Глава 6

Вергу бесило все. Тупые парни, которые на нее пялились, тупые девки, которые выглядели одетыми в людскую одежду телками, Академия, в которой она совершенно не хотела находиться. Она рыдала, когда ее отправляли в Академию! Зачем ей эта дурацкая учеба, если она и так самая красивая в их провинции, и одна из самых красивых девушек столицы!

Верга любила разглядывать себя в зеркале, и не только одетой… Точеные линии бедер…высокая грудь с розовыми сосками… плоский живот с тонкой-претонкой талией…и лицо, прекрасное, как с картинки! Она великолепна. Она выше всяких похвал! И вот эту красоту загоняют в проклятую Академию на целых пять лет! Ооо…ууу…ааа!

А этот нищеброд? Этот наглец, тупой ублюдок, который на нее пялился так, будто хотел сожрать! Верга заметила, как он глядел на нее в столовой, и само собой, возмутилась: как он смеет ТАК на нее смотреть?! Как на шлюху какую-то! Разглядывает, видишь ли, мечта-ает!

Верга знала об отношениях мужчин и женщин все, что нужно знать девушке, вошедшей в брачный возраст. Ее просветили во всех подробностях — как и положено в воспитании дворянской девушки, которая должна вести домашнее хозяйство и как следует ублажать мужа, своего господина и повелителя. И да, втайне она мечтала о том, как станет хозяйкой какого-нибудь крупного поместья и станет там править, своей волей карая и награждая многочисленную челядь и рабов.

Да, ей придется рожать — но такова ее работа, ее жизнь. Она еще не была с мужчиной — детские поцелуйчики со сверстниками не в счет. По-настоящему не была с мужчиной. Замуж нужно выходить девственницей — мать вдалбливала ей эту истину с тех самых пор, как Верга стала что-то понимать, и каждый раз, когда им приходилось встречаться с мужчинами где-нибудь в гостях, на балу.

И вот какой-то никчемный мальчишка смеет смотреть на нее так, будто она ему принадлежит, и стоит свистнуть — тут же выпрыгнет из платья и трусиков! Нет, тут надо сразу ставить себя на правильное место. На высшее место! Потому что большинство здешних студентов и ногтя ее не стоят!

Хорошо хоть родители оплатили ей одноместную комнату. Она бы не перенесла соседства с какой-нибудь идиоткой.

Верга сама не знала, почему пошла отмечать знакомство в компании бывших ее приятелей. Скучно было, наверное потому и пошла. А что делать в Академии, когда занятия еще не начались, студентов почти нет, а в город выход ей закрыт? Ибо приличные девушки по улицам города без сопровождения мужчин не ходят. Или без компании таких же как она девушек.

Как и предполагалось, Верга не выдержала соседства с этим мерзавцем и сбежала, напоследок рассказав все, что она думает об этом помоечном мальчишке. Да и не хотелось ей сидеть и слушать плоские шуточки Керла, и рассказы о том, как он купался голышом с этой малолетней шлюхой. И неважно, что тогда они были совсем мелкими детишками. Неприлично! Мерзко! И возбуждает…

Она не была дурой. Потому бросившись на широкую, будто сделанную для молодоженов кровать у себя в комнате, стала размышлять, анализируя свое поведение. Почему этот парень ее так бесит? Почему ей хочется вцепиться в его рожу ногтями, и драть, драть ее, чтобы потекла кровь, чтобы он умылся слезами! И почему он так ее возбуждает…

Идеал. Его внешность — это идеал того парня, о котором они мечтала. Она видела в снах это лицо, эти припухлые губы, эти серые глаза, эту улыбку, похожую на улыбку кота! И вот она его встретила. Своего Императора Грез. И что? Он оказался нищим, убогим, неспособным даже пошить себе форму из приличного материала! Нищим, тупым ублюдком, который не умеет общаться с девушкой из приличной семьи! Хамом, который ногтя ее не стоит!

Теперь она и ненавидела его, и любила. И больше всего ей хотелось, чтобы он исчез из ее жизни и оставил в покое. А ко всему прочему он еще оказался черным магом! Да, да — тем самым черным магом, о которых ходят легенды, о встрече с которыми мечтают не то что курсанты — преподаватели! При ней Диссамбль сказал, что займется Ольгардом персонально. Что весь преподавательский состав будет счастлив с ним пообщаться! И вот как это так?! Какой-то нищий мальчишка из захиревшего рода — и такие привилегии, за что?

Занятая своими мыслями, взбесившаяся окончательно после того, как сама себя распалила (скоро ЭТИ дни, и перед ними Верга была невероятно раздражительна), девушка неслась по коридору со скоростью беговой лошади, и как следовало ожидать — оставить ее смогло только препятствие.

