пристроить к делу! Принять по описи хозяйства (кроме отдаленных земель, конечно), целых три поместья! И как их оставить без надзора? Рила металась от особняка к особняку, исчезая с раннего утра до позднего вечера, и приходила измочаленная, будто ежедневно бегала многокилометровые кроссы. Инвентаризация, мать ее за ногу!

Три поместья, три управляющих. Кого поставить на управление поместьями? На кого можно положиться? Ясное дело – на своих. Тех, кого некогда спас от неминуемой и страшной гибели. Карнук, Диена и Норсана – бывшие рабы, а ныне доверенные мои слуги. Ну, а девушки еще и наложницы – правда, теперь у меня на них не хватало ни времени, ни сил. Две молодые жены, борющиеся за право со мной переспать, – какие тут, к черту, наложницы? Да и побаивались девчонки Маурику… рубанет еще, чтобы… силы из мужа не выкачивали! И воскресить хозяин не успеет! Лучше не рисковать. Да и откуда у них время на ублажение хозяина? Они-то тоже при делах! Пересчитывают, врубаются в дела.

Кстати сказать, для меня было настоящим откровением узнать, что все трое уже великолепно читают, пишут, считают. И что они разбираются в управлении поместьем. Хотя вот это как раз с моей стороны и глупо – а чем они занимались в МОЕМ поместье? То же самое и делали – «рулили» слугами, закупали продукты, следили, чтобы мои загары были ухожены, трава, где не надо ей расти – выщипана, а где надо расти – посажена. И что сложного? Деньги они не воруют, на удивление честные ребята, счет для трат на содержание поместий я открыл, отчет потом Риле предоставят – так что за поместья я совсем и не боялся. Справятся ребята! Если что – Рила потом с них шкуру спустит. Они ее хорошо знают – я-то пожалею, мне плевать на деньги, а вот прожженная, многоопытная купчиха знает и счет деньгам, и очень не любит растратчиков. Кости переломает! Но думаю, до этого все-таки не дойдет.

Прощались мы с троицей ребят очень даже трогательно – девчонки прослезились, а Рила даже предложила мне уединиться с ними где-нибудь в комнатке отдыха и как следует попрощаться. Но я отверг предложение, сославшись на то, что нет на то и времени, и сил. Чем немало расстроил и Диену, и Норсану. Но ничего – утешатся с кем-нибудь. Главное, чтобы без последствий!

Впрочем, профессиональных наложниц, которых готовили к постельных утехам с самого раннего детства, уж, наверное, научили, как уберегаться от последствий постельных безумств. Чего-чего, а в этом мире есть и специальная магия, и противозачаточные снадобья, в которых магии ни на медяк, а эффективности поболе, чем у земных пилюлек.

Не хотел я брать с собой Рилу. Долго уговаривал остаться, мол – надо и восточные земли прибрать к рукам, и с особняками заняться – с тем же моим личным особняком, который я купил за свои деньги. Но она наотрез отказалась. Мол, куда иголка, туда и нитка! Нитка, понимаешь ли… ну что толку от этой нитки, когда придется смотреть, чтобы ее не оборвали?! Ну ладно там Маурика – эта хоть мечом махать умеет, но Рила?! Да, на кулаках драться она умеет и пинается недурно. Но не бросится же она с голыми руками на закованных в сталь латников?!

Ох, и наплачусь я с ними всеми, это точно… В том числе и с воительницами. Толку от этих всех девок не будет совсем никакого. Даже заподумывал – а не отправить ли их назад, в столицу? Только вот сразу же пришла мысль о том, что откажутся девки меня слушаться, так что будет мне один позор и глумление. Какой я предводитель, если меня отказываются слушаться? Они смотрят на меня как на какого-то… хмм… нет, не тупого загара, но типа этого: лекарь, что он может?! Еще и два меча на себя нацепил! А махать-то ими умеешь?! Мущина! Ха-ха-ха!

Кстати сказать, я на самом деле нацепил на себя два меча. Стальной меч, и деревянный. Один стальной меч (тот, что забрал у бывшей Служительницы) я отдал Маурике – она только фыркнула и положила его в телегу, оставшись со своим любимым деревянным. Мол, она и с деревянным всех уложит! А сокровище пусть полежит.

На первом же привале, в деревне под названием Куоша, которая находилась в сорока километрах от столицы, я решил преподать урок всем этим дурам, не понимающим, с чем они собираются столкнуться. Научить, так сказать, уму-разуму!

А произошло это так: под вечер я выбрался из своей крытой повозки – хорошенько выспанный и готовый к великим свершениям, и тут же обратил внимание на то, как шепчутся, улыбаясь и подмигивая друг другу, пятеро молодых, не более двадцати лет от роду, девушек – стройных, красивых, слегка расстегнувших свои белые рубахи, потемневшие от прилипшей на них пыли.

Вот никогда я не пойму этих женщин – на кой черт отправляться в дальнее путешествие, надевая на себя белые кружевные рубахи?! Ну – красиво, да. И что?! Жара, пыль, поднимаемая сотнями ног и колес, рубахи тут же сделаются серыми, грязными, в разводьях! Их придется стирать, сушить – так зачем это пижонство? Однако они с каким-то тупым упорством нацепили на себя эту помесь комбинашки и пионерской рубахи и с гордым видом ехали на белых загарах – все такие дартаньяны-все-в-белом, а вокруг них… хмм… сексуальные меньшинства, которых они презирают. Нет, плохое сравнение, учитывая то обстоятельство, что как минимум восемьдесят процентов этих амазонок были лесбиянками и усиленно подчеркивали таковое обстоятельство – глазки строили, целовались и даже щупались, черт их подери! Сам видел, точно – сунула руку за пазуху и цап за сиську подружку!

Ууу… розог бы им всыпать! Или мужика подослать умелого…

Но речь не о том. Я своей эмпатией почувствовал, как пренебрежительно смотрят на меня эти феминистки, полностью уверенные в своем превосходстве, и самое обидное, что предводительница поганок, баба со шрамом, поддерживает их мнение не то что совсем, а… абсолютно! Она считала меня полным ничтожеством, как бойца! Мол, забрался в постель к их Служительнице, окрутил несчастную принцессу, которая раньше, как все нормальные бабы, лизалась с подружкой, сделал ее несчастной жертвой злого мужчины, а сам, кроме специального приспособления для угнетения женщин, ничего вообще и не имеет! «Барин, я готова, идите угнетать!» Эдакий коварный лекарь-соблазнитель, детей производитель, и больше ничего. Ноль! Пустое место!

Когда я попытался в самом начале пути кое-что объяснить этой бой-бабе, рассказать, какие опасности нас подстерегают, как им следует себя вести, – она только смотрела на меня пустым, бесстрастным взглядом, а потом прервала – мягко так, снисходительно, как неразумного мальца, заявив, что пусть лорд не беспокоится – здесь в отряде собраны лучшие из лучших, и каждая их них стоит десятка мужчин! Даже самых умелых и сильных. Потому что они сильны духом и телом, не то что…

Она не закончила, но я понял: «…не то что эти носители членов!» Гадость какая, а?! Ну ладно. Я вам покажу! Нет, ЭТО я покажу только моим женам. Я вам другое покажу! И оно вам не понравится!

В первый день мы прошли километров сорок – можно было идти и дальше, день еще не закончился, тем более что летние дни длиннее зимних, но большой трактир (и не один), наличие возможности как следует поесть и поспать, отвратили нас от идеи двигаться от темна и до темна. Успеем еще поночевать в чистом поле у ручья, под сенью сосен и под струями дождя. Пока что нужно пользоваться тем, что дает нам судьба – хорошую еду и хорошую постель. горячую воду, если уж на то пошло!

Ужин занял масимум полчаса – быстро перекусили в трактире, освободив место остальным желающим из отряда, и только лишь Маурика собралась отправиться в мойню, я поймал ее за руку о сообщил:

– Жена моя любимая… одна из двух любимых жен! А не желаешь ли ты поучиться владеть мечом, который я тебе подарил?

