Глава 16

— Как вам понравилось у нас, ваше величество? — вежливо осведомилась Лена.

В небольшой гостиной собралось избранное дамское общество. Приглушённый свет и отблески живого огня в камине создавали атмосферу домашнего уюта, а свежезаваренный чай со сливками или рюмочкой ликёра просто идеально подходил для непринуждённого общения. Хотя императрица со свитой приличия ради поселилась в государственной резиденции «Ромашковый луг», она была частым, можно сказать, постоянным гостем в поместье Арди. Ну а герцогиня здесь и жила.

— Я думаю, в таком узком и неформальном кругу нет нужды в официальных обращениях, Лена, — улыбнулась ей императрица. — Называйте меня просто Марией. Ни у кого не будет возражений насчёт перехода на имена?

— Я не возражаю, — с достоинством отозвалась Милослава.

Герцогиня Альма просто молча кивнула, а потом все дружно посмотрели на Лену. Она засмеялась:

— Я в этой компании самая низкоранговая, было бы странно, если бы я стала возражать.

Мария слегка иронично улыбнулась, а Милослава пояснила с ноткой досады:

— Моя дочь временами начинает себя сильно недооценивать. Не знаю, что на неё нападает.

— У молодых девушек и не такое случается, — добродушно заметила герцогиня Альма. — Сужу по своим дочерям. Но, конечно, мои дочери вообще подростки…

— Сложно с ними, тётушка? — сочувственно спросила Мария.

— А с какими подростками просто? — вздохнула Альма.

— У меня с детьми никаких проблем не было, — заметила Милослава. — Иногда мне казалось, что Кеннер родился сразу уже взрослым. Да и Лена никогда не капризничала. Отчего так, Лена?

— Даже не знаю, мама, — с лёгким недоумением ответила Лена. — Сейчас-то я понимаю, что это не совсем обычно, а в детстве даже не представляла, как можно вести себя по-другому. Очень надеюсь, что наши с Кеннером дети будут на него похожи и никаких подростковых сложностей у нас не будет.

— Я плохо представляю себе, как управляться с мальчиками, — пожаловалась Альма. — Меня это немного пугает.

— А ты уже? — немедленно заинтересовалась Мария.

— Если ты имеешь в виду, беременна ли я, то да, уже три дня как, — усмехнулась Альма. — Оттон на радостях приказал записать будущего сына в гвардию и пошить для него детский парадный мундир с погонами цуг-вахмистра — надеюсь, его участие в воспитании сына этим не ограничится.

Женщины понимающе поулыбались друг другу.

— Скажите, Милослава, — серьёзно спросила Мария, — вы в самом деле гарантируете, что у Альмы родится здоровый сын?

— Нет, я не могу ничего гарантировать, — покачала головой Милослава. — Человеческий организм слишком сложен, чтобы можно было что-то предсказать наверняка. Выкидыш может случиться в любой момент по множеству разных причин, даже от сильного волнения. Но если Альма будет избегать стрессовых ситуаций, в точности следовать моим рекомендациям и соблюдать график осмотров, то вероятность неблагоприятного исхода будет чрезвычайно мала. В целом можно с уверенностью утверждать, что через девять месяцев у герцога Баварского появится совершенно здоровый наследник без каких-то наследственных дефектов.

— А нам вы поможете?

— Отчего же нет? — пожала плечами Милослава. — Приезжайте с мужем в подходящее время. И не беспокойтесь насчёт того, что мы с вами обсуждали — я всё исправила во время осмотра, да там, собственно, ничего страшного и не было, вы совершенно напрасно боялись. Если пол будущего ребёнка для вас не является существенным, то я вам особо и не нужна — у вас и так будет здоровый ребёнок, возраст у вас для этого самый подходящий.

— Я бы хотела, чтобы всё происходило под вашим наблюдением, — твёрдо сказала Мария. — И нам нужен сын.

— Хорошо, приезжайте с мужем, — кивнула Милослава. — Только согласуйте визит примерно за месяц.

Лена улыбнулась про себя — вряд ли императрица привыкла к подобным условиям. Впрочем, та не выказала ни малейших эмоций — просто кивнула, соглашаясь, и обратилась к Лене, с лёгким удивлением глядя на её руки:

— Лена, а что это вы сейчас делаете?