— Ой! — девушка отбросило назад, и она бы упала, если бы ее не подхватила сильная рука.

— Ох! Крепкая у тебя голова, прекрасная девушка! Чуть дыхания меня не лишила! — на Вергу сверху смотрело красивое, гладкое лицо парня лет двадцати, а перед глазами блестел значок курсанта пятого курса Академии.

— Прости — Верга тихонько выдохнула, не сводя взгляда с мужественного, прекрасного лица парня, с его чувственных, сочных губ, с его белоснежных зубов, между которыми мелькнул острый розовый кончик языка, как-то особенно сладострастно облизнувший полные губы. Верга вдруг почувствовала тяжесть внизу живота и поняла, что вот-вот с ней случится…бежать надо! «Праздники» пришли! В комнату, бежать! Скорее!

Но не могла сойти с места, будто приклеенная к полу.

— Ты первокурсница, да? — улыбнулся парень — Мое имя Шогас Ляверн, из Клана Лявернов — слышала о таком?

Верга медленно кивнула. Кто же не слышал о Лявернах? Старший из них был министром торговли Империи, и поговаривали, что он обладает огромной властью, и огромным капиталом. Богаче его только сам Император.

— Хочешь в нашу компанию? — снова широко улыбнулся Шогас — Посидим, поболтаем…выпьем!

Он указал на трех парней, которые стояли чуть поодаль и тоже улыбались, и ожидающе посмотрел в лицо Верги. И снова она почувствовала волнение, и…возбуждение. Ей ужасно хотелось пойти с этим парнем! Тем более что…это была бы хорошая партия. Все равно как выйти замуж за принца.

— Мне надо забежать в свою комнату! — пролепетала Верга, чувствуя страх от того, что парень может просто развернуться и уйти. Она никогда еще не видела такого красивого мужчину!

— Хорошо! — глаза Шогаса будто мерцали, и Верга не могла оторвать от них взгляда — Приходи…вечером, к восьми часам. Пообщаемся. Тебе же интересно — как тут все устроено. Я имею в виду в Академии. Новичкам ведь все интересно, правда?

— Правда… — кивнула Верга, и глаза ее затуманились.

— Иди! — прервал ее мечты Шогас — Комната один. Восемь часов. Только обязательно, не заставляй себя ждать!

Верга бежала в свою комнату так, будто за ней гнались демоны. Скорее, скорее!

Успела, прежде чем организм успел ее предать.

Часы до вечернего свидания она провела как в тумане — на лекциях сидела будто в полусне, практически не слыша того, что говорил преподаватель. И потом — в столовой, и после нее — ходила сама не своя. Будто после болезни. Ну а потом она надела свое любимое платье и пошла в комнату номер один.

Если бы Шогас был в комнате не один — она бы скорее всего ушла. Но никого, кроме хозяина комнаты не было. Стол ломился от всяческих яств (то-то она не видела Шогаса в столовой), и стояла высокая, красивая бутылка синего стекла, которая стоит так дорого, как если бы она была сделана из настоящего хрусталя. Впрочем, возможно что так оно и было — из хрусталя. При таком богатстве — почему бы и нет?

— Давай выпьем за знакомство! — Шогас разлил по бокалам золотистое вино, поболтал им, взяв бокал за тонкую ножку, и с наслаждением принюхался — Драгоценное, столетнее! Из подвалов папенькиного дома! Представляешь, такого вина больше ни у кого нет. Виноградник, из плодов которого делается это вино, разбит на склоне горы Маджори, а гора эта когда-то была вулканом. Виноград очень сладкий, такой сладкий, что челюсти слипаются от сладости. Вот из него и делают вино — всего несколько бочек, и только для нужд нашего Клана. Мы не продаем это вино! Выпей, и почувствуй сладость поцелуя, и терпкость любви! Нашей любви!

Верга как завороженная взяла бокал в руки, поднесла его к губам и медленно втянула содержимое бокала в себя. Вино и на самом деле было густым, терпким, но совсем не сладким. И даже слегка горчило. Впрочем, она не особо разбиралась в вине, максимум, что ей позволяли — разведенное столовое вино, да и то — если были где-то в гостях и опасались пить простую воду. Давно замечено — если в воду добавить вино, то шанс заболеть желудочными заболеваниями гораздо меньше. Мама Верги хорошо разбиралась в снадобьях.