Маурика вытаращилась на меня так, будто я вдруг плюнул ей в глаза или гаркнул в ухо. Как если бы сказал такое, что нельзя говорить в приличном обществе. Ей, с младенческих лет занимавшейся единоборствами, сказать ТАКОЕ?! Это даже мужу непростительно!

Ах, как она красива! Глазки сверкают! Щечки покраснели! Пухлую губку закусила! Она прекрасна в гневе! Да, гнева много. Сказанул-то я громко, слышали меня как минимум десяток девок с мечами, и самое главное – предводительница, эта жестокая амазонка, валькирия, разорви ее бесы! Унижение, да!

А я подлил масла в огонь, глядя на то, как улыбаются, отворачиваясь, чтобы не было видно, соратницы Маурики. И не только улыбаются – кое у кого лица такие, что того и гляди хватят меня по башке, чтобы не святотатствовал!

– А вы, девочки, чего рожицы строите? Знаете, кто вы все? Глупые курицы, которые не представляют, с чем им придется столкнуться, и которые увязли в своей тупой гордыне! В своем невежестве! Вы неумелые, бестолковые, ничего не знающие и не понимающие дуры, не знающие ничего о правилах современной войны и не догадывающиеся, насколько они слабы и беспомощны!

Я нарочно понагнетал, пусть возмутятся, пусть вскинутся, как бешеные загары! Интересно будет посмотреть на их реакцию! И реакция последовала.

Тишина. Окаменевшие, бледные лица с закушенными губами. Потом – снисходительные улыбки и переглядывание – мол, мужчина, дурак – чего с него взять? Это же консорт принцессы, Служительницы! Глупая собачка, лающая на слона! Чего на него обижаться?

– Господин Лорд Манагер! Если бы вы были женщиной, сестрой, я бы вызвала вас на дуэль. Но вы не женщина и не сестра, и потому я лишь попрошу вашу жену урезонить вас, чтобы в дальнейшем вы не допускали таких ошибок!

Голос бабищи был одновременно и жестким, и мягким, снисходительным. Она прощала меня, понимаешь ли! Она предлагает Маурике сделать мне а-та-та! Неразумному дитяте! Ах ты ж, сволочь какая! Хе-хе-хе… ладно, я научу тебя жизнь любить!

– Я принимаю ваш вызов, госпожа Виззар, и с полной ответственностью заявляю, вы не сможете простоять против меня и пятидесяти ударов сердца. А еще заявляю, что вы ничего не понимаете в тактике войны с пришельцами. Вы все – совершеннейшие тупые загарихи, и я смогу это доказать любой из вас! Сейчас, потом, когда хотите!

– Хорошо, – спокойно кивнула Герда Виззар, ухмыльнувшись уголком рта, и посмотрела на солнце, все еще висевшее над горизонтом, как огромный красный шар. – Вон там удобная площадка. Каким оружием будете биться?

– Моим мечом. Без кинжала! – отрезал я и, взявшись за рукоять, вытянул из ножен мою «катану».

Собственно этот меч не был никакой катаной – просто слегка похож. В отличие от катаны, острие его не было срезано наискосок, а представляло собой острие по типу шашки или сабли. Да, именно на шашку он был похож, этот самый меч. Или на палаш? Может, и на палаш, но у палаша есть закрывающая руку гарда, а тут просто длинная рукоять, которая, кстати, могла служить и кинжалом, так как была заострена на конце.

Герда с интересом посмотрела на мой меч, явно отличающийся по форме от мечей ее сотни, но ничего не сказала и, отвернувшись от меня, пошла к колодцу, в стороне от которого имелась гладкая, утоптанная множеством ног ровная площадка между конюшнями и срубом колодца.

Там она легко выдернула из ножен свой меч, левой рукой – кинжал и, повернувшись к Маурике, вполголоса сказала:

– Не беспокойтесь, принцесса, я его не убью. Только слегка поцарапаю, обещаю!

Маурика стояла мрачная, как туча. Она-то знала, кто перебил всю верхушку Общества, и сейчас точно боялась не за меня, а за свою соратницу, а потому повернулась ко мне, грозно нахмурила брови и вытаращила глаза, мол: не вздумай ее убивать! Я этого делать точно не собирался, а потому весело улыбнулся и подмигнул ей правым глазом: не боись! Прорвемся!

Я оглянулся по сторонам и едва не расхохотался – удалось! Тут собрались практически все воительницы, бросив отдых и ужин! Если они что-то и любят больше, чем лизаться со своими подружками, то это дуэли и меряние сиськами. То есть кто главнее и кто самая-пресамая важная особа. Тут это сделать легко – просто разбей башку той, кто не верит в твою «самость», или проткни ей брюхо. Вот ты и выиграла спор! А на Земле? Интриги, мат в соцсетях, бесконечные поливания грязью и призывы забанить неугодную френдессу. Бесполезный и бесконечный спор! Нет бы взять в руки мечи и сойтись в честном бою!

– Итак, уважаемые сестры! – «Уважаемые сестры» глухо заворчали, мол, «тамбовская волчица тебе сестра!». Но я продолжил: – Сейчас я вам покажу, чего ожидать от иноземных захватчиков. Надо было это сделать раньше, еще до выхода из столицы, но где бы я вас всех там собрал? А тут все условия, не правда ли, уважаемая Герда?

– Господин Лорд, может, вы чего-нибудь все-таки покажете, а не будете продолжать воевать меня языком? Кстати, языком сестры владеют гораздо лучше, чем вы, мужчины!

Толпа захохотала, а Маурика снова покраснела – теперь от злости. Как они смеют оскорблять ее мужчину?! Ее мужа?! Опасаясь, что сейчас сценарий пойдет в другую сторону, я шагнул к Герде и встал в боевую стойку: обе руки на рукояти, клинок вдоль правой ноги, отставленной назад. Левая чуть вперед. Кстати – коварная стойка. И опасная. Удар снизу в пах – легко наносить, приятно, и очень трудно блокировать. Если не ошибаюсь, подобную стойку на Земле назвали «задняя стойка» или «длинный хвост».

Герда напала мгновенно, смертоносная и быстрая, как гигантский скорпион с двумя жалами. Жало-меч и жало-кинжал. Да, эта женщина видала виды, и ей не откажешь в умении. Отточенные движения, скорость – для обычного человека просто феноменальная! Но я-то не человек. Я – мутант!

Крак! Крак!

Два взмаха, и в руках женщины два коротких обрубка. Быстрый взмах, пока она не успела опомниться, и ее щегольская рубаха распорота сверху донизу, и на белой ткани расплывается красное пятно. Амулет, который висел у нее на шее, соскальзывает с перерубленного шнурка и падает под ноги, в пыль.

– Ты ее убил?! – с ужасом спрашивает Маурика, глядя на багровеющую рубаху своей воительницы, но я только мотаю головой:

– Нет. Царапнул. Сейчас залечу порез, и ничего не останется. Только небольшой шрам. Ну что, госпожа Герда, хотите повторить? Или хватит?

– У вас стальной меч! – яростным полушепотом отвечает разъяренная «госпожа Герда». – Это нечестно!

– А вы что, не знали, куда мы едем?! – строжею я голосом. – Вы что, тупые загарки и не знали, на что идете?! Вы – идиотки! Я все время пытаюсь вам рассказать, что вас ждет, но вы упорно не хотите этого понимать! Вы – никто! Вы – ничтожества! Если вы вступите в открытый бой с этими завоевателями – так, как привыкли, так, как умеете – вам конец! У них у всех стальные мечи! Этот меч раньше принадлежал им! И не спрашивайте, как он ко мне попал – у них все точно такие мечи, а может, и получше! Вам это ясно?! Нет?! Вы никогда не бились стальным мечом, а у него совершенно другие правила боя! Им в основном рубят! Вернее, секут! А вы привыкли колоть! И еще – вы видели, что стоит деревянный меч против стального?! Ничего он не стоит! Если вы подпустили врага к себе на расстояние удара – вам конец! Вот это я и хотел вам всем показать! А вы хихикали, дурищи! Вы рожи строили, загарки тупоумные! Тьфу на вас, дуры, позор империи! Нельзя быть такими тупоумными, такими самодовольными самками! С чего вы решили, что вы – самые сильные, самые умелые?! Кто вам это сказал?! Сами себя нахвалили, да?!

