Глава 19

Мы, как обычно, остановились у КПП военного порта, но остановка как-то слишком уж затянулась.

— Что там, Демид? — спросил я, опустив стекло, отделяющее салон.

— Наш дирижабль ещё не прибыл, господин, — повернулся ко мне водитель. — Старший наряда сейчас связывается с диспетчером, чтобы выяснить, на какой причал его будут принимать.

— Хорошо, — кивнул ему я и, закрыв перегородку, повернулся к Кальциту. — Придётся подождать.

— Какие-то проблемы? — встревожился он.

— Пока никаких, насколько я понимаю. Небольшое опоздание — это нормально, дирижабль ведь не поезд. Скорее всего, был встречный ветер, вот он и задержался.

Переговорник негромко пискнул и я нажал кнопку ответа.

— Господин, дирижабль прибудет через двадцать минут к четвёртому грузовому причалу, — послышался голос водителя.

— Поехали туда, Демид, — распорядился я. — Подождём их там.

Лимузин плавно тронулся, а мы продолжили прерванный разговор.

— И всё-таки, Кеннер, мне как-то тревожно, — вздохнул Кальцит. — Я рад, конечно, но мне это уже не кажется нормальным.

— Очень хорошо, что вы это понимаете, Кальцит, — одобрительно заметил я. — Вы совершенно правы, это ненормально. Двести сорок тысяч за кулончик, который борется с прыщами и позволяет неумеренно лакомиться пирожными — это далеко выходит за рамки разумного. Ваша работа, безусловно, великолепна, но четверть миллиона! Я и сам не нахожу слов, но всё же могу вас успокоить — это вряд ли повторится.

— Почему вы думаете, что не повторится? — тут же нахмурился он.

До чего всё же непоследовательны люди! Вот он переживает, что его кулон купили слишком задорого, и вот уже волнуется, что повторить это не удастся. Похоже, он вовсе не против получать много денег, ему просто надо было заверение от меня, что всё в порядке.

— После ста восьмидесяти тысяч осталось только двое, другие ставок не делали, — напомнил я ему. — Вот это и есть предельная цена, за которую люди готовы покупать наши украшения. Так что мы вряд ли продадим что-то дороже этой цены.

— Но там же остался тот человек, которому в этот раз не досталось, — возразил он.

— Чтобы поднимать цену, нужны как минимум двое, — усмехнулся я его наивности. — А если второго такого же не найдётся, то именно он и купит в следующий раз за сто восемьдесят тысяч.

— Ну да, конечно, — пробормотал он. — А вы, случайно, не знаете имя покупателя?

— Случайно знаю: императрица Мария Штирийская. Это, в общем-то, не секрет — мы с её разрешения раскрыли имя покупателя газетчикам, так что вы это могли прочитать и сами.

— Я не читаю газет, — Кальцит с озадаченным видом поскрёб затылок. — А кто второй?

— Не имею ни малейшего представления, — пожал я плечами. — Впрочем, кое-какие догадки у меня есть. Мне кажется, это была богоравная кагана. Правда, ей такой артефакт не особенно нужен, но возможно, она покупала для наследницы.

— То есть в следующий раз купит она?

— Если она будет участвовать, то, скорее всего, она и купит, — кивнул я. — Кагана, по всей вероятности, богаче наших князей — ну, может быть, за исключением князя Яромира, которому артефакт уже не нужен, — но главное не в этом. Она женщина, она хорошо понимает ценность наших артефактов и ей не нужно просить денег у мужчины. Такие женщины и стали нашими первыми покупателями, но их очень мало.

— Императрице нужно было просить деньги у мужа, — возразил Кальцит.

— Совсем не очевидно, — покачал головой я. — Мария Штирийская сама по себе очень богата, и стала ещё богаче после того, как с помощью императора вернула Штирийскую марку своей ветви. Но даже если она платила и не сама — император заметно богаче любого из князей и вполне способен выделить четверть миллиона на прихоти жены. А вот, скажем, для герцога Баварского это уже многовато. Хотя герцогиня Альма уехала от нас с очень неплохим гарнитуром, но восемнадцать тысяч — это всё-таки далеко не двести сорок.