Шогас рассказывал ей об Академии, шутил, смеялся, Верга вторила ему своим смехом, звучавшим, как колокольчик. Потом он что-то спросил, вроде как в какой комнате она живет. Верга ответила. Потом он спросил, была ли она с мужчиной. И на этот вопрос Верга ответила, даже не удивившись — с какой стати он задает такие интимные вопросы. У нее даже мысли не возникло, чтобы осадить наглеца. Ей было хорошо и уютно в этом кресле, парень, что сидел напротив нее ей нравился, и наверное она была в него влюблена. Да, влюблена — и чем дальше, тем больше. Так что Верга просто не могла не ответить на его вопросы — на любые. Например — целовалась ли она с мальчиками. Трогает ли себя там, где трогать ради развлечения нельзя (мама не велит!). Ну и…всякое такое.

Верга будто засыпала. Через некоторое время голос собеседника слышался как сквозь вату, а еще позже — глаза девушки закрылись и она заснула…или впала в беспамятство.

Шогас встал с кресла, подошел к девушке, взял за руку и поднял ее на уровень лица. Отпустил. Рука повисла в воздухе. Он снова ухмыльнулся, и уже ничего не боясь, ухватил девушку за талию (она весила не очень много, хотя и не отличалась худобой), и поставил ее на колени в кресло, задом к себе. Руки девушки поместил на подлокотник, голову вперед. Полюбовался делом своих рук, хихикнул, и подойдя к двери открыл ее, и негромко сказал:

— Давайте, быстрее!

Трое парней, тех, что были с ним в столовой вошли в комнату, и с ухмылками стали разглядывать стоящую на коленях девушку. Секунд десять молчали, любуясь открывшейся картиной, потом кузен Шогаса, Мадран Горк, довольно сказал:

— Красота! Умеешь ты убеждать! Дар, есть Дар! Даже мне не по себе, когда ты на меня ТАК глядишь! Силен, брат!

— Как бы проблем не было… — вмешался самый осторожный из парней, высокий худой парень, которого звали Хендрик Ройс — Посмотри, девчонка ухоженная, домашняя. Скандал может быть! Потом проблем не оберемся. После того раза еще не отошли. Мой папаша так орал, так орал…спасибо мамочке, отбила. Мол, дело молодое, девки ему на шею вешаются — так чего теряться? Вот женится, тогда, да. А пока пускай развлекается мальчик! Для здоровья полезно!

— Крутая у тебя мамахен — улыбнулся Шогс — Даже завидую. Моя как раз наоборот — разоралась. А папаша ее и остановил. Мол, девчонка жива? Жива! Ничего ей не повредили. А то, что сама пришла и отдалась парням, а потом передумала и решила денег с них собрать — так это ее проблемы. Но хватит время терять, у нас его не так много. Действие снадобья ослабнет через три часа. К утру и следа не останется от колдовства.

— Умеешь ты колдовать! Девка так смотрела на тебя так, что я едва не расхохотался! У нее совершенно мозги съехали! Так сучкам и надо…только и умеют, что ноги раздвигать! Тупые суки… — кивнул третий парень, низкий, кряжистый, с толстыми надбровными дугами, делающими его похожим на обезьяну. Он отличался огромной силой, и был очень, очень быстр. Шогас ценил его за то, что тот всегда признавал его, Шогаса первенство, а еще — исполнял кое-какие щекотливые поручения. Кого-нибудь тихонько избить, подкараулив в городе, и что-то вроде телохранителя. Мало ли что может быть…подкараулит отец или брат изнасилованной первокурсницы, и превратит рожу в старый сапог. Тогда ни одна девка на него точно не клюнет. Имя парня Сассель Хорг.

— Люблю первокурсниц! — выдохнул Мадран — От них еще молочком матери пахнет! Ах, какие сладкие…какие нежные попки! Какие упруги груди!

— Хватит причитать — хохотнул Шогас — Раз так тебя понесло, разрешаю освободить эту девушку от оков одежды! Но только запомни — право первым войти в эту красотку у меня. Не оспариваешь мое право? Или оспариваешь?

Голос его был холодным, как лед, и в нем явно прослушивались нотки угрозы. Первый наследник Лявернов обладал огромной властью — ему достаточно лишь сказал своему отцу, и по мановению пальца того недруги сына понесут заслуженную кару. И Шогас был невероятно мстителен. Как и его отец.

— Никто не оспаривает твое право! — голос Мадрана дрогнул — Тем более что ты все и придумал. Ты — первый!