– У вас стальной меч… – снова пробормотала Герда, скривив губы и сморщив нос. – Если бы не стальной меч…

– Дайте ей меч! Деревянный! И мне дайте! – не выдержал, разъярился я. – Бой до тех пор, пока один из нас не упадет на землю! Согласна, Виззар?

– Согласна! – Глаза воительницы загорелись недобрым пламенем, и я понял – сейчас мне решили устроить показательную порку. За оскорбления, за нечестный бой стальным мечом, за то, что я – мужчина – унизил женщину. Жалкое существо с членом унизило существо высшее, самое умное, самое сильное! Подлец, одним словом!

– Не убивай ее! – выдохнула Маурика, но я упрямо мотал головой:

– Это уж как получится. Сейчас я ее научу жизнь любить!

Снова в стойку. Деревянный меч после стального кажется каким-то… хмм… хрупким, смешным… но это оружие. И если им пользоваться умело, если знать, как им драться, – можно победить и человека со стальным мечом. Как некогда японский великий фехтовальщик Мусаси – тот вообще один из боев провел с похмелья и обструганным лодочным веслом. Вот такой был ненормальный фанат мечного боя, помешанный на этом самом деле.

Я про него некогда читал – этот крейзи японец даже не мылся, потому что опасался врага, который может застигнуть его врасплох в то время, когда Мусаси заберется в ванну. Меня всегда занимало – как он вообще занимался сексом? С мечом в руке, усаживая на себя партнершу? А что – очень интересная позиция. Ты и прикрыт, как щитом, и меч наготове. Только кто будет заниматься сексом с такой немытой вонючкой? Если только под страхом смерти или за очень уж большие деньги.

Снова движение атакующей кобры, я пропускаю меч впритык к груди, блокирую кинжал молниеносным движением ладони и с силой, на встречном, рублю деревяшкой по ребрам воительницы. Удар страшный! Меч вообще-то острый, железное дерево – его тоже можно заточить. Не так, как стальной, но достаточно, чтобы рассечь кожу. И мясо. Особенно если врезать им от души рукой манагера, вскормленного бабушкиными пирогами на планете с двойной против этой силой тяжести! Да еще и мутантом, плоть которого усилена, можно сказать, армирована нитями, идущими через все тело от второго мозга – Семени, сидящем у меня в районе затылка.

Хруст костей! Вспоротое мясо! Рубаха разлетается в стороны под напором смертоносной деревяшки и тугой струи крови, фонтанирующей из открытой раны!

Воительница не упала. Она стояла, зажав рану руками, и недоуменно смотрела на меня, будто не веря глазам – как так? Как этот «ребенок» смог поднять боевой меч и меня убить?! А то, что в обычных условиях ей точно пришел бы конец, – в этом сомнения никакого. Я ее фактически убил. И сейчас она может наверняка умереть – от потери крови, если только я эту самую кровь не остановлю.

Но я отвернулся от нее.

– Кто еще? Кто еще хочет доказать, что она не болтливая хихикающая тупая девка, а боец? Ну?! Ифага, ты строила рожи, хихикала и говорила про меня гадости? Рассказывала своим подружкам, что я способен только лизать, да и то – неумело? (Маурика широко раскрыла глаза и схватилась за рукоять меча.)

Я подошел к Ифаге и молниеносно врезал ей по лицу ладонью, разбив губы и нос, отбросив шага на два от себя. Ифага еще не опомнилась, схватилась за разбитое лицо, а я уже шагнул в толпу:

– Жанар! Ты слушала эту дуру, кивала и подмигивала, вставляя замечания, что мужчины вообще ни на что не годятся, кроме как вставлять свой отросток. И то – делают это плохо. Что же ты теперь не хихикаешь?

Не успела. Была готова к удару, но не успела. Девки, я не человек! Моя скорость выше вашей… я не знаю, насколько. Но знаю, что гораздо, гораздо выше!

Я ей нос сломал. И сбив на землю, безжалостно пнул ногой в бок. И услышал, как в нем что-то хрустнуло.

А потом я начал раздавать удары всем – направо, налево, направо, налево, приговаривая:

– Чертовы сучки! Напыщенные ослицы! Я вас научу жизнь любить! Я вам в тупые бошки вобью немного ума!

Говорил я это по-русски, так что мой речитатив скорее всего приняли за какие-нибудь заклинания. Почему-то непосвященные считают, что «шаманить» можно, только выкрикивая какую-нибудь абсолютную чушь, абракадабру. Впрочем, я догадываюсь, почему они так считают – шаманы напустили тумана, мол, без хорошего заклинания ни полечить, ни файерболл запустить. А это совсем не так! Главное – ЖЕЛАНИЕ шамана. Главное – захотеть наколдовать! И если у тебя есть способности – колдовство получится. Нет способностей – и ты хоть обговорись хитрыми заклинаниями.

Через минуту не меньше десятка воительниц или валялись на земле с разбитыми рожами, или стояли на ногах, зажав ладонями кровоточащие физиономии. И только тогда я успокоился и подошел к Герде.

Воительница сидела на земле, тяжело дыша, держась за бок, по которому струилась тонкая змейка крови. Ей явно было совсем даже не хорошо – бледное, буквально землистого цвета лицо, прерывистое, сипящее дыхание, полуприкрытые, затуманенные глаза. Нет, а что ты хотела получить, выходя против такого, как я? Посмеяться хотелось? И куда теперь улыбка делась? Куда она убежала?

Наклонился к раненой, схватился за рубаху обеими руками и резко рванул ее в стороны. Полетели клочки ткани, брызнула кровь. Еще пара движений, и воительница была обнажена по пояс. Она тут же потеряла сознание и теперь лежала на спине, разбросав руки вдоль тела.

Да, хорошо я ее приложил! Ребра разрублены, сломаны – при достаточной силе удара кости прорубаются даже деревянным клинком. Кстати, меня так деревяшкой не порубишь. Мои кости гораздо прочнее, чем кости здешних аборигенов. Просто потому, что на Земле больше сила тяжести, а значит, моим костям нужно нести больший вес, и как следствие – в них больше кальция, и они плотнее. Крепче. И связки мои крепче. И мышцы сильнее.

Да, за время жизни на Машруме, возможно, они слегка и ослабли… БЫ. БЫ. Но… не у меня. К чему это я? Да к тому, что здешний народ не просто более хлипкий, то есть слабее, чем земляне. Они вообще более хлипкие – самой своей физической структурой! Мне бы так кости деревяшкой не переломали точно. Гарантия.

На залечивание ран ушло минут десять и целая прорва силы. Но что интересно – ни дрожи у меня в руках, ни слабости. Все-таки чем больше ты тренируешься в чем-либо, тем легче потом это делать снова. Тем меньше усилий затрачиваешь. Аксиома, точно!

Я не знаю, как происходит лечение. Как находят друг друга оборванные куски сосудов, как рассасываются в плоти куски раздробленной кости. Как скрепляются, прорастают друг в друга острые куски ребер. Это происходит, и я не хочу знать – как. Хмм… вру, скорее всего – хочу! Но знаю, что все равно этого не постигну. Примерно так же мы не знаем, откуда взялась Вселенная, что такое атом и почему мы вот такие, а не иные. Ну да, все можно прояснить божественным промыслом. Так легче, да. Боги все создали. Но кто создал Богов?

Когда убедился, что «предводительница команчей» вне опасности, перевел взгляд на толпу воительниц, которые стояли молча, с каменными лицами – кроме тех, кого я слегка помял. И ждали. Чего ждали? Ну… наверное, когда я пролечу их командиршу? Но в этом нужно было еще убедиться – того ли ждали.

