Глава 23

В Трире нас ждала почётная встреча — настолько почётная, что я немедленно преисполнился подозрениями. Что именно нужно было подозревать, я пока не знал, но такая суета была явно неспроста. Не было ни малейшей причины встречать меня таким образом — пусть я в какой-то мере представляю князя, но я всё же не сам князь, да и прибыл вовсе не с официальным визитом.

Итак, на перроне нас встречал радостно улыбающийся Бернар. Сопровождали его важно выглядящий чиновник, который оказался не кем иным, как бургомистром Трира, и офицер сурового вида, представленный нам как начальник гарнизона. Оркестр немедленно выдал какую-то бравурную мелодию, а очаровательная малышка с огромным белым бантом преподнесла Ленке роскошный букет, вогнав ту в полное замешательство, смешанное с умилением. Я был точно в таком же замешательстве, но принимал всё происходящее как должное, старательно удерживая вид человека, который именно такую встречу и ожидал. Может быть, здесь как раз так и положено встречать провинциальных баронов, но что-то упорно не давало мне поверить в эту чудесную картину.

Бургомистр произнёс речь — что-то на тему того, насколько Трир счастлив принимать такого выдающегося гостя. Я благосклонно кивал с лёгкой полуулыбкой, Ленка ослепительно улыбалась всем присутствующим, Бернар сиял. Бургомистр проявил себя истинным политиком, сумев в не такой уж короткой речи полностью избежать любой конкретики. Загадку, отчего Трир вдруг оказался так счастлив меня принимать, его речь совершенно не прояснила. В свою очередь я выдал столь же ничего не значащую ответную речь, сообщив, что буквально с детства всей душой стремился в Трир, любимую родину всех Арди, и заверил всех бюргеров Трира, в лице здесь присутствующих, в своей радости оттого что моя мечта, наконец, сбылась. Теперь уже бургомистр благосклонно кивал, а начальник гарнизона с героическим видом топорщил усы.

Наконец, торжественная часть подошла к концу. Мы твёрдо пообещали посетить вечером приём в ратуше, который, как оказалось, давал в нашу честь магистрат. В этом месте я уже окончательно перестал понимать происходящее, но к счастью, на этом все неожиданности закончились — мы попрощались с чиновниками, погрузились в поданный прямо на перрон лимузин Бернара, и благополучно отбыли.

Родственники тоже встретили нас с радостью, но там, по крайней мере, радость была искренней — они прекрасно понимали, благодаря кому медленно угасающая семья начала стремительно возвращать былую силу, а это очень способствует добрым чувствам к родне. Впрочем, я несправедлив — они очень тепло принимали нас с самого начала, когда вообще не ожидали от нас никакой выгоды. Видимо, я ещё не вполне отошёл от праздника лицемерия на перроне, вот и выискиваю в людях плохое.

Я по-родственному чмокнул в щёку тётушку Грету, крепко пожал руку братцу Герриту, поулыбался прочим родственникам, имён которых я, к своему стыду, большей частью не помнил — что поделать, трирских Арди действительно много. Ленку моментально закружили и куда-то утащили женщины, и я только успел проводить её взглядом.

— Они волнуются, — негромко сказал Бернар, тоже глядя им вслед. — Надеются, что Лена сможет рассказать им что-то успокаивающее.

Я хотел было ответить, что чем бы их беспокойство ни было вызвано, Ленка вряд ли сможет их успокоить, но всё же решил промолчать и просто кивнул. Да может быть, и в самом деле успокоит — Ленке не так уж редко удаётся меня удивить, так что я давно не пытаюсь гадать, что она сможет сделать, а что нет.

— До обеда ещё два часа, — сказал Бернар. — Если ты не хочешь немного перекусить, то мы можем где-нибудь посидеть и поговорить.

— Поговорим, — согласился я.

Мы удобно расположились в небольшой гостиной. Молоденькая девушка принесла поднос с закусками — я не вспомнил её имя, зато точно помнил, что она не служанка, а член семьи. Определённо это знак уважения, причём слегка выходящий за рамки необходимого. Похоже, Бернар и сам обеспокоен, и явно надеется, что я могу его беспокойство как-то развеять. Я благодарно улыбнулся девушке, отчего она немного смутилась и поспешно исчезла.

Бернар немного помедлил, явно не зная с чего начать.

— Кардинал Скорцезе сообщил мне, что он обсуждал с тобой… — Бернар запнулся, подбирая слова.

— Вопрос насчёт моей дружины? — помог я ему, и он кивнул.

— Я пока не дал согласия, — поморщился я. — Хочу обсудить эту тему с архиепископом.

