«Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал. Мои произведения вскормлены тысячами различных индивидов, невеждами и мудрецами: детство, зрелый возраст, старость — все принесло мне свои мысли, свои способности, свои надежды, свою манеру жить; я часто снимал жатву, посеянную другими, мой труд — труд коллективного существа, и носит он имя Гёте», — писал о себе Гёте, который был не только великим художником, но и выдающимся естествоиспытателем.

Если просмотреть учебники физики, по которым учились и учатся в школах сейчас, то можно увидеть, что там почти ничего не говорится о том, как были открыты законы природы, какие трудности стояли перед исследователями. В учебниках нам дается стройная установившаяся картина физики. Но такая она очень далека от действительной.

По сути дела, каждое открытие в физике есть лишь последнее звено в длинной цепи поисков многих известных и безымянных исследователей. Так было с законом тяготения, так было с законом электромагнитной индукции и с большинством других великих и не очень законов физики. Гениальные открытия Фарадея были во многом стимулированы и подготовлены работами Эрстеда. А работы самого Эрстеда опирались на открытия многих ученых в области электричества. Идея атомного ядра Резерфорда тоже имела своих предшественников. Д. Стоней выдвинул ее как одну из вероятных схем строения атома, а до Стонея ее предлагал японский физик Нагаока и другие ученые. И таких примеров в истории физики не счесть.

Много воды утекло с тех пор, когда открытия делались гениальными одиночками… Общепризнанна коллективность современной науки. Тишине уединенного кабинета ученого недалекого прошлого противопоставлены современные научные лаборатории. С новой силой зазвучало брошенное 150 лет назад Виктором Гюго крылатое: «Искусство — это я, наука — это мы». Ученый стал государственным служащим, выполняющим заказы.

Поэтому в наше время споры о приоритете становятся все более редкими. Приоритет устанавливается достаточно точно датой поступление статьи в журнал, авторским свидетельством, патентом.

И все же эта тема в науке осталась. В наши дни научные достижения приносят немалое признание. Конечно, для разных ученых роль тех или иных стимулов различна. Есть те, кто работает ради денег, власти и общественного положения. И все же подлинными учеными редко движут только подобные мотивы. Ученый испытывает глубокое удовлетворение от самого факта открытия.

Важен ли вопрос о приоритете? Стоит ли о нем спорить? Познание природы объективно и неизбежно. Если сегодня ученый не установил некую закономерность в явлениях окружающего мира, то завтра ее установит другой. Познание — дело общечеловеческое, и поэтому, казалось бы, не важно, кем именно сделано открытие. Но если говорить о науке как о творчестве, то приоритет важен. Ни одно крупное научное открытие не падает с неба. До Эйнштейна к идеям теории относительности приближались Лоренц и Пуанкаре. Но автором открытия следует считать того, кто полностью его сформулировал, понял его смысл и значение и сделал из него нужные выводы.

И еще. Знание признается не тогда, когда было открыто, а тогда, когда об этом было оповещено научное сообщество. Именно поэтому все научное сообщество ныне так озабочено публикациями — ты можешь быть ученым-гением, но, если ты не публикуешь свои работы, ты — никто. Лорд Кавендиш сделал много открытий, опередивших свое время; он открыл закон Кулона раньше самого Кулона, однако он работал ради своего удовольствия — в стол, а потому закон был назван именем того, кто первым оповестил о нем научное сообщество. Польский физик Мариан Смолуховский пришел к тем же результатам в исследовании броуновского движения, что и Эйнштейн. И даже на несколько лет ранее Эйнштейна, но не пытался их опубликовать. Можно быть патриотом и утверждать, что радио открыл Попов, только вот научное сообщество узнало о радио от Маркони.

Установленный приоритет — не истина в последней инстанции, не конечный и высший вердикт на все времена. С развитием знаний, выявлением новых материалов и фактов вопрос о приоритете может либо уточняться и корректироваться, либо получить новую трактовку и наполнение. Лишь время расставляет все по местам.