Эпилог

Часы смирения

Я собирался купить новые часы. Новые для меня, во всяком случае. Эти часы сделаны в 1957 году, за три года до моего рождения, а спустя некоторое время (судя по гравировке на задней крышке), подарены одному железнодорожнику в знак признательности за 45 лет службы в компании «Лондон Мидлэнд». У них 15 камней, тонкие синие стальные стрелки и золоченые цифры. Довольно неплохая точность хода для пружинного механизма, изготовленного в Англии почти 60 лет назад, но человек, который продает их мне в магазинчике с окнами на Темзу в районе моста Блэкфрайарс, не готов отпустить меня и считает, что неточность хода недопустима. В лучшем состоянии погрешность этих часов должна составлять плюс-минус 15 секунд, но в данный момент они отстают на 72 секунды в сутки.

Измерения проводились на небольшом приборе, который называется многофункциональный таймограф. Он умножает колебания маятника и выдает результаты на цифровом дисплее. «Суть часового дела в правильном распределении силы и создании и контролировании небольшого момента трения, – говорит продавец, словно описывает саму жизнь. – В ваших часах, вероятно, с одной стороны немного сбился балансир, наверное, их ударили, и в результате он сплющился. А с другой стороны выглядит так, словно только что выпущен с завода, правильная выпуклость, очень маленькая площадь контакта».

Завершив диагностику, он говорит, что мне следует прийти за часами через несколько дней. За это время он проведет калибровку. Когда я вернулся через неделю, он сказал: «Сейчас все по-честному. Показания очень надежные. Сами увидите».

Я поверил продавцу и стал с удовольствием их носить. Когда у меня произошел тот несчастный случай с велосипедом, они перелетели вместе со мной через руль и остались целехоньки. Часы произведены компанией Smiths of Cheltenham, которая занимается этим делом с 1860-х годов. Самый знаменательный день компании случился в мае 1953 года. Именно тогда сэр Эдмунд Хиллари стал первым человеком, поднявшимся на Эверест («Я поднимал часы на вершину, – звучало в рекламе компании. – Они работали безупречно»). После того восхождения часы стали подарком par excellence (преимущественно (лат.). – Прим. ред.) за многолетнюю службу, и в 1957 году уходящий на пенсию О. К. Уокер был награжден часами модели De Luxe с 15 камнями, которые теперь ношу я. Он служил своему времени, и железнодорожная компания хотела, чтобы он был уверен во времени, которое ему осталось прожить.

Продавец – 40-летний лондонец по имени Криспин Джонс. Он худощавый, жилистый, с ранней лысиной и обходительными манерами. Такая ангельская версия Джуда Лоу. Торговля винтажными часами для него – побочное занятие. Главное его дело – продавать вещи, которые дают возможность покупателям по-новому думать о времени.

Джонс учился на скульптора, потом освоил компьютерный дизайн, и через некоторое время решил объединить обе специализации. Несколько лет назад он создал канцелярский стол, который отвечает на вопросы. Вопросы примерно такого рода: «Вернется ли моя любовь?», «Что думают обо мне мои друзья?», «Найду ли я утерянный предмет?» и т. п. Вопросы были записаны на карточках, общим числом 30 штук, и чтобы получить ответ, пользователь должен был вставить карточку в металлическую щель в столе.

«Это было попыткой использовать компьютер так же, как в древних цивилизациях использовали оракулов, – пояснил Джонс. – Хитрость в том, что по мере появления ответа металлическая щель нагревалась все больше и больше». На карточке был нанесен скрытый штрихкод. Вставив ее в приемник, вы приводили в действие электронное устройство, которое медленно выдавало ответ на точечной матрице. На вопрос «Вернется ли моя любовь?» следовал ответ: «Да… если… вы… будете… верны… своим…». К моменту, когда появлялось слово «верны», металлический приемник, в который была вставлена карточка, уже очень сильно раскалялся, но если вы отдергивали руку, система моментально начинала перезагрузку, и полного ответа вы не получали. Последним – очень горячим – словом было «идеалам».

Джонс интересуется тем, как современные технологии меняют нашу жизнь: что они дают нам и чего лишают. В 2002 году он провел один эксперимент с мобильными телефонами. Тогда этикет пользования ими еще не установился. «Тогда еще не существовало “тихих вагонов”, и все разговаривали по телефонам раздражающе громко». Джонс создал телефон, который испускал электрические импульсы разного уровня, если человек разговаривал слишком громко, и телефон, который при вызове вибрировал, а не звонил. Если звонок был просто для привлечения внимания, вибрацию можно было сделать мягкой и ненавязчивой; если звонок был срочным, биение могло быть громким и настойчивым.