— Архиепископа в Трире нет, — усмехнулся Бернар. — Он в Эренбрайтштайне.

— Где это?

— Крепость рядом с Кобленцем, примерно двадцать пять миль отсюда. Разумеется, не надо думать, что его высокопреосвященство чего-то боится, — добавил он с хорошо заметной язвительностью в голосе. — В общем, у города вся надежда сейчас на тебя.

— И город решил воздействовать на меня через тебя, — сделал вывод я.

— Поскольку именно я сейчас руковожу городом, то довольно сложно разделить меня и город.

— Ты руководишь? — поразился я.

— На время своего отъезда его высокопреосвященство назначил меня кастеляном города. Так что да, я руковожу здесь всем.

— И что, у тебя не было возможности отказаться? В такое смутное время эту должность трудно назвать подарком.

— К сожалению, — развёл руками Бернар. — Ты же сам барон, вспомни, что тоже принимал на себя обязательство сорока дней военной службы сюзерену. Об этом в наше время нечасто вспоминают, но архиепископ вспомнил.

— Когда это он успел стать твоим сюзереном? — непонимающе спросил я. — Ты же сам говорил мне, что твоя вассальная присяга потеряла силу.

— Мы возобновили гоминиум, — объяснил Бернар.

— Знаешь, Бернар, что-то я окончательно потерял нить, — вздохнул я. — Давай-ка ты расскажешь мне всё по порядку. Для начала я хочу знать, каким образом ты стал вассалом архиепископа Трирского, а потом мы поговорим и о ситуации в городе.

— Если с самого начала, то это надо начинать вообще с истории нашей семьи, — хмыкнул тот.

— Вот и начни, — согласился я. — И мне будет полезно узнать историю, а то с фамилией Арди как-то неприлично ничего не знать о семье Арди. Пусть даже я прямо к вашей семье и не отношусь.

— Ну хорошо, давай начнём с истории, — согласно кивнул Бернар. — Возможно, ты знаешь, что история семьи Арди началась примерно девятьсот лет назад. То есть известно, что мы были дворянами и до того, но это всё, что мы знаем о более ранних временах. Скорее всего, Арди были какими-то безземельными шевалье, а такие нечасто ведут летопись семьи. Вот и мы не вели до тех пор, пока Люциус Арди не отличился в одном из сражений. Фамильное предание говорит, что он спас Трир и самого архиепископа. Впрочем, описание подвига в семейной летописи появилось сильно позднее, и оно вызывает некоторое сомнение. Но бесспорно, что он и в самом деле совершил что-то выдающееся. В награду архиепископ пожаловал ему город Кохеме, и Арди стали бургграфами.

— Но жили вы в Трире? — переспросил я.

— Нет, мы жили в Кохеме, разумеется, у нас там замок. Просто, когда у нас начались неприятности, архиепископ пожелал, чтобы мы жили в своём трирском поместье, поближе к нему. К тому же Кохеме у нас отобрали, так что нам и самим не хотелось жить в городе, который стал чужим. Но я продолжу. Где-то триста лет назад в семье произошёл раскол — наследник поссорился с отцом, и часть семьи во главе с наследником переселилась в Мец. Главенство трирской ветви перешло ко второму сыну, и вот как раз поэтому ветвь из Меца считает себя главной. Некоторый резон в этом, конечно, есть, но с другой стороны, их основатель был официально лишён права наследования, так что мы их притязаний не признаём. Впрочем, по сравнению с нами они всегда были нищими, и претензии каких-то голодранцев на главенство никто и не воспринимал всерьёз. Они, конечно, нас из-за этого здорово не любили, да наверное, до сих пор не сильно любят. Но всё изменилось, когда началась история тёти Ори.

— А скажи мне, Бернар, — перебил я его, — насколько богатой была семья Арди перед тем, как случилась история с Орианной Арди?

— Очень богатой, не исключено, что богаче самого архиепископа.

— Ну вот и причина той самой истории, — уверенно заключил я. — Слишком богаты, слишком независимы — никакой правитель не станет терпеть подданных, которые в состоянии бросить ему вызов. А родственнички из Меца были рады помочь архиепископу. Сейчас уже вряд ли удастся понять, кто всё это начал — у обоих хватало желания вас как следует приопустить, и оба неплохо на этом заработали.

— Думаю, ты прав, так оно и было, — согласился Бернар. — Кстати, Кеннер — а насколько богата ваша семья?