– Ну и что застыли, как статуи? Побитые, обиженные – можете вызвать меня на поединок. Я разрешаю.

Молчание, потом одинокий голос с ноткой ехидства:

– Ну конечно… вызовешь вас! А потом валяться на земле с голыми сиськами?

Толпа загудела, послышались смешки, кто-то даже хохотнул. И тогда я, уже слегка успокоенный, скомандовал:

– Эй, вы… с битыми мордами! Становись в очередь, лечить буду. Глаза бы мои вас не видели! Тупые курицы!

Они и правда выстроились в очередь, и в самом конце – Ифага. И что интересно, заметил – ухо у нее было распухшим. А я ведь в ухо не бил! И только потом вспомнил, что краем глаза заметил, как моя воспитанная принцесса пнула оную Ифагу своей драгоценной ножкой прямо в башку, в ухо, да так, что девка потеряла сознание. И правильно! Нефиг мужа Служительницы, она же принцесса крови – позорить!

Кстати, а согласно земному статусу – кто я сейчас? Муж принцессы – кто? Принц? Или герцог? Герцог, наверное. Точно не помню, но вроде как он самый. Никогда не интересовался такими вещами, так что точнее сказать не могу.

Вылечив побитых и еще раз осведомясь, не желают ли они получить от меня удовлетворение… черт! Вот всегда об этом думалось – ну как гадко, двусмысленно звучит! А в данном случае – вдвойне двусмысленно! Что значит: «дать удовлетворение»?! Удовлетворить? Это КАК?! «Любит ли слонопотам поросят и КАК он их любит?» Говоря проще, без этих старомодных вывертов – предложил всем желающим-обиженным сойтись со мной в поединке. Хоть один на один, хоть всей толпой на одного – без проблем. Только вот лечить потом не буду – подыхайте! Желающих подохнуть почему-то не нашлось, и все вылеченные были отпущены на волю, оставив нас с Маурикой вдвоем. «Предводительницу команчей» тоже увели – переодеваться и отлеживаться после встрепки.

– Ну что, потренируемся? – предложил я, глядя на ушедшее до половины за горизонт вечернее солнце. – Ты должна знать приемы боя со стальным мечом. Они резко отличаются от сражения деревянным.

Маурика задумчиво кивнула, но вдруг резко мотнула головой, сказав:

– Давай не сегодня. Завтра. Настроения нет. И я хочу у тебя спросить…

– Что это такое было, да? – перебил я ее, криво усмехнувшись уголком рта.

– Именно так. Что это было? Зачем это представление?

– А затем, чтобы вы все поняли – мы столкнемся со страшным врагом, и чтобы в первые же минуты боя вас всех не положили, нужно знать, как с ними бороться.

– Ты – знаешь?

– Я – знаю.

– Откуда?

Очень хотелось назвать двугорбый или одногорбый источник моей информации (от верблюда!), но я не стал этого делать. Просто не поймет. Да и не хотелось грубить. Выдохся. Выплюнул уже досаду и злость, накопленные за первый день путешествия.

– Неважно. Главное – я знаю. И мне нужно будет поговорить с Гердой, обсудить с ней тактику боев с противником, облаченным в стальные доспехи и вооруженным стальными мечами.

Мдаа… давайте выработаем тактику против танков «Тигр» и «Пантера», имея на руках фитильную фузею! Ну вот что они могут противопоставить латникам, закованным в сталь? А ведь судя по донесениям с границы Северной империи – все так и есть. Стальные кольчуги, стальные пластины брони – какие, к черту, деревяшки?

Но да ладно – завтра, так завтра. По большому счету, особо и показывать нечего – руби, да и все. Парируй либо уворачивайся. А лучше всего – беги! Потому что у бойца с острой деревяшкой ни малейших шансов против латника с двуручником. Это аксиома.

– Наигрался? – Голос Рилы был насмешливым, а сама она благоухала чистотой. Душистое мыло, благовония – залог чистоты! – Пока вы тут дурочек валяли, я успела намыться! Идите, пока горячая вода есть, иначе ее эти дурищи растащат.

– Видела, как он их? – ухмыльнулась Маурика.

– Видела. Ерунда! Вот ты бы видела, как он однажды одной рукой положил целую толпу негодяев! Покрошил их на кусочки!

– А почему одной рукой? Почему не двумя?

– А потому, что одной у него не было! Враги отрубили!

Я усиленно моргал этой дурище, чтобы она заткнула свой фонтан, но Рила не успокаивалась, ее несло. И тогда я прибегнул к верному средству – хлопнул ее по заднице, да так, что женушка взвизгнула и стала усиленно потирать ягодицу:

– Ты чего?! Что я такого сказала?! Больно же! Синяк теперь будет! Лечи вот давай! Руки распускаешь! Вот же зверь!

Но я не обратил на ее причитания никакого внимания и, повернувшись, зашагал к гостинице, чувствуя на себе десятки взглядов со всех сторон. Ох, и перемоют мне сейчас кости! А вот нефиг было нести всякую чушь. При моем слухе – я слышу все, что говорят эти дурочки, даже если они отъехали на десятки шагов и думают, что услышать их невозможно. Собачий слух! Или волчий.

Горячая вода все-таки нам осталась. Мы с Маурикой быстренько сполоснулись и поднялись в свою комнату. Там стояла одна огромная кровать-сексодром, и прежде чем улечься, я внимательно обшарил это сооружение на предмет нахождения злостных насекомых, а еще осмотрел белье, нет ли на нем свежих и не очень пятен, напоминающих о том, что все придорожные гостиницы суть импровизированные бордели. Пятен найдено не было, я успокоился, завалился на кровать и замер, с наслаждением глядя в потолок, который не колыхался, не шатался и не сбрасывал на меня облако налипшей на него дорожной пыли. Нет, так-то я люблю путешествовать, но пусть мой возок оборудуют кондиционером! Иначе я не согласен!

Увы, долго разлеживаться мне не дали. Нет, я не о том, никакой оргии с женами не было. Раздался стук в дверь, и когда Маурика ее открыла (держа на всякий случай за спиной костяной кинжал), в дверном проеме стояла ранее поверженная мной Герда – бледная, строгая, решительная. Неужели снова начнет песню про то, какие мужики придурки, и вызовет меня на смертный бой? Ну… типа реванш! А что, эти бабы очень чувствительно относятся к оскорблениям и всякому такому посягательству на мораль и свободу. Морды-то я им побил! Глупыми курицами назвал! И как теперь ответят?

Но произошло совсем не то, чего я ожидал. Точнее, случилось то, чего я совсем не ожидал! Герда шагнула вперед, опустилась на колени и низко поклонилась, как простолюдин императору, упершись головой в половые доски рядом с моими ступнями (я сидел на краю кровати). И я замер, не зная, как на это реагировать!

– Господин лорд! Как победитель вы праве распоряжаться моим имуществом и моей жизнью! Я приношу свои глубочайшие извинения за неподобающее поведение моих сестер и мое лично! И вас, Служительница, я прошу простить всех нас за оскорбление вашего высокочтимого мужа! Не держите на нас зла, мы умрем за вас, если понадобится!

Я подумал с минуту в наступившей тишине и сообщил претендентке на мою милость, что умирать за нас не надо, за нас надо жить. И убивать врагов как можно больше. Это враги должны умереть, а не мы! А чтобы они умерли, мы должны выработать тактику, которую сейчас обсудим со всем возможным тщанием. А потом поднял ее на ноги и усадил за стол – бледную, прямую, как если бы она проглотила меч и рукоять его сейчас торчала у нее где-то в глотке.

– Герда, неплохо было бы пригласить и командиров десятков, – задумчиво протянул я, оглядывая потупившуюся воительницу, – сделаешь?

– Они ждут за дверью, – бесстрастно сообщила она. – Позвать?

