Фильм снят классиком советской кинорежиссуры Львом Кулиджановым. В нем Никулин получил главную и, что очень важно для нашего разговора, – драматическую роль. До сих пор актер-клоун играл в пяти фильмах исключительно юмористических персонажей: пиротехника в «Девушке с гитарой»; выпивоху Васю Клячкина в «Неподдающихся»; в «Яше Топоркове» – воспитуемого; в «Мертвых душах» официанта (даже фамилии в титрах нет) и Балбеса в киноновелле «Пес Барбос и необычный кросс», к которой мы еще непременно вернемся. «Большие деревья» стали как бы прорывными в творческой биографии актера-клоуна. Той картиной Никулин заявил о себе в полный голос как о трагикомичном актере.

В предыдущих главах фильм этот уже упоминался. Столичный житель Кузьма Кузьмич Иорданов перебивается случайными заработками. Говоря по-современному, бомжует. Чтобы «зашибить» пару рублей на выпивку, вызывается помочь пожилой женщине доставить стиральную машину. Роняет ее в лестничный пролет, падает сам и попадает в больницу. Навестившая его потерпевшая старушка рассказывает о своей жизни в деревне. И упоминает о девушке Наташе, которую они воспитали всем колхозом (эшелон с эвакуированными разбомбили около их деревни). Авантюрист Кузьмич выдает себя за отца. Добрая Наташа искренне в это верит и прощает Иорданову его пьянство и безделье. Однако в Кузьмиче просыпается совесть, и он говорит Наташе правду. Та не верит. Иорданов случайно заходит в мастерские. Вспоминает свою прежнюю профессию и, потрясенный, перевоспитывается.

Поначалу сценарий фильма, написанный Николаем Фигуровским, носил название «Благоразумная ведьма». Супруга Кулиджанова Наталья Фокина показала сценарий Сергею Герасимову. Тот внимательно его прочитал, вызвал автора из Минска и попросил сделать некоторые исправления в том числе изменил название на «Когда деревья были большими». Главную роль предложили очень популярному на ту пору В.В. Меркурьеву. Он согласился, только выдвинул длинный перечень требований, даже половину из которых нельзя было удовлетворить. Например, настаивал, чтобы съемки проводились рядом с его дачей под Ленинградом. Кулиджанов с женой занялись поисками артиста на главную роль. Пошли однажды в цирк и там увидели Никулина, выступавшего с Карандашом. «Наташа, по-моему, это тот, кого мы ищем?» – «Я с тобой согласна. Но давай не будем спешить, просто из-за суеверия, и дождемся фото- и кинопроб».

Те и другие получились на диво точно соответствующими главной идее фильма. Во всех инстанциях пробы утвердили. Узнав об этом, Василий Васильевич не просто поумерил свои требования – отказался от них полностью. Но Кулиджанов и Фокина уже не видели никого другого в роли Иорданова, кроме Никулина. Фигуровский даже переписал некоторые эпизоды сценария под Юрия Владимировича. Иорданов стал лучшей работой Никулина. Ни в одной из последующих картин с его участием не наблюдается столь точного попадания в образ.

Из воспоминаний Юрия Никулина: «Первый съемочный день проходил в новом мебельном магазине на Ленинском проспекте. Администрация картины договорилась, чтобы в этот день магазин не работал. Меня загримировали, переодели и привезли на съемку. Вышел я из машины, смотрю, в дверях стоит человек, как потом я узнал, директор магазина. Неподалеку от него Кулиджанов и оператор картины Гинзбург. Я спокойно направляюсь к дверям, а директор меня останавливает:

– Куда?

– В магазин, – говорю я.

Директор оглядел меня с ног до головы и решительно сказал:

– А ну-ка, давай отсюда! Здесь съемки будут, не мешай.

– Да я артист, снимаюсь.

– Знаем мы вас, артистов. Я тебя здесь уже пятый день вижу.

Я начал доказывать, что он ошибается. Директор магазина засомневался и спросил у режиссера и оператора:

– Товарищи, это ваш человек?

Они удивленно посмотрели на меня и, не сговариваясь, заявили, что видят меня первый раз в жизни. Тут директор уже на меня рявкнул:

– А ну давай, мотай отсюда! Сейчас старшину позову!

И в самом деле стал звать милицию. Вокруг начали собираться люди. Только тогда Кулиджанов и Гинзбург, смеясь, его успокоили:

– Это наш человек, наш. Главную роль играет. Пропустите.

Директор от неожиданности ахнул, а потом долго-долго извинялся. А я тому случаю, наоборот, порадовался. Значит, подумал, я определенно похож на людей, подобных Кузьме Иорданову».