А потом он начал думать о часах. «Часы – интересная вещь, – рассуждал он. – Мы не связываем их с технологиями так, как, например, телефоны или компьютеры. И они невероятно живучие: большинство технологий, которым по 10 лет, выглядят безнадежно устаревшими. Если я буду пользоваться телефоном десятилетней давности, это будет восприниматься как вызов, и я буду выглядеть большим оригиналом. Но вы носите наручные часы 50-х годов – и в этом ничего необычного». Он заметил, что в наши дни все стремятся иметь примерно одинаковые модели телефонов, а часы остаются среди немногих заметных признаков вашей индивидуальности. «Часами можно связать множество очень интересных историй и перестроить концепцию нашего отношения к времени».

В Королевском колледже искусств Джонс попал под влияние бывшего выпускника этого заведения Энтони Данна, автора книги «Сказки Герца» (Hertzian Tales), в которой звучит призыв к более обоснованной критике электронных продуктов и, в частности, к переоценке предметов повседневности с эстетической точки зрения. В 2004 году Джонс написал манифест, в котором сформулировал два вопроса: «Могут ли часы дискредитировать их владельца?» и «Могут ли часы отражать негативные черты характера их владельца?» Но самый провокационный вопрос звучал так: «Могут ли часы представлять время в ином свете?»

С помощью коллег дизайнеров – Антона Шуберта, Росса Купера и Грэма Пуллина – Джонс решил найти практические ответы. Они создали действующие прототипы нескольких часов, только одни из которых показывали точное время. Они были несколько неуклюжими, в корпусах из палисандрового дерева и стали, с электронным ЖК-дисплеем и аккумуляторными батарейками, зарядки которых хватало на пять дней. Часы были скорее прямоугольными, нежели круглыми, и выглядели как вероятный прототип Apple Watch.

Джонс сознательно дал им претенциозные латинские названия. Первыми были Summissus – «Часы смирения». Это объект, «предназначенный напоминать людям, что к смерти надо быть готовым в любой момент». У часов был зеркальный циферблат, на котором вспышками менялись показания времени, и фраза «Помни, что ты умрешь».

Затем – Avidus, «Часы стресса». Они отражают ощущение, что время бежит слишком быстро, когда мы в состоянии стресса, и замедляется, когда мы в расслабленном состоянии. Владельцу следовало нажимать два металлических контакта на лицевой части часов, и биение пульса активировало дисплей. Чем больший стресс испытывал владелец, тем быстрее изменялись показания времени, чем спокойнее он был, тем медленнее, а в медитативном состоянии время начинало двигаться в обратную сторону.

Prudens – «Часы благоразумия». Время на этих часах можно было понять, даже не глядя на них, например, на совещании или на свидании, чтобы не демонстрировать скуку или невежливость. У часов было два циферблата на верхней и нижней стороне запястья, и когда владелец поворачивал поднятую руку, пульс передавался на запястье в соответствии с точными часами и минутами.

Еще были Fallax – «Часы искренности», которые показывали честность человека. Цель многих часов – демонстрировать статус и богатство владельца, но у Fallax более чистые намерения: оснащенные двумя пальчиковыми ремешками, часы становятся детектором лжи, и на циферблате начинает вспыхивать слово «ложь», предупреждая тех кто рядом с вами, что вам, вероятно, не стоит доверять.

Adsiduus – это «Часы индивидуальности», на которых в произвольном порядке вспыхивают сообщения как позитивного, так и негативного характера: «Ты замечательный» или «У тебя нет настоящих друзей» или «Дальше будет хуже».

И, наконец, Docilis (в оригинале – Docilus, но это, видимо, опечатка, т. к. в латинском языке такого слова нет. – Прим. перев.) – «Часы сокровенности», передающие слабые и неприятные электрические импульсы с непредсказуемыми интервалами, что должно вести к большей интернализации времени и сокращать зависимость как от самих часов, так и от строгого слежения за временем.

В целом эти часы представляют собой прустовские мечты, которые грозят превратиться в ночные кошмары. Из всех мастеров часового дела, с которыми я общался, Джонс оставляет впечатление самого остроумного и того, кто размышляет о самых отдаленных последствиях ускорения времени. Он не сомневается, что время доминирует в нашей жизни, но является ли его господство содержательным и конструктивным? А если нет, можно ли направить его влияние в эту сторону? В 2005 году Джонс решил подготовить некоторые из своих прототипов к производству.

Мастерская фирмы Mr Jones Watches находится в Камберуэлле, на юго-востоке Лондона, в шести километрах от его магазина на Темзе. Это обнадеживающе небрежное и деловое помещение, хорошо освещенная единственная комната с подвешенным на стене велосипедом и плакатами послевоенного времени, призывающими к повышению производительности труда. Почти все горизонтальные поверхности заняты деталями часов, инструментами, станками для производства часовых деталей, регулировочными приборами, упаковочным материалом и самими часами – россыпью десятилетия изобретательства и экспериментов. В металлических ящиках под столами – все то же самое. Эта комната отчасти лаборатория, отчасти музей, отчасти – взрыв.