Я кивнул, Герда встала, исчезла за дверью. Через минуту дверь распахнулась, и воительницы стали входить одна за другой и тут же плюхались на колени, упираясь лбом в пол. Через минуту пола не было видно за согнутыми спинами девушек, тихо сопевших в старые, вытертые половицы гостиничного пола.

– Мы! Умрем! За вас! Лорд! – Хор загробных голосов едва не заставил меня подпрыгнуть, я подавил смешок и беспомощно оглянулся на Рилу и Маурику, бесстрастно наблюдавших за происходящим. И выражение лица моей принцессы мне не понравилось – взгляд ее был очень злым. Очень! Естественно, при ней меня не обсуждали и не высмеивали – иначе точно была бы беда. Но она точно запомнила то, что произошло, и с рук это девкам не сойдет. Это было написано у нее на лице.

– Я вас прощаю! – торжественно заявил я. – Сядьте. Сидеть придется на полу, стульев тут у нас мало. Но это неважно. Вы воительницы, вам не привыкать к трудностям. Сейчас я вам кое-что расскажу и намечу тактику войны с пришельцами. Во-первых, скажите мне – вы сможете устоять против регулярной армии? Например, такой, какая есть у империи?

– Каждая из нас стоит пяти, а то и десяти имперских солдат! – надменно бросила крепкая, мужеподобная женщина лет тридцати по имени Авара.

– Авара, скажи – вот перед тобой строй имперских солдат, с их большими щитами, с копьями, с дротиками – как ты будешь против них воевать? – продолжал гнуть я свою линию. – У тебя тысяча сестер. Как ты разобьешь армию, подобную имперской?

– Я прикажу забросать их дротиками! Камнями из пращи! Стрелами!

– А потом? Ну, вот они стоят себе и стоят. Или медленно идут вперед, копья перед собой, а из-за щитов мечут дротики. Дротики у вас закончились. Стрелы и камни – тоже. Как ты их победишь? Они не дадут тебе подойти близко! Они не позволят тебе вступить с ними в столкновение! И что ты сделаешь?

Молчание. Потом неуверенно, с сомнением:

– Но мы никогда и не воевали против регулярных войск… мы и не должны воевать против регулярных войск!

– Вот! – подхватил я. – Вот теперь, надеюсь, вы поймете! А если перед вами окажутся регулярные войска той стороны? Да еще и одетые в стальную броню! Что будете делать? Представьте, что ваши мечи просто бесполезны – они не пробивают сталь. И тут же перерубаются стальными мечами. Что будешь делать?

– Я не знаю, – упавшим почти до шепота голосом ответил женщина. – Умру с честью.

– Не надо! – прогремел я. – Сказано уже: не умирать мы идем, а убивать! Убивать врага, который посмел войти на нашу землю! Который посмел убивать наших людей! Вы мне нужны – каждая из вас! Каждая!

– И что мы должны делать? – Герда посмотрела на меня снизу вверх. – Если все так сложно, если мы не сможем пробить их броню – что мы можем?

– Только убивать исподтишка, – вздохнул я, и одиннадцать гордых воительниц сделали постные морды, говорящие: «Как так можно?! Чтобы бить в спину?!» – Да, да – вы будете ползать под деревьями, вы будете набрасываться на врагов, когда они усядутся гадить (смешок, тихое хи-хи), вы будете стрелять из луков из-за деревьев, из-за кустов. Вы сделаете все, чтобы осложнить им жизнь как можно сильнее. Никаких прямых столкновений – если только этого нельзя будет избежать. Готовьте себя к тактике разбойничьих шаек. Это разбойники! Это каннибалы! И поступать с ними нужно так же, как с разбойниками! Итак – никаких открытых столкновений. Стрельба из луков, метание камней из пращи, дротики – вот ваше оружие. Я постараюсь сделать снадобье, которым вы отравите концы стрел и дротиков. Тогда любая царапина, которую получит враг, приведет его к гибели.

Переглянулись недовольные, но ничего не сказали. Ничего, когда посмотрите на врага вблизи, ваши понятия о чести поединка сразу испарятся. Уверен!

– Собираете все оружие с врагов, всю броню – надеваете на себя. И как я уже вам продемонстрировал – бой стальным мечом совсем иной, чем деревянным. И запомните, воительницы… наступает время металла. Все, доигрались с деревом. Теперь – только металл.

– Но это… святотатство! Это нельзя! – Одна из воительниц неверяще помотала головой. – Как отнесется к этому Храм?!

– А никак, – пожал плечами я, – а что сделает Храм? Если не будет металла – не будет и Храма. Не будет империи. Захватчики узнали дорогу сюда. Узнали, насколько легко добывать здесь и рабов, и все, что им захочется. И теперь они не забудут эту дорогу. Без металла мы им сопротивляться не можем. А значит, другого пути у нас нет, кроме как пользоваться металлами так, как хотим. Вот и все…

Я посмотрел в лица воительниц, взирающих на святотатца с ужасом и восхищением, и невольно вздохнул – трудно будет выбить из голов то, что вбивали в них тысячи лет. «Металл – зло! Металл – это от демонов! Металл – табу!» Вот и получили… Честно сказать, надежда у меня только на мои магические способности. Нет у меня веры в то, что толпа баб с палками в руках сможет победить вооруженных сталью конкистадоров. Помню я, что случилось с майя и ацтеками. Несколько сотен закованных в сталь, вооруженных мечами испанцев разогнали стотысячное войско умелых, сильных, кровожадных индейцев! Вооруженных только лишь деревянными мечами…

* * *

До Северной провинции мы добирались целых две недели, каждый день проходя минимум пятьдесят километров пути. Когда была возможность – ночевали в гостиницах и постоялых дворах. Когда возможности не было – на берегу ручья, озера или речки. Тракт, по которому мы двигались, пересекал материк с юга на север, прямой, как стрела, так что мы удалились от берега моря километров на двадцать-пятьдесят, в разных местах по-разному. Извилистый берег в общем и целом изгибался дугой, луком, северный конец лука находился как раз там, куда мы и направлялись. К столице Северной провинции городу Федаг.

Сама Северная провинция начиналась уже через двенадцать дней пути, километров за шестьсот от столицы империи, тут же мы впервые и увидели беженцев, которых задержали посты имперской регулярной армии. Фактически это был лагерь беженцев, которых солдаты уже с большим трудом удерживали на месте, – и для меня было загадкой, какого черта их здесь нужно было держать.

Когда я впервые услышал про то, что беженцев не пускают в центр империи, удивился, как вообще это возможно? Нет, не политически или морально возможно – власть не имеет совести, только соображения практичности или самодурство присущи любой государственной структуре. Технически как это вообще возможно?

А еще понял, почему Северная провинция – такая огромная заноза в заднице императора Арзума. И почему с ней очень трудно воевать.

Гигантский каменный пояс гор пересекал материк с запада на восток. Или с востока на запад – это уж кому как удобнее считать. Не очень высокий пояс – километра два высотой, не больше, а во многих местах и того ниже. Вот только обойти его можно было только в строго определенных местах. И одно из них, самое главное, было именно здесь, в этом месте, похожем на след от удара гигантского топора. Вид ущелья был таким, как если бы некий гигант рубанул по каменному хребту огромной секирой и прорубил в нем проход – длиной километр и шириной метров пятьдесят. Прямой, как стрела!

Когда я смотрел на это природное сооружение, то никак не мог поверить, что сделано оно не руками разумных существ. Если представить себе, что существует некая раса, которая способна рассечь горный хребет каким-то устройством вроде бластера, то… тогда все становится на свои места. Оплавленные, гладкие края скал, ровный, как стол, каменный пол прохода, и… все в общем-то. Тоннель без крыши, прорезанный в горном массиве. Делов-то, правда? Для инопланетян с бластерами!

Только вот ведь какая штука – никаких инопланетян не было, и бластеров никаких тоже не было. И откуда взялся тоннель – никто не знал. Просто он есть – Северный проход, как небо, как земля, как вода и воздух. И все так к нему привыкли, к тому, что он есть, что никто как-то и не задумывался – а кто же это все соорудил? И зачем?