Я предусмотрительно не стал упоминать, сколько сам ухлопал на прихоти жены. Ни к чему слишком уж шокировать простодушного рифа, кто знает, что у него там в мозгу может перемкнуть от таких открытий.

Кальцит промычал что-то неопределённое и сменил тему:

— Я вроде немного наладил отношения с Диоритом. Вполне возможно, что через несколько месяцев мы получим ещё одну слезу.

— Это просто замечательно! — одобрительно кивнул я. — Мы обязательно её купим, я распоряжусь зарезервировать нужную сумму. Но следующее украшение со слезой мы будем продавать только через два года, не раньше.

— Через два года⁈ — ужаснулся Кальцит. — Почему?

— Мы слишком много их продали за слишком короткое время, — объяснил я. — Не забывайте, что это уникальные украшения, именно уникальностью оправдана такая высокая цена. Так что надо сделать перерыв. Два года в самый раз, раньше выставлять новое не стоит. А пока будем продавать украшения попроще, в диапазоне от пяти до пятнадцати тысяч. Но с ними тоже надо поаккуратнее — одно украшение в месяц, иногда два. Не уверен, что стоит продавать больше — мы должны очень внимательно отслеживать спрос и поддерживать лёгкий ажиотаж. Жадничать ни в коем случае нельзя, жадность здесь может очень дорого обойтись.

Кальцит кивнул, соглашаясь, но лицо полностью выдавало его чувства.

— Не стоит так печалиться, Кальцит, — успокаивающе сказал я. — Вы так заработаете гораздо больше, поверьте. Да разве вы мало зарабатываете?

— Немало, — вздохнул Кальцит. — Вы правы, Кеннер, мы зарабатываем намного больше, чем я надеялся в своих самых смелых мечтах. Просто… ну, да ладно. На самом деле я вот о чём хотел вас спросить: у нас образовалось довольно много свободных денег, да и вообще мы зарабатываем больше, чем тратим. Можно ли этими деньгами как-то разумно распорядиться?

— Куда-то их вложить? — я задумался, но ничего в голову не приходило. — С этим сложно, Кальцит. Вы же считаетесь иностранцами, а для иностранцев возможностей не так много, княжество достаточно жёстко контролирует зарубежные инвестиции. Такие инвестиции обычно разрешаются только на принципах взаимности, а поскольку вы не в состоянии предоставить равные возможности для инвестиций… По сути, единственная возможность для вас — это купить наше золото. Но много вы на этом не заработаете, это скорее подходит для длительного вложения денег.

— Золото мы можем и сами добыть, — непонимающе заметил Кальцит.

— Можете, конечно, — согласился я. — Можете добыть и сдать его нашему скупщику. Но вы же интересовались вложением денег, а не дополнительным заработком?

— Да, действительно, — Кальцит опять поскрёб затылок. — А если мы станем гражданами?

— Тогда у вас, разумеется, будет масса возможностей. И масса проблем тоже — понимаете, Кальцит, сохранить порой не проще, чем заработать.

* * *

— Вот это поворот! — озадаченно воскликнул я, задрав голову и глядя на того, кто стоял на платформе пассажирского подъёмника.

— Я тоже этого не ожидал, — растерянно прокомментировал Кальцит. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. Хотя…

— Думаете, это может быть хорошим вариантом? — с сомнением переспросил я.

— Его договорённости вряд ли будут оспариваться впоследствии.

— Пожалуй, вы правы, определённый плюс здесь просматривается, — не вполне уверенно согласился я. — Главное, чтобы какие-то договорённости действительно состоялись.

Кальцит неопределённо хмыкнул, и мы замолчали, глядя на медленно ползущую вниз платформу. Наконец, она с лязгом остановилась и замерла.

— Удивлены? — неожиданно мирно осведомился Диорит.

— Я и в самом деле не ожидал, что делегатом пошлют вас, Диорит, — честно ответил я. — Но если подумать, то это совсем неудивительно и даже, пожалуй, ожидаемо.

— Почему ожидаемо? — заинтересовался он.

— Видимо, расчёт был на то, что уж вы-то, с вашим недоверием к наружникам, точно не дадите себя обдурить, — объяснил я. — Мы, хитрые наружники, постоянно ведь дурим доверчивых рифов.