Первыми часами, которые сделал Джонс, стала новая версия Summissus. Он дал им новое название The Accurate («Точность», «Правильность»), разместил слово «помни» на часовой стрелке, а «ты умрешь» – на минутной. У часов такая же отражающая поверхность (владелец сталкивается с собственной смертностью), только теперь корпус круглый, что, конечно, уменьшает впечатление экспериментальных. Их задача, как и почти всех прочих дизайнерских проектов Джонса, меньше направлена на негатив и больше – на позитив: время может быть как очаровательным, так и озадачивающим, и неконтролируемым.

Следующие часы, «дающие положительные и отрицательные суждения» наподобие Adsiduus, получили название The Mantra («Мантра»). На циферблате есть узкая прорезь, и через каждые полчаса в ней появляется то или иное сообщение: «Будь лучшим», «Всегда будь один», «Ты благословен», «Оставайся тупым». В каталоге Джонс написал: «Мантра постепенно делает робких более уверенными, а грубых – более скромными». Идея часов опирается на теории французского психоаналитика Эмиля Куэ, чье «оптимистическое самовнушение» утверждало оздоравливающую силу позитивных мыслей. (Яркий пример идеи Куэ – Фрэнк Спенсер из сериала «У некоторых мамочек рождаются и такие детки», который твердит: «Каждый день, буквально каждый день я становлюсь все лучше и лучше»).

Первоначальная реакция на новые часы оказалась обнадеживающей. Джонс был доволен интересом, который они вызывали, в частности, после того, как его работы засветились во влиятельном блоге The Watchismo Times, посвященном часам. В поисках нового вдохновения Джонс обратился за помощью к некоторым людям не из мира часовщиков. Велосипедист Грэм Обри, обладатель мировых рекордов в часовых трековых гонках, помог в создании часов под названием The Hour («Час»). Задачей было сопроводить каждый час каким-нибудь значимым словом и проводить его в соответствии с его смыслом. Среди слов были такие, как «ценность», «радость», «понимание», «осмысление» и «увлечение». Потом появилась модель Dawn West Dusk East («Рассвет Запад Сумерки Восток») по проекту художника Брайана Кэтлинга, которая пытается замедлить время, показывая одну точку, вращающуюся каждые 12 часов; время может быть примерно 4:15 или 4:30, но точно сказать нельзя, да и так ли уж это важно?

Сотрудничал с ним также профессор Джонатан Гершуни, один из руководителей Центра по изучению использования времени при Оксфордском университете. Модель The Average Day («Усредненный день») имеет стандартные часовую и минутную стрелки и два информационных кольца на циферблате. Цифр нет, вместо них владельцу часов сообщается, что делает средний европеец в тот или иной промежуток времени. На циферблате до полудня время с 7:30 до 8:00 называется «умывание», с 8:15 до 9:00 – «поездка», с 10 до 11 – «работа», с 11 до 12 – «совещание». После полудня на циферблате появляется, соответственно, между 12:15 и 1:00 – «ланч», между 5:15 и 6:30 – «общественная жизнь», между 8:15 и 11 – «ТВ». Мысль – заставить владельца попробовать вырваться из повседневной рутины.

Его бизнес нашел своих клиентов. Каждая модель выпускается в количестве 100 экземпляров по цене от 115 до 600 фунтов, но основная часть – в пределах 200 фунтов. Прибыль направляется на новые проекты, станки и печатное оборудование, поэтому к весне 2015 года Джонс изготавливал и собирал сам почти все детали, за исключением кварцевых или пружинных механизмов (которые он заказывает либо на Ближнем Востоке, либо в Швейцарии). Таким образом компания Mr Jones Watches восстанавливает британскую часовую промышленность и дает возможность своим клиентам формировать оригинальное представление о времени. Одержимость остается, но эта одержимость уже несколько иного рода.

Из всех часов, которые изготавливает Mr Jones Watches, мне больше всего понравилась модель под названием The Cyclops («Циклоп»), которая, как признается ее создатель, «в принципе, содрана» с часов под названием Chromatron. Их создал мастер из Швейцарии Тиан Харлан, и они показывают время, раскрывая каждый сегмент различного цвета. «Циклоп» делает то же самое, но более тонко: черный круг медленно проходит над диском с маленькими цветными точками, расположенными по периметру циферблата. Минутная стрелка отсутствует, поэтому у владельца должно возникать смутное ощущение проходящего времени, то, что их создатель называет «расслабленной формой точности».

Это необыкновенная вещь, требующая осмысления: хронограф без минутной стрелки. Более двух веков индустриальной эпохи мы сражались с временем – гнали поезда, рвались к финишу, пытались притормозить стремительно несущийся вперед мир. Теперь появилась возможность оставить время в покое: пусть оно течет само по себе. Это все равно что оставить города и уйти пахать нивы. Кому из нас такое под силу?