Ну так вот: что может быть легче, чем запереть этот самый проход здоровенными деревянными воротами и не пустить за них толпу беженцев, пытающихся спастись от ужасов, творимых пришельцами? Они все равно не смогут пройти через горы, которые тянутся до самого моря и уходят в самую его пучину. Обойти можно только по морю, притом обходя материк по широкой дуге, ибо подойти ближе не дадут многочисленные рифы – родня этого самого горного массива. Его дети.

Командовал гарнизоном, удерживающим Северный проход, немолодой офицер имперской армии, в звании, соответствующем земному майору. Или подполковнику – примерно так. В оригинале его звание звучало что-то вроде: «Командир трехсотни». Это соответствует командиру земного батальона, неполного батальона.

Когда наш караван втянулся в ущелье и подъехал к закрытым воротам, пришлось вести переговоры с командиром гарнизона блокпоста. У него был приказ – никого не пропускать на ту сторону и не выпускать оттуда. И он собирался выполнять этот самый приказ, пока не поступит приказ другой. И никак иначе.

Я не пошел разговаривать со служакой – смотрел издали, как Маурика и Герда перекрикиваются со сторожевыми солдатами, как медленно, будто нехотя приподнимается вверх тяжеленная створка ворот, собранных из твердых, как сталь, бревен-плашек.

Как выходит майор и читает начертанный на куске пергамента указ императора, заверенный личной печатью и подписью. И только тогда ворота снова поползли вверх, открывая путь к другой створке ворот. Да, да – здесь было устроенно что-то вроде шлюза! Две створки на расстоянии примерно ста метров друг от друга – вначале поднимается одна створка, открывая путь определенному количеству людей, потом другая створка – после того, как закроется первая.

Там, где вделаны створки, – ущелье заужено каменными стенами, сложенными из огромных камней, скрепленных между собой известковым раствором. На стенах – башенки и зубья, как на Кремле, а еще – колеса, по которым и перекатываются толстенные, пропитанные черной вонючей смазкой канаты для подъема створок. Через ворота могут пройти две повозки борт о борт, но не более того. Узко.

В промежутке между створками ворот, прижатые к стенам по бокам тракта – строения по типу казарм – наверное, казармы и есть. В них живут стражи, охраняющие Северный проход.

Так мне рассказали мои спутницы, и все это я теперь увидел сам, когда повозка с моим отдыхающим телом медленно втянулась в межворотное пространство. Наш караван уместился на этой площадке весь, включая телеги и сотню бойцов, хотя и было довольно-таки тесновато.

Когда вверх поползла вторая створка, я все-таки вылез из повозки, решив поговорить с командиром блокпоста и только потом – с беженцами.

Командир Северного поста сидел у себя в башенке, построенной на площадке как раз посредине между первыми и вторыми воротами. Здесь, наверху, имелась более-менее ровная площадка, как и стены прохода, носившая следы обработки «инопланетным бластером». Либо магией, что скорее всего.

Башенкой я называю это здание только потому, что флаг, поднятый над этим квадратным сооружением из дикого камня, уж очень сильно наводил на воспоминания о рыцарских замках, украшенных подобными этому флагами, яростно трепещущими на ветру.

Кстати, ветер здесь дул совсем даже не слабый! Пока поднимался по деревянным лестницам, усиленно держался за перила, проклятые движения воздушных масс буквально норовили оторвать меня от ступеней и сбросить вниз, на головы моего бравого воинства. Внизу так не дуло, но оно и понятно – ворота перекрывали ущелье и ветру нельзя как следует разгуляться. А уж наверху, там, где он вырывается на свободу, ветер буквально сатанел, разогнанный, как в аэродинамической трубе, превращаясь в почти что настоящий ураган.

Вход в башню никто не охранял – заходи и бей майора по башке! Странно, кстати сказать. Война в трех днях пути, а у них такое раздолбайство? Непорядок!

И тут же понял – а кого ему бояться? Если «железные люди» сюда доберутся – так никакая охрана на спасет. А чужие здесь не ходят. Раз сумел подняться, пропустили охранники внизу – значит, это «свой».

Он как раз обедал, если можно такое назвать обедом. Кувшин, из которого по комнате плыл запах чего-то кисло-винного, кусок сыра, лепешка, огрызок сухой колбасы. Как-то бедненько для командира такого важного блокпоста!

Посмотрел на меня без всякого удивления, достал вторую кружку, предложил:

– Будете пить?

Я отрицательно помотал головой:

– Нет. Я не пьянею, а зачем пить, если не пьянеешь? Один лишь перевод продукта да противный вкус.

– Противный вкус? – Майор с сомнением заглянул в кружку. – Я как-то уже и не замечаю. Привык. Тут без этого дела с ума сойдешь. Одно спасение!

– За что сослали? – догадался я.

– Слишком самостоятельный. На язык невоздержанный. У нас не любят тех, кто говорит правду. Вот и сослали подальше от столицы.

Он отхлебнул большой глоток, кадык дернулся, и майор прислушался к своим ощущениям. Потом облегченно вздохнул:

– Охх… хорошо! Первый глоток всегда приятнее всего. Выпил, и знаешь, что скоро вся эта дерьмовая жизнь будет гораздо приятнее, чем раньше!

– Бедно живете! – кивнул я на огрызки, которые лежали на столе. – Что, некому приготовить обед получше?

– Да демон его знает… – пожал плечами майор. – Хороший ужин будет вечером, в таверне. А тут так… перекус! Закуска, чтобы желудок не болел. Задолбал, гад! Сегодня в сортир пошел – так кровь заметил в дерьме. Сдохну скоро! Да и поскорее бы уже… так все надоело, если бы вы знали, лорд!

– Знаете меня? – Я удивленно поднял брови. – Откуда?

– Ну я же не идиот! Догадался! – криво усмехнулся майор. – Уже донесли, что в повозке едет новый глава Северной провинции, а его охраняет сотня этих проклятых баб! Кстати, как вы сумели их заставить себя уважать? Еще не видел ни одной бабы из сестринства, которая хотя бы немного уважала мужиков. Ну такие стервы! А про вас стервы говорят с придыханием, чуть не молятся, как на свою проклятую бабищу Имдалу! Да не помянута она будет к вечеру…

– Морды им набил, – невозмутимо ответил я, и майор радостно рассмеялся, раскрасневшийся и довольный:

– Морды?! Да ладно! Ох и уважаю вас! Набить морды сестрам и остаться в живых?! И кстати, очень даже хороший метод! Дашь бабе по морде – она сразу тебя начинает уважать! Очень, очень правильный метод!

– А вы женаты, майор? – не выдержал я.

– Был, – посмурнел офицер. – Давно, в молодости. Она красотка была. Мы и прожили-то всего полгода. А потом она заболела и умерла. Я тоже заболел, но выжил. Желудочная лихорадка, тогда вся Восточная провинция ею заразилась, много людей померло. Лучше бы я тогда умер… Но да ладно, дела давнишние, вам не интересные. Говорите, что вас ко мне привело. Наверное, хотите узнать обстановку за воротами? Что делается в Северной провинции?

– Нуу… да! Не могли бы вы мне рассказать, какая там обстановка? Что делается? Сюда захватчики не доходили?

– Какая обстановка? – задумался майор, и его жесткое, грубое, покрасневшее от выпитого лицо посмурнело. – Вам как, прямо? Или красиво расписать?

– Прямо.

– Тогда вот так: жопа! Мы в полной жопе! И если захватчики дойдут сюда и у них окажутся специальные камнеметные машины – будет совсем плохо. Или если у них есть шаманы – а они точно есть! Северная провинция больше не существует, лорд. Есть разрозненные деревни, есть народ, который прячется по лесам, и есть беженцы, которые дошли до последней степени отчаяния и того и гляди ринутся на штурм ворот. И я не знаю, что с этим делать. Мои солдаты не хотят убивать людей, беженцев. Это не враги. Но если придется это делать…

Он не закончил. Налил себе из кувшина и выпил торопливыми глотками. А я подумал: «Спивается!»