— Мы определённо богаты. Вообще, в княжестве есть и те, кто побогаче, да наши родственники Хомские, например. Но они богаче как фамилия, то есть сами Хомские вместе с тремя вассальными семьями. Если же брать отдельные семьи, то наша далеко впереди всех прочих.

— И как ваш князь к этому относится?

— Сложно сказать. В целом, я думаю, это его не особо беспокоит. Во-первых, сам князь настолько нас богаче, что мы на его фоне ничем не отличаемся от других. У нас государство устроено по-другому, Бернар — у нас дворянство служит князю, и никакая отдельная дворянская семья не в состоянии с ним соперничать. А во-вторых, Арди не ведут самостоятельной политики. Мы верно служим князю — наша семья для него опора, а не угроза.

Бернар понимающе покивал.

— И ты при этом считаешь себя свободным? — спросил он.

— Вспомнил свой разговор с Мариной о свободе? — хмыкнул я. — Ну так ты верно ей тогда сказал — понятие свободы у каждого своё. Для меня служба князю — это гражданский долг, и свобода здесь совершенно ни при чём. Полагаю, у тебя долгов не меньше, просто они называются чуть по-другому. Вот сейчас ты служишь архиепископу — ты считаешь себя свободным?

— Я служу прежде всего своему городу, — возразил Бернар.

— Так ведь и я служу на самом деле своему княжеству, а не лично князю.

Бернар покрутил головой в неопределённых чувствах.

— И о чём ещё Марина тебе докладывала?

— Да обо всём, что здесь происходило, — пожал я плечами. — Так у нас положено. Но если ты имеешь в виду вашу интрижку, то этот факт она в своём докладе никак не отразила. У нас не принято лезть в личную жизнь наших служащих, так что у Марины было полное право ничего про вашу связь не писать. Она и не написала.

— Но ты откуда-то узнал?

— Ты женщин не знаешь, что ли? — искренне засмеялся я. — Она, как только приехала, первым делом под большим секретом всесторонне обсудила тебя со своей лучшей подругой, которая, вот совпадение, заодно является моей женой. Ну а у нас с женой секретов друг от друга нет, да и быть не может — у нас слишком сильная связь. Но ты можешь не беспокоиться, дальше нас это никуда не уйдёт. Если кто-то ещё о вашей связи узнает, то только от Марины. Ну, или от тебя.

— То есть если у тебя вдруг случится интрижка на стороне, то твоя жена обязательно об этом узнает? — с любопытством спросил Бернар.

— Она узнает, даже если я просто посмотрю на кого-то с интересом.

— Это просто ужас, — содрогнулся Бернар. — И как она к этому относится?

— Её это забавляет. Она же знает, что дальше лёгкого интереса дело не зайдёт. И ещё она, как мне кажется, прикидывает, что именно мой интерес вызвало, потому что нередко бывает, что я её вскоре вижу в таком же платье или с такой же причёской. Извлекает из этого пользу, в общем.

— А если она на кого-то посмотрит с интересом? — полюбопытствовал он.

— Я сразу же начинаю злиться, — честно признался я. — Поэтому она старается ни на кого с интересом не смотреть. Иногда смотрит, конечно.

— Ужас! — повторил Бернар. — Как так можно жить, это же какой-то ад.

Он ошеломлённо покачал головой, видимо, представив себе жуткую картину моих ежедневных страданий.

— Ну, не такой уж и ад, — возразил я, впрочем, без всякой надежды его переубедить. — Но я тебя прервал на том месте, где случилась история с Орианной.

— Да, действительно, — вернулся к теме разговора Бернар. — Когда всё это закрутилось, стало понятно, что церковь не остановится, пока полностью нас не ограбит. Но мы сумели передать часть нашего имущества ветви из Меца на девяносто девять лет с условием, что они будут часть дохода отдавать нам. Условие было неформальным — если бы оно было закреплено в договоре, у церкви появилась бы возможность опротестовать передачу имущества как фиктивную. Так что мы существовали исключительно на подачки от родственников из Меца, и при условии нашего хорошего поведения. Мы смогли вздохнуть свободно только когда благодаря тебе получили независимый от них источник дохода.

— Они сейчас вам что-нибудь платят? — поинтересовался я.

— Нет, — усмехнулся он. — Выдумали какое-то обоснование, я даже не стал вникать. И так ясно, что обсуждать что-то с ними бесполезно, мы не получим от них больше ни пфеннига. Будем просто ждать, когда кончится срок договора, и имущество к нам вернётся. Я, кстати, официально объявил их ветвь отсечённой — они больше не считаются нашими родственниками. А ты уж сам решай, как к ним относиться.