Мадран шагнул к девушке, застывшей в той позе, в которую поставили, и погладил ее зад. Девушка не шевельнулась — снадобье, которое использовал Шогас, позволяло лепить из тела жертвы все, что хотелось насильнику. Хоть узлом завязать. Главное — когда это делаешь, воздействовать на объект малой толикой магии, и когда сделал нужную позу — прекратить поток энергии. Тогда даже силой нескольких мужчин нельзя будет изменить положение тела — только если не сломать суставы и порвать мышцы и связки. В среде «золотой молодежи» это снадобье называлось «стоячка», и было запрещено к использованию не только в Академии, н и вообще во всей Империи — слишком часто с ним были связаны скандалы на сексуальной почве. У него был еще один побочный эффект, ради которого, собственно, несмотря на все запреты, за снадобье платили довольно-таки большие деньги: жертва изнасилования совершенно не помнила происшедшего. Вообще. О том, что с ней сделали можно было догадаться только по физическим последствиям — боль, и…беременность. Но последнего насильники старались избежать, насчет первого…тут уже трудно доказуемо. Мало ли что у кого болит! Может она сама себе порвала!

Марда поднял подол до пояса девушки, и…

— Тьфу! Да у нее же…месячные! Противно! Она нечиста!

— Проклятая девка!

— Ну и чего такого? — хмыкнул Шогас — Зато не залетит, можно без снадобья. Так даже интереснее. А если брезгуешь — есть и другие способы. Раздевай ее совсем! Ох, хороша! Хороший улов! Молоденькая! Молочком пахнет! Ммм…

Шогас принюхался, наклонившись к спине девушки, лизнул ее между лопаток:

— Сладкая! А груди какие твердые! Ну что, не будем терять времени! Парни, поосторожнее, постарайтесь не повредить эту сучку. Проблемы нам ни к чему…

***

Проснувшись, Верга долго не могла понять, где находится. Смотрела в потолок, пыталась собрать мысли в один твердый кулак, но они расползались, исчезали, как черви в земле после дождя. Наконец, она вспомнила: свидание! Она была на свидании! И сейчас…лежит в постели!

Внутри екнуло, похолодело…неужели?! Откинула одеяло…она лежит в одних трусиках! И они уже совсем не первой свежести…постель испачкала. С ужасом оглянулась по сторонам, и…о Создатель, она дома! Не в постели Шогаса, а дома, в своей комнате! На стуле висит аккуратно сложенное платье, лежат чулки, стоят туфли. Значит, она пришла, сама разделась, повесила одежду и легла в постель? Но что было до того? Что было на свидании?

Но прежде — в душ. За окном темно, видимо ночь. Похоже, что посидев вечер с парнем, ушла и легла спать.

Верга подошла к зеркалу — большому, дорогому, его привезли и поставили по ее заказу. Она любила рассматривать себя в зеркале, убеждаясь в очередной раз, насколько совершенно ее тело. Встала, повертелась, поворачиваясь то передом, до задом, и вдруг…откуда у нее синяк на груди? Прямо возле розового соска?! Как будто…кто-то ее поцеловал?! И на шее! На шее тоже! Небольшой синяк, но его раньше не было!

Девушка охнула, стала смотреть внимательнее, и…синяки на бедрах! Точно, синяки, будто кто-то крепко их сжимал! А потом пришла боль. Болело внутри, и это была не та боль, которая бывает раз в месяц. Потому что болело и сзади…

А еще — губы припухли будто от поцелуев. И в уголке рта болячка, как если бы рот раздвигали как можно шире. И язык шершавый, будто долго грызла кедровые орехи.

Верга бросилась в душ, сдернула с себя трусики и стала лихорадочно отмываться, с замиранием в сердце не решаясь, боясь совершить последний шаг. Но наконец решилась, взяла с полочки зеркальце, раздвинула ноги, и…

Она рыдала, выла около получаса, сидя в пустой, холодной ванне. Не так Верга представляла свой Первый Раз. Ароматические свечи, полумрак, луны, свет которых проникает сквозь приоткрытые шелковые занавеси…шепот: «Я тебя люблю! Ты моя навсегда!» И сладость поцелуев, и томление внутри живота, и любовные судороги, сладость которых Верга знала — она иногда ласкала себя, когда думала о том, как именно встретит свой Идеал. Не так должно все было случиться, НЕ ТАК! Не на первом свидании с человеком, которого она совсем не знает! Не после бокала вина! И не так…грязно! Он ведь использовал ее как шлюху! Верга теперь это знала точно! Она совсем не была дурой, и знала все, что можно было знать об отношениях мужчин и женщин. Но никогда не думала, что ее, такую умную, такую продуманную, такую…такую…вот так просто и грязно поиметь!