— Что я делаю? — Лена посмотрела на нож, который держала в руке. — Ах, это! Всего лишь полирую лезвие. Пользы в этом никакой нет, мне просто нравятся полированные лезвия. А ещё это занятие хорошо подходит, чтобы занять руки.

— Немного странное занятие для девушки, не находите?

— А какое занятие мне подойдёт? — пожала плечами Лена. — Вязать я не люблю. И вообще рукоделие меня не особо привлекает, я всё-таки боевик, а не домохозяйка. А ножи мне нравятся с детства. Впрочем, я ещё и немного рисую.

— Вот, опять эта неуместная скромность, — с досадой вздохнула Милослава. — Лена прекрасно рисует. Мы устроили уже две персональные выставки и её картины были очень высоко оценены критиками.

— Ещё бы их оценили не высоко! — фыркнула Лена. — Особенно после того, как Кеннер позаботился намекнуть всем критикам, что отрицательные рецензии временами дурно влияют на здоровье. Все сразу же вспомнили о таких случаях и немедленно ему поверили.

— Ну, зная, как Кеннер к тебе относится, трудно было ожидать от него чего-то другого, — засмеялась Милослава. — Но всё же при этом он никого не заставлял писать положительные рецензии, верно? Они могли бы не писать ничего и это не имело бы совершенно никаких последствий, но они всё же решили похвалить. И уж точно Кеннер никого не заставлял покупать твои картины.

Дамы посмотрели на неё с интересом, и Милослава пояснила:

— Мы после каждой выставки устраивали аукционы, где продавали по дюжине картин. Самая дешёвая продалась за тридцать тысяч пфеннигов, а самая дорогая ушла за двести тысяч.

— Это очень серьёзный показатель, — заметила Альма. — Лена, дорогая, вы и в самом деле слишком скромно оцениваете свой талант. Рецензия может быть неискренней, но деньги всегда говорят правду. Никто не станет платить такие деньги за мазню.

Если бы Кеннер присутствовал на этих посиделках, он легко мог бы возразить, что люди запросто могут платить за мазню ещё и не такие деньги. Но его здесь не было и никаких замечаний не последовало.

— Кстати, мама, — вдруг вспомнила Лена, — раз уж мы заговорили о картинах: Ольга Ренская просила меня написать твой портрет. Я не стала ничего ей обещать, пока не поговорю с тобой.

— Да, мама со мной об этом говорила, — кивнула Милослава. — Напишешь, почему бы и нет.

— Ты говорила с матерью? — поражённо воскликнула Лена. — Ты с ней помирилась? А почему мы ничего об этом не знаем?

— Не то чтобы помирилась, — смутилась Милослава. — Просто это ужасно глупо выглядит, когда мы на каждом приёме сидим по разным углам и делаем вид, что друг друга не замечаем. Мы, конечно, слишком много тогда друг другу наговорили и наделали тоже, но мы с ней давно уже стали другими людьми. Не теми, что ссорились тогда. Да и виноваты на самом деле мы были обе, не было там правых. Так что мы поговорили и решили присмотреться друг к другу по новой — в конце концов, мать меня ведь в самом деле любила, да и я её тоже.

— Неожиданно, мама, — Лена потрясённо покрутила головой. — Но я рада, что ты начала восстанавливать отношения с матерью.

— То есть Ольга Ренская — это ваша мать, Милослава? — с интересом спросила Мария. — И бабка Лены?

— Она мне не бабка, — отозвалась Лена. — Она бабка Кеннера, а я приёмная дочь. Для Ольги я никто.

— Да, Мария, она моя мать, — ответила Милослава. — А ты, Лена, опять себя принижаешь. Для Ольги ты, конечно, не внучка, но и не никто. Ты ни для кого не никто. Я не представляю, кто мог бы назвать тебя никем.

— Я живу в тени моего мужа, — пожала плечами Лена. — Говоря фигурально.

— Мы все здесь живём в тени мужей, Лена, — сказала Альма с улыбкой. — Кроме Милославы, конечно.

— И вообще, умной женщине гораздо удобнее жить в тени мужа, — глубокомысленно заметила Мария.

— Да, Кеннер говорил мне, что ваша роль, Мария, в делах империи весьма значительна, — как бы между делом сказала Лена. — Что она гораздо значительнее, чем вы показываете.

— Это настолько заметно? — досадливо поморщилась Мария. — Ну, полагаю, рано или поздно это всё равно стало бы всем известно.