– Давайте я полечу вашу язву, майор! – прервал я тягостное молчание. – Чтобы больше не было боли. Хотите?

– Вы можете?! – удивился мужчина и вдруг сдвинул брови. – Ах да! Мне же говорили! Вы шаман! Только у меня денег нет, простите. Беден!

– Какие деньги?! – нарочито возмутился я. – Вы оскорбляете меня, майор! Я просто хочу вам помочь – от чистого сердца, без задней мысли!

Соврал я. И задняя, и передняя, и боковые мысли у меня были. Но зачем ему об этом знать?

– Простите, лорд! – Майор грузно встал, и оказалось, что офицер на полголовы выше меня. Крепкий, широкоплечий, но уже с заметным животиком. Пива много пьет. Вина. – Я не хотел вас обидеть. Простите! Если сможете помочь – помогите. А то иногда так скрутит… хоть глотку себе режь, лишь бы боль прошла!

– Снимите мундир. Разденьтесь по пояс, – приказал я, и когда майор все это выполнил, приложил ладони к его животу.

Вся процедура заняла минут пять. Конечно, это все было менее затратно, чем заживлять смертельные раны, но… не так уж и просто. Ведь я не только и не столько лечил язву желудка, но еще и устранял накопившиеся в организме всевозможные «сбои программы». Майор хорошенько потрудился над своим телом, загоняя его в могилу, и мне стоило немалых усилий завернуть программу разрушения вспять и заставить клетки обновляться и делиться, как надо.

Кстати, живот у майора «пропал» – откуда-то ведь надо брать энергию для лечения? И сейчас офицер выглядел даже моложе своих сорока с небольшим лет – плечи у него и так были широкие, крепкие, а когда исчез лишний жир, скопившийся на животе и боках, талия стала тонкой, и ширина плеч стала совсем уж наглядной. Теперь он был похож на дворцового гвардейца – коим скорее всего раньше и являлся, судя по татуировке на левом плече. Такие делают себе гвардейцы, это я знал от Маурики. Рука с мечом. Типа – мастер боевых искусств, мечник.

М-да… похоже, что во дворце он неслабо почудил, раз его сослали в эту «дыру». Может, за пьянку? Скорее всего так и есть.

В конце лечения майор потерял сознание и едва не свалился на пол. Я удержал его, покрепче усадил на стуле, оперев о спинку, и тогда уже закончил лечение, добавив в него последний штрих и с некоторым ехидством ожидая, когда майор поймет, что же я все-таки с ним сделал.

Майор очнулся минут через пять. Медленно оделся, с удивлением осмотрев свой похудевший живот и с эдаким опасливым почтением посмотрел на меня:

– Да вы… великий шаман?! А я с вами так запросто! Мне из столицы донесли, мол, едет новоназначенный лорд, сослали за что-то в Северную провинцию, на верную погибель. А тут вон оно что?! Ох, простите, разболтался… лишнего сказал. Простите, лорд…

Майор протянул руку к кувшину, налил в кружку резко пахнущего пряностями вина и с видимым наслаждением вытянул жидкость из кружки одним длинным, безотрывным «запивом». Посидел секунд десять, отставив кружку, и… лицо его изменилось, побледнело, он вскочил и опрометью бросился к помойному ведру, стоявшему возле рукомойника! Из глотки майора фонтаном брызнула темно-вишневая жидкость пополам с полупереваренными кусочками колбасы и сыра, и в воздухе мерзко запахло свежей блевотиной.

А мне тут же вспомнился один из новогодних корпоративов, когда я набухался и потом всю ночь свешивался с кровати и рычал на тазик. Мне было очень, очень плохо! Кстати, интересно бы узнать, а как здесь, в этом мире называют «вертолет»? Это когда ты нажрался, лежишь на диване, а этот проклятущий диван вдруг встает «на попа» и начинает вращаться вокруг своей оси – все быстрее, быстрее и быстрее. Пока наконец центробежной силой из тебя не выбрасывает все содержимое многострадального желудка.

Брр… ужасное состояние! Чтобы уснуть, надо закрыть глаза. А закрывать их нельзя – потому что «вертолет». Не терпит мой организм алкоголя, ох, не терпит! Вернее, не терпел. Теперь мне на эту отраву наплевать.

– Ну и зачем? – Взгляд майор был обиженным, как у маленького ребенка, у которого отобрали конфетку. – У меня одна была радость! А вы ее отняли! И как теперь жить?

– Нормально жить. Нести службу, помогать людям. Например, тем, что вы можете открыть ворота и пустить их в Центральную провинцию. А не гнобить в лагере для беженцев. Неужели не жалко людей?

– У меня приказ. Приказ императора! Что я могу поделать? – Майор бессильно развел руками, посмотрел на испачканную рвотой ладонь и потянулся к умывальнику. – Что бы вы сделали на моем месте? Вот как бы вы поступили, имея прямой приказ императора не пускать беженцев в столицу и ее окрестности? А ведь они туда пойдут!

– У меня широчайшие полномочия. И я уполномочен принимать любые решения по поводу Северной провинции. И я приказываю вам открыть ворота и пропустить беженцев. Но не сейчас. После того, как я с ними переговорю. Можете мне устроить прогулку в лагерь беженцев?

– Ох, лорд… я бы вам этого делать не советовал. Люди злы на власть, люди доедают последние крошки еды… как бы чего не вышло!

– А что они вообще едят? Где берут еду?

– Что-то было с собой, что-то купили здесь, в северном городке. Но там теперь цены взлетели до небес – подвоза-то нет! Из центра никого не пропускаем! Ну, а в самой провинции, как я уже вам сказал… дела совсем плохи. Мы чем можем – помогаем. Я все накопления свои отдал – купил муки, мясного порошка, яичного порошка. Но это капля в море. Скоро начнут умирать. Начались болезни. Больных пропускать нельзя ни при каких условиях, а это значит… будет бунт. И скоро.

– Вы сами видели пришельцев? – прервал я его откровения. – Как они выглядят?

– Честно скажу, судя по рассказам беженцев – они не люди. И не потому, что выглядят не так, как люди, – мохнатые, огромные. Они еще… ну… нечеловеки! Они едят людей! На самом деле едят! Насаживают на вертел и жарят над костром, как оленя! Я вначале не поверил, думал, выдумывают. Но когда мне десятый, двадцатый, сотый рассказал то же самое – тут уже сомневаться не приходится. Все так и есть.

– Майор, у них есть шаманы?

– Говорят, что есть, – неохотно, после паузы сообщил вояка. – Только верить в это не хочется. Если у них есть боевые шаманы – нам конец. Разбить ворота огненными шарами – это дело всего лишь времени. Стой и долбай себе, пока не рухнут. Я видел, что умеют делать боевые шаманы. Им корабль сжечь – раз плюнуть!

– Проводите меня к беженцам?

– Ну что же… как знаете. Пошли! Только возьмите и вашу сотню стерв, а то нам точно башку разобьют. Сегодня у них какое-то бурление наблюдалось. Мне донесли, что вроде как собирались идти ко мне с требованиями. Мол, если я не открою ворота, то мне будет плохо. Как будто мне сейчас хорошо…

Мы вышли из башни, и в лицо тут же уперся своей тугой ладонью холодный ветер. Кстати, стало заметно холоднее – может, к вечеру? А может, ветер переменился и принес холод с побережья, оттуда, где даже летом снег не тает до конца, прячась по склонам гор и в глубоких оврагах. Да, это тебе не Центральная провинция, тут гораздо холоднее.

Мы спустились по лестнице на дно тоннеля. Весь мой караван был уже на северной стороне ворот, остались только воительницы из моей личной охраны, которые не отходили от меня ни днем, ни ночью, меняясь каждые пять часов. Их было пятеро. А еще остались Маурика и Рила. Куда они без меня? Где я, там и они. Я быстро объяснил им ситуацию, и как следовало того ожидать, Маурика тут же возмутилась:

– Какое нам дело до беженцев? Открыть ворота, и пусть идут, куда глаза глядят! Нам воевать нужно, а не устраивать их судьбу!