Кальцит фыркнул, и от него донеслось чувство веселья.

— Ну да, примерно так, — с усмешкой признал Диорит. — И какие у нас сейчас планы?

— Мы должны сейчас поехать к Ренским, они нас ждут. Нам всем надо понять, как наши отношения будут складываться дальше, вот и поговорим об этом. Но если вам необходимо отдохнуть с дороги, то я отвезу вас в гостевые апартаменты, а встречу отложим.

— А к Ренским обязательно ехать? — как-то нерешительно спросил Диорит, и от Кальцита тоже пришло чувство лёгкой паники.

— Конечно, обязательно, — я с удивлением посмотрел на него. — Они ведь, как и мы, имеют с вами дело. Даже больше, чем мы. Да и вообще, нам многое надо обсудить — в первую очередь, понять, что и как вы хотите изменить, и решить, как к этому подготовиться.

— К Ренским, так к Ренским, — обречённо вздохнул Диорит. — А с кем мы там будем всё это обсуждать?

— Как с кем? — удивился я. — С Матерью рода Ольгой Ренской, с кем же ещё? Уверен, что там будет присутствовать и Стефа Ренская.

Оба рифа поёжились, и я уловил целую гамму смешанных чувств. До меня, наконец, дошло: они просто боялись Ренских. Точнее говоря, боялись их Высших — похоже, те сумели заставить себя уважать. А вот меня они совсем не боятся, и это регулярно создаёт некоторые неудобства в общении с ними. Но что здесь можно сделать? Впечатление обо мне они уже составили и чтобы его сейчас изменить, нужно поубивать кучу народа, а это всё-таки не вариант.

Кальцит с Диоритом переглянулись, дружно вздохнули и с обречённым видом полезли в лимузин. Здорово их мои родственники прищемили, и это очень хорошо — тем меньше вероятность, что рифы вдруг взбрыкнут. Я в своё время не поставил себя правильно с моими лесными и сколько крови они из меня выпили в результате? Сейчас, правда, отношения с лесными наладились, но повторять подобный опыт у меня нет никакого желания.

— А скажите, Кеннер… — начал Диорит, когда лимузин тронулся.

— Простите, перебью вас, — извинился я. — Давайте сразу условимся: я не против неформального обращения в приватной обстановке, но при посторонних прошу обращаться ко мне «господин Кеннер». Соответственно, и я к вам буду обращаться «почтенный». Я понимаю, что вы к этому не привыкли, но вы сейчас приехали к нам, а у нас такие вот обычаи. А к Высшим — к той же Ольге Ренской, — следует обращаться «сиятельная». Привычное вам свойское обращение будет выглядеть оскорбительным, и ничего хорошего из этого не выйдет, поверьте.

— А вы сами-то к ней как обращаетесь? — хмуро спросил Диорит.

— Я зову её просто Ольгой. Но не стоит смотреть на меня — хоть мы с ней и не особо близки, но она моя родная бабка. Формальное обращение от меня как раз наоборот, будет выглядеть странно. То же самое относится к моей двоюродной бабке, сиятельной Стефе Ренской.

— Я понял вас, — сказал Диорит с мрачным видом.

Надеюсь, он действительно понял, что хамить Ольге или Стефе просто опасно. У Норита в своё время, конечно, получилось обхамить Драгану, но он прошёл буквально по краю. Не будь нам тогда остро необходим проводник, его жизненный путь на этом, скорее всего, и закончился бы.

— Но я вас перебил, — кивнул ему я, — продолжайте, пожалуйста.

— Я хотел спросить, какая у вас потребность в слезах.

— Можете добывать их больше?

— Очень опасно, — вздохнул Диорит. — Однако мы могли бы рискнуть, если оплата будет соответствующей. Но нам нужны гарантии.

— Как я понял, фиксированная оплата вас не устраивает? — догадался я.

— Меня уже просветили, за сколько вы продали последнюю работу Кальцита.