— Нет, по словам Кеннера, это как раз совсем незаметно, — успокаивающе сказала Лена. — Просто от Кеннера очень сложно что-то утаить. Во всяком случае, у меня никогда не получалось, — улыбнулась она. — Но вам совершенно не о чём беспокоиться, Мария — насколько я понимаю, Альма об этом прекрасно знает…

— Знаю, конечно, — утвердительно кивнула герцогиня. — Мы всё-таки семья.

— … ну а мы не собираемся никому об этом рассказывать, нам имперские дела совсем неинтересны.

— Не совсем так, дочь, — мягко прервала её Милослава. — Кое-какие имперские дела нам всё-таки интересны. Скажите, Мария — что это за история с имперскими войсками на наших границах?

— Уверяю вас, Милослава, — быстро сказала Мария, — роль императора в этом совершенно незначительна. У Дитриха нет и никогда не было ни малейшего желания портить отношения с Новгородским княжеством. Как и с прочими княжествами.

— Я буду очень расстроена, Мария, если моим детям придётся воевать, — с нажимом сказала Милослава. — Они едва не погибли когда-то на чужой войне. И не погибли они лишь потому, что вмешалась я. Подобной ситуации я больше не потерплю.

— Император не станет призывать барона Арди, это я могу вам обещать с полной ответственностью, — торопливо заверила её Мария.

— Я говорю сейчас не об императорском, а прежде всего о княжеском призыве. Владеющие-боевики до восьмого ранга включительно являются военнообязанными и в случае нападения на княжество подлежат призыву в войска. Кеннер и Лена собираются аттестоваться на восьмой ранг, то есть в случае войны они будут призваны. Впрочем, зная Кеннера, я полностью уверена, что он не будет ждать повестки, а вызовется сам. Так вот, Мария, я хочу, чтобы вы передали императору Дитриху: если мои дети пострадают — неважно, насколько сильно, — я приду в империю. Со мной придут и сёстры Ренские, которые тоже не останутся в стороне — мы с матерью обсуждали этот вопрос. И придут не только они — у нас хватает друзей. Конечно, империя очень велика и, возможно, нам не удастся добраться до виновных, но в любом случае наш визит империя запомнит надолго. Мы не станем сдерживаться.

— Я передам императору, — побледнев, ответила Мария.

— Благодарю вас, Мария, — ласково улыбнулась Милослава, вновь возвращаясь в свой привычный образ строгой, но доброй целительницы. — Однако оставим эту неприятную тему — что сказано, то сказано, и покончим с этим. Так о чём мы говорили? О мужьях?

Лена чуть слышно выдохнула с облегчением — ей редко приходилась видеть маму такой и она очень хотела бы, чтобы это происходило как можно реже. В эти моменты Милослава Арди становилась слишком похожей на Ольгу Ренскую и пугала даже дочь.

* * *

У нас с Кирой в последнее время всё как-то не получалось нормально встретиться и поговорить, так что я очень обрадовался, когда она заглянула ко мне в кабинет.

— Не отрываю? — спросила она. — Если что, дело у меня несрочное и вполне может подождать.

— Рад тебя видеть, Кира, заходи, — приветливо улыбнулся ей я, с облегчением отодвигая бумаги в сторону. — И дело твоё обсудим, и просто поболтаем.

В её эмоциях очень ясно ощущалось, что она тоже рада меня видеть. Для меня, наверное, навсегда останется загадкой, почему она ко мне так относится. Конечно, можно вспомнить, что именно благодаря мне она поднялась фактически с самого дна до весьма высокого положения, но это объяснение объясняло далеко не всё. Людям обычно несвойственно долго испытывать благодарность — они быстро начинают воспринимать происшедшее как нечто совершенно естественное и полностью заслуженное. Не знаю, как воспринимала свой взлёт Зайка — мы с ней никогда это не обсуждали, — но даже через несколько лет она всё так же относилась ко мне с каким-то благоговением, чем меня всегда порядком смущала.