— Я пока не стану рубить вот так сплеча, — сказал я, немного подумав. — Всё-таки надо сначала посмотреть на них самому, выслушать их версию. Как-нибудь потом, возможно, мы с ними встретимся. Но скажу прямо, им надо очень сильно постараться, чтобы убедить меня, что они достойны называться нашими родственниками. Как минимум, им придётся доказать, что они непричастны к истории с моей прабабушкой, а это будет совсем непросто. Да и встреча с Огюстом оставила у меня очень неблагоприятное впечатление. Я практически полностью уверен, что тоже откажусь признавать их родственниками, но всё же обязан дать им шанс.

Бернар понимающе кивнул.

— Что ни говори, Кеннер, а мы всем обязаны тебе…

— Перестань, дядя, — перебил его я. — Когда родственники начинают подсчитывать долги, они становятся родственниками только по названию. Вы же не подсчитывали, сколько мы вам должны за мою прабабку? Вот и я не подсчитываю.

— Это не отменяет чувства благодарности, — пожал он плечами. — Именно ты скинул с нас удавку от родственничков из Меца. Мы же чихнуть не могли без их разрешения. Да и проблему с церковью мы уладили тоже только благодаря тебе.

— С церковью ты наладил отношения сам, — возразил я.

— Нет, Кеннер, не надо отрицать то, что для нас обоих очевидно, — усмехнулся Бернар. — Я ведь не дурак, и вполне понимаю, что и кардинал, и архиепископ заинтересованы в тебе, а не во мне. Они знают, как ты к нам относишься, и таким образом что-то покупают у тебя. Они вернули нам имущество, а заплатил за это ты, и вряд ли заплатил дёшево. Или заплатишь.

— Так вам всё-таки вернули имущество? — обрадовался я. — Это прекрасная новость.

— Вернули не всё, — печально вздохнул он. — Мы по-прежнему зависим от доходов с твоей компании.

— Нашей компании, — поправил я его. — А почему вернули не всё?

— Вот смотри, как распределялись наши доходы. Примерно треть приходила от предприятий и компаний, которые мы передали Арди из Меца. Ещё одна треть — доходы города Кохеме. И оставшаяся треть — это разного рода права, например, лет четыреста назад архиепископ даровал нам право собирать налоги с Кобленца. Прав нас лишили, и просто получить их обратно мы не можем, можем только заслужить их снова.

— Это, вероятно, будет не таким уж простым делом, — заметил я.

— Как мягко ты это сформулировал, — усмехнулся Бернар. — Сразу чувствуется опытный дипломат. Думаю, в ближайшие лет двести мы вряд ли получим подобные права, даже если будем спасать Трир ежегодно.

— То есть церковь вернула тебе только Кохеме?

— «Вернула» — это на самом деле не совсем правильное слово. Церковь его не забирала, просто так взять и забрать феод невозможно. Она наложила на него церковный арест, а сейчас арест снят, и мы снова стали бургграфами Кохеме. Формально мы, конечно, не переставали ими быть, просто наш гоминиум считался приостановленным на время ареста.

— И ты подтвердил вассальную присягу архиепископу, — задумчиво покивал я. — Теперь твоя ситуация стала, наконец, мне понятней. Ну что же, хотя бы треть былых доходов — это уже немало.

— Ничего подобного, Кеннер, никакой трети былых доходов мы не получили, только расходы. Понимаешь, перед тем как церковь наложила арест, отец успел издать указ о полном освобождении города Кохеме от налогов на девяносто девять лет. Так что мы по-прежнему получаем только доход от твоей — ладно, нашей, — компании. Но сейчас нам придётся тратиться ещё и на содержание замка.

— Однако до чего же неосмотрительный поступок, — ошеломлённо заметил я.

— Наоборот, отец поступил совершенно правильно, — возразил Бернар. — Если бы церковь наложила лапу на доходы от Кохеме, или хотя бы рассчитывала на это в близком будущем, никто бы нам город не вернул. Дело так бы и тянулось столетиями, и даже ты здесь ничем бы не помог. Да, пока от него только расходы, но наша семья снова полноправные графы, и скоро мы сможем вернуться в родовой замок. А насчёт денег — богатыми нас пока ещё не назвать, но мы больше не нищие. Знаешь, я вот только в этот момент полностью осознал, насколько богаты новгородские Арди. Ведь ваша доля в компании наверняка в несколько раз больше нашей, и что-то мне подсказывает, что это даже не главный ваш актив.