— Ну, строго говоря, это работа не только Кальцита. Его работа, безусловно, великолепна, но чтобы продать её за эти деньги, понадобился труд двух Старших артефакторов и Высшей целительницы. Это я даже не упоминаю вклад от репутации семейства Арди. Так что не преувеличивайте нашу прибыль, хотя она, конечно, в этом случае оказалась намного больше ожидаемой.

— И всё-таки? — настаивал он.

— Мы могли бы договориться с вами на процент от продажи изделия со слезой, но имейте в виду, что в этом случае вы можете получить и меньше, чем при фиксированной оплате. Следующее украшение вряд ли удастся продать за такую же сумму — не думаю, что у нас получится найти поблизости ещё одну императрицу.

— То есть дальше вы будете продавать дешевле? — нахмурился он.

— Не могу предсказать наверняка, — пожал я плечами. — Но, скорее всего, да, намного дешевле. А что касается общей потребности, то я бы оценил её примерно в десять слёз, может быть, немного больше. Мы сможем использовать только одну слезу в один-два года, но если вы предложите их раньше, то мы, разумеется, купим их и про запас. Следующее украшение мы будем продавать только через два года, но возможно, слеза нам потребуется и раньше. Я хочу посоветоваться с нашим артефактором — не исключено, что мы сможем предложить мощные защитные артефакты для властителей. Пока рано говорить о чём-то конкретном, но если у нас получится такое сделать, то рынок сбыта немного расширится.

— Я рассчитывал на большее, — разочарованно сказал Диорит.

— Это уникальные изделия, их нельзя продавать больше. Если они перестанут быть уникальными, цена сразу же рухнет. Но мы могли бы покупать и сатураты, а может быть, и другие материалы для артефакторики. Давайте, я сведу вас с господином Клаусом фон Абенсберг, нашим артефактором — вполне возможно, что вы сможете гораздо больше заработать на менее экзотических товарах.

— Сведите, — согласился Диорит, немного воспрянув духом. — Кстати, все старейшины кланов одобрили предложение Кальцита перейти на деньги княжества во внутренних расчётах.

— Разумно, — одобрил я. — Ну, от нас здесь ничего особо не требуется. Просто сообщайте нам, какую часть своих денег вы желаете получить наличными, и следующий дирижабль вместе с заказами будет подвозить и наличность. А может, сделаем какой-то кассовый пункт прямо на месте — посмотрим по потребности.

— Что вы ещё решили, Диорит, пока я здесь сижу? — поинтересовался Кальцит.

— Да всё то, о чём с тобой начали решать, — поморщившись, махнул рукой Диорит. — Ты просто сказал своё мнение и улетел на свой аукцион, а нам всё это пришлось обсуждать. Ты Циркона не знаешь, что ли? А он ведь не один такой.

— Это да, с Цирконом быстро ничего не решить, — согласился Кальцит. Вообще-то, и сам Диорит редко с чем-то соглашался сразу, но Кальцит предпочёл не затевать ненужное обсуждение личностей.

— Нам только вот такой вопрос непонятен: нам сейчас нужно договариваться о гражданстве или о согражданстве?

Вопрос застал меня полностью врасплох — Кальцит всего лишь сказал мне, что рифы хотят перевести наши отношения на более постоянную основу и для обсуждения этого к нам летит делегат от всего племени. Но усилием воли я заставил остаться себя спокойным, как будто именно такого вопроса я и ожидал.

— Гражданство вам не дадут, Диорит, — покачал я головой. — Понимаете, в чём разница — гражданство, оно индивидуально. Гражданин взаимодействует с княжеством напрямую, а с вами так не получится, к вам же обычный чиновник даже зайти не сможет. Для вас единственный подходящий вариант — это согражданственный союз княжества Новгородского с племенем рифов. В этом случае княжество взаимодействует с отдельными рифами только через племя. К примеру, взять тех же Ренских — княжество им даже документы не выдаёт, у них свои карточки члена рода. Они вообще не сообщают княжеству список членов рода — это их внутреннее дело, но при этом род за своих членов полностью отвечает.

— А какие преимущества и недостатки у такого союза? — оба рифа слушали меня предельно внимательно.