Мы сидели молча, пока Мира готовила столик и разливала нам чай. Замечу, что Зайка была не единственной, кого я не понимал — Мира тоже была в некотором роде загадкой. Хотя у неё под началом был уже вполне приличный штат сотрудников, она по-прежнему была моей секретаршей и никого другого к моей персоне не подпускала. Несмотря на все мои намёки, что такому ответственному и высокооплачиваемому сотруднику пристало заниматься более важными делами, она по-прежнему заваривала мне чай и отвечала на звонки. Даже не представляю, чем вызвано такое упрямство — будь её положение хоть немного шатким, можно было бы предположить, что она боится утратить крохи влияния, но ей-то это было просто не нужно. Впрочем, я давно перестал ломать голову над подобными вопросами — прямо спрашивать я всё равно не стану, а гадать можно бесконечно.

Зайка с Мирой обменялись вполне дружескими улыбками — их обязанности очень слабо пересекались, так что особых трений у них никогда не было, — и Мира нас, наконец, покинула.

— Кстати, как в обществе восприняли тебя? — вспомнил я. — Я имею в виду, как дворянку? Давно хотел это спросить, но всё как-то случая не было.

— По-разному, — задумалась она припоминая. — Но в целом скорее благожелательно — очень многие поздравили, а кое-кто даже от всей души. Я, конечно, записала для себя тех, кто мог бы поздравить и предпочёл этого не делать, но этот список оказался почему-то намного короче, чем ожидалось.

— Ведёшь списочки, значит? — понимающе покивал я.

— Ну как списочки? — усмехнулась Кира. — У меня уже целая картотека. А поскольку у меня есть ещё и полный доступ к картотеке семейства, то я всегда считала, что могу полностью предсказать реакцию любого и каждого. И вот вдруг оказалось, что не могу. Многие люди, из тех, кто относился ко мне достаточно настороженно, вдруг поздравили меня, причём ясно ощущалось, что поздравляют искренне. Это было для меня совершенно неожиданно. Похоже, я что-то упускаю в своих расчётах.

— Упускаешь, — согласился я. — И я даже могу предположить, что именно. Ты рассматриваешь это событие как свой личный праздник, вроде дня рождения, но это совсем не так. Все знают о новых бронеходах и о том, что это твоя заслуга — да-да, я знаю, что не только твоя, но это неважно, твой вклад достаточно велик. Если бы ты получила дворянство каким-нибудь хитрым способом, по чисто формальным основаниям, отношение было бы скорее презрительным, но все понимают, что ты действительно много сделала для княжества и твоё дворянство полностью заслужено. Поэтому многие из тех, кто раньше считал тебя наглой выскочкой, сейчас стали относиться к тебе как к равной. Среди дворян встречаются разные люди, но в целом мы всё-таки искренние патриоты и с уважением относимся к тем, кто приносит княжеству пользу.

— Ну, возможно, — с сомнением согласилась она.

— Не возможно, а так и есть, — наставительно сказал я. — Впрочем, не буду тебя убеждать — просто обрати на это внимание и ты убедишься сама.

— Хорошо, — согласилась Кира. — Я присмотрюсь. Но сейчас я хотела бы с вами посоветоваться. Дело в том, что мы заключили первый договор на строительство волновой электростанции — пока только в предварительной форме, однако заказчик твёрдо настроен довести его до окончательного подписания.

— Поздравляю! — поощрительно кивнул я. — Хорошее начало!

— Да, неплохо получилось, — улыбнулась она. — Строить будем на юге Италии…

— Зачем им электростанция именно там? — удивился я. — Там же сплошное сельское хозяйство. Вся серьёзная промышленность на севере.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Может, хотят там какой-нибудь завод построить?

— А работать на этом заводе кто будет — овцы и козы? — скептически спросил я. — К заводу надо ещё и квалифицированную рабочую силу — откуда они её там возьмут?

— Не знаю, — повторила Кира.

— Ну ладно, это, в общем-то, не наше дело, — махнул я рукой. — Извини, что прервал тебя — продолжай, пожалуйста.

— Так вот, местные власти хотят получить эту электростанцию как можно скорее и просят нас начать работы, не дожидаясь окончательного согласования условий. Обещают полностью учесть в договоре наши затраты.

— Обещать — не значит жениться — саркастически хмыкнул я.

— Что? — с недоумением переспросила Кира

Я тут же вспомнил, что здесь эта фраза неизвестна, а именно с Кирой, пожалуй, что и неуместна.

— Не обращай внимания, — поспешно сказал я. — Похоже, хитрые южане решили нас немножко подоить.

— Вы думаете? — она явно в этом сомневалась.