И тут же похолодела еще больше — а вдруг беременность?! Да, во время месячных забеременеть трудно, она это знала. Но знала также, что такое случается. Ее об этом предупреждала мама, когда учила премудростям, которые должна знать каждая девушка, выходящая в свет. И что тогда будет?! Позор! Шлюха! Все будут показывать на нее пальцем! Нет, она поговорит с этим гадом Шогасом, и сегодня же!

Укрепившись духом Верга оделась, и едва дождавшись утра пошла в столовую с четким намерением спросить с Шогаса за происшедшее. Она еще не знала, что ему скажет, но что-то все равно должна сказать. Иначе это будет неправильно! А что именно скажет — это будет ясно по тому, как тот себя поведет.

***

С утра я просто зомби. Терпеть не могу вставать рано! Вот ночью чувствую себя замечательно, у меня просто-таки второе дыхание открывается. Наставник нарочно заставлял меня вставать раньше, чтобы переломить такое мое…хмм…состояние духа. И не смог, сдался, махнул рукой. Вот и сейчас — тащусь в столовую едва волоча ноги. Тяжко мертвецу среди живых, живым и страстным притворяться! Кстати, как я читал про черных магов — они должны видеть мертвых, и даже поднимать мертвых. Вот бы научиться!

Пока шел — едва не запутался в хитросплетениях коридоров. Настроили тут…лабиринт, да и только! Завернул не туда, и вот тебе — тупик! Пришлось возвращаться назад, протирая слипающиеся глаза.

— Куда ты меня тащишь, мерзавец! Шогас, подлец! — вдруг услышал я знакомый голос, и на всякий случай завернув за угол, прижался к стене. Не хотелось мне ее видеть. Неприятна она мне, пусть и красавица.

— Вот что, сучка…тебе поимели, и тебе понравилось! Забыла, да? Сама просила, чтобы тебя имели во все дырки! И если ты начнешь болтать лишнего, и я, и мои друзья всем расскажем, как ты визжала, подставляя зад! Как ты просила в тебя войти! Как ты захлебывалась…

— Гад! Тварь! Мразь!

Звук пощечины, и тут же, через секунду еще один, и голос — вкрадчивый, нарочито-ласковый:

— Нравится? Я знаю, тебе нравится, когда с тобой поступают жестко! Так вот что, сучка…ты придешь ко мне еще пять раз, и отдашься мне и моим друзьям. И тогда мы забудем, оставим тебя в покое. А не сделаешь этого — мы всем расскажем, какая ты умелая шлюха. И как приятен твой крепкий пухлый задик. Как, кстати, он поживает? Побаливает, да? У Мардана большое хозяйство, не все шлюхи терпят! А ты ничего…

Рыдания, в которых слышится отчаяние и безнадега. Дикое, безудержное отчаяние.

— Как только месячные закончатся, так и придешь. Не люблю пачкаться! И захвати с собой что-нибудь от беременности. И смазку. Уж очень ты тугая сзади…хе хе хе… А теперь пошла вон отсюда, тупая провинциальная сука! Это тебе урок! Увидела красивого, богатого парня, и потекла?! Ну, вот и получи. Вас, сучек, учить нужно! Пошла, пошла, нечего на меня таращиться! Или ты отсосать хочешь? Прямо здесь? Сейчас я тебе устрою это…

Рыдания, дробь каблучков, и…легкие шаги. Посвист — мотив известной скабрезной песенки о дочери храмового священника, которая была недотрогой, но стоило ее изнасиловать трем наемникам, пустилась во все тяжкие. И теперь ей нужно самое меньшее двух мужчин сразу. Эту песенку я знал, она была популярна в тавернах, где обитали наемники, пираты и корабелы (что впрочем частенько одно и то же).

Я перевел дух. Меня никто не заметил, это место посещали редко, так что… Услышанное меня не то чтобы потрясло…было противно. Мажоры — они везде мажоры. Во всех мирах и пространствах. Я и не такое видал.

И что делать? Да, девка говнистая, можно сказать тоже мажорка, но…разве можно так поступать с девушками? Ей всего пятнадцать лет! А если она покончит с собой? Кстати, может на то и расчет? Повесилась, или вскрыла себе вены — и все, концы в воду. Ну какие же мрази! Кипит мой разум…

А кто я? Я — судья и палач в одном лице, так мне некогда сказал Наставник. Так что я должен сделать? Да, с меня взяли слово, что я никого не убью без особой необходимости. Например — защищаясь.

Надо крепко, крепко обдумать все! Сколько времени у женщин уходит на…это самое? Три дня? Неделя? Да, примерно неделя. Значит, неделя у меня есть. За это время надо разузнать, что за парень, где живет, куда ходит и все такое. И обдумать, что делать.

Отправить