— По сравнению с полным гражданством? Например, вы не будете обязаны воевать за княжество. С другой стороны, для приобретения недвижимости в княжестве вам потребуется специальное разрешение князя. Однако приобретать доли в предприятиях вы сможете, так что вопрос вложения денег для вас полностью решится, а больше вам, наверное, от княжества ничего и не надо — во всяком случае, пока. На встрече у Ренских наверняка будут присутствовать поверенные, там вам всё объяснят подробно.

— Если мы заключим союз с княжеством, то сможем продавать наши сплавы вам напрямую?

— Хотите продавать их за ту цену, что мы платим Ренским? — засмеялся я. — Ну, даже не упоминая, что у вас с ними договор на тридцать шесть лет — как вы их нам привозить будете?

— А на вашем дирижабле? — осторожно намекнул Диорит.

— Это дирижабль князя и он выделен нам для конкретной задачи. Мы не можем использовать его по своему усмотрению. Но даже если представить, что мы начали сами доставлять ваши сплавы — за что тогда платить вам столько же, сколько Ренским? Им мы платим за доставку с Рифеев на наш склад, а вы предлагаете нам платить те же деньги, но доставлять самим.

Диорит угрюмо вздохнул, но дальше настаивать не стал — всё-таки рифы вовсе не тупые. И, как оказалось, совсем не дикие, когда понимают, что здесь и сейчас необходимо вести себя прилично.

* * *

— Что случилось, Кеннер? — с удивлением посмотрел на меня князь. — Зачем ты срочную встречу запросил?

— Здравствуй, княже, — поклонился я, без приглашения уселся и объяснил: — Сегодня от рифейских карл прилетел делегат. Они просят о согражданственном союзе с княжеством.

— Что⁈ — уставился на меня князь.

— Племя рифейских карл хочет заключить договор о согражданственном союзе с княжеством Новгородским по образцу договоров с родами, — повторил я.

— И почему ты мне об этом только сейчас сообщаешь⁈ — рявкнул он.

— Потому что я только сейчас об этом узнал, княже, — пожал я плечами, ничуть не испугавшись его гнева. — Они толком не сказали, зачем этот делегат летит. Я им, конечно, давно советовал заключить согражданственный союз, но даже не знал, что они этот вопрос всерьёз обсуждают. Или что они на мой совет вообще обратили внимание.

Князь встал из-за стола и заходил взад-вперёд. Я тоже поднялся, но он раздражённо махнул мне рукой, приказывая садиться, и я сел опять.

— Для нас что изменится? — наконец, потребовал он.

— Если ты имеешь в виду текущие договоры с ними, то ничего не изменится — их эти договоры полностью устраивают. А если вообще, то надо бы у них в Доломитном открыть небольшой расчётно-кассовый центр — они решили перейти на деньги княжества во внутренних расчётах, так что им наличность понадобится.

— Ты их и на это раскрутил⁈ — поразился князь, глядя на меня каким-то новым взглядом.

— Да это они сами решили, княже, — махнул я рукой. — Здесь я ни при чём.

— Не устаю поражаться тебе, Кеннер, — покрутил головой князь, усаживаясь обратно за стол. — Любой на твоём месте стучал бы себя в грудь и рассказывал про свои заслуги и как он всё замечательно организовал, а ты вот, наоборот, от своих настоящих заслуг отказываешься.

— Мне не нужно себе лишние заслуги приписывать, княже, — покачал я головой. — Как есть, так и говорю.

— Вот поэтому люди тебя плохо и понимают, — укоризненно сказал князь. — Ну ладно, я уже давно знаю, что ты постоянно скромничаешь в ущерб себе. Но с рифами ты, конечно, лихо дело провернул. Честно скажу — не ожидал. Вот вообще, даже мысли не было, что сможешь. Нет, даже не надейся, что ты у меня мечным налогом отделаешься. Знаешь, ещё разок-другой так же выступишь и я, наверное, всерьёз задумаюсь, чтобы тебя усыновить.

Похоже, у меня на лице отразилась паника, и он успокаивающе махнул рукой:

— Ладно, не пугайся.

Князь ещё немного что-то поприкидывал про себя, а потом решительно нажал кнопку переговорника:

— Далимир, все встречи на сегодня отменяй и Летовцева срочно ко мне.

Отправить