— Ты просто избалована тепличными условиями, Кира, — мягко сказал я. — Здесь никому даже в голову не придёт попытаться нас кинуть, но южная Италия — это совсем не Новгород. Для них мы непонятно кто непонятно откуда, и они нас совсем не боятся. Они не то чтобы хотят нас обмануть, они просто хотят создать себе выгодную переговорную позицию. Они будут под разными предлогами тянуть с окончательным договором, а когда мы достаточно завязнем в неоплаченном строительстве, они выставят окончательные условия, которые нас не вполне устроят. И у нас будет выбор: либо согласиться, либо полностью списать наши затраты в убыток. Причём во втором случае они ещё и попытаются получить от нас какие-то штрафы и компенсации.

— Но им действительно нужна электростанция, — не очень уверенно возразила она. — Почему вы считаете, что они откажутся от уже начатого строительства из-за каких-то небольших разногласий?

— Электростанция нужна их экономике, а не самим чиновникам. Есть она, нет её — лично для чиновников ничего не изменится. Они легко откажутся от этого строительства, или, скорее, постараются заставить нас принять невыгодные условия через суд.

— И что нам делать?

— До подписания договора ничего делать не надо. Если им так срочно надо, то пусть сами и ускорят согласование, это вполне в их силах. А в договоре должно быть условие, что работы производятся лишь в объёме выделенного финансирования и со штрафными санкциями в случае задержки с выделением средств.

— Они могут не согласиться на такие условия, — хмуро заметила она.

— Значит, договора не будет, — твёрдо сказал я. — Кира, выполнение государственных подрядов — это такая морока, что договоры с правительством надо заключать либо на своих условиях, либо никак. Ты привыкла к тому, как чиновники ведут себя с нами в Новгороде и просто не понимаешь, что это как раз очень нетипично. А там чиновники будут вести с нами дела так, как они привыкли. Они будут вымогать из нас взятки по любому поводу и при этом тянуть с оплатой годами. И если мы сразу покажем им, что нас можно доить, то это навсегда определит стиль наших взаимоотношений. Поэтому мы будем ориентироваться на прямые договоры с владетелями, а на территориях с какими-то формами бюрократического управления будем очень внимательны к формулировкам договоров и работать там будем только по предоплате.

— Я всё поняла, — вздохнула Кира. — У меня есть ещё один вопрос. Торговцы Рифейска подали нам коллективную петицию, просят разрешить закупать товары в нашем «Сундуке изобилия».

— А нам-то это зачем? — поразился я. — Какую выгоду мы от этого получим, кроме лишней мороки?

— Ну, это же дополнительный рынок сбыта для баронства…

— Баронству это выгодно, не спорю, — согласился я. — Но у баронства и у семейства деньги разные. Если раньше мы разделяли эти бюджеты просто для удобства, то сейчас всё изменилось — это действительно разные деньги. Баронство принадлежит главной ветви — с чего бы побочная ветвь и наши вассалы стали из своего кармана оплачивать выгоды баронства?

— «Сундук изобилия» — это же некоммерческая организация, — не поняла Кира. — О какой оплате вы говорите?

— Если эта некоммерческая организация возьмёт на себя снабжение целого города, накладные расходы резко возрастут и соответственно возрастут отпускные цены. Вряд ли рифы будут от этого сильно счастливы. Но главное даже не в этом: сейчас у нас есть ресурс, который семейство превращает в инструмент влияния и на этом неплохо зарабатывает. Ты помнишь о том, что мы разрешили старателям половину стоимости сданного золота получать товарами? Мы этим сразу убили рынок нелегальной скупки — скупщики просто не могут дать такую цену, чтобы старателям стало выгоднее сдавать золото им. У нас есть ресурс — дешёвые товары — и мы использовали его, чтобы стать монополистами на скупке золота, понимаешь? Но это работает только с дефицитными ресурсами. Если мы сделаем дешёвые товары доступными для всех, нелегальные скупки немедленно возникнут опять и семейство потеряет, пожалуй, больше, чем заработает баронство.

— А ведь у нас была лекция об использовании дефицитных ресурсов для опосредованного влияния на рынок, — с поражённым видом вспомнила Кира. — Правда, я на неё не попала — она шла факультативом, а у меня в то время как раз был завал с работой.

— Поговори на эту тему с научным руководителем, — посоветовал я. — Профессор наверняка сможет тебе многое рассказать. И я уверен, что ему очень понравится наш пример с золотом.

Отправить