– Мау, душа моя, – вкрадчиво начал я. – Вообще-то это мои подданные. И твои в том числе! И не забывай, что именно они создают твое благополучие! Ты их отправишь в центр – и кто будет работать, кто будет платить подати? Нет, радость моя, мы попробуем их уговорить вернуться домой. А если не сможем, вот тогда пусть идут туда, куда хотят. И только так.

* * *

Лагерь беженцев находился на берегу ручья, несущегося по камням в сторону невидимого отсюда не очень далекого моря. Убогие хижины едва прикрывали изможденных людей от палящего солнца и холодного дождя. Ветки, тряпки, все, что смогли найти люди, – все было использовано для строительства этих нор, и выглядела новоявленная деревня в высшей степени убого и печально. Дети с голодными глазами и худыми руками протягивали к нам раскрытые ладони, прося подаяние, а я отводил взгляд, шагая между рядами вооруженных воительниц, и думал о том, что хорошо бы врезать по роже самодовольному властителю, который решил слегка подождать, чтобы научить бунтовщиков правильному отношению к своему законному императору. Козел ты, а не император! Морда поганая…

А еще меня донимала мысль – а чем кормить всю эту ораву? Даже если я потрачу все деньги, что у меня есть с собой, – надолго ли их хватит, этих денег? Что делать?!

Видя нашу процессию, люди подходили с разных сторон поселения, и скоро за нами уже тянулся хвост в виде толпы мрачных, угрюмых, молчащих, как небо перед грозой, людей. Мужчин здесь было совсем немного, в основном – женщины и дети. Это я отметил для себя сразу, как только вошел в лагерь. Причины такой ситуации я не знал, но решил выяснить это чуть погодя. Пока что надо поговорить с народом.

В центре лагеря обнаружилось что-то вроде площади, видимо, служившей для собраний. Тут же на ветке висела сухая доска и рядом с ней – отполированная дубинка. Видимо, для сбора слушателей нужно было лупить дубинкой по доске – ну что-то вроде земного рельса, в который лупили чем попало при пожаре или другом стихийном бедствии.

Я подошел к этому самому билу, кивнул на дубинку, и одна из воительниц взяла ее в руки и стала методично лупить по гулкой, звенящей доске. Получалось это не хуже, чем если бы она била в рельс – звон должно быть слышно и в самом дальнем уголке поселения, оттуда уже потянулись люди, которые не видели нашей процессии.

Выждав минуты две, я осмотрел стоявших передо мной оборванных, несчастных людей и громко провозгласил:

– Мое имя Лорд Манагер Северный! Я ваш новый лорд! Император прислал меня в провинцию для того, чтобы я ею правил и чтобы захватчики были выбиты с нашей земли на века вечные! Мы здесь с целью разведки, узнать, что тут происходит, и донести до сведения императора! Он готовит большую армию регулярных войск, и скоро захватчики будут наказаны за свои преступления! А теперь я хотел бы услышать о ваших нуждах! Что вам нужно, что вы хотите и как видите вашу дальнейшую судьбу! Кто будет говорить от общества? Мне не нужно, чтобы здесь сейчас начался птичий базар, говорить должны самые уважаемые люди, те, кому вы доверяете! Ну?! Есть такие?

Толпа загудела, головы повернулись куда-то в сторону, из толпы вышли трое – один был мужчиной в возрасте – седым, изборожденным морщинами, двое других – женщины. Одна лет сорока, в женско-мужской одежде, похожей на одежду аристократок столицы, другая старше, лет пятидесяти с лишним – эта в длинной юбке и кожаном жилете, очень похожая на первую женщину. Скорее всего – сестры. Настоящие, по крови, а не по обществу поклонниц статуи Имдалы.

– Я избранный староста этого поселения! – Голос мужчины был глухим и надтреснутым, как со сна. – А это мои дочери. Мое имя Зенал, это Ория (показал на «сорокалетнюю»), это Саран. Мы здесь что-то вроде судей, люди уважают нас за справедливые суждения. Я был судьей Федага. Могу я посмотреть на какие-то документы, подтверждающие ваши права как Лорда провинции?

Я кивнул и протянул Зеналу подписанный императором указ. Бывший судья быстро пробежал глазами пергамент, кивнул, поклонился – не очень низко, но достаточно, чтобы было видно всем стоящим вокруг.

– Приветствую вас, лорд Манагер. Наконец-то его величество заинтересовался своей провинцией и решил нам помочь. Я так понимаю? Вы прибыли, чтобы нам помочь?

Гул голосов смолк, все затихли, и в наступившей тишине я подтвердил:

– Я прибыл, чтобы вам помочь! Пока что в основном с целью разведать обстановку, но хочу вам сразу сказать – император собирает большое войско, которое скоро выйдет в поход. И мы сбросим захватчиков с нашей земли! Я обещаю вам – сбросим! Вы снова заживете прежней жизнью! Вернетесь в свои дома! Завтра мы откроем ворота, и вы сможете уйти в центр империи (шум, гул голосов, чей-то плач). Но я предлагаю вам остаться, немного подождать и вернуться домой, когда мы отбросим врага! Поймите, в центре вас никто не ждет. Где вы будете жить? Что есть, пить, где ночевать? Пополните толпу нищих? Так там и своих хватает! Возвращайтесь домой!

– Чтобы стать мясом для врагов? – выкрикнул женский голос из толпы. – Чтобы нас зажарили на вертеле? Как мою соседку Ану? Или насиловали и разрубили на части, как другую соседку – Гарду? Вы ничего не сможете сделать! Ничего!

Вперед вышла молодая женщина, максимум лет двадцати пяти от роду, – довольно-таки красивая, но неухоженная, встрепанная, в порванной и грубо зашитой одежде.

– Кто нас защитит? Вот эти девки?! – Она кивнула на моих охранниц, стоявших с каменными, бесстрастными масками-лицами. – Да враг их разорвет и даже не поморщится! А потом еще и трупы изнасилует! И вы нам предлагаете вернуться?! Да я лучше буду в борделе за деньги трахаться, чем меня будут драть пришельцы! А потом еще и сожрут! Нет уж, лорд, идите сами туда! А я уж как-нибудь сама по себе! Моего мужа убили перед домом – он пытался нас защитить! Они его даже не заметили! Пополам разрубили одним ударом! Моих детей увели! И я не знаю, что с ними! (всхлипнула, вытерла глаза кулаком). Меня насиловали три часа, пока я не потеряла сознание, и меня бросили, думали, я сдохла! И вы мне предлагаете вернуться?! Нет уж! Сами! Без нас!

Толпа одобрительно загудела, люди закричали, каждый пытался рассказать свою историю, и стоящий рядом майор оглянулся на меня, мол, видал? А я тебе что говорил?

И на душе у меня стало гадко. Действительно, что я предлагаю людям? Зачем? Вот если бы очистил их землю от врага, тогда – да. А так… болтовня сытого перед голодными.

– Хорошо! – Я поднял руку, останавливая гвалт. – Тогда я предлагаю вам вот что: я на свои деньги куплю продовольствие, мы постараемся помочь вам с постройкой временных хижин – на то время, пока не освободим вашу землю. Но это только для тех, кто останется здесь, в лагере. Моя жена (я указал на Рилу, тут же сделавшую большие глаза) зай-мется обустройством оставшихся здесь людей. Те, кто не захочет остаться, – вольны уйти. Завтра на рассвете ворота будут открыты. Идите, куда хотите. Повторяю – моя помощь только для тех, кто решит остаться и дождаться помощи.

Толпа снова загудела, все разом заговорили, а я махнул рукой – уходим. И мы пошли прочь, туда, где виднелись повозки нашего каравана. Нужно было обсудить план действий.

Отправить