Я рассеянно кивнул, думая о своём. Вот передо мной ещё один пример того, что чем выше ты поднимаешься, тем опаснее твой подъём, и тем больнее ты упадёшь, если оступишься. Греки утратили осторожность и решили, что они достаточно сильны, чтобы побороться с князем — ошибка, которая оказалась фатальной. Думаю, и с Арди была какая-то похожая история. Наверняка Бернар умолчал о некоторых важных деталях, либо сам их не знал. Всё-таки как ни жадна церковь, она не будет уничтожать своего вассала просто потому, что у него много денег. Скорее всего, Арди увлеклись политическими играми, а это такое занятие, которое для многих заканчивается плохо. Я, к примеру, даже рисковать не стану. Может быть, потом, когда стану старше и наберусь опыта — князь правильно сказал мне, что я ещё слишком молод, — но лучше будет, наверное, вообще этого избежать.

— Ну что же, — наконец сказал я, — мне радостно слышать, что у вас появилась какая-то определённость. Однако поговорим о Трире. Скорцезе обсуждал со мной наём моей дружины для защиты Трира — ты тоже этого от меня ждёшь?

— Не только я, — вздохнул Бернар. — Ты единственная наша надежда.

— И ты не можешь уехать с семьёй, — утвердительно спросил я.

— Я на службе ещё тридцать шесть дней, — подтвердил он. — Но мы не покинем Трир даже после этого. Пока городу угрожает опасность, Арди останутся здесь. Уехать в такой момент будет позором.

— Понимаю, — кисло заметил я. — Но ты можешь отправить к нам погостить хотя бы женщин с детьми и наследника.

— Не могу, — страдальчески сморщился Бернар. — Очень хочу, но не могу. На нас сейчас смотрит весь город. Ты понимаешь, как это будет воспринято горожанами? А сын и сам не уедет.

— Изящно попы это провернули, что тут ещё скажешь, — с отвращением признал я. — Быстро вернули тебе бесполезный для них город, связали тебя вассальной клятвой, и вот сейчас защита чужого города вдруг стала для меня личным делом.

Бернар виновато развёл руками.

— А ты понимаешь, как будет воспринято прибытие моей дружины? Дворянская дружина — это не какой-то вольный отряд. А особенно моя дружина. Все же понимают, что я могу отправить её только с разрешения, а то и по прямому приказу князя. Это политика, и князь может мне это просто запретить.

— Я понимаю, Кеннер.

— А ты понимаешь, что моя дружина не в состоянии противостоять силам герцога Баварского?

— Обо всех силах Оттона речь и не идёт. Предполагается всего лишь вылазка ограниченными силами.

— Зачем ему это надо?

— Просто как акт устрашения и давления на архиепископа. Демонстрация силы.

— И насколько сведения надёжные? — скептически спросил я.

— Кардинал Скорцезе уверяет, что люди Оттона обсуждают это всерьёз, — ответил Бернар. — Они знают, что Трир практически беззащитен, так что он выглядит самой подходящей целью. Отличный эффект от совсем небольшого приложения сил.

— А о каких силах вообще идёт речь?

— Тысячи три, по нашим оценкам, — неуверенно ответил Бернар. — Вряд ли больше.

— А что император? — вспомнил я. — Не он ли должен защитить своих вассалов?

— Ты сам знаешь, какая у нас ситуация с императором, — мрачно сказал он. — Мы обращались к нему за помощью, но ответа не получили. Им в Вене сейчас не до нас. Курфюрст-выборщик в безопасности в Эренбрайтштайне, а Трир сам по себе их не особо волнует. Скорее им даже выгодно, чтобы Оттон разорил Трир.

— Хороший пропагандистский эффект, — кивнул я. — Зверства врага, и всё такое. Скажи мне вот что, Бернар: с чего вы вообще решили, что моей дружины окажется достаточно? Она не так уж велика, знаешь ли.

— Главное, чтобы Оттон понял, что поход на Трир не станет лёгкой прогулкой, — объяснил Бернар. — Устраивать серьёзные сражения они точно не хотят, во всяком случае, пока. Да собственно, Трир сам по себе, без архиепископа, просто не стоит серьёзного сражения, да и несерьёзного тоже.

— А что у вас вообще за силы?

— Две сотни городского гарнизона и пятьдесят моих гвардейцев.

— Всего?! — поражённо воскликнул я.

— Архиепископ забрал все войска, ну а я только начал восстанавливать гвардию.

— Знаешь, временами я всё-таки ненавижу попов, — мрачно сказал я. — Не могу пока ничего обещать, Бернар, потому что последнее слово будет за князем. И если он скажет «нет», я просто пришлю команду, которая силой вывезет всех Арди, кроме тебя.

Отправить